Преподобный Даниил Столпник, Константинополький (†489) Имя Даниил означает "Бог мой судья" (евр.) Фреска церкви Благовещения. Грачаница. Косово. Сербия. Около 1318 г. чтобы получить больший размер – нужно кликнуть мышью или здесь

   Преподобнаго отца нашего Даніила Столпника, сію вѣтвь райскую, возрастила Месопотамія[1]. Онъ родился въ селѣ, называемомъ Виѳара и лежавшемъ около города Самосатъ[2], отъ христіанскихъ родителей Иліи и Марѳы. Мать его была неплодна и не рождала, и черезъ это должна была переносить немало непріятностей и укоризнъ какъ отъ своего мужа, такъ и поношеній со стороны родственниковъ и родственницъ. Однажды въ полночь, находясь въ состояніи сердечной тоски, она потихоньку вышла изъ своего дома и, простерши руки къ небу, обратилась къ Богу съ такою многослезною молитвою:

   – “Господи Царю! Ты изначала создалъ мужа и жену и сказалъ имъ: раститеся и множитеся[3]. Ты даровалъ Саррѣ на старости Исаака[4], Аннѣ – Самуила[5], Елисаветѣ – Іоанна[6]. Умилосердись же и надъ моимъ такимъ же несчастіемъ и, милостиво призрѣвъ на меня, разрѣши мое неплодство, сними съ меня позоръ и дай плодъ моему неплодному чреву, дабы я могла данное Тобою принести въ даръ Тебѣ, какъ нѣкогда Анна принесла Тебѣ Самуила”.
   Помолившись такъ сокрушеннымъ своимъ сердцемъ и духомъ смиреннымъ, Марѳа вернулась къ себѣ въ домъ и едва лишь заснула, какъ увидала во снѣ два большихъ и весьма свѣтлыхъ свѣтильника, похожіе видомъ на блюдо, постепенно спускающіеся съ неба на ея голову. Утромъ, вставъ, она разсказала о видѣніи своему мужу и роднымъ, и они, всякій по своему, старались объяснить ей ея сонъ. Между тѣмъ этотъ дивный сонъ былъ предзнаменованіемъ того, что отъ нея родится сынъ, который сіяніемъ добродѣтелей своихъ затмитъ какъ-бы самыя звѣзды. Вскорѣ послѣ этого Марѳа зачала во чревѣ своемъ и родила сына; рожденіемъ этимъ она освободилась отъ причинявшаго ей такую скорбь – своего неплодства. Столь знаменательно было начало жизни блаженнаго Даніила на землѣ и такъ чудесно появился на свѣтъ тотъ, кто сталъ впослѣдствіи по истинѣ сыномъ свѣта.
   До пяти лѣтъ отрокъ росъ безъ имени, потому что родители не хотѣли сами дать сыну своему имя, но желали, чтобы тотъ, кто родился по дару отъ Бога, отъ Бога же получилъ себѣ и имя. Поэтому они привели его въ одинъ монастырь, принеся сюда и дары Богу, и просили игумена наречь имя ихъ сыну. Игуменъ, вдохновленный Богомъ, отвѣчалъ, что его надо назвать тѣмъ именемъ, которое откроетъ Самъ Богъ. Смотря на отрока, онъ велѣлъ подать себѣ книгу изъ алтаря церковнаго и, разгнувъ ее, нашелъ въ ней нѣкоторыя слова святаго Пророка Даніила. Понявъ изъ этого, что такъ благоволилъ сдѣлать Самъ Богъ, чтобы имя этого Пророка дано было и отроку, онъ назвалъ его Даніиломъ. Сіе же было предзнаменованіемъ того, что отрокъ сей будетъ подобенъ великому Пророку, какъ по имени, такъ и по благочестію. Родителямъ хотѣлось, чтобы ихъ сынъ тотчасъ же былъ посвященъ на служеніе Богу при этомъ монастырѣ, но игуменъ не согласился на это, потому что отрокъ былъ еще слишкомъ малъ. Поэтому родители возвратились съ нимъ домой, по ПРОМЫШЛЕНіЮ Божію, дабы отрокъ сей впослѣдствіи избралъ доброе житіе НЕ по желанію другихъ, а по СВОЕМУ разумѣнію и ДОБРОВОЛЬНО. Но и по младенческому возрастанію сего отрока можно было судить о томъ, что изъ него выйдетъ человѣкъ добродѣтельный, – подобно тому какъ и дерево доброе со дня своего насажденія даетъ уже признаки послѣдующаго плодоношенія; покровъ добродѣтельности всюду сопровождалъ его, ибо онъ ходилъ во свѣтѣ Благодати[+] Божіей.
   Когда отроку исполнилось 12 лѣтъ, онъ ушелъ изъ дома отца своего, никому не сказавъ о своемъ уходѣ и намѣреніи, а между тѣмъ онъ рѣшилъ уже СОВСѣМЪ покинуть РАДИ Христа своихъ родителей, родину, сродниковъ и друзей и направился въ монастырь, находившійся на разстояніи 20 стадій[7] отъ его роднаго села. Упавъ на колѣни предъ игуменомъ, Даніилъ умолялъ его о принятіи въ число братіи и постриженіи въ ангельскій образъ[8].
   Но игуменъ, ссылаясь на слабость силъ и юношескій возрастъ просящаго, отвѣтилъ Даніилу, что онъ, какъ совсѣмъ еще юный отрокъ, не въ состояніи будетъ выносить тѣхъ многихъ трудовъ иноческихъ, нелегкихъ для людей совершеннолѣтнихъ, каковы, наприм., непрестанныя бдѣнія, земные поклоны, посты, тѣлесное цѣломудріе и совершенное отреченіе отъ своей воли и отъ всякаго плотскаго желанія. А посему онъ совѣтовалъ отроку вернуться обратно къ родителямъ и пробыть тамъ нѣкоторое время, а не браться за такіе труды, которые превосходятъ его юныя силы.
   – “Я для того и пришелъ сюда, – отвѣчалъ Даніилъ игумену, – чтобы жить для Христа и умереть для міра; если бы даже отъ совершеннѣйшихъ иноческихъ подвиговъ мнѣ пришлось и умереть, то все же это несравненно лучше, чѣмъ уйти отсюда ни съ чѣмъ и – скажу словами евангелія: возложшу руку свою на рало и зрящу вспять возвратиться”[9. Никто, возложивший руку свою на плуг и ОЗИРАЮЩИЙСЯ назад, НЕ благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9,62).]
   Игуменъ снова долго увѣщавалъ Даніила отказаться отъ своего намѣренія, но и отъ него услышалъ много возраженій. Наконецъ, будучи не въ состояніи отговорить Даніила отъ его намѣренія и усмотрѣвъ въ немъ твердую рѣшимость и искреннюю любовь къ Богу, игуменъ созвалъ братію и совѣтовался съ нею, можно ли принять въ монастырь столь юнаго отрока. Братія, удивляясь мужеству отрока и твердости его духа и усматривая въ немъ ПРИЗВАНіЕ Божіе, соизволили принять его въ сожительство съ собою. Даніилъ же пламенѣлъ духомъ, преуспѣвая въ добродѣтели и жизни по Богѣ.
   Между тѣмъ, по прошествіи нѣкотораго времени, родители Даніила узнали, что онъ находится въ томъ монастырѣ. Они возрадовались, но вмѣстѣ съ тѣмъ и удивлялись тому, что столь юный отрокъ САМЪ себя отдалъ на служеніе Богу. Отправившись къ нему и увидѣвши его еще непостриженнымъ и ходящимъ среди иноковъ еще безъ иноческаго одѣянія, они стали просить игумена о томъ, чтобы онъ постригъ ихъ сына на ихъ глазахъ и облекъ бы его въ одежду иноческую. Въ воскресный день, послѣ совѣщанія съ братіей, игуменъ постригъ Даніила въ иноческій чинъ, причемъ не велѣлъ родителямъ приходить къ сыну часто. Послѣ этого они съ радостію возвратились въ свой домъ; блаженный же Даніилъ преуспѣвалъ и укрѣплялся духомъ, возрастая не только лѣтами, но и добродѣтелями.
   Началомъ досточуднаго сего житія и источникомъ всѣхъ происшедшихъ отсюда послѣдствій было слѣдующее. Сердце Даніила воспылало божественною любовію и онъ возъимѣлъ непреодолимое желаніе поклониться святымъ мѣстамъ, гдѣ пострадалъ за насъ Господь нашъ Іисусъ Христосъ, гдѣ Онъ былъ погребенъ и воскресъ и откуда Онъ вознесся на небеса. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ горѣлъ духомъ увидать великаго подвижника того времени – святаго Симеона Столпника[10]. Пришедши къ игумену, онъ открылъ предъ нимъ свое желаніе и просилъ отпустить его въ избранное имъ путешествіе. Игуменъ на этотъ разъ удержалъ Даніила; но потомъ, самъ имѣя надобность, ради нуждъ церковныхъ, идти въ Антіохію[11], взялъ съ собою Даніила и еще нѣсколько человѣкъ изъ братіи. Когда они дошли до селенія, называемаго Тиланиссой, въ недалекомъ разстояніи отъ котораго подвизался святый Симеонъ Столпникъ, то отправились къ его столпу. Видѣли они суровость той мѣстности, высоту столпа и узнали, что несмотря ни на что, сей подвижникъ терпитъ на столпѣ своемъ и зимній холодъ, и лѣтній зной, и вѣтры, и дожди.
   Нѣкоторые НЕразумные думали, что святый претерпѣваетъ все это изъ тщеславія; но блаженный Даніилъ НЕ только удивлялся его терпѣнію, но и самъ побуждался къ ПОДРАЖАНіЮ ему. Когда пришедшіе иноки, стоя внизу, окликнули, святый Симеонъ, взглянувъ на нихъ сверху, велѣлъ приставить лѣстницу и, если хотятъ, войти къ нему. Тогда и обнаружилось, кто какъ относится къ Преподобному: одинъ сказался больнымъ ногами, другой отказался за старостью, а иные уклонились и еще по нѣкоторымъ другимъ немощамъ; Даніилъ же, взойдя на лѣстницу, быстро вошелъ по ней и съ радостью привѣтствовалъ великаго Симеона. И НЕ напрасны оказались труды его, ибо сначала онъ выслушалъ отъ подвижника наставленіе и подвигся чрезъ это еще болѣе къ добродѣтельной жизни; затѣмъ Даніилъ сподобился отъ него благословенія, подаваемаго чрезъ возложеніе рукъ, и, наконецъ, услыхалъ отъ него о своей будущей жизни. Подвижникъ, обращаясь къ нему, пророчески говорилъ ему:
