|
Елисеев А.В.
Разгадка 1937 года. «Преступление века» или спасение страны?
Издательство Яуза-Эксмо, Москва, 2009
384 стр., 84X108 1/32
Тираж 4000 экз.
|
Предлагаем
познакомиться с книгой Александра Елисеева “Разгадка 1937 года.
«Преступление века» или спасение страны?”. В аннотации к этому изданию
читаем: «Вот уже более полувека нам твердят, что 1937 год был самым черным,
кровавым и постыдным в советской истории. Что в «страшном 37-м» жертвами
«преступного режима» пали «миллионы невинных». Что в ходе политических
репрессий были «истреблены лучшие из лучших», «выбита интеллигенция» и
«обезглавлена армия». Что главным виновником и инициатором Большого Террора является
И. В. Сталин.
Данная
книга опровергает все эти мифы, не оставляя камня на
камне от хрушевской лжи, раскрывая подлинный смысл «сталинских
репрессий», разгадывая главную тайну XX века».
На нашем
сайте эту книгу смотри здесь. Другую книгу Александра Елисеева “1937. Сталин против
заговора "глобалистов"” на нашем сайте смотри здесь.
Вот
оглавление этой книги.
Введение ...................... 5
Глава 1. Консервативный большевизм ................. 13
Глава 2. Загадка "тирана" ..................................... 53
Глава 3. Красные князьки ..................................... 74
Глава 4. Государство и реформатор ................... 108
Глава 5. Дедушки советской перестройки ........... 140
Глава 6. Милитаристы против партии .................. 178
Глава 7. «Демон революции» на защите Запада . 197
Глава 8. Легальный оппонент вождя .................... 244
Глава 9. Под прицелом – Сталин ......................... 268
Глава 10. Кровавая развязка ............................... 320
Глава 11. Победитель и побежденный ................. 357
Заключение .......... 376
Литература ........... 378
С
первых же лет советской власти Сталин выступал как последовательный
прагматик, ставящий геополитические интересы страны превыше
абстрактных и утопических идей.
|
Благоверный Правитель Иосиф Сталин
О Сталине смотри Сборник
чтобы получить больший размер, тропарь, кондак и молитву - нужно кликнуть мышью
|
Сталин
являл собой тип революционно-консервативного политика. «Вождь всех времен»
признавал революцию как средство преобразования действительности, но стремился
при этом к максимальной управляемости всех
общественных и государственных процессов. А этой управляемости нельзя
достичь без сознательного их торможения, перевода на низкие, «надежные»
скорости. Очевидно, и сам марксизм привлекал Сталина тем, что декларировал
планомерное руководство всеми сферами общественной жизни. Капитализм, с его
невидимой рукой рынка, вносил и вносит в эту жизнь слишком много
хаоса, многое решая за счет интуиции и даже просто счастливой
случайности. Иное дело марксизм, который даже философию рассматривал как
средство переустройства мира. Но если марксисты стремились к небывалому,
идеальному обществу без внутренних противоречий, то Сталин чурался
экспериментов и утопий. Он хотел укрепить – с помощью
марксистской методологии (а отнюдь не идеологии) – уже вполне «бывалое», Российское
государство.
Анализируя
позицию Сталина в самые разные периоды его политической деятельности, не
перестаешь Удивляться тому инстинктивному отторжению хаоса, которое было
присуще этому человеку, занимавшему видные посты в революционной партии
большевиков. О том, как он укреплял государственность в 30-50-е годы,
написано много. Мы позже также коснемся некоторых аспектов тогдашней его
деятельности. Но более интересно затронуть момент, на который не часто обращают
внимания. Я имею в виду позицию Сталина в 1917 году. В том самом году, когда в
стране произошло сразу две революции. Существует довольно распространенное
мнение, согласно которому Сталин отказался от революционного нигилизма и встал
на государственно-патриотические позиции только в 30-е годы, из прагматических
соображений. Дескать, он исходил из того, что скоро наступит война, которую не
выиграешь под левацкими, интернационалистическими лозунгами. Отсюда и его
эволюция. Однако факты эту концепцию опровергают. Сталин был национальным
патриотом и творческим консерватором еще в 1917 году.
