|
Елисеев А.В.
Разгадка 1937 года. «Преступление века» или спасение страны?
Издательство Яуза-Эксмо, Москва, 2009
384 стр., 84X108 1/32
Тираж 4000 экз.
|
Предлагаем
познакомиться с книгой Александра Елисеева “Разгадка 1937 года.
«Преступление века» или спасение страны?”. В аннотации к этому изданию
читаем: «Вот уже более полувека нам твердят, что 1937 год был самым черным,
кровавым и постыдным в советской истории. Что в «страшном 37-м» жертвами
«преступного режима» пали «миллионы невинных». Что в ходе политических
репрессий были «истреблены лучшие из лучших», «выбита интеллигенция» и
«обезглавлена армия». Что главным виновником и инициатором Большого Террора является
И. В. Сталин.
Данная
книга опровергает все эти мифы, не оставляя камня на
камне от хрушевской лжи, раскрывая подлинный смысл «сталинских
репрессий», разгадывая главную тайну XX века».
На нашем
сайте эту книгу смотри здесь. Другую книгу Александра Елисеева “1937. Сталин против
заговора "глобалистов"” на нашем сайте смотри здесь.
Вот
оглавление этой книги.
Введение ...................... 5
Глава 1. Консервативный большевизм ................. 13
Глава 2. Загадка "тирана" ..................................... 53
Глава 3. Красные князьки ..................................... 74
Глава 4. Государство и реформатор ................... 108
Глава 5. Дедушки советской перестройки ........... 140
Глава 6. Милитаристы против партии .................. 178
Глава 7. «Демон революции» на защите Запада . 197
Глава 8. Легальный оппонент вождя .................... 244
Глава 9. Под прицелом – Сталин ......................... 268
Глава 10. Кровавая развязка ............................... 320
Глава 11. Победитель и побежденный ................. 357
Заключение .......... 376
Литература ........... 378
С
первых же лет советской власти Сталин выступал как последовательный
прагматик, ставящий геополитические интересы страны превыше
абстрактных и утопических идей.
|
Портрет Иосифа Виссарионовича Сталина
О Сталине смотри Сборникчтобы получить больший размер, тропарь, кондак и молитву - нужно кликнуть мышью |
У
бухаринцев были все оснований желать смерти «Мироныча». Самое время вспомнить,
что именно он был наиболее ярым критиком «правых» на XVII съезде. Очевидно,
что Киров хотел серьезно увеличить свой политический капитал на критике
«правых» и отвлечь партию от борьбы с региональным местничеством,
переключив внимание на «врагов». В качестве таковых могли быть выбраны либо
«левые» (троцкисты, зиновьевцы), либо «правые». Трогать первых Кирову не было
никакого резона. Даже если не брать в расчет его возможные связи с Троцким, все
равно надо учесть наличие в окружении ленинградского босса множества
«раскаявшихся» зиновьевцев, которых он не хотел чистить, несмотря на
требования Сталина. Ленинград некогда был вотчиной Зиновьева, и наезд на левых
вызвал бы нездоровый интерес к нынешнему его владыке – Кирову. Характерно, что,
критикуя «правых» обозников, Киров ни словом не обмолвился о «левых».
Мишенью
были выбраны «правые», но и у тех оказались свои стрелки. Теперь мишенью стал уже
сам Киров. И благоприятные, для «правых», последствия его убийства не замедлили
появиться. С декабря 1934 года прекращается любая критика правого
уклона. Пальба (в том числе и свинцом) ведется теперь по «левым» – троцкистам и
зиновьевцам. Бухарин снова оказывается на коне – отныне не его критикуют, а он
обрушивается на своих оппонентов слева.
Вообще, в
1934 году, еще до убийства Кирова, Бухарин переживает новый взлет своей
карьеры, не такой, правда, впечатляющий как после Октябрьского переворота.
Он редактирует газету «Известия», превращая ее в интереснейшую, охотно читаемую
газету, сильно отличающуюся от скучноватого, казенного официоза – «Правды». Основной
упор газета делает на «гуманизм» и «антифашизм». Бухарин активно включается
в процесс написания новой конституции. Явно не обошлось без его влияния и
создание концепции антифашистского народного фронта, объединяющего коммунистов
и социал-демократов.
Вернувшись
в сферу идеологии после длительной опалы, Бухарин делает заявку на то, чтобы
вернуть себе позиции главного теоретика. Так, в мае 1934 года в
«Известиях» была опубликована его статья «Экономика советской страны». Внешне
она была выдержана в духе лоялизма, но внутри нее скрывались разные подводные
камни. Внимательно присмотревшись, в статье можно углядеть завуалированную
критику сталинской коллективизации и индустриализации. Вот, например,
вполне откровенное наблюдение: «Процент накопляемой части оказался крайне
высок (и оттого так велико «напряжение»), перераспределение производительных
сил шло за счет других отраслей (в том числе и сельского хозяйства),
соотношение между производством и потреблением развивалось в сторону
решительного перевеса первого».
При этом
Бухарин назвал коллективизацию «аграрной революцией», явно указывая на ее
излишний радикализм.
Тогда
бывшего «любимца» партии подвергли решительной критике. Особенно в ней
усердствовал А.И. Стецкий, бывший ученик «уклониста». Он весьма точно подметил,
что Бухарин пытается оправдать свои прежние ошибки. По этому поводу А.В. Шубин
пишет: «В целом Стецкий, хорошо знавший Бухарина, ясно выразил вероятную
тактику последнего: вернуть себе статус официального теоретика, создать более
творческий теоретический и терминологический «аппарат» и с его помощью
пересмотреть официальные догмы и взгляд на события последних лет. Такой
идеологический «подкоп» может изменить партийную стратегию и режим» («Вожди
и заговорщики»).
Однако,
несмотря на шквал критики, Бухарин продолжал оставаться на передовой
идеологического фронта. И убийство Кирова только укрепило его позиции. Все
пошло путем, хотя на первых порах Бухарин очень сильно перепугался. По
свидетельству И. Эренбурга, узнав об убийстве Кирова, этот интеллигент-истерик
промямлил: «Вы понимаете, что это значит? Ведь теперь он сможет сделать с
нами все, что захочет. И будет прав». Он – это, понятное дело, Сталин. А
вот что значит – «и будет прав»? Значит, все-таки есть за что трогать?