   – “Мужайся, чадо, и да укрѣпится сердце твое, ибо тебѣ предстоитъ подъять на себя РАДИ Христа ТРУДНО переносимые подвиги; но Самъ же Христосъ будетъ для тебя во всемъ и помощникомъ: Онъ укрѣпитъ и утѣшитъ твой духъ”.
   Послѣ такой, исполненной любви, довольно продолжительной бесѣды со святымъ, блаженный Даніилъ сошелъ внизъ, а затѣмъ возвратился въ монастырь.
   Черезъ нѣсколько времени, когда игуменъ того монастыря отошелъ ко Господу, братія принуждала Даніила принять послѣ него игуменскую власть, но онъ, указавъ имъ вмѣсто себя другаго, началъ самъ искать безмолвія, говоря самъ себѣ:
   – “Вотъ, Даніилъ, ты сталъ свободенъ и наступило время, для исполненія того, къ чему ты прежде такъ стремился; посему иди по желанному пути и исполни свое намѣреніе”.
   Такъ рѣшивъ, Даніилъ вышелъ тайно изъ монастыря и пришелъ къ той оградѣ, которая была около столпа святаго Симеона; пробывъ здѣсь четырнадцать дней, онъ хотѣлъ уже уйти. Но святый Симеонъ, любя Даніила, посовѣтывалъ ему остаться съ нимъ; Даніилъ же, имѣя сильное желаніе видѣть святыя мѣста въ Іерусалимѣ и уйти во внутреннюю пустыню на подвигъ БЕЗмолвія, пошелъ въ путь по направленію къ Палестинѣ. Въ Палестинѣ въ то время происходили войны: самаряне возстали противъ христіанъ, – и оттого дорога по той мѣстности была небезопасною. Все это Даніилъ зналъ, но всѣмъ этимъ онъ пренебрегъ и съ твердымъ намѣреніемъ и безбоязненнымъ сердцемъ, не страшась смерти, началъ путь свой, весь объятый однимъ только сильнѣйшимъ желаніемъ совершить свой путь, издавна намѣченный. Пройдя довольно значительное разстояніе, онъ встрѣтилъ нѣкоего почтеннаго инока, преклоннаго годами, благообразнаго на видъ, съ сѣдыми волосами, по всему похожаго на Преподобнаго Симеона Столпника. Обнявъ Даніила, старецъ спросилъ его по сирійски, куда онъ идетъ. Даніилъ отвѣчалъ, что если Богъ благословитъ, то ко святымъ мѣстамъ. Старецъ сказалъ:
   – “Вѣрно, – сказалъ ты, – если Богъ благословитъ; теперь же знай навѣрное, что твое настоящее путешествіе не съ Божіяго благословенія. Развѣ ты не слыхалъ про мятежи и распри въ Палестинѣ?”
   Даніилъ отвѣчалъ:
   – “Слышалъ, но я надѣюсь на Бога: Онъ будетъ мнѣ помощникомъ, и потому я думаю, что со мною не случится ничего худаго; а если и случится что-нибудь такое, то я не боюсь: ибо аще живемъ, аще умираемъ, Господни есмы”[12. Живем ли – для Господа живем; умираем ли – для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, – всегда Господни (Рим. 14,8).]
   Но старецъ въ отвѣтъ на это привелъ Даніилу слово пророческое: “НЕ даждь во смятеніе ноги твоея, ниже воздремлетъ храняй тя”[13] ангелъ. [Не давай «человек хождения и жизни твоей вещам мятущимся»[+], НЕ воздремлет ХРАНЯЩИЙ тебя ангел (Пс. 120,3).] Даніилъ же, возражая старцу, высказалъ готовность даже и умереть за Христа во время этого путешествія. Тогда старецъ съ гнѣвомъ отвернулъ отъ него лице свое и произнесъ:
   – “Богъ НЕ повелѣлъ намъ БЕЗвременно подвергать себя смерти и какъ-бы поневолѣ идти на вѣрную смерть, когда изрекъ: аще гонятъ вы во градѣ семъ, бѣгайте въ другій”[14. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой (Мѳ. 10,23).]
   Даніилъ началъ склоняться къ СОВѣТУ старца и сказалъ ему:
   – “Если, отче, тебѣ представляется такъ, я готовъ возвратиться назадъ”.
   Старецъ же отвѣчалъ:
   – “Я совѣтую тебѣ НЕ совсѣмъ оставить свое рѣшеніе, а указываю лишь на то, что было бы НЕразумно идти тебѣ туда въ настоящее НЕблагопріятное время. Теперь же иди въ Византію, по обилію святынь представляющую собою второй Іерусалимъ, Благодать[+] котораго нынѣ почиваетъ на ней по повелѣнію Божію; тамъ ты можешь посѣтить очень многія церкви и насытиться созерцаніемъ многихъ святынь. Если же рѣшишься посвятить себя подвигу безмолвія, въ верхней ли Ѳракіи или при самомъ устьѣ моря, – то это будетъ для тебя спасительно и Богъ поможетъ тебѣ въ этомъ. Вообще, возлюбленный, НЕ слѣдуетъ думать, что ты можешь найти Бога въ Іерусалимѣ, а не въ Византіи; ибо Богъ неограниченъ никакимъ пространствомъ”.
   Пока они такимъ образомъ бесѣдовали другъ съ другомъ, солнце начало закатываться, и встрѣтился имъ на пути монастырь, къ которому для ночлега нужно было свернуть съ дороги; они и направились къ этому монастырю. Старецъ сказалъ Даніилу:
   – “Иди ты впереди, а я пойду слѣдомъ за тобою”.
   Даніилъ подумалъ, что старцу нужно зачѣмъ либо остановиться, и онъ пошелъ впередъ, и, пришедши ко вратамъ монастырскимъ, сѣлъ подождать старца. Но такъ какъ старецъ не являлся, то Даніилъ подумалъ, что онъ пошелъ для ночлега въ другое мѣсто. Войдя въ монастырь, онъ привѣтствовалъ игумена и братію и вкусилъ предложенной ему пищи. Когда затѣмъ онъ заснулъ, то снова явился ему во снѣ тотъ старецъ и снова сталъ совѣтовать ему: исполнить то, что онъ говорилъ ему во время пути, и поскорѣе направиться къ Византіи. Пробудившись отъ сна и никого около себя не видя, Даніилъ размышлялъ, кто это явился ему: человѣкъ или ангелъ. А былъ то Симеонъ, великій столпникъ. Послѣ такого видѣнія, Даніилъ, совершивъ утреннія молитвы и пожелавъ мира обитавшимъ въ монастырѣ томъ инокамъ, направился къ Византіи.
   Дойдя до морскаго берега, Преподобный вошелъ въ церковь святаго Архистратига Михаила, Воеводы силъ небесныхъ, и пробылъ въ ней семь дней. Здѣсь онъ услыхалъ о томъ, что въ Анаплѣ[15] есть одинъ пустой идольскій храмъ, въ которомъ живетъ много нечистыхъ духовъ, такъ что никому НЕЛЬЗЯ было проходить мимо того мѣста: плывущихъ они потопляли въ водѣ, а на проходящихъ нападали, какъ разбойники, и убивали. Услыхавъ объ этомъ, святый рѣшилъ идти туда и жить тамъ, вспоминая о великомъ Антоніи[16], который претерпѣлъ много зла отъ бѣсовъ и, наконецъ, съ помощію Божіею побѣдивъ ихъ, сподобился великихъ почестей. Посему Даніилъ отправился въ пустой храмъ[17], вооружась однимъ НЕпобѣдимымъ оружіемъ святаго креста, и вмѣстѣ съ тѣмъ воспѣвая: Господь ПРОСВѣЩЕНіЕ мое и спаситель мой, кого убоюся [18. (Пс. 26,1).] И прежде борьбы полчище бѣсовское пришло уже въ ужасъ. А сей ДУХОВНЫЙ воинъ, обходя углы храма, ограждалъ ихъ крестнымъ знаменіемъ, каждый разъ преклоняя колѣна и молясь Богу. Когда насталъ вечеръ, пришелъ начальникъ бѣсовъ и началъ бросать въ святаго камнями; затѣмъ послышался страшный ревъ и вопли, поднялся шумъ; но Даніилъ, БЕЗбоязненно стоя на молитвѣ, говорилъ: аще ополчится на мя полкъ, НЕ убоится сердце мое [19. (Пс. 26,3).] Такимъ образомъ провелъ онъ первую и вторую ночи. Въ третью же ночь увидалъ онъ множество бѣсовъ въ видѣ величайшихъ исполиновъ, съ мрачными лицами, страшныхъ, какъ людоѣды, скрежещущихъ зубами, пламенѣющихъ гнѣвомъ на святаго и говорящихъ:
   – “Кто тебѣ, несчастный, посовѣтовалъ придти сюда, гдѣ мы, давно обитая, являемся хозяевами этого мѣста?”
   Говоря это, они устремились на Даніила – одни, желая бросить его въ море, другіе – усиливаясь побить его камнями; однако НИ одинъ изъ нихъ НЕ осмѣлился приблизиться къ святому. Святый же, вспомнивъ слова Господа: сей родъ ничимже можетъ изыти, токмо молитвою и постомъ [20 (Мк. 9,29)], поступилъ такъ: затворивъ всѣ входы храма, онъ оставилъ одно только небольшое окошко, а самъ началъ поститься и молиться. Въ непродолжительное время все бѣсовское полчище, силою Божіею, прогнано было оттуда, и народъ сталъ проходить мимо того мѣста безъ всякой опасности.
   Это сдѣлалось извѣстнымъ повсюду, и многіе изъ окрестныхъ жителей стали приходить къ святому Даніилу, изумляясь, что въ томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ было обиталище бѣсовъ, днемъ и ночью раздается славословіе Божіе. Но діаволъ, ненавидя добро и не желая видѣть себя побѣжденнымъ отъ святаго, внушилъ нѣкоторымъ изъ клириковъ зависть, – и они начали говорить между собою:
   – “Откуда это онъ пришелъ сюда, и всѣ идутъ къ нему и повсюду прославляютъ его? пойдемъ, — наговоримъ на него патріарху, чтобы онъ удалилъ его отсюда”.
   Отправившись къ патріарху Цареградскому Анатолію[21], они наклеветали ему на святаго. Но патріархъ отвѣчалъ имъ:
   – “Зачѣмъ вы клевещете на человѣка, о которомъ не знаете, откуда онъ и какова его жизнь. Если онъ проводитъ жизнь праведную, то и намъ должно сдѣлаться подражателями его святости; а если онъ живетъ нечестиво, то, безъ сомнѣнія, заслуживаетъ изгнанія. Однакоже надлежитъ не тотчасъ подвергнуть его изгнанію, но послѣ тщательнаго предварительнаго разсмотрѣнія”.