В первые
месяцы после Февральской революции Сталин был против перерастания буржуазной
революции в революцию социалистическую (свою точку зрения он изменил, скорее
всего, вынужденно, только после возвращения Ленина). В
марте-апреле на подобных позициях стояло почти все высшее партийное
руководство, находящееся в России. Вообще, партией большевиков тогда
управлял триумвират, состоящий из Л.Б. Каменева, М.И. Муранова и Сталина. Позиция
триумвирата была близка к меньшевизму. Подобно лидерам правого крыла российской
социал-демократии, триумвиры не считали необходимым брать курс на перерастание
буржуазной революции в революцию социалистическую. Они также были против
поражения России в войне. По их убеждению, социалисты должны были
подталкивать Временное правительство к выступлению на международной арене с
мирными инициативами. Во всем этом руководящая тройка была едина. Но
Сталин все же занимал в ней особую позицию, весьма далекую от меньшевизма.
Он не был
сторонником сотрудничества с Временным правительством. Сталин осознавал, насколько
можно дискредитировать себя поддержкой правительства
либеральных болтунов, которые разваливают страну и во
всем оглядываются на своих англо-французских
покровителей+. Вместе с тем Иосиф Виссарионович подходил к проблеме гибко, диалектически.
Согласно ему, надо было поддерживать «временных» там, где они, вольно или
невольно, проводят преобразования, необходимые для России. В этом Сталин
выгодно отличался и от беззубых соглашателей, и от экстремистов
ленинского склада, требующих жесткого противостояния.
Позднее, в августе 1917 года, Ленин, с присущим ему прагматизмом, поймет
правоту двойственного, сложного подхода. Он поддержит Керенского против
Корнилова и тем самым укрепит позиции партии.
[+Спецслужбы которых и совершили спецоперацию в
феврале 1917 года по свержению Монархии – Богом установленной власти в
России – власти Самодержавного Царя-Богопомазанника.]
В марте
1917 года Сталин открыто декларировал приверженность русскому
национальному патриотизму. Это смотрелось довольно необычно на фоне
российского социалистического движения, напичканного демагогами и
авантюристами, готовыми любое проявление национальных чувств объявить
черносотенством.
Нет, в
рядах меньшевиков и эсеров было достаточное количество людей, объявляющих себя
патриотами, но их патриотизм сводился к идее воевать с немцами до «победного
конца». Однако после свержения Царя война вообще теряла свой
смысл, ибо произошло ослабление государства и разложение
армии. Получалось, что Россия должна была воевать за
англо-французские интересы, ведь достижения своих задач, которые
она ставила в начале войны, ей уже нельзя было добиться. Таким образом, настоящим
патриотом становился тот, кто желал прекращения войны, но
без ущерба для национальных интересов страны (к этому вели пораженцы,
руководимые Лениным).
Сталин
как раз и принадлежал к числу таких патриотов. Но речь сейчас идет не только об
этом. Будущий строитель (и одновременно – реставратор!) великой державы
выступал за руководящую роль Русского Народа в
революции, против интернационализма, который потом длительное
время осуществлялся за счет стержневого народа России. Ленин в
1922 году назовет русских нацией, «вешкой только своими насилиями, великой
только так, как велик держиморда». Поэтому, отмечал Ленин, интернационализм
со стороны такой нации должен состоять не только в обеспечении равенства. Нужно
еще и неравенство, которое «возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации
большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактической...». Подобный
подход привел к мощным диспропорциям в государственном строительстве и в
конечном итоге к развалу державы.
|
Портрет Иосифа Виссарионовича Сталина
О Сталине смотри Сборникчтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью |
Сталин
еще в марте 1917 года предлагал иной подход. В своей статье «О Советах
рабочих и солдатских депутатов» он обращался с призывом: «Солдаты!
Организуйтесь и собирайтесь вокруг русского народа, единственного
верного союзника русской революционной армии». Это был призыв к созданию
русской военной организации, связанной с рабочими и крестьянами, а также их
революционной партией. Примечательно, что, говоря о крестьянах, Сталин имел
в виду все крестьянство, взятое как единое целое, а не одних только
беднейших крестьян, к которым апеллировали большевики.
Еще один
важный пункт сталинской программы того периода составляют его специфические
взгляды на Советы. Как известно, после победы Февральской революции+ в
Петрограде и других регионах стали возникать Советы рабочих, крестьянских и
солдатских депутатов [многие из них создавались, как центры стабилизации
обстановки. Временное правительство изначально формировалось для уничтожения
государственности России]. Но общенационального, всероссийского Совета
так и не возникло. По сути, деятельностью других Советов руководил
Петроградский Совет, бывший собранием столичных левых политиков, не всегда
точно учитывающих интересы трудового населения столь огромной страны.
