Житие сайта "Тексты в старой или царской орфографии" здесь. Другое изложение жития здесь, здесь и здесь. Иконы, иконы2, икона3.
|
Великомученик Благоверный князь Роман Олегович Рязанскийикона взята здесьчтобы получить больший размер – нужно кликнуть мышью
|
Святой Благоверный князь Роман Олегович Рязанский (в миру Ярослав родился незадолго до нашествия татар на Русскую землю, в 1237 году) происходил из доблестного рода рязанских князей, которые во время татарского ига прославились как защитники христианской веры и Отечества. Оба его деда умерли за Отчизну в битве с Батыем. Воспитанный в любви к святой вере (князь жил в слезах и молитвах) и своей Родине, князь всеми силами заботился о разоренных и угнетенных подданных, зашищал их от насилий и грабежей ханских баскаков (сборщиков податей). Баскаки возненавидели святого и оклеветали его перед татарским ханом Менгу-Тимуром. Роман Олегович был вызван в Орду, где хан Менгу-Тимур объявил, что он должен выбрать одно из двух: или мученическую смерть или татарскую веру. Благоверный князь отвечал, что христианин не может изменить истинную веру на ложную. За свою твердость в исповедании веры он был подвергнут жестоким истязаниям: ему отрезали язык, выкололи глаза, обрезали уши и губы, отсекли руки и ноги, содрали с головы кожу и, отрубив голову, насадили ее на копье. Это произошло в 1270 году. Почитание князя-мученика началось сразу же по его смерти.
С 1854 года совершается в Рязани крестный ход и молебен в день памяти святого Романа. В 1861 году в Рязани освящен храм в честь Благоверного князя Романа.
Святой Благоверный князь Роман Олегович Рязанский - потомок святого князя Константина, Муромского чудотворца, происходит от него в 6-й степени, и в 9-й - от святого равноапостольного Владимира.
Отец святого Романа - Благоверный князь Олег Ингваревич Красный был внуком Игоря Глебовича, а Глеб был внуком святого Константина (Ярослава) Муромского (1129), являющегося родоначальником самостоятельных княжеских ветвей: князей Рязанских и Пронских, а также Муромских.
Дяди Романа-страстотерпца, великий рязанский князь Георгий Ингваревич и Роман Ингваревич, погибли, сражаясь за Отчизну в битве с Батыем. Отец - Олег Ингваревич, богатырь и красавец, умирал от ран на поле битвы. Батый, дивясь мужеству князя, хотел вылечить его и принять к себе на службу. «С врагом христиан не могу быть в приязни», - сказал умирающий князь. Отец святого страстотерпца Романа вытерпел много мучений от татар: тяжелораненый, захваченный в плен Батыем, он 14 лет томился в Орде.
Святой Благоверный князь Роман родился незадолго до нашествия монголов на Россию. По княжескому обычаю, родители, в память своего державного родоначальника, дали ему славянское имя - Ярослав. Во Святом Крещении его нарекли Романом, что по-гречески значит «крепкий». Благодать Божия, исполнив душу новопросвещенного младенца, даровала ему мудрость и небывалую крепость душевных и телесных сил.
Первоначальное воспитание, по обычаям того времени, проходило под надзором матери, потом перешло в руки «дядьки». Образование же всех русских людей тогда было преимущественно церковное. Так что воспитание воина-князя шло рука об руку с воспитанием в отроке христианского благочестия. Тихий от природы, равнодушный к забавам своего возраста, всегда чуждый рассеянности, он всею своею душою прилепился к Господу. По неисповедимым судьбам Промысла Божия, доброму и благочестивому Роману от юности предлежал путь скорбей и страданий. Душа его, как золото, должна была пройти чрез горнило тяжких испытаний.
Наступили мрачные времена монголо-татарского ига. Русские люди, всей душой восприняв христианство, тонко чувствовали, что все скорбное Господь попускает «по грехом нашим», поэтому главной своей задачей считали утверждение Православия в собственных душах, покаяние и молитву. Особенно большое значение придавалось этому в княжеских семьях, наследники которых, возмужавши, должны были собственным примером вести народ за собой. Христианство уже с младых ногтей воспитывало в будущих вождях чувство ответственности и за себя, и за каждого вверенного им Богом человека, и за все княжество.