   Будучи пристыжены такимъ отвѣтомъ патріарха, клеветники должны были замолчать.
   Діаволъ же, видя неуспѣхъ коварства своего, началъ досаждать святому сильнѣйшими, чѣмъ прежде, привидѣніями и ужасами, какъ-бы устремляясь на него со всѣмъ своимъ воинствомъ: то пытаясь утопить его въ морѣ, то похваляясь убить его. Но діаволу не удалось нисколько повредить святому. Ставъ на молитву, Даніилъ взывалъ къ Богу:
   – “Господь мой Іисусъ Христосъ, въ Котораго я вѣрую, Тотъ потопитъ васъ самихъ въ пропастяхъ ада”.
   Едва произнесъ онъ это, раздались крики и вопли, какъ-бы плачущихъ, и святый увидѣлъ бѣсовъ летящими, какъ летучія мыши, и удаляющимися отъ того мѣста. Но и послѣ этого бѣсы не переставали причинять святому огорченія; они снова стали возбуждать противъ него клеветниковъ, которые, пришедши къ патріарху, сказали:
   – “Владыка! Даніилъ – волшебникъ и обманщикъ; онъ обольщаетъ народъ волшебствомъ, и потому не можемъ выносить его”.
   Патріархъ, призвавъ Даніила, спросилъ его, кто – онъ, откуда, зачѣмъ пришелъ въ эти страны и какъ вѣруетъ въ Бога. Даніилъ тотчасъ же исповѣдалъ свою Православную Вѣру, затѣмъ сказалъ о своей странѣ и происхожденіи, а также и о томъ, что онъ пришелъ въ Византію, будучи призванъ откровеніемъ Божіимъ. Услыхавъ это, патріархъ всталъ и обнялъ его, почитая за человѣка Божія, и потомъ отпустилъ его съ миромъ. Черезъ нѣсколько дней патріархъ тотъ впалъ въ тяжелую болѣзнь; тотчасъ же, призвавъ къ себѣ Даніила, онъ просилъ его помолиться Богу, чтобы ему, патріарху, исцѣлиться. Какъ только святый помолился, патріархъ тотчасъ же всталъ здоровымъ; безмездный же врачъ за исцѣленіе просилъ у патріарха только того, чтобы онъ простилъ тѣхъ лицъ, кои оклеветали его предъ патріархомъ. Патріархъ сказалъ:
   – “Какъ не простить тѣхъ, которые сдѣлались виновниками столь великаго добра, что я сподобился и видѣть тебя, и получить исцѣленіе чрезъ тебя”.
   Патріархъ просилъ святаго пребывать вмѣстѣ съ нимъ, но Даніилъ предпочелъ быть отпущеннымъ на свое мѣсто и, придя туда, снова затворилъ за собою двери, оставивъ лишь небольшое отверстіе для приходящихъ къ нему.
   По прошествіи девяти лѣтъ такого тяжкаго житія, Богъ восхотѣлъ призвать Преподобнаго на совершеннѣйшій подвигъ. Ему послѣдовало для сего ОСОБОЕ Божіе откровеніе: онъ видѣлъ въ видѣніи стоящій передъ собою столпъ, высотою превосходившій облака; на верху столпа стоялъ Преподобный Симеонъ и съ нимъ два свѣтлыхъ юноши; и слышитъ онъ голосъ столпника, который говорилъ съ высоты столпа:
   – “Даніилъ! войди сюда ко мнѣ”.
   Даніилъ будто-бы отвѣчалъ:
   – “Господинъ! какъ-же войти мнѣ на такую высоту?”
   Тогда Преподобный Симеонъ приказалъ сойти къ нему двумъ юношамъ и, взявши Даніила, привести его къ нему. Юноши тотчасъ же исполнили приказанное и поставили его предъ Симеономъ. Преподобный же, обнявши Даніила, громогласно воззвалъ къ нему:
   – “Мужайся Даніилъ! Будь великодушенъ и крѣпокъ! Стой твердо и мужественно!”
   Когда святый Симеонъ говорилъ это, голосъ его казался голосомъ грома, и отъ сего голоса Даніилъ пробудился. Видѣніе это предуказывало то, что и Даніилу надлежитъ, подобно святому Симеону Столпнику, войти на столпъ и приблизиться къ нему тѣломъ и душою.
   Въ это время пришелъ изъ Антіохіи къ царю ученикъ Преподобнаго Симеона Столпника Сергій и принесъ ему кукуль[22] Преподобнаго Симеона, присланный въ даръ царю на защиту его отъ всякаго зла. Но такъ какъ душа царева была направлена на земныя попеченія и онъ весь поглощенъ былъ мірскими занятіями, то Сергій надумалъ уйти отъ него и вернуться назадъ; и захотѣлось ему побывать въ монастырѣ Неусыпающихъ[23]. Когда онъ вмѣстѣ съ другими плылъ мимо того мѣста, гдѣ подвизался Преподобный Даніилъ, нѣкоторые вспомнили о немъ, въ какомъ терпѣніи проводитъ онъ жизнь свою, а также и то, что онъ получилъ отъ Бога даръ исцѣлять недуги и прогонять бѣсовъ. Услыхавъ о семъ, Сергій велѣлъ кораблю пристать къ берегу и отправился къ Преподобному Даніилу. Тотъ принялъ его съ любовію, и Сергій, послѣ довольно продолжительной бесѣды убѣдившись въ томъ, что на Даніилѣ почиваетъ духъ Симеона, какъ духъ Иліи на Елисеѣ[24], отдалъ ему тотъ даръ, который онъ несъ съ собою, то есть кукуль Симеона, ибо ему, Даніилу, онъ приличествовалъ болѣе, чѣмъ кому-либо иному.
   Послѣ этого во снѣ Сергій видѣлъ трехъ юношей, пришедшихъ къ нему и говорящихъ:
   – “Встань, Сергій, и скажи Даніилу, что время житія его въ томъ храмѣ уже окончилось; пусть онъ Сергій передастъ о своемъ видѣніи Даніилу”.
   Пробудившись, Сергій повѣдалъ объ этомъ Даніилу, а тотъ, понявъ, что Богъ повелѣваетъ ему подражать житію Преподобнаго Симеона, попросилъ Сергія отправиться въ пустыню и подъискать для него удобное мѣсто, гдѣ-бы можно поставить столпъ. Сергій, обойдя одинъ холмъ, по указанію Божію, пришелъ къ тому мѣсту, гдѣ надлежало построить столпъ; остановившись здѣсь для отдыха отъ тяжелаго пути, онъ увидалъ такое видѣніе. Надъ нимъ пролетѣлъ бѣлый голубь, и Сергій старался поймать его. Вдругъ онъ слышитъ съ неба голосъ:
   – “Не думаешь ли ты изловить голубя сѣтями? Его нужно ловить руками”.
   Но голубь улетѣлъ въ вышину и послѣ этого сталъ невидимъ. Понявъ изъ этого, что Богъ указываетъ ему здѣсь мѣсто къ устроенію столпа, Сергій возвратился къ Даніилу и передалъ ему о всемъ, что онъ видѣлъ и слышалъ. Обрадованный Даніилъ упросилъ друга своего, нѣкоего Марка, устроить ему столпъ. Маркъ, при помощи Божіей, быстро выстроилъ столпъ. Когда окончена была постройкою и крыша его, преподобный Даніилъ вышелъ ночью изъ того храма, чтобы никто о немъ не зналъ и, придя къ столпу, помолился Богу:
   – “Слава Тебѣ, Христе Боже, что Ты сподобляешь меня такой жизни! Ты знаешь, Господи, что Тобою я утверждаюсь, и, на Тебя надѣясь, восхожу на сей столпъ. Итакъ, пріими жертву мою, укрѣпи меня на подвигъ и приведи въ исполненіе мое начинаніе”.
   Такъ помолившись, онъ взошелъ на столпъ и началъ жить въ безмолвномъ уединеніи между небомъ и землею для Единаго Бога, устраняясь всего земнаго и приближаясь тѣломъ и душею къ горнему. Но діаволъ, всегда завидующій рабамъ Божіимъ, началъ и здѣсь досаждать святому, возставивъ противъ него владѣльца того мѣста, по имени Геласія. Сей послѣдній, узнавъ, что въ его владѣніи устроили безъ его согласія столпъ, и что на немъ сталъ жить безъ его вѣдома, какой-то инокъ, пришелъ въ сильный гнѣвъ и увѣдомилъ объ этомъ царя и патріарха Геннадія[25], преемника Анатоліева. Царь не обратилъ на это никакого вниманія, патріархъ же не только велѣлъ свести его со столпа, но хотѣлъ даже наказать его, предоставивъ Геласію съ позоромъ удалить его со столпа. [Видим, что патриархи МОГУТ быть слугами діавола[+][++]-Левиафана![+][•]] Геласій, въ ярости, направился уже приводить свое желаніе въ исполненіе, но Богъ, предотвращая его отъ злого намѣренія, ниспослалъ внезапно въ ясный день дождь и большую грозу, громъ и молнію. Геласій однако не устрашился и не оставилъ своего злаго рѣшенія; сердце его пылало злобою, ибо самъ діаволъ возбуждалъ въ немъ ярость. Подошедши къ столпу, Геласій началъ съ досажденіемъ и укоризнами кричать на святаго, чтобы онъ тотчасъ же сошелъ со столпа, угрожая въ противномъ случаѣ насильственно свергнуть его внизъ. Нѣкоторые изъ сопровождавшихъ Геласія останавливали его, говоря:
   Оставь его, вѣдь онъ не дѣлаетъ тебѣ никакого зла; да и самый столпъ этотъ не на твоей землѣ; нѣтъ тебѣ отъ этого и никакого ущерба, а, наоборотъ, тебѣ же лучше имѣть такого сосѣда, который бы молился за тебя”.
   Но Геласій не послушалъ ихъ и съ гнѣвомъ приказалъ святому разъ навсегда оставить столпъ. Когда святый сталъ сходить внизъ и спустился уже на шестую ступеньку, всѣ увидали, что ноги его стали какъ-бы бревна и затекли отъ непрестаннаго дневнаго и ночнаго стоянія. Тогда всѣ сжалились надъ нимъ, и даже самъ Геласій склонился на милость и сталъ просить его опять войти на свое мѣсто и простить, что онъ, Геласій, дерзнулъ оскорбить его. Послѣ того Геласій устроилъ для святаго еще болѣе высокій столпъ и съ тѣхъ поръ сталъ оказывать ему почетъ, и предъ самимъ царемъ прославлялъ добродѣтельность Преподобнаго мужа.
   Однажды пришелъ къ святому изъ Ѳракіи [26] одинъ старый и почтенный человѣкъ и привелъ съ собою своего единственнаго бѣсноватаго сына; положивъ его у столпа, отецъ со слезами умолялъ святаго сжалиться надъ нимъ и помиловать его.