Формально над Советами возвышался их съезд, то есть общенациональный орган,
однако он созывался время от времени и не был постоянно действующей структурой,
способной конкурировать со столичными политиками, которые находились рядом с
центральной властью.
[+Никакой Февральской революции не было, а
потому и победы ее не было. А была "союзниками" проведена,
привлечением русских генералов-предателей, спецоперация в
феврале 1917 года по свержению Монархии. Этот предательский удар ножом в
спину нанесли именно "союзниками", а не революционеры
каких-либо идеологий! Об этом смотри здесь и здесь.]
25
октября 1917 года Ленин провозгласил власть Советов, однако это была всего лишь
голая декларация. Очень скоро Советы, созывавшие свои съезды время от
времени, попадут под жесткий контроль Центрального исполнительного комитета
(ЦИК), представлявшего коллегию столичных бюрократов. А сам ЦИК окажется
подмят партийной бюрократией.
Если бы
Советы имели свой общенациональный, постоянно действующий орган, то в России
возникло бы действительно народное представительство, свободное от буржуазного
парламентского политиканства западного типа (выборы могут быть свободными
только тогда, когда нет ни бюрократического диктата, ни подкупа избирателей
крупными капиталистами). Оно сочеталось бы с мощной правительственной,
исполнительной вертикалью, но не подавлялось бы ею.
Так вот, Сталин
предлагал российским революционерам именно этот вариант. В двух своих
мартовских статьях «О войне» и «Об условиях победы русской революции» он
выступит за создание органа под названием Всероссийский Совет рабочих,
солдатских и крестьянских депутатов.
Тогда
проект Сталина, предполагавший установление реального советовластия, был
отвергнут как «правыми» сторонниками Каменева, так и «левыми» радетелями
Ленина. [И те и другие выполняли волю мировой закулисы – отрабатывали
деньги, которые получали от еврейских миллиардеров.] К чему
это привело – известно. Позже Сталин еще попытается снова вернуться к своему
мартовскому проекту. Во время конституционной реформы 1936 года на месте
громоздкой системы съездов Советов будет создан Верховный Совет страны. Однако
и в этот раз советовластия не получилось, несмотря на все старания вождя. О
причинах этого будет сказано ниже.
Различия
между подходами Сталина и Ленина прямо-таки бросаются в глаза после сравнения
двух вариантов воззвания партии большевиков, опубликованных 10 июня в «Солдатской
правде» и 17 июня в «Правде». Первый принадлежит Сталину, второй,
отредактированный, Ленину. В сталинском тексте
написано: «Дороговизна душит население». В
ленинском: «Дороговизна душит городскую бедноту». Разница налицо. Сталин
ориентируется на весь народ, имея в виду общенациональные интересы, тогда
как Ленин апеллирует к беднейшим слоям, пытаясь натравить их на большинство.
Сталин
желает: «Пусть наш клич, клич сынов революции, облетит сегодня всю Россию...»
Ленин расставляет акценты по-иному: «Пусть ваш клич, клич борцов
революции, облетит весь мир...» Как заметно, Сталин
мыслит патриотически, в общенациональном масштабе,
Ленин – космополитически, в общемировом. Показательно,
что у Ленина дальше следует абзац, отсутствующий в тексте Сталина. В нем
говорится о классовых «братьях на Западе».
Сталин в
своем варианте воззвания вновь говорит о «Всероссийском Совете», Ленин же
поправляет его, говоря о Советах.
Для
Сталина вообще был характерен четко выраженный россиецентризм, бывший
чем-то вроде большевистского славянофильства. Российские социалисты
возлагали огромные надежды на «европейский пролетариат». Судьбы российской
революции часто ставились ими в прямую зависимость от революционной активности
на Западе. На VI съезде РСДРП(б) в августе 1917 года Сталин решительно возражал
«европоцентристам»: «Не исключена возможность того, что именно Россия явится
страной, пролагающей путь к социализму... Надо откинуть отжившее
представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует
марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего».
Надо
заметить, что россиецентризм Сталина проявился еще до
революции – в то время, когда он принимал активное участие в деятельности
крупнейшей бакинской организации. Тогда он активно выступил против руководства
партии, которое прочно обосновалось в эмиграции. Историк Ю.В. Емельянов даже
считает нужным говорить о «бакинской революции» в стане социал-демократов,
лидером которой выступил Иосиф Виссарионович. В 1909 году Сталин опубликовал
статью «Партийный кризис и наши задачи». В ней он отметил резкое снижение
численности и влияния партии, отрыв ее руководства от широких народных масс.