Святой Роман, следуя примеру старших, прилежал к чтению Священного Писания, особенно Евангелия и Псалтири. Церковная служба в полуразрушенном после разорения храме была для него не обязанностью, а потребностью, и вся душа его стремилась навстречу Господу, внимая словам церковного чтения и пения. И вслед за Псалмопевцем он готов был восклицать: «Как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим» (Пс. п8, 103). Отсюда почерпались живые струи небесного учения, укреплялся его разум и возвышался дух.
Но в горячий юношеский ум иногда приходили мысли и о земном устройстве княжества... Мечталось о битвах, об отомщении захватчикам за разорение городов и сел, за унижение людей. И хотелось не щадить себя, чтобы добыть народу долгожданное освобождение. На ум приходили строки из любимой книги, столь часто слышимые и во время богослужения: «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся; Господь защититель живота моего, от кого устрашуся?» (Пс. 26. 1). И только пример старших, кротко и мудро, по слову Господа (Мф. 10, 16), державших кормило власти, находивших компромиссные решения в то тяжелое время, остужая юношеский пыл.
По обычаю князей тех времен, святой Роман был в очень раннем возрасте повенчан с девицей Анастасией, дочерью князя киевского. Бог благословил супружеский союз рождением трех сыновей - Феодора, Ярослава и Константина.
При вступлении Романа Олеговича на Рязанский княжеский стол в 1258 году границы Рязанского княжества простирались с запада по правому берегу реки Оки вверх до устья реки Протвы (нынешней Тульской области), с севера - по левому берегу реки Оки далее Коломны вверх по реке Москве до реки Морской (ныне Нерская в Московской области) и далее в Заочье до реки Клязьмы (нынешней Владимирской области), на востоке - до реки Мокши, на которой стоит город Кадом (нынешней Рязанской области), на юг по обе стороны Дона простирались они за реку Быструю Сосну, где стоял город Елец, до реки Тихой Сосны, и вообще с этой стороны рязанская граница углублялась в степи. В состав его, кроме собственно Рязанской земли, входили княжество Пронское и некоторые населенные места Черниговского и Северского княжеств.
Рязанская земля граничила с Диким полем, поэтому всегда первой подвергалась нападению степных орд. По недостатку естественных границ с юго-востока, дорога захватчикам была открыта. Мысль о нечаянном нападении варваров постоянно тревожила умы и сердца. Никто не был в безопасности; никто не мог заботиться об улучшении своего быта, как должно. Страх отнимал руки. Завидев густое облако пыли или отдаленное зарево пожара, народ бросал свои занятия, спешил собрать свои семейства и стада, захватывал, что можно было унести с собою, и, если успевал, спасался в соседних лесах. Хижины и пожитки оставались в жертву огню, а неубранная жатва исчезала под копытами коней.
Опасаясь каждую минуту потерять свое достояние и жизнь, жители Рязанской земли искали более безопасных мест для поселения и целыми толпами уходили далее па север, особенно в московские владения за Оку, где гораздо больше было спокойствия, нежели в Рязани. Оттого даже в центральной части княжества в это время не строилось ни новых поселений, ни новых городов. И княжество Рязанское, несмотря на обширность свою, было в это время бессильно.
Поэтому ни Ингварь Ингваревич, ни брат его Олег Красный - отец Романа (вернувшийся в 1251 г., благодаря св. блгв. кн. Александру Невскому, из татарского пленения), ни сам Роман не смели и думать о борьбе за свободу земли Рязанской. Хотя и вдохновлял пример легендарного Евпатия Коловрата, хотя и были еще богатыри на Рязанской земле... Но один в поле не воин, слишком слабы были силы...
Только в безусловной внешней покорности хану находили князья единственное средство удержать за собою свои владения и спасти их от новых разорений: исполняли все требования хана, часто ездили в Орду с подарками и водили свои дружины на помощь татарским войскам. Таково было состояние княжества Рязанского по смерти Олега Ингваревича.
Роман Олегович правил в Рязанском княжестве с одною надеждой на всеблагий Промысл Божий и в продолжение 12 лет своего княжения (20-е марта 1258 - 19-го июля 1270 гг.), самых тяжких, умел соблюсти его от новых разорений.
Вера питала надежду на свободу княжества. Вразумления от Господа никогда не превышают человеческих сил и всегда сопровождаются явной помощью свыше. Но день свободы был еще далек. При хане Беркае притеснения достигли высшей степени. По всем городам раздавались вопли и стоны. Святой Роман благоразумно держался правила, завещанного отцом, беспрекословно повиноваться воле хана и видел, какую тонкую осторожность надлежало иметь в обращении с татарами. Это советовал и митрополит Московский святой Кирилл (1243-1281), этого же правила держался даже и такой мужественный воин, как святой князь Александр Невский, чтобы оградить народ от большей жестокости варварства.