— «Вотъ, — говорилъ онъ, — тридцатый уже день, какъ онъ, одержимый бѣсомъ, непрестанно упоминаетъ твое, угодникъ Божій, имя».

Преподобный же, будучи милосердымъ, отвѣчалъ ему:

— «Если ты вѣруешь, что Господь мой Іисусъ Христосъ исцѣлитъ чрезъ меня сына твоего, да будетъ тебѣ по вѣрѣ твоей!»

Послѣ этого онъ велѣлъ напоить бѣсноватаго святымъ елеемъ. Когда это было исполнено, бѣсъ повергъ его на землю и, сильно потрясая, воскликнулъ: «выхожу, выхожу», — и затѣмъ дѣйствительно вышелъ. Отецъ же, видя сына здоровымъ, отдалъ его въ монастырь, гдѣ и сталъ онъ искуснымъ инокомъ. Затѣмъ явился другой человѣкъ, по имени Киръ [27], мужъ разумный и краснорѣчивый. Этотъ, имѣя дочь, по имени Александру, мучимую бѣсомъ, тоже привелъ ее къ святому. И какъ только святый помолился Богу и возложилъ руки на бѣсноватую, бѣсъ тотчасъ же вышелъ изъ нея, и она стала здоровой. Съ тѣхъ поръ Киръ сталъ питать большую любовь и усердіе къ преподобному. Однажды онъ привелъ къ святому жену своего воина, тоже бѣсноватую, и та, по молитвамъ блаженнаго, получила исцѣленіе; за это Киръ, изъ чувства благодарности, написалъ на столпѣ святаго стихи слѣдующаго содержанія:

— «Здѣсь твердо стоитъ мужъ, обуреваемый отвсюду: но ни вѣтровъ не боится, ни непогоды; пища его — манна небесная, безкровная. Отрасль Симеонова двѣ стѣны столпомъ двойнымъ подкрѣпляетъ, прославляя Сына Матери, не познавшей брака».

Греческій царь, Левъ Великій [28], не имѣвшій, но желавшій имѣть сына — наслѣдника, просилъ преподобнаго Даніила исходатайствовать ему отъ Бога полученіе желаемаго. Преподобный, будучи и самъ сыномъ молитвы, ибо онъ рожденъ былъ по молитвамъ своей матери, подавалъ уже молитвами своими милость Божію и другимъ имѣть дѣтей. Посему и въ этотъ разъ, помолившись Богу, онъ предсказалъ царю, что на будущій годъ у него родится сынъ. Это предсказаніе дѣйствительно и сбылось. Царь, радуясь о рожденіи сына, въ благодарность за такія молитвы святаго, соорудилъ ему третій столпъ.

Когда слава о святомъ Даніилѣ распространилась повсюду, пришла къ нему царица Евдокія, супруга царствовавшаго ранѣе Ѳеодосія Младшаго [29]; она просила Даніила сойти со столпа и идти въ ея область, гдѣ имѣлось, по ея словамъ, много пустынныхъ мѣстъ. Блаженный, похваливъ ея добрую мысль и усердіе, однако не пожелалъ уйти оттуда, гдѣ повелѣлъ ему жить Господь; благословивъ царицу, онъ отпустилъ ее съ миромъ, а самъ взошелъ на высочайшій столпъ, который устроенъ былъ Геласіемъ.

Въ это время нѣкоторые еретики, бывшіе въ Византіи, склонили большими деньгами одну блудницу, по имени Вассіану, идти къ святому и соблазнить на худое дѣло — или его самого или кого-нибудь изъ его учениковъ. Она, безстыдная и нечистая, отправилась къ цѣломудренному и святому, воображая, что блаженный прельстится съ перваго же взгляда на нее и возъимѣетъ желаніе согрѣшить съ нею: ибо она была отдѣта въ сотканныя изъ золота одежды и украшена различными нарядами. Пришедши, она притворилась больною и жила на полѣ, которое было противъ столпа, около ограды словесныхъ овецъ добраго пастыря; притворилась же больною съ тою цѣлію, чтобы принести душевный вредъ если не самому святому, то, по крайней мѣрѣ, его ученикамъ. Пробывъ тамъ немалое время и видя, что не имѣетъ никакого успѣха, ибо никакъ не смогла прельстить того, умъ котораго не прилѣпился къ землѣ, но всегда пребывалъ съ Богомъ горѣ, она ушла ни съ чѣмъ. Потомъ, пришедши къ нанявшимъ ее еретикамъ, она, несчастная, солгала, будто Даніилъ, соблазнившись ею и сильно возжелѣвъ ея красоты, велѣлъ ученикамъ привести ее къ себѣ на cтолпъ; «но я, — прибавила она, — не согласилась на это; они же, боясь, чтобы это нечестивое желаніе ихъ не стало извѣстно народу, задумали меня убить, и я едва увернулась изъ ихъ рукъ и убѣжала».

Такъ лгала на святаго несчастная блудница, а еретики распространяли слова ея въ народѣ, клевеща на неповиннаго и чистаго Даніила, съ цѣлію отвратить отъ него народъ. Но судъ Божій постигъ лживую и скверную клеветницу: на нее внезапно напалъ злой духъ и началъ мучить; тогда невольно она созналась, что подговорена была еретиками. Такъ посрамлены были хулители угодника Божія. А народъ, схвативши ее, привелъ къ святому и просилъ его избавить ее отъ мученія бѣсовъ. Тогда Даніилъ, будучи истиннымъ ученикомъ Христа, завѣщавшаго любить враговъ и повелѣвающаго прощать согрѣшающимъ до седмижды семидесяти разъ [30], не заплатилъ ей за зло зломъ, но сдѣлалъ ей, злоумышленницѣ своей, добро: онъ, сотворивъ за нее молитву предъ Богомъ, велѣлъ ей дать выпить святаго елея, и та, получивъ исцѣленіе, начала цѣловать столпъ святаго, открыто исповѣдуя предъ всѣми грѣхъ свой и прося прощенія. Съ этого времени она начала проводить цѣломудренную жизнь, оставивъ жизнь грѣховную.

Преподобый не только имѣлъ отъ Бога власть изгонять бѣсовъ и исцѣлять недуги, но не лишенъ былъ и дара пророчества, т. е. предвидѣть и предсказывать будущее. Провидѣвъ гнѣвъ Божій и наказаніе, имѣющее постигнуть городъ, онъ послалъ извѣстить объ этомъ патріарха Геннадія [31] и царя Льва и совѣтывалъ раза два на недѣлѣ совершать молебствія для того, чтобы предотвратить праведный гнѣвъ Божій. Но на совѣтъ блаженнаго не обратили никакого вниманія, а потому за грѣхи свои и на самомъ дѣлѣ они увидали исполненіе его пророчества, какъ о семъ будетъ сказано ниже. Въ то время царь, подвигнутый Духомъ Божіимъ, предписалъ патріарху отправиться къ великому Даніилу и посвятить его въ пресвитеры. Патріархъ съ клиромъ своимъ отправился и, достигнувъ столпа, сказалъ преподобному, что давно уже онъ желалъ увидѣть его, но такъ какъ былъ отягощенъ церковными дѣлами, то не могъ исполнить этого.

— «Теперь же, — сказалъ онъ, — я пришелъ повидать тебя и сподобиться твоихъ молитвъ и бесѣды».