Причем ответственность за это была возложена как на меньшевиков, так и на
большевиков. ЦК РСДРП, возглавляемый тогда Лениным, был назван «фиктивным
центром». Сталин писал: «Странно было бы думать, что заграничные органы,
стоящие вдали от русской действительности, смогут связать воедино работу
партии, давно прошедшую стадию кружковщины». Он критиковал
интеллигентов-эмигрантов и призвал опираться на русских рабочих, ведущих борьбу
в самой России.
Позиция
Сталина была решительно поддержана Бакинским комитетом. В этих условиях Ленин
не рискнул идти на конфронтацию с влиятельными подпольными лидерами, за
которыми стояли реальные и работающие организации. Опасаясь раскола, он пошел
навстречу Сталину. Последний, вместе с двумя другими «бакинцами» (Т.К.
Орджоникидзе и С.С. Спандаряном), был включен в состав ЦК. Более того, при ЦК
создали Русское бюро в составе 10 человек. В него, помимо трех упомянутых
«бакинцев», вошли «партийцы пролетарского происхождения, работающие на
производстве» (Ю.В. Емельянов): А.Е. Бадаев, А.С. Киселев, М.И. Калинин и
др. Таковы были решения 6-й конференции большевиков, прошедшей в 1912 году в
Праге. (В знаменитом «Кратком курсе» утверждалось, что именно тогда и была
создана партия большевиков.)
«Бакинская
революция» сильно ударила по социалистам, которые оторвались от России и
запутались в «интернационалистических» игрищах. Показательно, что в ответ на
Пражскую конференцию была созвана Венская конференция (август 1912 года), в
которой деятельное участие принял «независимый социал-демократ» Л.Д. Троцкий.
Вместе с бундовцами и другими социалистическими группами он попытался создать блок
(его прозвали «августовским»), который призван был завоевать лидерство в РСДРП.
А Троцкий являлся политическим авантюристом высочайшего класса, тесно
связанным с разными кланами международной олигархии+. Чего
стоит одно только его сотрудничество с А. Парвусом — «немецким социалистом» и
крупным воротилой! Именно Парвус сделал Троцкого фактическим лидером
Петроградского совета в 1905 году (при формальном руководителе
Хрусталева-Носаря). Для этого сей предприимчивый революционер использовал
огромные финансовые средства, необходимые для скупки газет и т.д. Итогом же
троцкистского руководства Советом стал выпуск этим органом так называемого
«Финансового манифеста», который объявлял главной задачей революции... подрыв
русской валюты. Понятно, что все это было сделано в интересах международной
плутократии, мечтавшей ослабить и ограбить Россию.
[+В нашей терминологии – это мировая закулиса, слуги сатаны.
Мы бы сказали иначе: уничтожения России как Государства и
поголовное истребление третьего Богоизбранного Русского Народа.]
И вот
занятное совпадение – почти сразу же после Пражской конференции все три
«бакинца» были схвачены полицией.
«Получалось,
что, громя «бакинцев», российская полиция расчищала дорогу Троцкому и
другим лицам, которые были связаны с международными кругами и могли выполнять
волю внешнеполитических врагов России, – замечает Ю. В. Емельянов. – Однако
если это так, то это был не единственный случай, вызывающий недоумение. Трудно
понять, каким образом, имея своих агентов в Боевой организации партии
социалистов-революционеров... полиция мирилась с убийствами великих князей и
министров, осуществляемыми боевиками эсеров. До сих
пор остаются неясными многие обстоятельства убийства премьер-министра П. А.
Столыпина, совершенного полицейским агентом М. Богровым. Непонятно,
почему российская полиция легко пропустила в империю... Парвуса и позволила
ему открывать оппозиционные правительству газеты, в то
время как русским социал-демократам приходилось тайно пересекать границу и жить
на родине нелегально. Неясно, почему полиция не могла в течение двух месяцев
1905 года догадаться, что один из лидеров Петербургского совета Яновский – это
разыскиваемый беглый ссыльный Бронштейн, но в считаные дни 1912 года после
Пражской конференции сумела разыскать и арестовать всех «бакинцев»... Создается
впечатление, что деятельность российской полиции далеко не всегда отвечала
интересам самодержавного строя, но зато порой совпадала с целями
влиятельных зарубежных сил, стремившихся упрочить свое положение в России, даже
ценой ее политической дестабилизации» («Сталин.
Путь к власти»).