По всей видимости, Бухарин, узнав о том, что Кирова устранили, ужаснулся содеянного.
Одно дело замышлять убийство вообще, в кругу соратников по оппозиции, принимая
«политическое» решение и оставляя практическое воплощение на Ягоду с его
головорезами. И совсем другое – узнать о реальном факте убийства, о теплой
крови, пролившейся в коридоре Смольного. Тут сердечко рафинированного
интеллигента может и дрогнуть: «А вдруг поймают, это какой ужас-то? Ох, и зачем
я туда влез?» Но все обошлось, Сталин поверил в «левый» след, точнее, сделал
вид, что поверил. В принципе, убийство влиятельного регионала Кирова было
ему на руку. А ввязываться в острую конфронтацию с «правыми» (особенно со
всемогущим Ягодой) он не хотел – до поры до времени. Ему представлялось более
важным ударить по «левым» – зиновьевцам и троцкистам, которые продолжали
бредить «мировой революцией». И по «левым» ударили – причем знатно. А в первых
рядах борцов с троцкизмом стоял Бухарин, развернувший в «Известиях» настоящую
охоту на «троцкистско-зиновьевских ведьм».
Вообще
надо отметить, что слезливость и сентиментальность сочетались в Бухарине с
какой-то инфантильной, «детской» жестокостью. Сам он, мягкотелый интеллигент и
кабинетный теоретик, на роль палача и террориста не годился, но мог призывать к
осуществлению различных кровавых и жестоких мероприятий. Еще в
1918 году Бухарин был не прочь арестовать Ленина вместе с левыми эсерами. В том
же году «любимец партии» написал: «Пролетарское принуждение во всех формах,
начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является методом выработки
коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической
эпохи».
Это что
касается массового террора, но были у Бухарина и задумки по поводу террора
индивидуального. Так, швейцарский коммунист Ж. Эмбер-Дро, занимавший
антисталинские позиции, рассказывал, что в 1928 году Бухарин доверительно
сказал ему о своей готовности пойти на блок с «левыми» оппозиционерами и
использовать против Сталина методы личного террора. Примерно тогда же
подвыпивший Томский пообещал Сталину, что «скоро наши рабочие будут в вас
стрелять».
«Сталиноведы»,
собаку съевшие на разоблачении «тоталитаризма», обычно не принимают всерьез эти
и другие закидоны Бухарина. Дескать, ну что с него взять – яркая, эмоциональная
личность, эксцентрик... Интеллигенция! Ну, пошутил человек, с кем не бывает.
Ничего себе шуточки! Сталину эти господа не прощают и малейшего капризного
высказывания. Мне же представляется, что Бухарин представлял собой самый
отвратительный тип убийцы, который не убивает сам, не идет на риск, но
подталкивает к этому других.
|
Портрет Иосифа Виссарионовича Сталина
О Сталине смотри Сборникчтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью |
Кстати,
об интеллигентах. Бухарин, с его страстью к теоретизированию и неуемным
красноречием, был кумиром довольно-таки значительной части творческой
интеллигенции. Как известно, среди этой прослойки всегда очень сильны
оппозиционные настроения, особенно по отношению к тем правителям, которые
укрепляют государство и отстаивают ценности патриотизма. На Первом съезде
советских писателей (1934 год) его участники устроили Бухарину громовую овацию
(в отличие от делегатов съезда партийного). Возможно, некоторые из них знали о
том, что Бухарин разделяет мнение А.М. Горького о необходимости создания в СССР
второй партии, состоящей из представителей интеллигенции (на худой конец
Горький готов был удовлетвориться неким «Союзом беспартийных»). По сообщению
Николаевского, Бухарин считал, что «какая-то вторая партия необходима».
Горький,
который в первые годы Советской власти критиковал большевиков именно с
социал-демократических позиций, тоже очень много распространялся о гуманизме. И
так же, как Бухарин, он был не прочь порассуждать о «национальной отсталости»
России. Оба они, как русофобы, стоили друг друга. «Буревестник» сравнивал
русскую историю с «тараканьими бегами», Бухарин писал о «стране Обломовых». Оба
ненавидели русское крестьянство. Не кому-нибудь, а именно Бухарину «великий
гуманист» писал в июле 1925 года: «Надо бы, дорогой товарищ, Вам или Троцкому
указать писателям-рабочим на тот факт, что рядом с их работой уже возникает
работа писателей-крестьян и что здесь возможен, – даже, пожалуй, неизбежен
конфликт двух «направлений». Всякая «цензура» тут была бы лишь вредна, и лишь
заострила бы идеологию мужикопоклонства и деревнелюбов (слова-то какие! – Александр
Елисеев), но критика – и
нещадная – этой идеологии должна быть дана теперь же. Талантливый, трогательный
плач Есенина о деревенском рае – не та лирика, которой требует время и
его задачи, огромность которых невообразима... Город и
деревня должны встать – лоб в лоб».
Но как же
так? Все мы привыкли считать Бухарина образца 20-х годов защитником
крестьянских интересов, грудью вставшего против «сталинской коллективизации». А
тут сам неистовый «Буревестник» призывает его сталкивать лбами город и деревню.
Да еще и с Троцким сравнивает – дескать, оба неплохо справились бы с
антикрестьянской писаниной.
Горький
знал, кому писать. На самом деле Бухарин был всей душой за искоренение
«кулака». В октябре 1927 года он заявил: «Теперь вместе с середняком и опираясь
на бедноту, на возрожденное хозяйство и политические силы Союза и партии, можно
и нужно перейти к более форсированному наступлению на капиталистические
элементы, в первую очередь на кулачество». Но когда зимой 1927-1928 года
Сталин пошел на чрезвычайные меры с целью выбить хлеб из крестьян, прекраснодушный
интеллигент Бухарин испугался, что «темный мужик» разорвет Советскую
власть на клочки. С этого самого испуга он и создал свою замечательную
экономическую теорию, которой столь восхищались в эпоху перестройки.