Оканчивалось первое, самое тяжкое для русского народа 25-летие татарского ига. Наконец, в 1266 году народ христианский отрадно вздохнул: умер Беркай. Летописи записали: «и бысть ослаба христианом от насилия бесермен». Внук Батыя от второго сына его - Тутукана, Менгу Темир, преемник Беркая, освободил россиян от насилия хивинских откупщиков. Роман Олегович благодарил Бога за облегчение горькой доли своего народа и с любовью занимался устройством княжества, в первую очередь, строя храмы и монастыри, ибо только верой православной может быть и крепок русский народ.
Так протекло 4 года владычества Мешу. «Монгольский историк Абульхази хвалит Темира за великий ум и мудрость в правлении. Но ум не смягчил в нем жестокого сердца. Владычество его отмечено в наших летописях мученическою смертию великого князя Рязанского Романа Олеговича за исповедание имени Господа Иисуса Христа».
Современный составитель жития святого благоверного князя Романа, следуя за Н.М. Карамзиным, предполагает, что мучения князя последовали за его отказ от принятия магометанства. Однако, это несправедливо, ибо по Записи в «Степенной книге», князь говорит: «не достоит последовати обычаям идолослужения». Сам же Карамзин так описывает религиозные взгляды татар того времени: «Что касается до их Закона, то они веруют в Бога, Творца Вселенной, награждающего людей по их достоинству; но приносят жертвы идолам, сделанным из войлока или шелковой ткани, считая их покровителями скота; обожают (наделяют качествами Бога - авт.) солнце, огонь, луну, называя оную великою царицею, и преклоняют колена, обращаясь лицом к югу; славятся терпимостию и не проповедуют Веры своей; однако ж принуждают иногда христиан следовать обычаям могольским... Не ведая правил истинной добродетели, они вместо законов имеют какие-то предания и считают за грех бросить в огонь ножик, опереться на хлыст, умертвить птенца, вылить молоко на землю, выплюнуть из рта пищу; но убивать людей и разорять государства кажется им дозволенною забавою. О жизни вечной не умеют сказать ничего ясного, а думают, что они и там будут есть, пить, заниматься скотоводством и проч.».
Современные исследователи, занимающиеся историей Золотой Орды, утверждают, что ислам стал влиять на нравственность татаро-монголов лишь в XIV веке. «Переломным моментом в истории правового развития государства и права Золотой Орды стало принятие ислама в качестве государственной религии. Монгольские правители отличались веротерпимостью и, в общем-то, одинаково относились к представителям различных конфессий. Первым мусульманским правителем Орды стал Беркай (1257-1266), но его вероисповедание не отразилось ни на отношении к другим религиям в Золотой Орде и вассальных ей государствах, ни на ее праве: оно по-прежнему основывалось на Ясе Чингисхана и постановлениях (в первую очередь - ярлыках) великих ханов. Официальное обращение Орды в ислам происходит в первой четверти XIV века при хане Узбеке (1313-1342), который пришел к власти при помощи мусульманского духовенства и жестоко расправился со всей ордынской верхушкой, отказавшейся принять мусульманство».
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что обыкновенная клевета чиновника, пытающегося помимо определенных податей взыскать с людей еще и в свою пользу, вдруг по простому капризу хана превратилась в мученический акт исповедания за Христа.
Наиболее вероятным представляется такое развитие событий: один из баскаков, помимо собирания законной дани, занимался еще и вымогательствами в свою пользу, отличаясь при этом особой жестокостью. Вероятно, князь поначалу увещевал его, что так недостойно поступать не только по закону христианскому, но даже по вере языческой. Когда же тот не прекратил свои злодеяния и насилия, пригрозил, что доложит об этом хану. Тогда баскак решил упредить князя и донес хану, будто рязанский князь «поносит великого царя». Добавление в поздних источниках «и его веру» можно с полной уверенностью причислить к позднейшим вставкам, ибо, как было упомянуто, татары отличались полной веротерпимостью.
Нашлись в Орде, по выражению летописца, «злодеивые люди», которые подтверждали слова баскака. Царь поверил клевете, неистово разгневался на дерзновенного князя и приказал ему немедленно явиться в Орду.