Кстати, в
1917 году Сталин неоднократно указывал на активность внешних сил, пытающихся
ослабить Россию. В сентябре, по горячим следам от корниловского мятежа,
Иосиф Виссарионович написал статью, в которой обрушился на англо-французских
покровителей кадетствующего генерала (его самого Сталин саркастически
именовал «сэр Корнилов»). Примечательно, что для характеристики заграничных
манипуляторов им используется слово «иностранцы». Ленин и
другие большевики больше писали об «империалистах», используя свой любимый
классовый подход. Для Сталина же эти империалисты являются, в первую очередь, внешним
врагом, которые, как и встарь, пытаются ослабить Россию. Позволю себе
привести обширную цитату из этой статьи: «Известно, что прислуга броневых
машин, сопровождавших в Питер «дикую дивизию», состояла из иностранцев.
Известно, что некие представители посольств в Ставке не только знали о заговоре
Корнилова, но и помогали Корнилову подготовить его. Известно, что агент «Times» и
империалистической клики в Лондоне авантюрист Аладьин, приехавший из Англии прямо на
Московское совещание, а потом «проследовавший в ставку», – был душой и
первой скрипкой корниловского восстания. Известно, что некий представитель
самого видного посольства в России еще в июне месяце определенно связывал себя
с контрреволюционными происками Калединых и прочих, подкрепляя свои связи с
ними внушительными субсидиями из кассы своих патронов. Известно, что «Times» и «Temps» не
скрывали своего неудовольствия по поводу провала
корниловского восстания, браня и понося и революционные
Комитеты, и Советы. Известно, что комиссары Временного
правительства на фронте принуждены были сделать определенное предупреждение
неким иностранцам, ведущим себя в России, как европейцы в Центральной Африке».
Весьма
интересна та роль, которую Сталин сыграл в осуществлении Октябрьского
вооруженного восстания. В 30-50-е годы официальная историография представила
его как едва ли не главного, творца переворота. А в 80-е годы Сталина уже
попытались представить как человека, «проспавшего революцию» (термин западного
историка Р. Слассера.) И, в самом деле, некоторые основания для этого есть.
Так, Сталин отказался принять участие в деятельности «Информационного бюро по
борьбе с контрреволюцией», созданного в сентябре при ЦК – для
организации переворота. Он не вошел и в Военно-революционный комитет при
Петросовете, который фактически и руководил «действием революционных масс».
Правда, его включили в Военно-революционный центр при ЦК. Но, во-первых, ВРЦ не
играл главной роли в организации выступления, а во-вторых, сам Сталин там себя
ничем особо не проявил. В протоколах заседания ЦК от 24 октября 1917 года ему
не дается никаких поручений, связанных с подготовкой переворота. Стадии вообще
не был на этом заседании.
Означает
ли это, что Иосиф Виссарионович остался в стороне от судьбоносных событий
Октября 1917 года? При его-то деятельной натуре? Вряд ли. Судя по всему, Сталин
был ответственен за совсем другой участок работы, и его миссия заключалась в
том, чтобы перевести восстание в некий государственнический формат.
Историки
давно уже обратили внимание на то, что в организации Октябрьского переворота
едва ли не главную роль сыграли пробольшевистски настроенные
генералы. Особенно тщательно в этом направлении «копает» исследователь
О.В. Стрижак, указавший, в частности, на роль генерал-майора А.И. Верховского,
военного министра, который «20 октября... в ультимативном
докладе правительству потребовал немедленного заключения перемирия с
Германией и Австро-Венгрией и демобилизации вконец разложенной армии». [На нашем сайте статью О.В. Стрижака из газеты Санкт-Петербургские ведомости смотри здесь.]
Здесь
также можно вспомнить и о миссии генерал-аншефа В.М. Черемисова, который отвел
от Петрограда единственную надежную опору Керенского – Конный корпус генерала
П.Н. Краснова.
А вот
другой, удивительный пример. В июле 1917 года с большевиками стал
сотрудничать начальник Разведывательного управления Генштаба генерал-лейтенант
Н.М. Потапов.
Кто же
осуществлял связь между партией большевиков и «красными» генералами? Есть
предположение, что это делал Сталин, который руководил Военным бюро партии
(вместе с Ф.Э. Дзержинским).