Бухарин не
верил в российского крестьянина и считал, что его можно кооперировать
только лет через десять-двадцать. Только тогда простейшие формы кооперации
(потребительская, кредитная и т. д.) дорастут до высшего типа –
производственного кооператива. Возникнут крупные крестьянские хозяйства, способные
эксплуатировать новейшую технику. А промышленность, по Бухарину, должна была
соответствовать этим черепашьим темпам и развиваться медленно, ожидая, пока
село потихоньку разбогатеет и окажется в состоянии покупать промышленные
товары. По сути, это было неверие в Россию и Русский Народ, в их творческие
силы. Либеральная, «нэповская» программа Бухарина вырастала из его
русофобии. И в данном плане он был един с Троцким и Зиновьевым, которые тоже
не верили в «дикую, варварскую» Россию, всецело полагаясь на революционную помощь
западного пролетариата.
В общем,
как отмечалось выше, программа Бухарина вполне подошла бы России, если бы только она
находилась где-нибудь на Луне и нам не угрожала бы возможность агрессии. А
пойди в конце 20-х годов партия за Бухариным, и нас просто-напросто задавил бы
какой-нибудь предприимчивый агрессор. Уж он не стал бы ждать.
[+Напомним, что разрушение мощной Российской Империи, которая
с минуты на минуту должна была победить Германию в апреле-мае 1917 года (об этом
смотри здесь)
и к 1939 году достигла бы величайшего благополучия, было
осуществлено мировой закулисой, которая заказала "союзникам" спецоперацию
по свержению Монархии в России. Эта спецоперация и была проведена
в феврале 1917 года спецслужбами "союзников", с
привлечением русских генералов-предателей. Этот предательский удар ножом в
спину нанесли именно "союзники", а не революционеры
каких-либо идеологий! Об этом смотри здесь и здесь.]
Сталин,
в отличие от Бухарина, подходил к данному вопросу [к восстановлению мощи страны
третьего Богоизбранного Русского Народа]
как патриот и прагматик. Он понял, что надо срочно
создавать производственные кооперативы (колхозы) и форсировать развитие
индустрии. Другое дело, что поставленные перед страной верные цели он достигал слишком
уж крутыми средствами. Впрочем, снова обращу внимание на то, что
ответственность за это несет не только Сталин.
Горький,
как уже понятно, был о Бухарине очень высокого мнения. Между ними
поддерживались весьма теплые отношения, которые сложились еще в 1922 году – в то
время Бухарин лечился в Германии. Именно Бухарин встречал Горького, когда тот
возвращался из-за границы. Горький при каждом удобном случае оказывал
«Бухарчику» протекцию. После поражения лидеров «правого уклона» Горький пытался
убедить Сталина вернуть их на прежние посты. Для этого он выбрал довольно
хитрую тактику, устраивая на своей квартире якобы случайные встречи Сталина и
«правых». Таким образом, он хотел смягчить генсека.
Горький
настаивал на том, чтобы Бухарин представлял СССР на Международном
антифашистском конгрессе в 1932 году. Двумя годами позже Алексей Максимович
упрашивал Политбюро поручить Бухарину приветствовать съезд писателей от имени
партии.
Вообще
Горький был очень большого мнения о лидерах оппозиции. И.М. Гронский, бывший
редактором «Известий», приводит в своих воспоминаниях такие слова
«Буревестника»: «...Я считаю, что Каменев, Бухарин, Рыков и другие
представители оппозиции более образованный народ, теоретически более
подготовленный, более подкованный, более культурный, обладает большими
знаниями». К Сталину же его отношение было скептическим: «...практик,
организатор, человек волевой, но у него нет ни знаний, ни теоретической
подготовки, которыми те (лидеры оппозиции. – Александр Елисеев) обладают,
ни той культуры, которую те имеют». «Алексей Максимович... говорил, –
вспоминает Гронский, – что Сталин, по-видимому, очень много читает Ленина,
но едва ли он читал что-либо другое, изучал что-либо основательно...»
Очень
неплохо ладил престарелый «Буревестник» с «железным наркомом» Ягодой (они
подружились еще до революции, в Нижнем Новгороде).
Интересно прочитать их переписку, в которой главный чекист пытается подняться
до вершин поэтического пафоса, а Горький ему всячески сочувствует. Два
ценителя прекрасного любили уединяться в угловой комнате горьковского особняка
в Москве, где подолгу беседовали. О чем? О литературе? А может, не только о
ней?
Горький и
Ягода оставили после себя обширную переписку. Из нее явствует, что отношения
между ними можно смело считать дружескими. Исследователь взаимоотношений между
Горьким и советскими властями А. Ваксберг так характеризует письма к нему
Ягоды: «...Он раскрывал свою душу в таких выражениях, которые и впрямь
позволительны лишь интимному другу» («Гибель Буревестника»). Письма
«великого пролетарского писателя» к «железному наркому» также наводят на эту
мысль. Вот отрывок из одного такого горьковского письма, датированного 20
ноября 1932 года: «Я бы тоже с наслаждением побеседовал с Вами, мой дорогой
землячок, посидел бы часа два в угловой комнате на Никитской. Комплименты
говорить я не намерен, а скажу нечто от души: хотя Вы иногда вздыхаете: «Ох,
устал!»... на самом же деле Вы человек наименее уставший, чем многие другие, и
неистощимость энергии Вашей – изумительна, работу ведете Вы грандиозную».
В 1934
году Горький устроил Ягоде грандиозный, выражаясь по-современному, пиар. Он
организовал вылазку огромной писательской оравы на Беломоро-Балтийский канал.
Там Ягоду всемерно восхваляли, славя за перековку десятков тысяч заключенных.
После исторической «прогулки» Горьким и его сотрудниками был выпущен красочно
оформленный альбом, в котором фотография главного чекиста находилась аккурат
сразу же за фотографией Сталина. Тем самым «тонко» намекалось на то, кто должен
быть в доме хозяином. Или же, по крайней мере, стоять на втором месте в
государстве. По итогам «прогулки» вышла книга, в которой Горький написал: «К
недостаткам книги, вероятно, будет причислен и тот факт, что в ней слишком мало
сказано о работе 37 чекистов и о Генрихе Ягоде».