Кроткий князь Роман спокойно выслушал печальную весть. Он предчувствовал, что ожидает его в Орде, но с преданностию воле Божией спокойно распределил сыновьям уделы: старшему сыну Феодору назначил престол в Рязани, второго - Ярослава определил в Пронск, Константин остался при старшем брате и матери. Благословив детей и дав им наставление следовать в жизни божественным правилам: жить в любви, братском согласии и полном послушании матери, князь, напутствуемый слезами всех жителей Рязани, без надежды на возвращение оставил свою столицу.
Явившись в Орду, святой Роман представился хану Мету Темиру.
- Нечестивец, - грозно воскликнул Темир, когда Роман окончил свое приветствие, - знаешь ли ты, зачем представили тебя пред мои светлые очи?
- Скажи, хан, - и буду знать.
- Вот на тебя донесли мне, что nы оскорбитель моей пресветлой чести!
- Это клевета, хан!
- Улика налицо: ты говорил оскорбительные речи против меня вот при этих свидетелях.
- Правда ли, что князь рязанский порицал мою честь? - сурово спросил Темир стоявших в отдалении доносчиков.
- Правда! правда! да! да! порицал, - заревели клеветники.
- Я бы желал, - лукаво сказал Темир, обращаясь к князю, - чтобы ты оправдал себя предо мною.
- Великий повелитель пародов! Еще не родился тот человек, который бы умел защитить свою невинность против наглой клеветы и злобы. Но Всеведущий знает и видит, виновен ли я. Впрочем, время, хан, покажет, покорный ли я тебе данник или только дерзкий хульник твоего величества.
Тогда ненавистник рода человеческого вложил в сердце хана жестокую шутку.
- Но я бы хотел, князь, чтобы ты теперь же доказал свою покорность мне. Вот мое повеление: преклони с благоговением колена пред этими богами, и он указал рукой на стоявших неподалеку идолов.
С презрением слушал св. Роман безумные слова Темира.
- Что ж молчишь, князь Рязанский? Повинуешься ли моей воле? Ответ твой должен решить твою судьбу.
Святой Роман с христианским воодушевлением отвечал:
- Подобает повиноватися Богу паче, нежели человеком. Царствующий на небесах и управляющий судьбами престолов, Тот, Им же царие царствуют и сильнии пишут правду, за грехи наши покорит нас чуждому игу. С терпением и верою мы повинуемся святой Его воле, доколе угодно будет Ему освободить нас от сего ига. Мы, по первому слову твоему, готовы идти в столицу твою Сарай и нести тебе золото и дары. Но знай, хан, что христианский князь никогда не принесет тебе в дар своей совести и веры, не достоит последовати обычаям идолослужения.
- Презритель царского величия и святыни! Знаешь ли ты, что за эти безумные речи ожидают тебя лишение княжеского престола, темница, пытки, ссылка, смерть?
- Грози, если можешь, чем-нибудь другим, а эти угрозы не страшны для меня. Ты лишишь меня престола - я получу венец правды. Ты заключишь меня в темницу? Заключай ! Господь «изведет из темницы душу мою» (Пс. 141, 8). Ты повелишь терзать мое тело пытками и мучениями? Терзай! Тело мое меньше представит пищи для червей. Ты грозишь мне ссылкою, смертью? Ссылай! «Господня земля и исполнение ея» (Пс. 23, I). Умерщвляй! Это скорее доставит мне радость предстать лицу Христа, моего Бога, к Коему давно стремится душа моя. Нет, хан, грози чем-ни-будь большим, а эта угроза не страшна дм меня.
Как разъяренный зверь, Темир вскочил со своего места: глаза его сверкали, лицо пылало, губы дрожали, гнев кипел в сердце до того, что он не мог говорить. Он еще никогда не слышал таких смелых речей и не воображал, чтобы кто-нибудь мог так говорить «повелителю народов».
- Кровь! Одна кровь может смыть такое оскорбление! - завопил, наконец, рассвирепевший хан.
- Нечестивец! На смерть его! На смерть Романа!
Князь хотел еще говорить, но вышли жестокие исполнители неправды хана; им Тимур и предал князя па мучение. Они повлекли его вон и стали принуждать поклониться идолам. Исповедник Христов, князь Роман нисколько не убоялся страшных угроз. Святое чувство оскорбленного христианина воспламенило сердце князя, и он с дерзновением высказал то, что хотел сказать хану: «Не достоит православным христианам оставити истинного Бога, непорочную веру Православную, принимать веру бесерменскую поганую и последовати обычаям бесовской прелести, богомерзкого идолослужения сквернавия и гнусной вашей веры, ее же не токмо не принимаю, но и оплевываю и проклинаю!» Татары пылали яростью и скрежетали зубами на святого и, видя непреклонность его, зверски бросились на него, схватили и начали безжалостно истязать. «Христианин есмь, - восклицал князь, осыпаемый ударами, - воистину свята есть вера христианская; ваша же вера татарская погана есть и мерзка».