Потапов
стал сотрудничать с большевиками в июле. А ведь именно в начале этого месяца
Петроград потряс острый политический кризис. 4 июля большевики провели
демонстрацию, которая была обстреляна их противниками. О.В. Стрижак
интерпретирует эти события следующим образом: «3 июля ЦК большевиков под
руководством Сталина постановил: ни под каким видом не ввязываться в
демонстрации анархистов. Но вечером 3 июля Зиновьев, Луначарский и «независимый
с.-д.» Троцкий дали команду Раскольникову в Кронштадт, чтобы кронштадтский
Совет прислал наутро 20 тысяч вооруженных матросов». Таким образом,
произошла радикализация мероприятия, что привело к жесткой силовой акции против
большевиков.
Назревал
широкомасштабный конфликт, который мог бы окончиться гражданской войной.
Правда, большевики и Троцкий всячески открещивались от попытки организовать
вооруженное столкновение. Прибытие матросов было подано ими как инициатива
самих кронштадтцев, сдержать которую не было никакой возможности. И тем не
менее факт остается фактом – дело шло к столкновению.
В июле
страна впервые встала перед угрозой гражданской войны или, по крайней мере, крупного
гражданского столкновения. Но, к счастью, тогда ее удалось избежать – во
многом благодаря именно Сталину.
«Ведя в
эти тревожные дни переговоры с меньшевистским ЦИКом от имени партии, Сталин
умело маневрировал, в ряде случаев шел на уступки, – пишет
А.И. Дамаскин. – Вечером 4 июля ЦИК вызвал верный ему Волынский полк для
защиты Таврического дворца от большевиков. В ночь на 5 июля ЦИК объявил военное
положение, организовал свой военный штаб из меньшевиков и эсеров и решил через
министров-социалистов добиваться включения кадетов в состав Временного
правительства... Меньшевистский ЦИК Советов требовал от большевиков убрать
броневики от особняка Кшесинской и увести матросов из Петропавловской крепости
в Кронштадт. Сталин впоследствии объяснял, что принял эти требования «при
условии, что ЦИК Советов охраняет наши партийные организации от разгрома».
Однако ЦИК Советов «ни одного своего обязательства, – вспоминал Сталин, –
не выполнил». Напротив, ЦИК Советов ужесточал свои требования. 6 июля его
представитель, эсер Кузьмин, угрожая применением оружия, потребовал, чтобы
большевики покинули дворец Кшесинской. Создалась угроза вооруженного
противостояния. «ЦК нашей партии, – вспоминал Сталин, – решил
всеми силами избегать кровопролития. ЦК делегировал меня в Петропавловскую
крепость, где удалось уговорить гарнизон из матросов не
принимать боя». Уговаривая матросов капитулировать, Сталин делал упор на то,
что сдаются они не Временному правительству, а руководству Советов. Но
Кузьмин рвался в бой. Он был недоволен тем, что «штатские своим вмешательством
всегда ему мешают», – вспоминал Сталин. – Для меня было очевидно,
что военные эсеры хотели крови, чтобы
«дать урок» рабочим, солдатам и матросам. Мы
помешали им выполнить их вероломный план». В
кронштадтской газете «Пролетарское дело» 15 июля 1917 года Сталин
обратился к членам партии: «Первая заповедь – не
поддаваться на провокации контрреволюционеров, вооружиться выдержкой и
самообладанием... не допускать никаких преждевременных выступлений»+.
Разработав и проведя в жизнь тактику отступления, дав партийным организациям
указания о политическом курсе в период отступления и уговорив наиболее
нетерпеливых большевиков, Сталин, по существу, спас партию от разгрома в
июльские дни. В ходе переговоров с руководителями ЦИК и меньшевиков Сталин
вел себя настолько умело и тактично, что вызвал доверие у
своих оппонентов, и когда правительство отдало распоряжение
арестовать большинство руководителей большевиков, его не тронули, хотя он
был членом Центрального Комитета» («Сталин и разведка»).
[+На современном этапе, мы можем повторить за рабом Божьим Иосифом
Сталиным: “Первой заповедью Православного Русского Патриота является терпение
и пождание, не подаваться на провокации, разработанные слугами
сатаны, и не допускать преждевременных выступлений!” Необходимо
прежде в Разум Христов прийти. А он позволит увидеть ложь в словах "матушки"
Сафроновой (здесь). И неважно, кто внушил ей рассказывать чушь о Пресвятой Богородицы:
падшие ангелы или chekists, работающие на мировую закулису
и написавшие ей сценарий выступления. Слова об искупительном подвиге Царя
Николая Второго правильные, но у нее нет духовного понимания того, что же
совершил Император Николай Второй и почему нельзя было спасать
Его от гибели в Ипатьевском подвале - именно в связи с Его искупительным
подвигом - нельзя было Ему мешать нести Ему крест искупительного подвига. А значит и нет греха на Русском Народе в цареубийстве!