В
известном смысле Горький и Ягода являлись родственниками. Приемный сын
Алексея Максимовича, 3. Пешков, был братом еще одного великого «гуманиста» –
Свердлова, чья племянница была замужем за Ягодой. Правда, по стопам
своего выдающегося брата-цареубийцы Зиновий не пошел, он стал советником
колчаковского правительства. Позже Зиновий служил офицером во французском
Иностранном легионе и вступил в масонскую ложу. Такие вот любопытные связи...
К слову,
Ягода в свое время тоже пытался сделать ставку на писательские организации.
Так, он весьма активно поддерживал Российскую ассоциацию пролетарских писателей
(РАПП), которой заправлял его родственник, упертый левак, «литературный
гангстер» Л. Авербах. Любопытно, что Горький пытался взять под защиту эту
организацию, когда Сталин ее распускал. Довольно странно. Ведь тем самым Сталин
вроде бы расчищал место для самого Горького и для новой организации – Союза
писателей, который создавался явно под «Буревестника». Очевидно, Горький опасался,
что в Союзе его ототрут от реального руководства, оставив в качестве
декоративной фигуры. А РАПП, патронируемый любезным другом и «землячком» Ягодой,
был более надежным резервом. С Авербухом и его леваками было надежнее, чем с
государственниками-сталинистами типа А.А. Фадеева.
Любопытные
совпадения, не правда ли? И Бухарин, и Ягода крутятся вокруг патриарха
отечественной интеллигенции, певца социалистического реализма. А он им всячески
помогает, причем помогает политически. Вот и еще одна ниточка,
позволяющая «пришить» этих двух пламенных большевиков к «правому» антисталинскому
блоку, чьи границы раскинулись от НКВД до Союза писателей. Очевидно,
многим творческим людям, в чьем кругу, кстати, очень любил вращаться Ягода,
планировалось поручить ту роль, которую играли их коллеги в событиях «Пражской
весны» и горбачевской шестилетки.
[И хотя Александр Елисеев не указывает силу, которая подыскивает
творческих людей, которым она предполагается поручить роли активных участников разрушения
государства, но мы эту силу и ее цель укажем: мировая закулиса для
установления мирового господства жидовской нелюди.]
Но,
конечно, главную ставку социал-демократы делали на «вторую партию», которая
должна была объединить интеллигентов. По сути, ее основа уже была создана.
Здесь имеется в виду малоизвестная историкам, но вполне легальная Всесоюзная
ассоциация работников науки и техники для содействия социалистическому
строительству (ВАРНИТСО). Этой сугубо интеллигентской организации покровительствовал
Горький. Она бы и превратилась в столь желанную для «правых» вторую партию. Планировалось
поставить во главе ее самого «Буревестника» и академика Н.И. Павлова. В
руководство партии также намечалось включить известного ученого и философа
В.И. Вернадского, некогда бывшего членом ЦК партии кадетов.
Тайные
дневники Вернадского, опубликованные лишь в период перестройки, свидетельствуют
о том, что он был ярым противником Сталина и знал об оппозиционной деятельности
Ягоды. В дневниках упоминается некая «случайная неудача
овладения властью людьми ГПУ – Ягоды». Опять совпадение! Как интересно...
К
счастью, Сталин, понимавший всю губительность социал-демократии, не согласился
с планами создания второй партии.
В 1936
году «правая» группировка была существенно ослаблена. В июне умер Горький, в
августе покончил жизнь самоубийством Томский. А в сентябре партийно-государственное
руководство снимает с поста наркомвнудела могущественного Ягоду. Он, правда,
занимает важный пост наркома связи (наркомат был приравнен к оборонному). Но
прежним наркомом был единомышленник Ягоды Рыков, который теперь остался не у
дел. Отныне правые превращаются в самую слабую группировку. Из всех
фракций, проигравших Сталину, она первой сгорела в испепеляющем огне «Большого
террора».
Текст
взят из Протокол допроса Ягоды Генриха Григорьевича от 28 декабря 1937 года (здесь)
Ягода: Я
заявляю, что, кроме Макса [сына Максима Горького], тем же путем по моему
заданию были умерщвлены В. Р. Менжинский, В. В. Куйбышев и А.М. Горький. Я хочу
записать, что если в смерти Менжинского виноват только я, то смерть В.В.
Куйбышева и А.М. Горького была организована по прямому постановлению
объединенного центра правотроцкистской организации, которое (постановление)
было мне лично передано членом этого центра А.С. Енукидзе.
Вопрос. Давайте
запишем ваши показания об обстоятельствах умертвления каждого из названных вами
лиц. Рассказывайте.
Ответ. Начну с
Менжинского. Известно, что последние годы Менжинский больше болел, чем работал.
Руководил работой я. Было ясно, что с его смертью председателем ОГПУ буду я. С
этой мыслью я свыкся и ждал смерти Менжинского. А он не умирал. Когда я дал
задание Левину, я подумал: «Почему то же самое не сделать с Менжинским?» В
одном из разговоров с Левиным я ему об этом прямо сказал. Он уже был связан со
мной подготовкой к преступлению [убийству сына Горького] и не мог мне отказать.
Но он заявил, что не имеет доступа к Менжинскому, что постоянным лечащим врачом
является доктор Казаков и что без него здесь не обойдется. Я поручил Левину
привлечь к этому делу Казакова. Он это сделал. Не обошлось и без моего личного
вмешательства в это дело. Левин сообщил мне, что Казаков в хороших отношениях с
Менжинским, и у него (Левина) имеются сомнения, не обманет ли он. Я
вызвал Казакова к себе, подтвердил ему мое распоряжение, наговорил ему кучу
угроз, и он сделал свое дело – Менжинский умер.
Вопрос. А что
конкретно сделал Казаков? Как он добился смерти В. Р. Менжинского?