Потомъ патріархъ просилъ у него позволенія поставить лѣстницы и допустить его къ себѣ. Но святый отвѣтилъ ему:

— «Напрасно пославшій тебя къ намъ возложилъ на тебя столь большіе труды».

Когда святый произнесъ это, патріархъ удивился и ужаснулся, какъ онъ могъ узнать, что пришествіе его, патріарха, было не добровольное, а подневольное, ибо онъ не пошелъ бы къ нему, если бы не былъ убѣжденъ къ тому царемъ. Долго патріархъ съ бывшими при немъ упрашивалъ святаго приказать приставить лѣстницы, чтобы взойти имъ къ нему, но тотъ всячески отказывалъ. Между тѣмъ была жара, солнце сильно пекло, и патріархъ, видя изнеможеніе многихъ отъ зноя и жажды, повелѣлъ архидіакону, стоя внизу, начать обычныя при посвященіи молитвы. Молясь самъ и читая тѣ молитвы, которыя положены при посвященіи во священника, онъ посвятилъ святаго Даніила въ пресвитеры, хотя тотъ и находился отъ нихъ высоко на столпѣ. Весь же собравшійся народъ восклицалъ: «аксіосъ» [32]. Послѣ этого блаженный Даніилъ, усматривая въ этомъ изволеніе Божіе, велѣлъ приставить къ столпу лѣстницы и получилъ изъ рукъ патріарха священническое облаченіе, причастился съ нимъ Пречистыхъ и Божественныхъ Таинъ и, помолившись за всѣхъ пришедшихъ къ столпу, отпустилъ всѣхъ съ миромъ. Царь, узнавъ, что преподобный Даніилъ принялъ посвященіе, возрадовался и поспѣшилъ ко столпу. Снявъ съ себя царское одѣяніе, онъ со смиреніемъ взошелъ къ преподобному на столпъ и припалъ къ его ногамъ. Увидѣвъ же, что отъ долгаго стоянія ноги преподобнаго отекли и загнили, онъ подивился его великому терпѣнію и, получивъ благословеніе, съ радостію возвратился домой. Между тѣмъ наступило время исполниться пророчеству святаго, которое изречено было имъ относительно гнѣва Божія, имѣвшаго постигнуть тотъ городъ. Въ мѣсяцѣ сентябрѣ, на память святаго мученика Маманта [33], которая обыкновенно торжественно праздновалась въ Византіи, въ то время, когда въ церкви его имени начиналось съ вечера всенощное бдѣніе, вдругъ поднялся въ огромномъ столичномъ городѣ сильнѣйшій пожаръ; пожаръ этотъ быстро достигъ такихъ размѣровъ, что охватилъ едва не весь городъ, начиная отъ приморской стѣны, называемой корабельной, продолжаясь до торга Константинова и доходя даже до Юліанова берега [34], окруживъ такимъ образомъ всю середину города; великій гнѣвъ Божій постигъ населеніе: ибо огонь истребилъ не только множество большихъ домовъ съ имуществомъ, красивыхъ дворцовъ и святыхъ храмовъ, но и людей безъ числа; одни были превращены огнемъ въ пепелъ, другіе опалены до половины; у третьихъ повреждены были руки или ноги, глаза или голова. И никакъ нельзя было потушить пожара; чѣмъ болѣе старались тушить, тѣмъ болѣе разросталось пламя: то Богъ наказывалъ людей Своихъ за грѣхи. Такъ Константинополь погибалъ отъ огня почти равнаго тому, отъ котораго нѣкогда погибъ городъ Содомъ [35], Тогда-то и вспомнили пророчество преподобнаго Даніила, когда онъ предсказывалъ объ этомъ наказаніи и призывалъ народъ къ молитвѣ и покаянію; и отправились къ нему съ слезною просьбою, чтобы онъ умилостивилъ Бога своими молитвами и угасилъ огненное пламя. Святый со слезами укорялъ ихъ, что они не слушали его тогда, когда онъ предсказывалъ имъ о настояшемъ несчастіи, и не выполнили совѣты его — по-дважды на недѣлѣ совершать общественные молебны. Затѣмъ, поднявъ руки къ небу, онъ съ умиленіемъ помолился Богу за городъ и жителей, а послѣ молитвы объявилъ, что пожаръ прекратится черезъ семь дней. Такъ дѣйствительно и случилось. И самъ царь убоялся гнѣва Божія и, вмѣстѣ съ царицей, пришелъ къ преподобному, прося у Бога милосердія по ходатайству преподобнаго.

По прошествіи лѣта наступила столь холодная осень, что трудно описать ея суровость. Однако же она не только не могла одолѣть мужественнаго подвижника, но и сама была имъ побѣждена: въ теченіе 4 дней казалось, какъ-будто съ неба низвергаются цѣлыя рѣки; нѣкоторыя горы отъ множества потоковъ были размыты, села потоплены; все время дули сильные противоположные вѣтры, какъ-бы борясь между собою; вихри же и бури были настолько сильны, что силою ихъ сломаны были тѣ желѣзные крюки, на которыхъ держались два столпа преподобнаго. А преподобный терпѣливо стоялъ на высотѣ, въ то время какъ столпъ колебался, и самъ онъ шатался на немъ отъ вѣтра, какъ-бы вѣтка на деревѣ; ученики же святаго снизу взирали на него со слезами, опасаясь, какъ-бы онъ не умеръ отъ такого холода или не упалъ бы вмѣстѣ со столпомъ на землю. Но надежда преподобнаго Даніила на Господа оставалась непоколебимою, и онъ продолжалъ безбоязненно стоять на столпѣ, утверждаясь на немъ, какъ на каменномъ основаніи. Ибо чего было бояться смерти тому, для котораго земная жизнь представлялась узами и темницею, а смерть разрѣшеніемъ и свободой, и который повторялъ слова Давидовы: изведи из темницы, т. е. изъ тѣла, душу мою [36]? Чѣмъ болѣе сильный холодъ преподобный переносилъ, тѣмъ болѣе съ горячими молитвами обращался онъ къ Господу. И дѣйствительно, воззвалъ праведникъ и Господь услышалъ его [37], и какъ нѣкогда изъ ладьи [38], такъ и теперь съ вышняго неба, запретилъ вѣтрамъ, и вдругъ наступила величайшая тишина и ведро.

Когда, послѣ этого, прибылъ царь къ святому, чтобы посмотрѣть, не принесли ли ему какого-нибудь вреда бывшіе дожди и вѣтры, и когда увидалъ сломанными желѣзные крюки, то приказалъ какъ можно лучше укрѣпить столпы и возвратился отъ преподобнаго, получивъ отъ него благословеніе. Дорогой же случилось съ нимъ слѣдующее: лошадь, на которой онъ сидѣлъ, чего-то испугавшись, вскочила на дыбы и, упавши назадъ, сбросила съ себя царя, такъ что и вѣнецъ съ головы его далеко отскочилъ и разломился, а жемчугъ и драгоцѣнные камни съ вѣнца разсыпались. Конюхомъ царскимъ былъ нѣкто Іорданъ, по вѣрѣ аріанинъ; видя паденіе съ лошади, онъ испугался, что на него падетъ за это вся отвѣтственность и онъ будетъ казненъ. Поэтому вернувшись назадъ, онъ пришелъ къ преподобному, и со слезами просилъ его ходатайства предъ царемъ, причемъ отрекался отъ ереси аріанской и просилъ присоединить его къ православію. Преподобный, во уваженіе къ его благочестію, написалъ царю, что такъ какъ Іорданъ отрекся аріанскаго зловѣрія и присоединился къ христіанскому правовѣрію, то онъ достоинъ помилованія. На это царь отвѣчалъ святому.

— «Виновникомъ моего паденія былъ не кто иной, какъ самъ же я, ибо я имѣлъ дерзновеніе сѣсть на коня еще на твоихъ глазахъ, не отойдя пѣшкомъ подальше отъ твоего святаго столпа; посему и на Іордана не только не гнѣваюсь, но и радуюсь тому, что мое паденіе съ лошади стало для него причиной возстанія отъ паденія душевнаго».

Въ послѣдующее затѣмъ время царь относился къ святому съ такимъ уваженіемъ, что не только самъ почиталъ его, но и въ глазахъ другихъ представлялъ его, какъ носителя небесной силы; такъ напр., когда одному правителю иноплеменнаго царства, по имени Губазію, пришлось прибыть для заключенія перемирія къ Льву, царю греческому, то царь привелъ его къ преподобному Даніилу Столпнику и, указывая на него, сказалъ:

— «Вотъ чудо во моемъ царствѣ!»

Губазій же, удивившись терпѣнію преподобнаго, сталъ кланяться не только самому святому, но и столпу, на которомъ онъ стоялъ, и со слезами говорилъ:

— «Благодарю Тебя, Царь Небесный, что меня, пришедшаго къ царю земному, Ты сподобилъ увидать мужа небеснаго и его жилище».

Вернувшись въ свою страну, Губазій часто вспоминалъ о преподобномъ въ кругу своихъ приближенныхъ и посылалъ къ нему письма, съ просьбою о его святыхъ молитвахъ для защиты своего царства. И былъ преподобный предметомъ великаго удивленія для всѣхъ, какъ ближнихъ такъ и дальнихъ, своихъ и пришельцевъ, царей и простыхъ, Грековъ, Римлянъ и иноплеменниковъ, кои приходили къ нему, какъ къ Ангелу Божію, а отходя призывали его на помощь себѣ, — и всѣ они получали просимое по его святымъ молитвамъ.