Он хотел, было, еще говорить, но ему заткнули рот платком и, наложив цепи, бросили в темницу. В душном подземелье, связанный по рукам и ногам, святой Роман слабел телом, но мужал духом. Преданность Промыслу Божию подкрепляла страдальца и вливала новые силы для перенесения наступающих мучений. Вдохновенные псалмы царя Давида проливали сладостное утешение в сердце. Князь предчувствовал, что ожидает его, чувствовал и молился... Темир уже дал приказ татарам умертвить его самым ужасным образом.
Святой Роман молился, когда вошли исполнители казни в сопровождении помощников злодеяния, с орудиями мучения в руках, с жаждою крови в сердце...
- Нечестивец, презритель царского величия, - страшно заревели татары, - сын неба, великий обладатель вселенной, пресветлый Темир наш прислал тебе милость...
И с сими словами бросились на князя, схватил его с хохотом и ругательствами, вытащили из темницы и повлекли на место казни: посыпались насмешки, брань, удары... Князь был спокоен...
Проникнутый благоговейной покорностью Промыслу Божию, христианским смирением и верою во Христа Спасителя, исповедник Христов не страшился умереть за Него.
На месте казни святой Роман в последний раз хотел испытать силу слова над варварами. Кроткой речью начал укорять их в суеверии и жестокости, хваля Христианский закон, грозил гневом небес... Нечестивые слышать не могли исповедания веры Христовой, укоризны и обличения...
Страстотерпцу Роману отрезали язык и бросили в сторону. Не уменьшилась бодрость духа страдальца. С великим напряжением возвысил он свой голос, изъявляя татарам презрение и укоряя их в заблуждении... Рассвирепели татары и, чтобы избавиться от укоризн князя, христоисповедные уста его заткнули платком...
Лишенный возможности говорить, мученик взором обличал мучителей... Ему вырезали глаза... После этого начали терзать святого Романа, как лютые звери. Бесчеловечие их не пощадило ни одного члена мученика... Его резали по суставам. Сначала отрубили пальцы рук и бросили их в сторону. Обрезали потом уши и уста... Затем отсекли руки и ноги и все это опять побросали в сторону.
Остался один обрубленный, обезображенный торс, но еще с искрою жизни. Кровавое зрелище завершилось ужаснейшим злодеянием: татары содрали кожу с головы и отрубили ее, воткнули на копье и выставили напоказ народу. В таких ужасных страданиях святой Роман окончил свою жизнь! Не подобна ли эта смерть мученическим кончинам христиан первых трех веков? День мученической кончины князя остался незабвенным для потомков: это было 19 июля 1270 года. Церковь тогда же признала его в лике святых мучеников и совершает память его гд июля, называя «святым благоверным князем»10.
Предание говорит, что драгоценные останки тела мученика слугами тайно принесены были на родину в Рязань (Старую) и там преданы земле с должной честью.
Современники вписали имя святого Романа в свои летописи, хранили память его страданий, как заветную святыню, назвали его новым мучеником, блаженным князем, страданиями купившим себе Царство Небесное, почитали наравне с благоверными князьями Борисом и Глебом, святым Михаилом, князем Черниговским, и боярином его Феодором и по страданиям уподобляли его святому Иакову Персидскому.
Собор Святителей под председательством митрополита Макария в 1547 году, устанавливая празднество в честь новых святых, не вписал имени святого Романа, как и Черниговского князя Михаила с боярином Феодором, в число тех, которым до того не было никакого празднества. Имя святого Романа уже давно писалось в святцах и месяцесловах.
Благоговея к памяти святого страстотерпца князя Романа Олеговича Рязанского, предки наши оставили нам драгоценное описание наружного его вида для изображения на иконе. Святой Роман описывается «возрастом млад, подобием рус; власы у него коротки, кудреваты и с ушей мало повились тонкими косицами. Одежда княжеская: шуба соболья надета на плечах, в распах до полу; приволока бархатная - багряная в кругах. Правая рука молебна; в левой держит град, - а в нём церковь». Таким образом, и внешний вид святого князя Романа соответствовал его внутренней красоте. В «Подлиннике иконописном» под 19 июля - днем памяти святого Романа, написано: «В той же день святаго Благовернаго князя Романа, средний, брада доле Козмины, ризы преподобническия».