Ответ. Этого я
не знаю. Казаков «лечил» Менжинского по ему одному известному методу. Как и что
он делает, в это он меня не посвящал. Мне важны были результаты, они были
положительными, и меня это устраивало. Правда, помню, что в день предсмертной
болезни Менжинского я говорил с Казаковым. Он заверил меня, что «все в
порядке».
Вопрос. Значит,
можно констатировать, что В.Р. Менжинский и М.А. Пешков умерщвлены по
вашему прямому заданию, притом руководствовались вы в обоих случаях личными
низменными соображениями?
Ответ. Да, это
так. Я признаю себя виновным в этом. Я хочу рассказать об
обстоятельствах, при которых я был поставлен перед необходимостью пойти
на более чудовищное преступление, на организацию умерщвления таких людей, как
В.В. Куйбышев и А.М. Горький.
Вопрос.
Рассказывайте.
Ответ. На
одном из допросов я рассказал о том, как объединенный центр правотроцкистской
организации вынес свое решение об убийстве С.М. Кирова. Я
рассказывал также и о том, что в принятии этого решения я участия не принимал.
Больше того, когда Енукидзе сообщил мне об этом, я возражал. И вам, конечно,
ясно почему. Я боялся прямых террористических актов, потому что я отвечал за
охрану членов правительства.
В
протоколах предыдущих моих допросов записано, что я
вынужден был предупредить Запорожца (в Ленинграде), чтобы он не препятствовал
террористическому акту над С. М. Кировым. Это вы уже знаете из моих
показаний, но я тогда не договорил. О чем я умолчал? Я не рассказал о том, что,
когда Енукидзе поставил меня в известность летом 1934 года о решении
организовать террористический акт над С.М. Кировым, я предложил ему свой
вариант убийства Кирова путем «смерти от болезни».
Я тогда
же сообщил ему, что этот способ уже проверен мною на практике (М.А. Пешков и В.Р.
Менжинский), и что он безопасен и для меня, как зампреда ОГПУ, отвечающего за
охрану. Енукидзе отверг мое предложение в отношении С.М. Кирова. Он
мотивировал это тем, что террористический акт над Кировым организовывали непосредственно
зиновьевцы и троцкисты и что наше дело не мешать им и только. «Смерть
от болезни» не даст должного резонанса в стране. «Надо проверить, как страна
откликнется на выстрел в Кирова», – заявил мне Енукидзе.
Но вместе
с тем Енукидзе ухватился и за предложенный мною метод. Он заставил меня
подробно проинформировать его о том, как технически и кто конкретно
осуществляет. Я ему рассказал. Через некоторое время Енукидзе меня вновь просил
заехать к нему. Он заявил мне, что довел до сведения центра о моем методе и что
решено немедленно приступить к его применению.
Вопрос. На ком
применить?
Ответ. Было
ясно, что речь идет об организации таким методом убийства руководителей
Советской власти, членов Политбюро ЦК ВКП(б).
Вопрос. А
конкретные фамилии были названы?
Ответ. Нет, в
этом разговоре конкретные фамилии названы не были. Но Енукидзе предложил мне
направить к нему Левина, предварительно подготовив его к предстоящему
разговору.
Вопрос. И вы
это сделали?
Ответ. Да,
сделал. Я вызвал к себе Левина, заявил ему, что на очереди новые задачи,
и предложил ему зайти к Енукидзе для подробного разговора. Помню, что и на сей
раз пришлось пустить в ход угрозы, так как Левин пытался возражать. Во
всяком случае, у Енукидзе Левин был и с ним беседовал уже о конкретных делах.
Вопрос. Откуда
вам это известно?
Ответ. Мне об
этом говорили и Левин, и Енукидзе. Левин явился ко мне на следующий день после
своего разговора с Енукидзе с заявлением, что теперь ему все ясно, что он
просит меня еще раз вызвать Плетнева, чтобы избавить его от лишних разговоров с
ним. Енукидзе сообщил мне об этом разговоре следующее: он спросил Левина, кого
он лечит и кто из членов Политбюро болен. Выяснилось, что Левин наблюдает за
здоровьем Куйбышева. Енукидзе предложил Левину приступить к подготовке смерти
Куйбышева.
Кроме
того, тогда же Енукидзе сообщил мне, что центр организации считает необходимым
подготовить таким же образом смерть А. М. Горького и что задание в отношении
его Левину также дано. Я должен в интересах правдивости сказать, что это
заявление Енукидзе меня огорошило. «При чем тут Горький?» – спросил я.
Из ответа
Енукидзе я понял следующее: объединенный центр
правотроцкистской организации в течение долгого времени пытался обработать Горького
и оторвать его от близости к Сталину. В этих целях к Горькому были
приставлены и Каменев, и Томский, и ряд других. Но реальных результатов это не
дало. Горький по-прежнему близок к Сталину и является горячим
сторонником и защитником его линии. При серьезной постановке вопроса
о свержении сталинского руководства и захвате власти правотроцкистами, центр
не может не учитывать исключительного влияния Горького в стране, его авторитет
за границей. Если Горький будет жить, то он подымет свой голос протеста
против нас. Мы не можем этого допустить. Поэтому объединенный центр,
убедившись в невозможности отрыва Горького от Сталина, вынужден был вынести
решение о ликвидации Горького. Выполнение этого решения поручено было мне
через врачей, лечащих Горького. Мои попытки возразить не возымели своих
результатов: Енукидзе предложил принять к исполнению решение центра.
Через несколько дней я вызвал к себе Левина и вновь подтвердил ему то, что до
меня было сказано ему Енукидзе.
Вопрос. Речь,
таким образом, шла о двух жертвах, которые были намечены объединенным центром
правотроцкистской организации, – о товарищах В.В. Куйбышеве и А.М. Горьком?
Ответ. Да,
только о них.
Вопрос. Почему
только о них?
Ответ. Я уже
рассказал, как и почему возник вопрос об умерщвлении А.М. Горького. А о
Куйбышеве встал вопрос потому, что это технически наиболее легко было
осуществить: он болел часто и лечили его Левин с Плетневым.
Вопрос. Нам
известно, что в деле организации убийства тов. В.В. Куйбышева принимало участие
еще одно лицо. Почему вы об этом не говорите?