Мужественное терпѣніе преподобнаго, съ коимъ онъ, стоя на столпѣ, переносилъ всѣ перемѣны воздуха, достаточно засвидѣтельствовано вышесказанными дождями и бурями; но, чтобы не опустить изъ вниманія чего-либо достойнаго памяти святаго, припомнимъ еще слѣдующее:

Однажды стояла чрезвычайно суровая зима, дули сильнѣйшіе вѣтры, гораздо болѣе нестерпимые, чѣмъ тѣ, о которыхъ говорилось выше: былъ и снѣгъ, и ледъ, и морозы, а преподобный не только не имѣлъ надъ своимъ столпомъ никакой крыши, но лишился даже отъ вѣтра и того кожаннаго кукуля, который былъ на его головѣ, и который унесенъ былъ вѣтромъ далеко въ пустыню. Такъ стоялъ добровольный мученикъ цѣлую ночь, перенося суровость зимы и лютость мороза. Днемъ же поднялась такая сильная вьюга, что ученики святаго не могли ни глазъ своихъ поднять къ столпу, ни оказать святому какой-либо помощи. По прошествіи дня, настунила еще болѣе суровая ночь, а затѣмъ опять такой же день и такая же ночь, и лишь на третій день буря нѣсколько утихла. Тогда только, приставивъ лѣстницы, ученики поднялись на столпъ къ преподобному и нашли его всего, съ ногъ до головы, обледенѣвшимъ, еле дышущимъ и едва отогрѣли его, обтирая тѣло теплой водой и губкой. Придя въ себя, преподобный сказалъ ученикамъ:

— «Зачѣмъ вы хлопочете около меня? зачѣмъ вы разбудили меня отъ сладкаго сна? я только что заснулъ съ молитвой на устахъ; однако благодарю васъ, дѣти мои, что вы имѣете заботу обо мнѣ отцѣ вашемъ».

Христолюбивый царь, узнавъ объ этомъ, долго упрашивалъ святаго со слезами и кланяясь ему въ землю, чтобы онъ позволилъ придѣлать къ столпу только какую-нибудь крышу.

— «Пощади себя, — говорилъ онъ ему, — если не для себя, то хотя для нашей пользы, дабы не умереть тебѣ преждевременно и не оставить насъ сирыми».

Видя слезную просьбу царя, преподобный позволилъ устроить крышу надъ своимъ столпомъ, но не для своего облегченія, а ради усердной просьбы царя, который имѣлъ къ святому такую любовь и уваженіе, что приводилъ всѣхъ приходившихъ къ нему пословъ и великихъ князей къ столпу преподобнаго, — то самъ лично, то со своими придворными вельможами. Приходившіе же удивлялись столь великому мужеству преподобнаго отца, съ которымъ онъ переносилъ днемъ и ночью и стужу, и жаръ, и обыкновенно уходили отъ него съ чувствомъ духовнаго умиленія и съ великою духовною пользой для себя.

Черезъ нѣкоторое время Гензерихъ, король Вандальскій [39], объявилъ войну противъ Грековъ и подошелъ къ Александріи съ многочисленнымъ войскомъ. Греческій императоръ, смущенный этимъ нашествіемъ иноземцевъ, пришелъ съ своимъ синклитомъ къ преподобному Даніилу Столпнику, желая получить помощь отъ его святыхъ молитвъ. Провидя будущее, преподобный предсказалъ царю, что Гензерихъ не только не возьметъ Александріи, но и во всѣхъ своихъ замыслахъ потерпитъ неудачу и вернется домой безъ всякаго успѣха. Все предсказанное преподобнымъ дѣйствительно сбылось, и въ благодарность за это благочестивый царь пожелалъ устроить при столпѣ преподобнаго келліи для помѣщенія въ нихъ его учениковъ; преподобный же просилъ царя соорудить, вмѣсто того, церковь во имя преподобнаго Симеона Столпника и перенести въ нее изъ Антіохіи святыя мощи его. Царь немедленно устроилъ въ честь преподобнаго Симеона церковь на сѣверной сторонѣ отъ столпа Даніилова и при церкви — страннопріимный домъ, а затѣмъ, согласно желанію преподобнаго Даніила, перенесъ въ новоустроенный храмъ съ подобающею честію честныя мощи святаго Симеона. Преподобный Даніилъ былъ глубоко обрадованъ этимъ, и по случаю перенесенія мощей обратился къ народу съ надлежащимъ поученіемъ.

Нравомъ своимъ преподобный былъ незлобивъ и ко врагамъ своимъ относился съ любовію. Однажды нѣкто поносилъ святаго, а когда слушавшій его народъ возмутился этимъ, онъ, показывая ему печеную рыбу, говорилъ:

— «Вотъ что ѣстъ вашъ постникъ!»

Когда, послѣ этого, и самъ онъ и жена его съ дѣтьми поѣли этой рыбы, то они сейчасъ же впали въ сильный недугъ, отъ котораго преподобный исцѣлилъ ихъ своею молитвою, не памятуя зла и не воздавая обидой за обиду. Въ благодарность за столь великую къ нимъ милость незлобиваго отца, они соорудили изъ серебра его изображеніе, на коемъ они были представлены лежащими у ногъ преподобнаго, и были подписаны имена ихъ; икону сію они поставили въ церкви святаго Михаила Архистратига Небесныхъ Силъ.

При своемъ незлобіи преподобный Даніилъ имѣлъ еще великій даръ столь благодатнаго слова, что слушатели отъ его наставленій приходили въ глубокое умиленіе и очень многіе получали отъ нихъ великую духовную пользу, исправляя свою жизнь. При царскомъ дворѣ находился одинъ именитый воинъ, по имени Едрань, по происхожденію галатянинъ, отличавшійся здоровьемъ и воинскими доблестями. Пришедши къ блаженному Даніилу и услыхавъ его душеполезныя поученія, онъ пришелъ въ сердечное умиленіе, немедленно же отрекся отъ міра и вмѣстѣ съ двумя своими друзьями присоединился къ ученикамъ преподобнаго. Услыхавъ объ этомъ, царь весьма сожалѣлъ о немъ, какъ о храбромъ воинѣ и послалъ уговорить его вернуться къ нему во дворецъ. Но тотъ пренебрегъ вниманіемъ царя:

— «Кая польза человѣку, — сказалъ онъ, — аще міръ весь пріобрящетъ, душу же свою отщетитъ» [40].

Послѣ сего, принявъ постригъ отъ руки преподобнаго, онъ сталъ подражателемъ ему въ воздержаніи, вкушая пищи лишь столько, сколько нужно для того, чтобы не умереть съ голоду; равнымъ образомъ и спалъ онъ очень мало и то — стоя или нѣсколько присаживаясь на привѣшенную веревку. Впослѣдствіи, за свою добродѣтельную жизнь, онъ пріобрѣлъ любовь царя и тотъ навѣщалъ его, когда приходилъ къ преподобному Даніилу. Проживъ такимъ образомъ довольно продолжительное время, онъ съ миромъ преставился. Послѣ того подражателемъ житія сего подвижника, въ иночествѣ Тита, былъ слуга его Антоній.

Спустя нѣкоторое время, царь Левъ выдалъ дочь свою Аріадну замужъ за Зенона Исаврянина [41], котораго и послалъ съ войскомъ противъ варваровъ, вторгшихся во Ѳракію. Передъ походомъ Зенонъ отправился къ преподобному Даніилу Столпнику, и святый предсказалъ ему весь исходъ войны, съ которой онъ вернется невредимымъ и затѣмъ послѣ тестя своего, царя Льва, получитъ царскій скипетръ, но, по зависти родныхъ, лишится царской власти, а потомъ снова получитъ ее. Все это въ свое время и сбылось. Когда Зенонъ воцарился послѣ смерти Льва и процарствовалъ три года, то противъ него возсталъ Василискъ [42], братъ Верины, жены покойнаго царя Льва. Удаливъ Зенона, онъ захватилъ престолъ Греческій и, будучи приверженцемъ ереси Евтихія, возбудилъ большую смуту въ Церкви Христовой, отвергая соборъ Халкидонскій [43] и распространяя еретическое ученіе. Тогда Акакій, патріархъ Константинопольскій [44], собравъ православныхъ епископовъ, хотя и съ боязнію противился царю, но не имѣлъ никакого успѣха. Поэтому онъ послалъ нѣсколькихъ епископовъ къ преподобному Даніилу съ слезною просьбю сойти со столпа и явиться къ нимъ въ столицу на помощь Церкви воинствующей. Преподобному весьма не хотѣлось сходить съ своего мѣста, хотя-бы и на малое время; однако, видя нужду Церкви и будучи призываемъ къ тому же и Божественнымъ голосомъ свыше, сошелъ со столпа и явился въ городъ къ патріарху и находившимся при немъ епископамъ. Съ честію встрѣченъ былъ онъ епископами и принятъ былъ ими съ несказанною радостью. Услыхавъ о прибытіи преподобнаго и не желая встрѣчаться съ нимъ, царь удалился изъ города въ свое помѣстье, находившееся около столицы, но преподобный послѣдовалъ за нимъ и туда. Но такъ какъ онъ не имѣлъ возможности дойти туда самъ, ибо отъ продолжительнаго стоянія ноги его отекли и покрылись многочисленными ранами, то его понесли на рукахъ вѣрующіе. По дорогѣ попался имъ на встрѣчу одинъ прокаженный человѣкъ. Увидѣвъ преподобнаго, онъ началъ съ рыданіемъ просить его объ исцѣленіи; сжалившись надъ нимъ, преподобный помолился о немъ и велѣлъ ему вымыться въ находившемся возлѣ морѣ. Тотъ омылся и вышелъ совершенно чистымъ и здоровымъ. Слухъ объ этомъ чудѣ тотчасъ же повсемѣстно распространился, и къ преподобному стало стекаться множество народа съ больными, кои, по молитвамъ преподобнаго, и получали исцѣленія. Окруженный такимъ множествомъ народа, собравшагося къ нему ради чудесъ, преподобный приблизился къ царскому дворцу, находившемуся въ помѣстьѣ. Одинъ Готянинъ, нагнувшись сверху чрезъ окно и увидѣвъ святаго несомаго на рукахъ, засмѣялся и сказалъ:

— «Вотъ еще новый анѳипатъ!» [45]

Едва онъ произнесъ это, какъ тотчасъ подвергся наказанію Божію: онъ внезапно упалъ сверху на землю и разбился до смерти. Царь же, узнавъ о прибытіи святаго, распорядился не пускать его къ себѣ; и святый удалился, отрясши прахъ отъ своихъ ногъ. Но затѣмъ царь тотчасъ же послалъ за преподобнымъ, испугавшись, какъ-бы за непочтеніе къ святому съ нимъ, царемъ, не случилось какого-либо несчастія, и просилъ преподобнаго вернуться къ нему. Но онъ не только не послушалъ царя, но предсказалъ еще о его погибели.