А это не понимание духовной
составляющей при отличном знакомстве с темой указывает на
спецоперацию chekists! Объявив
2010 год годом соборного покаяния Русского Народа в грехе цареубийства, они
сообщают нам, что они ограничены во времени. И понятно почему: время
пребывания их у власти в России истекает!]
|
Блаженная Матрона Московская и Благоверный правитель Иосиф Сталин
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
Как
видим, именно Сталин был тогда вождем «фракции мира» в партии
большевиков. И в качестве такового он сделал все для того, чтобы
избежать гражданской войны и стабилизировать революционный процесс. Возможно,
именно тогда и было налажено его сотрудничество с военной разведкой Потапова.
Генералы выступали против Керенского, но не за революцию, а за сохранение
Российского государства. И в этом их интересы совпадали с интересами
Сталина. И вот, 25-26 октября 1917 г. большевики [те силы, которые
выступали за сохранение Российского государства] захватили власть в
Петрограде. И здесь не обошлось без военных структур – причем «элитарных». Взять
хотя бы знаменитый «штурм Зимнего». Мало кто знает, но этих штурмов было аж
целых четыре. Три раза восставшие «рабочие, солдаты и матросы» пытались взять
«гнездо контрреволюции» – в 18.30, 20.30 и 22.00 (25 октября). И трижды у них
ничего не получалось – юнкера и женщины-«ударницы» отгоняли красных своим
огнем. Но в 2 часа ночи 26 октября за дело взялись бойцы 106-й дивизии,
вызванные телеграммой Ленина накануне из Гельсингфорса. Командовал
дивизией полковник М.С. Свечников – военный разведчик, герой двух войн –
Русско-японской войны и Первой мировой войны 1914-1918 годов. Он же и повел
в атаку на Зимний отряд из 450 бойцов. «...Это были профессионалы, –
пишет И.А. Дамаскин, – которых два года готовили как гренадеров. Сейчас
их назвали бы спецназом».
Военные
сыграли важнейшую роль в перевороте – благодаря им он произошел молниеносно
– и с минимальными жертвами. А если бы все затянулось? Если бы
«революционные массы» не взяли Зимний? Можно только представить себе – какое
это оказало бы воздействие на противников Ленина. Они бы, несомненно,
взбодрились – и ринулись бы в бой с красными. Столкновение приобрело бы гораздо
больший масштаб.
Современные
антикоммунисты, наверное, скажут, прочитав эти строчки – и отлично! Вот бы и
разгромили банду Ленина! Но в том-то и дело, что за этой бандой по-любому
стояли серьезные силы. И просто так красных разбить не удалось бы. Для
разгрома многочисленной «банды» Ленина понадобилась бы примерно такая же
«банда». А их столкновение означало бы грандиозный военно-политический
конфликт в масштабах всей страны+. Так
ведь, кстати, и произошло — весной-летом 1918 года, когда белочехи поднесли
антибольшевистским силам огромные территории — как на блюдечке. Вот тогда и
возникла белая «банда», которая насмерть схлестнулась с «красной». И что же,
это окончилось падением большевизма? Это окончилось пролитием большой крови и
чудовищным ослаблением России. А ведь так могло быть и в октябре 1917 года.
[+Напомним тем кто забыл или не знает: одной из важнейших целей мировой
закулисы (жидовской нелюди) было, есть и будет истребление
третьего Богоизбранного Русского Народа, а
значит и его государственности! И сообщения о масштабных кровопролитных братоубийственных
акциях в России – это услада для жидовской нелюди!
Напомним, Иосиф Сталин уже в марте 1917 года
Сталин открыто декларировал приверженность русскому
национальному патриотизму.]
Обычно на
такие предположения отвечают в том духе, что история наклонения не знает и что
незачем рассуждать на тему «Если бы да кабы»+. Между
тем в огромном количестве случаев «если-быдакабизм» очень даже уместен. Яркий
пример того, как могли бы развиваться тогдашние события, дает московское
восстание. В первопрестольной бои между большевиками и их противниками полыхали
с 27 октября по 2 ноября. Дошло даже до артиллерийских обстрелов Кремля, занятого
юнкерами. (Будущая «жертва сталинизма» – Н.И. Бухарин вообще требовал
авиационных бомбардировок.)