Ответ. Я этого
не знаю.
Вопрос. А
помощника тов. Куйбышева Максимова вы разве не знаете?
Ответ. Я лично
его мало знаю. Но Енукидзе говорил мне, что он правый и что с ним есть
договоренность о том, что он будет помогать Левину.
Вопрос. Это не
точно. Мы располагаем данными, что вы присутствовали при разговоре об этом
Енукидзе с Максимовым.
Ответ. Я этого
не помню.
Вопрос. А вот
Максимов утверждает, что так именно это было.
Ответ. Может
быть, но я этого не помню. Я не могу ни отрицать, ни подтверждать этого.
Вопрос.
Переходите к изложению того, как были выполнены эти чудовищные, преступные дела
ваши.
Ответ. С
Куйбышевым дело обстояло проще: осенью 1934 года он уехал в Среднюю Азию в
длительную командировку. Уезжал он, как мне говорил Левин, совершенно больной.
Но Левин и Плетнев заявили ему (оба смотрели его перед самым отъездом), что он
в хорошем состоянии, и разрешили ему ехать. С собой в дорогу ему дали
лекарство, прием которого пагубно действовал на его здоровье. Енукидзе
говорил мне, что он уверен в том, что Куйбышев не вернется живым из этой
командировки. Но он вернулся и вскоре умер от сердечного припадка,
вызванного вмешательством «лечения» Левина и Плетнева.
Енукидзе
был очень доволен обстоятельствами смерти Куйбышева, но помню, что однажды он с
тревогой заявил мне, что в кругах членов Политбюро обстоятельства смерти
Куйбышева вызывают сомнения. Откуда он это знал, мне не известно, но мы
договорились о необходимости еще большей конспирации и временного прекращения
вмешательства в здоровье Горького.
Вопрос. Вы
договорились отсрочить смерть тов. А.М. Горького, потому что испугались
подозрений?
Ответ.
Пожалуй, так. Но это не надо понимать в таком смысле, что мы принимали
какие-либо специальные меры к отмене нашего решения. Нет, мы
просто не торопили врачей, и этим объясняется, что Горький прожил до лета 1936
года.
Вопрос. А как
было организовано убийство тов. А.М. Горького?
Ответ. Я уже
говорил об этом. За здоровьем Горького наблюдали Левин и Плетнев. Оба они были
мною привлечены к делу умерщвления Горького и получили соответствующие задания.
Вопрос. Выше вы
говорили, что Левин, получив задание умертвить Горького, просил вас еще раз
переговорить с Плетневым. Этот разговор ваш с Плетневым состоялся?
Ответ. Да,
состоялся.
Вопрос. Перед
Плетневым мне пришлось до некоторой степени раскрыть завесы политического
смысла этих актов. Дело в том, что Плетнев в давние годы принимал участие в
политической работе, он, кажется, примыкал к какой-то партии. Из материалов
ОГПУ-НКВД мне было известно, что он не прекратил политической борьбы и вел
активную антисоветскую деятельность. Кроме того, он имел довольно широкие связи
в мире интеллигенции и пользовался популярностью и за границей. Поэтому я счел
возможным заявить ему, что мы тоже ведем борьбу с Советской властью, и
буржуазно-демократическая республика, которая придет на смену Советской власти,
несомненно, во всех смыслах будет приемлема для него,
Плетнева, больше, нежели ныне существующий строй. Я заявил ему, что акты в
отношении Куйбышева и Горького – это звенья цепи нашей борьбы против
сталинского руководства, поэтому он не смеет отказаться от участия в этом
деле. Он не возражал.
Вопрос. Значит,
Плетнев пошел на убийство лучших людей Страны Советов по политическим
соображениям?
Ответ. На этот
вопрос вернее было бы ответить: «И по политическим
соображениям». Потому что, как я думаю, тут действовали, несомненно, и угрозы
разоблачения, аресты и т.п., которыми (угрозами) я, признаю, пользовался.
Вопрос. А
Крючков был вами привлечен к делу убийства тов. А. М. Горького?
Ответ. Как же,
был привлечен и сыграл в этом деле серьезную роль. После
дела с Максом Крючков был уже связан со мной узами совместного участия в
преступлении. Я с ним не церемонился. Я ему рассказал обо всем. Я
сообщил ему, что имею поручение умертвить Горького, и предложил повторить над
Горьким все, что он раньше совершил над Максом.
Вопрос. Вы
сообщили ему, от кого исходит это поручение?
Ответ. Да, я
сказал ему, что речь идет об организации, которая ведет борьбу против
сталинского руководства и которая идет к власти.
Кажется, больше я ему ничего не говорил, но он, надо думать, многое знал от
Буланова. Во всяком случае, Крючков получил от меня задание устроить так, чтобы
Горький заболел, и он это сделал.
Вопрос.
Остановитесь на этом вопросе подробнее.
Ответ. Не
знаю, сумею ли я вспомнить все детали, но дело было так. Осенние и зимние
месяцы Горький обычно проводил на своей даче в Крыму. Там с ним бывал и
Крючков. Так было и в 1935 году. Перед отъездом мы условились с
Крючковым, что там в Крыму Горький «заболеет», и он его, больного, привезет в
Москву «лечиться» у Плетнева.
Так и
было. Весной 1936 года Крючков мне неоднократно звонил из Крыма, что состояние
здоровья Горького плохое и что, если его в таком состоянии вести в Москву, он,
несомненно, приедет больным. Я не возражал, и Горький, приехав в Москву, сразу
заболел. Тут же в ход были пущены Левин и Плетнев, и Горький был умерщвлен.
Вопрос. Они
применяли какие-нибудь особые средства к умертвлению Горького?
Ответ. Нет, во
всяком случае, мне об этом не известно. Ко мне они не обращались, может быть,
они сами что-нибудь делали и мне не говорили.
Вопрос. Вы
говорите явную чепуху, без вашей санкции Левин и Плетнев не пошли бы на такое
дело.