— «Прогнѣвляющій Царя Небеснаго, — сказалъ онъ, — пріумножаетъ себѣ обильныя бѣдствія и собираетъ гнѣвъ на день суда».

Сказавъ сіе, онъ отправился въ путь свой. Едва гонцы, возвратившись, успѣли передать царю слова преподобнаго, какъ вдругъ тотчасъ же упалъ во дворцѣ одинъ изъ столбовъ; царь и всѣ присутствовавшіе весьма испугались: такъ даже и неодушевленный предметъ, по повелѣнію Божію, засвидѣтельствовалъ непреложность пророчества преподобнаго и своимъ паденіемъ ознаменовалъ близость низверженія царя съ престола. Возвращаясь въ городъ, преподобный Даніилъ исцѣлилъ по дорогѣ двухъ бѣсноватыхъ юношей и дочь вдовы; змія, нечаянно обвившагося около своей ноги, онъ удалилъ однимъ своимъ словомъ, не получивъ отъ сего никакого вреда. Въ самомъ же городѣ къ Даніилу приступила одна почтенная женщина, по имени Ираида, которая была неплодной; омывая слезами ноги его, она просила преподобнаго разрѣшить ея неплодство своими молитвами; святый предсказалъ ей о рожденіи ею сына и даже самое имя его: «ты, женщина, — сказалъ онъ ей, — родишь сына и назовешь его Зенономъ».

Между тѣмъ царь сталъ искать случая, какъ-бы ему помириться и испросить у преподобнаго прощенія, потому что его весьма устрашило паденіе столба во дворцѣ во время донесенія ему отвѣта Даніилова. Сперва онъ умолялъ объ этомъ преподобнаго чрезъ почтенныхъ лицъ неискренно, потому что сердце его не переставало стремиться къ беззаконіямъ. Потомъ онъ явился къ преподобному лично, упалъ передъ нимъ на колѣни и просилъ о прощеніи. Но преподобный, провидя своими духовными очами злыя его помышленія, обличилъ его въ этомъ, сказавъ присутствовавшимъ:

— «Это смиреніе и раскаяніе его притворно; въ немъ подъ овечьей одеждой скрывается жестокость волка; но вы скоро увидите надъ нимъ правосудный гнѣвъ Божій, ибо всемогущая десница Всевышняго низлагаетъ съ престоловъ людей надменныхъ».

Послѣ всѣхъ этихъ событій преподобный возвратился на свой столпъ, а спустя немного времени Василискъ дѣйствительно былъ низвергнутъ съ престола, какъ и предсказалъ преподобный. Зенонъ же снова получилъ скипетръ царскій и, видя исполненіе предсказанія преподобнаго, пришелъ вмѣстѣ съ женою своей поклониться ему.

Послѣдующее время своей жизни преподобный безотлучно провелъ въ стояніи на столпѣ, совершивъ множество чудотвореній. Но, по своему смиренномудрію и во избѣжаніе прославленія среди людей, онъ приписывалъ силу чудотворенія не своей собственной добродѣтельности, а молитвамъ преподобнаго Симеона, и посему всѣхъ приходившихъ къ нему больныхъ онъ отсылалъ въ церковь Симеонову къ его святымъ мощамъ. Одинъ золотыхъ дѣлъ мастеръ принесъ къ преподобному своего сына, хромаго отъ рожденія, не имѣвшаго возможности даже ступить на ноги, но ползавшаго по землѣ, подобно червямъ, на чревѣ; отославъ его въ церковь преподобнаго Симеона, блаженный Даніилъ велѣлъ возложить мощи святаго Симеона на ноги хромаго отрока, и какъ только это сдѣлали, хромой вскочилъ, и самъ дошелъ до столпа Даніилова, радуясь и славя Бога.

Другой человѣкъ, возвращаясь съ востока, попалъ въ руки разбойниковъ. Весьма сильно избивъ его, сокрушивъ ему колѣна и ограбивъ его, они удалились, оставивъ его еле живымъ. Проходившіе мимо его путешественники, увидѣвъ его, изнемогающаго отъ ранъ, сжалились надъ нимъ и перенесди его въ городъ Анкиру [46]. Епископъ того города, приложивъ по отношенію къ больному всѣ свои попеченія, вызвалъ къ нему самыхъ опытныхъ врачей и вылѣчилъ его отъ ранъ. Тѣмъ не менѣе, и поправившись отъ ранъ, тотъ не могъ ходить, потому что ноги его были сильно повреждены и, хотя всѣ раны на нихъ зажили, но достаточной для хожденія силы не было. Лишившись употребленія ногъ, больной сталъ просить епископа отнести себя къ преподобному Даніилу. Его положили неподвижнымъ, какъ бревно, въ повозку и повезли въ такомъ видѣ къ столпу сего безмезднаго врача. Даніилъ, отославъ хромаго въ церковь преподобнаго Симеона, велѣлъ помазать его елеемъ, взятымъ отъ святыхъ мощей, и этимъ тотчасъ же исцѣлилъ его: голени и ступни у него внезапно окрѣпли, онъ самъ поднялся на ноги и сталъ ходить, возсылая благодареніе Богу и Его святымъ угодникамъ — Симеону и Даніилу.

Одинъ Испанскій сотникъ имѣлъ такую глубокую вѣру въ преподобнаго, что всякій разъ, какъ кто-нибудь изъ его слугъ, родныхъ и знакомыхъ, заболѣвалъ, онъ писалъ преподобному и просилъ его исцѣлить заболѣвшаго. Когда, затѣмъ, къ нему приносили отъ преподобнаго отвѣтное письмо, онъ возлагалъ его на больнаго и больной тотчасъ же получалъ исцѣленіе. Одна нищая, имѣя 12-ти лѣтняго сына, нѣмаго отъ рожденія, принесла его къ столпу преподобнаго и, поставивъ его около столпа, ушла. Преподобный, увидѣвъ отрока со столпа, велѣлъ своимъ ученикамъ взять его, чтобы онъ жилъ между ними. Ученики же, думая, что отрокъ молчитъ, наученный матерію, притворяясь нѣмымъ ради бѣдности и съ цѣлію болѣе легкаго снисканія себѣ пропитанія, причиняли ему не мало зла, заставляя его то страхомъ, то побоями, что-нибудь проговорить; иногда же они кололи его, во время сна, остроконечнымъ орудіемъ, или ударяли колючими вѣтвями, чтобы, внезапно пробудившись, онъ произнесъ какое-нибудь слово. Но когда они окончательно убѣдились въ его нѣмотѣ, то донесли объ этомъ преподобному; онъ велѣлъ помазать языкъ нѣмаго святымъ елеемъ, и когда въ воскресенье за святой литургіей діаконъ приготовлялся читать святое евангеліе, а присутствовавшіе по обычаю воспѣвали: «слава Тебѣ, Господи!» — то и отрокъ отчетливо и громко произнесъ: «слава Тебѣ, Господи!» И съ этого времени онъ сталъ хорошо говорить.

Достигнувъ глубокой старости, преподобный приблизился къ своей блаженной кончинѣ; провидя ее, онъ предсказалъ объ этомъ своимъ ученикамъ, и написалъ имъ слѣдующее завѣщаніе:

— «Чада и братія мои! Ибо вы для меня дѣйствительно и чада — потому, что духовно я породилъ васъ, и братья, — потому, что общій всѣмъ намъ отецъ — Богъ, и къ общему нашему Отцу я и отхожу. Но я не оставляю васъ, моихъ возлюбленныхъ, плачущихъ о разлукѣ со мной сиротами, а поручаю заботу о васъ Отцу нашему, Который вмѣстѣ съ вами создалъ и меня. Посему Онъ, все сотворивъ разумомъ и премудростію, а затѣмъ преклонивъ небеса и сойдя на землю, претерпѣлъ смерть и, воскресши насъ ради, — да будетъ съ вами, какъ премудрый охранитель васъ отъ діавола. Какъ Господь, Онъ будетъ сохранять васъ въ послушаніи Его святой волѣ, а какъ Отецъ вашъ, Онъ будетъ призывать васъ къ Себѣ съ милосердіемъ и съ распростертыми объятіями всякій разъ, какъ вы будете согрѣшать и падать. Какъ предавшій Себя на смерть за насъ, Онъ да соединитъ васъ взаимнымъ единодушіемъ и да привлечетъ васъ къ Своему Небесному Отцу. Стремитесь къ смиренію, будьте послушны, любите страннопріимство, посты, бдѣнія, нищету и особенно блюдите первѣйшую и главнѣйшую заповѣдь — заповѣдь любви, а также все то, что свойственно людямъ благочестивымъ; блюдите вѣру истинную, чуждайтесь еретическихъ лжеученій и ни въ чемъ не отпадайте отъ матери вашей — святой Церкви. Если все это исполните, будете совершенны въ добродѣтели».

Написавъ своимъ духовнымъ дѣтямъ такое духовное завѣщаніе, преподобный велѣлъ его прочитать имъ, а они плакали, готовясь къ разлукѣ съ нимъ.