[+Мы скажем, что именно поэтому раб Божий Иосиф делал все, что
мог, в конкретных, а не в придуманных теоретиками, обстоятельствах для предотвращения
бессмысленных кровопролитий.]
А ведь
московские большевики имели существенное преимущество. К ним успели подойти
отряды из Подмосковья, Питера, Минска и других мест. Их же противники никакой
помощи так и не получили. Но при всем при том у большевиков [в Москве]
не было армейского спецназа. Отсюда и затяжка с победой.
Понятно,
что так же произошло бы и в Питере (да и во всей стране), не вмешайся в события
военные. Сталин же курировал это вмешательство, будучи его главным
сторонником в большевистском руководстве. И это вполне отвечало его натуре консерватора
и государственника, стремившегося максимально ослабить радикализм
революции, перевести ее в более спокойный режим. Это стремление было характерно
для Сталина и в марте, когда он возражал против перерастания буржуазной
революции в социалистическую, и в июле, когда Иосиф Виссарионович выступал в
качестве посредника между большевиками и меньшевистским ЦИК Советов.
Затронем
вопрос психологического свойства. Может, сталинский консерватизм был
проявлением трусости? Но ведь это противоречит всем фактам. Взять хотя бы все
те же самые Октябрьские дни. 24 октября Сталин был на своем рабочем месте, в
редакции газеты «Рабочий путь», которую возглавлял по заданию партии. Редакцию
никто не охранял, и позвольте спросить, кто рисковал больше – Сталин или члены
ЦК, находящиеся в Смольном, который был напичкан вооруженными солдатами,
матросами и рабочими? Характерно, что Зиновьев, патологический паникер, «отважно»
предложил участникам заседания принять специальную резолюцию, обязав себя
не покидать Смольный. И эту резолюцию «героически» приняли...
Здесь
вообще по-особому встает вопрос о личной храбрости Сталина. Надо отдавать
отчет, что «нереволюционность» Сталина и его «консерватизм» вовсе не были
следствием какой-либо трусости. Д. Волкогонов называет Сталина
«патологическим трусом», но это полный абсурд. Сталин
активно участвовал в подпольной борьбе, шесть раз бежал из ссылки. Личную охрану
он получил только в 1930 году – специальным решением Политбюро. А Ленин с его
«планов громадьем» особой личной храбростью похвастаться не смог бы. Вот
рассказ участницы революционного движения Т. Алексинской о поведении Ленина во
время социал-демократического митинга близ Петербурга: «Когда раздался крик:
«Казаки!», он первый бросился бежать. Я смотрела ему вслед. Он перепрыгнул
через барьер, котелок упал с его головы... С падением этого нелепого котелка
в моем воображении упал сам Ленин. Почему? Не знаю!.. Его бегство с упавшим
котелком как-то не вяжется с Буревестником и Стенькой Разиным. Остальные
участники митинга не последовали примеру Ленина. Оставаясь на местах, они...
вступали в переговоры с казаками. Бежал один Ленин».
Сравнивая
поведение Ленина и Сталина, социальный психолог Д.В. Колесов замечает: «Дело
в том, что смелость мысли (и планов) и личная смелость – далеко не одно и то
же. Ленин, безусловно, был намного смелее всех своих соратников в новизне и
масштабности планов... Но зато как частное лицо он был осторожен,
законопослушен, добропорядочен... Напротив, Сталин в молодости – смелый и даже
дерзкий... умевший поддерживать хорошие отношения с уголовным миром, в политических
вопросах был много умереннее и традиционнее Ленина».
Сталин
гибко сочетал решимость и осторожность, радикализм и консерватизм, прагматизм и
идейность. Нельзя сказать, чтобы он отрицал необходимость революции вообще.
Иосиф Виссарионович признавал революцию, но не как цель. И даже не как
средство улучшения общества. Точнее сказать так – само улучшение
общества рассматривалось им в качестве средства усиления
страны, государственности, улучшения жизни народа. Один из
ближайших соратников югославского лидера И.Б. Тито, а впоследствии
либерал-диссидент М. Джилас писал по этому поводу: «В связи с тем, что
Москва в самые решительные моменты отказывалась от поддержки китайской,
испанской, а во многом и югославской революции, не без оснований преобладало
мнение, что Сталин был вообще против революций. Между тем это не совсем верно.
Он был против революции лишь в той мере, в какой она выходила за пределы
интересов Советского государства...»
[Предполагаем продолжить новостные сообщения по новой книге Александра Елисеева, если Господь Бог благословит.]