Ответ. Это
верно. Я утверждаю, что мне не известно, применяли ли Левин и Плетнев
какие-либо особые средства к умерщвлению Горького. Я полагаю, что Горький
умер от того, что при содействии Крючкова он заболел, а врачи Левин и Плетнев
«залечили» его так, как они это до этого сделали с Максом и Куйбышевым.
Вопрос.
Резюмируем эту часть ваших показаний: 1) Убийство тт. Куйбышева и Горького
произведено по решению объединенного центра правотроцкистской организации?
Ответ.
Да.
Вопрос.
2) Об этом решении вам стало известно от члена этого центра Енукидзе А.С?
Ответ.
Да.
Вопрос.
3) Организация и подготовка этих чудовищных убийств была проведена вами и
Енукидзе?
Ответ.
Да.
Вопрос. 4) К
убийству т.т. Куйбышева и А. М. Горького были вами и Енукидзе привлечены Левин
Л. Г., Плетнев Д. Д., Крючков П. П. и Максимов В. А.?
Ответ.
Да.
Вопрос.
5) По прямым вашим и Енукидзе заданиям намеченные центром
правотроцкистской организации убийства были осуществлены?
Ответ.
Да.
Ниже приведенный текст
взят из «Записки телохранителя Сталина» А.Т. Рыбина (Иван
Бенедиктов, Алексей Рыбин. Рядом со Сталиным. М. Эксмо-Алгоритм. 2010. Стр.
16-20.)
|
Благоверный правитель Иосиф СталинО портрете на камне смотри здесь
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
[Как специалисту
организации правительственной охраны, мне стало совершенно ясно: тут [в убийстве С.М. Кирова] в каком-то
звене были предатели, за их спиной стоял непосредственный начальник – бывший
левый эсер Запорожец, а выше просматривался Ягода, который затем на процессе
признался: «Таким образом, я категорически заявляю, что убийство Кирова было
проведено по решению правотроцкистского блока».
Сейчас
многие голосят: Сталин такой-сякой – убил Кирова! Чем брякать в колокола,
сперва заглянули бы в историю. Ведь Киров столкнулся с Троцким еще в августе
девятнадцатого года, когда председатель РВС приказал сдать Астрахань для
выравнивания фронта. Киров отказался это сделать и при помощи Ленина отстоял город.
Разве Троцкий мог простить такой подрыв своего авторитета? Никогда!
Эсерка Вассерман тут же начала распространять по Астрахани слухи, будто Киров –
на самом деле монархист, иеромонах Илиодор. Сергея Мироновича арестовали, но
ликвидировать все-таки не удалось – трибунал доказал провокационность затеи и
приговорил к расстрелу саму Вассерман. А Киров по-прежнему мешал Троцкому, в
двадцать седьмом году заявив: «В Ленинград оппозиции шлагбаум закрыт!»
Из
материалов дела об убийстве Кирова получается, что личная охрана Сергея
Мироновича не так заботилась о его безопасности, как следила, чтобы он не ускользнул
от убийцы. Любого.
В связи с
этим хотелось бы рассказать об органах ОГПУ-НКВД, какими они были в то время. Одной
из самых зловещих фигур в органах ОГПУ был Генрих Ягода. Это он был
исполнителем директив Льва Троцкого, Н. Бухарина, А. Рыкова, А. Енукидзе.
С 1920 г.
Ягода – член президиума ВЧК. С 1924 г. – заместитель председателя коллегии
ОГПУ. С 1924 по 1926 г. работал с Ф. Дзержинским. Это были два противоположных
характера, по духу враги с разными точками зрения на
существующий советский строй [Один был агент мировой закулисы, а значит разрушитель, а другой был государственник, а значит защитник России и народа ее!].
Дзержинский
рекомендован во главе ВЧК В.И. Лениным, а Ягода – Троцким, Бухариным, ранее
А. Рыковым, Г. Зиновьевым, Л. Каменевым. Ягода чувствовал громадную
поддержку оппозиции и делал в органах ОГПУ все против Дзержинского.
Поэтому Дзержинский свой огонь критики обрушил прежде всего на Троцкого и
троцкистов. Дзержинский имел некоторые агентурные данные о том, что Троцкий
и многие его подопечные состоят на службе иностранных разведок и регулярно
за продажу интересов своей Родины получали из-за кордона от эмиссаров
деньги в твердой валюте.
Вспоминает
бывшая сотрудница ВЧК Елизавета Петровна Матенкова:
«Дзержинский
страдал бронхиальной астмой и туберкулезом легких. У него часто наблюдались
приступы бронхиальной астмы. В этих случаях сотрудники ВЧК давали ему парное
молоко. В 1926 г. Феликс Эдмундович выступал на Пленуме ЦК ВКП(б). Разумеется,
там более половины зала была правотроцкистская оппозиция: Троцкий, Бухарин,
Каменев, Зиновьев, Рыков, Ягода и др. Во время выступления у Дзержинского на
трибуне произошел приступ сердечной астмы.
Поскольку
многие в ЦК ВКП(б) относились к Дзержинскому враждебно, то с подачи троцкистов
дали выпить ему молока, после которого он тут же на трибуне скончался. Мы в
ВЧК считали, что Дзержинского отравили пособники троцкистов. На Пленуме
речь Дзержинского была пламенной в защиту молодой Советской власти и против
реставраторов капитализма в России, известных уже всем троцкистов. Зная
враждебное отношение Ягоды к Дзержинскому, мы не исключали его причастности
к смерти Дзержинского.
Да, Ягода
был и значился с 1924 г. в органах ОГПУ. Он был ненавистен простому народу в
России. Начали появляться на делах арестованных его резолюции «Расстрелять». Это
немудрено было тогда, что простой рядовой комиссар ОГПУ выносил постановление о
расстреле жертв.