За три дня до блаженной кончины преподобнаго, въ полночь, нѣкоторые изъ наиболѣе достойнѣйшихъ учениковъ его сподобились видѣть, какъ Даніила явились посѣтить всѣ святые угодники, — пророки, апостолы, мученики; привѣтствовавъ его, они повелѣли ему удостоиться Божественныхъ Таинъ. Когда же насталъ самый день кончины преподобнаго, то прибылъ патріархъ Евѳимій [47], преемникъ Акакія, вмѣстѣ со всѣмъ своимъ клиромъ; вышеупомянутая же богобоязливая женщина Ираида, у которой по молитвамъ Даніила разрѣшилось неплодіе, приготовила все необходимое къ досточестному погребенію святаго. Въ это время случился тутъ одинъ бѣсноватый человѣкъ, который, стоя у столпа, говорилъ, что видитъ ангеловъ и много святыхъ, шествующихъ съ неба къ преподобному, и даже называлъ по именамъ тѣхъ святыхъ, коихъ онъ видѣлъ. Преподобный же и богоносный отецъ нашъ Даніилъ, радуясь о кончинѣ своей, предалъ честную и святую душу свою въ руцѣ Божіи, будучи 80 лѣтъ и трехъ мѣсяцевъ отъ роду [48].

Немедленно по преставленіи Даніила, вышеупомянутый бѣсноватый избавился отъ мученія діавольскаго. Когда преподобный скончался, на небѣ появились противъ столпа его три звѣзды, на подобіе креста, которыя и днемъ, при свѣтѣ солнечномъ, сіяли съ неизреченною силою и были видны онѣ до тѣхъ поръ, пока не было погребено святое тѣло преподобнаго мужа тамъ же, у столповъ его. Вмѣстѣ съ нимъ положены были и мощи святыхъ трехъ отроковъ Вавилонскихъ — Ананіи, Азаріи и Мисаила, согласно предсмертному завѣщанію преподобнаго, для того чтобы приходящіе для поклоненія къ его могилѣ воздавали честь не его мощамъ, а мощамъ тѣхъ святыхъ отроковъ. Такъ смиренный во время жизни своей остался смиреннымъ и по кончинѣ, уклоняясь отъ человѣческаго прославленія, но Самъ Богъ прославилъ прославляющаго Его, какъ на землѣ предъ людьми чудесами, такъ и на небѣ предъ Ангелами Своими, будучи и Самъ прославляемъ всею тварію во вѣки. Аминь.

Примѣчанія:
[1] Месопотамія (въ переводѣ съ греческаго — междурѣчье) — страна, лежащая между рѣками Тигромъ и Евфратомъ. Здѣсь именно, по библейскому сказанію и преданію другихъ народовъ, находился рай, обиталище первозданныхъ людей.
[2] Самосаты — главный городъ Сирійской провинціи Коммагены, на западномъ берегу рѣки Евфрата.
[3] Кн. Бытія гл. 1, ст. 28.
[4] Кн. Бытія гл. 21, ст. 1-3 и далѣе.
[5] 1 кн. Царствъ гл. 1, ст. 20.
[6] Еванг. отъ Луки гл. 2, ст. 60.
[7] Стадія — около 88 саженъ, 20 стадій — нѣсколько болѣе 3½ верстъ.
[8] Такъ называется постриженіе въ иноческій санъ, ибо главное назначеніе иночества — уподобленіе безплотнымъ чинамъ чрезъ молитву и подвижничество.
[9] Еванг. отъ Луки гл. 9, ст. 62.
[10] Память его празднуется Церковію 1-го сентября.
[11] Антіохія Сирійская — одинъ изъ древнихъ и богатѣйшихъ городовъ Сиріи, столичный ея городъ; лежитъ при р. Оронтѣ, верстахъ въ 10 отъ впаденія ея въ Средиземное море, между горными хребтами Ливана и Тавра; основана за 300 лѣтъ до Р. Хр. Селевкомъ Никаторомъ и названа такъ по имени Антіоха, отца его. Для христіанской Церкви Антіохія имѣетъ особенную важность, какъ второе послѣ Іерусалима великое средоточіе христіанства, и какъ мать христіанскихъ церквей изъ язычниковъ. Знаменитая Церковь Антіохійская насаждена первоначально свв. апп. Павломъ и Варнавою, а впослѣдствіи утверждена еще и ап. Петромъ. Въ Антіохіи было немало замѣчательныхъ соборовъ пастырей Церкви во время еретическихъ (аріанскихъ и несторіанскихъ) распрей. Церковь Антіохійская издревле пользовалась особенными преимуществами, наравнѣ съ церквами: Александрійскою, Іерусалимскою, Константинопольскою и Римскою; настоятели ея имѣли и до настоящаго времени имѣютъ титулъ и преимущества патріарха. Въ настоящее время Антіохія находится подъ Турецкимъ владычествомъ и представляетъ собою небольшой и бѣдный городокъ, въ которомъ насчитывается до 10 тысячъ жителей.
[12] Посл. къ Римл. гл. 14, ст. 8.
[13] Псаломъ 120, ст. 3.
[14] Еванг. отъ Матѳ. гл. 10, ст. 23.
[15] Анаплъ — предмѣстье Константинополя.
[16] Здѣсь разумѣется преподобный Антоній Великій, первый учредитель монашескаго житія, преставившійся въ 356 году; память его празднуется Церковію 17-го января.
[17] Это было въ царствованіе Византійскаго императора Льва 1-го, во второй половинѣ V-го вѣка.
[18] Псаломъ 26, ст. 1.
[19] Псаломъ 26, ст. 3.
[20] Еванг. отъ Марка гл. 9, ст. 29.
[21] Анатолій — патріархъ Константинопольскій съ 449-458 г.
[22] Кукуль — въ переводѣ съ греч. шапочка — первоначально былъ общемонашескимъ головнымъ покровомъ, служившимъ символомъ безмолвія, чистоты и незлобія, молчаливаго пребыванія въ богомысліи и тщательнѣйшаго къ себѣ вниманія; иногда на кукуль нашивался крестъ. Впослѣдствіи, какъ и теперь, кукуль сталъ принадлежностью исключительно однихъ схимниковъ, принявшихъ великую схиму. Онъ употребляется вмѣсто клобука, который въ первоначальномъ постриженіи въ монашество возлагается на камилавку и отличается отъ клобука тѣмъ, что кругомъ покрываетъ голову и плечи; наглавникъ его — остроконечный съ пятью крестами.
[23] Общежительный монастырь т. н. «Неусыпающихъ» былъ основанъ въ концѣ IV вѣка преп. Александромъ; сначала онъ находился въ глубокомъ уединеніи при р. Евфратѣ но впослѣдствіи былъ перенесенъ въ Константинополь. Чиноположенія и иноческое житіе насельниковъ этого монастыря отличалось особою строгостью. Свое наименованіе монастырь получилъ отъ того, что братія его, раздѣляясь на 24 чреды по числу 24 часовъ дня и ночи, непрерывно на два лика славословили Господа, поя протяжно псалмы Давидовы, такъ что богослуженіе въ этомъ монастырѣ совершалось непрерывно и никогда не прекращалось.
[24] 4 кн. Царствъ гл. 2, ст. 15.
[25] Св. Геннадій — Константинопольскій патріархъ съ 458-471 г.
[26] Ѳракія въ древности обнимала собою нынѣшнюю восточную часть Венгріи, Трансильванію, Бессарабію, Молдавію, Валахію, Болгарію, Сербію и восточную часть Румеліи.
[27] Киръ — знаменитый поэтъ и пѣснописецъ христіанскій, градоначальникъ Константинополя при императорѣ Ѳеодосіи Младшемъ (въ первой половинѣ V-го вѣка), впослѣдствіи епископъ Смирнскій.
[28] Св. Левъ I — императоръ Византійскій съ 457-474 г.
[29] Съ 408-450 г.
[30] Еванг. отъ Матѳ. гл. 18, ст. 21-22.
[31] Св. Геннадій патріаршествовалъ съ 459-471 г.
[32] Ἄξιος съ греч. «Достоинъ» — возгласъ, коимъ обозначается согласіе вѣрующихъ на посвященіе рукополагаемаго.
[33] Память его празднуется 2-го сентября.
[34] Мѣстности, получившія наименованія по императорамъ: св. равноапостольному Константину Великому и его двоюродному брату Юліану Отступнику.
[35] Кн. Бытія гл. 19, ст. 24-25.
[36] Псаломъ 141, ст. 8.
[37] Выраженіе Псалма 33, ст. 18.
[38] Еванг. отъ Матѳ. гл. 8, ст. 26.
[39] О Гензерихѣ Вандальскомъ см. на стр. 251, прим. 5: [Гензерихъ — король и основатель Вандальскаго королевства въ Сѣверной Африкѣ].
[40] Еванг. отъ Луки гл. 9, ст. 25.
[41] Впослѣдствіи императоръ Византійскій — съ 474 по 491 г.
[42] Царствовалъ съ 474-477 г.
[43] Соборъ Халкидонскій — IV-й Вселенекій соборъ, — происходилъ въ 451 г.; на немъ осуждена ересь Евтихія, иначе — монофизитская, признававшая во Христѣ лишь одно Божеское естество, будто-бы поглотившее собою естество человѣческое.
[44] Акакій патріаршествовалъ съ 471-489 г.
[45] Анѳипатъ — областеначальникъ, иногда — правитель города.
[46] Анкира — нынѣ Ангора, древній городъ Галатіи (небольшой срединной области Малой Азіи), — нынѣ столица одной изъ областей Малой Азіи съ 30.000 жителей.
[47] Св. Евѳимій — патріархъ Константинопольскій съ 490 по 496 г.
[48] Преп. Даніилъ Столпникъ преставился 11 декабря въ 489 или 490 г. На столпѣ онъ подвизался болѣе 30 лѣтъ. Мощи его видѣлъ въ Константинополѣ въ 1200 году русскій паломникъ, инокъ Антоній.

Источникъ: Житія святыхъ, на русскомъ языкѣ изложенныя по руководству Четьихъ-миней св. Димитрія Ростовскаго съ дополненіями, объяснительными примѣчаніями и изображеніями святыхъ. Книга четвертая: Мѣсяцъ Декабрь. — Изданіе второе. — М.: Синодальная Типографія, 1906. — С. 293-320.