Вследствие
засилья троцкистов, эсеров, меньшевиков в аппарате ОГПУ, утрамбованных Ягодой,
Рыковым, Бухариным, Сталин в то время к кадрам верхушки в ОГПУ никакого
отношения не имел. Занявший пост председателя коллегии В. Менжинский был
человеком больным, страдавшим астмой. Лицо его было безжизненным, белое как
бумага. Этим воспользовались Ягода и вся оппозиция. Сталин
с 1924 по 1936 год, можно сказать однозначно, не знал, что творится в ОГПУ. В эти
годы Ягода сформировался, как отъявленный троцкист и уничтожал неугодных ему
честных граждан, боясь разоблачения, провалов оппозиции. Подопечные Ягоды
готовили компроматериал на противников троцкизма, а Ягода умело их подсовывал
на подпись Менжинскому».
В начале
30-х годов я проживал в доме 11 по ул. Дзержинского. Расстрел производился в
подвале в гараже во дворе этого дома под шум заведенных автомашин. В основном в
ночное время. Расстреливали жертв эстонец Маго и у него был заместитель из
комендатуры здания от Блохина. Мы часто видели Маго, который приходил в штаб
дивизии ОСНАЗ...
От
произвола Ягоды страдала вся страна, но особенно пострадала Свердловская
область+. Там был полный разгул троцкизма. Как раз там оказался Л. Каганович,
который не принес в Свердловск облегчения, а, наоборот, подпал под влияние
троцкистов.
[+Напомним, что еще с 1905 года это была вотчина жида-людоеда,
агента мировой закулисы Янкеля Свердлова. Об этом смотри здесь.
О том как убили его смотри здесь.]
Из
Свердловска Каганович послал в Политбюро ЦК ВКП(б) три шифровки. Он докладывал,
что в Свердловской области суды не справляются, не в состоянии перемолоть
количество врагов народа. Он просил Сталина разрешить создать в Свердловске
тройки для решения вопроса с врагами народа. Тройка в составе секретаря обкома
ВКП(б), председателя облисполкома, начальника НКВД имела право приговаривать
жертву к расстрелу. Две посланные шифровки Сталин отклонил и предложил
решать вопрос конституционными методами, то есть через суды с защитой.
Каганович послал третью шифровку с просьбой организовать тройки.
Все подписали,
Сталин последним. После этого началась рубка леса, и щепки полетели в невинных.
Ягода там поставил дело таким образом, что руководящие троцкисты начали
уничтожать честных граждан, чекистов, которые были против незаконных арестов.
Что
происходило на местах у Ягоды, Рыкова, Бухарина, Сталин мог догадываться, но
точно не знал, поскольку вся переписка по репрессиям находилась у Ягоды. Тем
временем окончательно сформировалась оппозиция в ЦК ВКП(б) в лице Рыкова,
Бухарина, руководимая Троцким из Осло. Сталин не знал и того, что членами
оппозиции являлись Зиновьев, Гринько, Розенгольц, Крестинский, Ягода, Буланов,
Каменев.
Лишь
после убийства Кирова Сталину удалось напасть на след вражеских действий
оппозиции. Помогли списки оппозиции, которые хранились у Ягоды. Все
участники оппозиции были арестованы и в марте 1938 г. предстали перед судом.
Разоблачению их немало способствовал арест в 1936 г. Г. Зиновьева, Бакаева и
других. Были установлены их террористические замыслы против членов Политбюро
и Сталина.]
Слушайте Песню великому Сталину (4мин15")
Сквозь ложь и хлам фальшивых постулатов,
Сквозь боль и стон униженной страны
Пусть имя прозвучит его набатом,
Как было в годы страшные войны.
|
Портрет И.В. Сталина (Современная открытка, выпущенная в Польше)
О Сталине смотри Сборник
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
Мы вспомним всё - история рассудит:
Её суду ещё придёт черёд,
Как от сохи до атомных орудий
Он вёл страну уверенно вперёд.
Мы вспомним мощь военного парада,
Что состоялся в тот победный год,
Подъём страны, отстроенные храмы
И тост за русский мученик-народ.
Хоть после смерти он не ведал славы,
Как часто повелось теперь у нас,
Он был Генералиссимус Державы,
Что защитила мир в который раз.
И пусть дела сегодня наши плохи,
И пусть мы в царстве лжи сейчас живём,
Он был Вождём, Вождём своей эпохи
И вспомним мы не раз ещё о нём.
Мы вспомним всё - история рассудит:
Её суду ещё придёт черёд -
Как от сохи до атомных орудий
Он вёл страну уверенно вперёд.
Мы вспомним мощь военного парада,
Что состоялся в тот победный год,
Подъём страны, отстроенные храмы
И тост за Русский мученик-Народ.]
Слушать песню А.Харчикова Товарищу Сталину (3мин34"), скачать здесь (3,26Мб)
Глядит на меня с портрета пронзительно мудрый Сталин.
Родную страну Советов он всех уважать заставил.
За Сталина мы сражались, при Сталине ярко жили.
Со Сталиным не сдавались и духом Русские были.
Иосиф Виссарионович, ты вождь мой и друг бесценный.
Сегодня я твердо знаю, что все, что ты делал верно-
Громил ты врагов проклятых, давил ты жидовских гадов.
И в том твоей правды сила, что все ты отдал России.
Тебя я на «ты» называю, Советский мой Император,
Достойнейший их достойных, Бич Божий для ренегатов.
В Едином нашем Союзе тебя мы Отцом считали,
Мудрейший, славный, честнейший, суровый и добрый Сталин.
В земной истории Сталин, ты Воин и Гений века,
Хозяин Супердержавы, синоним Сверхчеловека
Тебя, подняв на знамена, мы снова иуд достанем.
И вновь в борьбе непреклонной душою Русскими станем.
С тобою, товарищ Сталин, мы вновь обретем свободу,
Москву от воров избавим, прихлопнем демоуродов.
С тобою, Великий Сталин, наш Русский Грузин любимый,
Пройдем сквозь все испытанья и в битвах спасем Россию!
Слушать (скачать) песню Александра Харчикова "У России два товарища" (4мин01", 1,6Мб). Смотрите видеоролик с песней Александра Харчикова "Рябята Русские!" (3мин37") – "Несущим смерть – только смерть!", а так же ролик с его песней "Почему ж Россией правят жиды?" (3мин23").
[Предполагаем
продолжить новостные сообщения по новой книге Александра Елисеева, если Господь Бог благословит.]