Господь не раз являл потомкам знамение великого предстательства святого Благоверного князя Романа Рязанского. В годину нашествия французов в 1812 году первую победу над ними русские одержали при Клястицах в день памяти святого Романа Рязанского 19-го июля (по ст. ст.). В память этого славного события повелели написать икону святого Романа Олеговича в храме Христа Спасителя в Москве.
В 1854 году, во время разгара Крымской войны России с коалицией Франции, Османской империи, Великобритании и Сардинии за господство на Балканах, в бассейне Черного моря, на Кавказе и Дальневосточном побережье 1853-1856), составилось народное ополчение от каждой области. Четырнадцать крестоносных знамен для Рязанского ополчения при благоговейном молении были освящены и вручены святителем Гавриилом Рязанским начальнику ополчения 19-го июля, в день памяти святого Романа.
Не явное ли знамение его святого покровительства этому народному ополчению, когда, по прошествии года, защитники Отечества возвратились именно ко дню памяти святого князя Романа?
Первого июля 1854 года те победные знамена торжественно внесены были в собор, где святитель Гавриил, по совершении Божественной литургии и благодарственного молебна Господу, принял их от начальника народного ополчения, передал священнослужителям, которые потом поставили их на уготованное место для хранения на память потомству.
В память этого события с 1854 года святитель Гавриил Рязанский повелел в крестных ходах совершать молебное пение святому Роману как защитнику земли Рязанской, вместе со Святителем Василием, первым епископом Переяславля Рязанского (нынешней Рязани).
Вера и усердие к святому князю Великомученику Роману украсили храмы его святыми изображениями на иконах. Первая икона была написана рязанским иконописцем Николаем Васильевичем Шумовым и поставлена в иконостасе придела во имя Трех святителей в семинарской Владимирской церкви.
Блаженной памяти архиепископ Рязанский Смарагд (Крыжановский) с особенным вниманием принял жертву господина Мокия Панова, ктитора Спасо-Ярской церкви, - вторую икону святого Романа. Сам освятил её в Крестовой церкви Архиерейского дома в кремле, при пении составленных им тропаря и кондака святому князю Роману. И при этом сказал предстоящему народу: «Эта икона святого Романа, князя Рязанского. Молитесь ему. Он был хозяин земли Рязанской. Он заступник и молитвенник наш и ныне». На задней стороне иконы написано: «Лета 1859 июня дня в благополучное царствование Императора Александра Николаевича II при Высокопреосвященнейшем архиепископе Рязанском Смарагде, написана сия икона св. Великомученика, Благоверного князя Рязанского Романа Ольговича по усердию и особенной вере к св. Великомученику купца Мокия Панова, в Рязанский Кафедральный собор, с тем, чтобы сия святая Икона носима была во всех крестных ходах и по усердию в дома. Написана в граде в Рязани художником Императорской Академии Николаем Шумовым».
Протекло около 6оо лет со времени мученической кончины святого благоверного князя Романа, но во всей Рязанской епархии ещё не было сооружено в честь него ни одного храма. Первый храм святого Романа устроен был архиепископом Смарагдом в загородной даче Архиерейского дома на Новопавловке, в память прибытия его на Рязанскую кафедру 19 июля 1858 года.
20 сентября 1861 года архиепископ Смарагд в воспоминание 50-летнего служения своего в священном сане освятил этот храм. В своём слове на этот случай владыка Смарагд представил величие страданий святого Романа за Христа и обратился с благоговейной молитвой к святому князю, прося его «призреть на храм сей» - первый во имя его и принять под своё высокое покровительство смиренного храмоздателя и всех рязанских жителей. Так, благодаря владыке Рязанскому Смарагду, воздано страстотерпцу Христову прославление в Церкви Рязанской.
В письме одной из дочерей известного иконописца, Зиновии Шумовой, говорится: «Вскоре после устройства храма во имя святого князя Романа в Павловой роще семья художника Шумова испытала на себе действие молитв этого мученика. В апреле 1864 года в этой семье родилась дочь и со дня рождения все время была больна. Доктор ездил постоянно и, наконец, объявил, что нет более средств к её излечению. Тогда художник Шумов молитвенно в простоте сердца сказал: «Князь Роман! Я устроил и украсил твой храм - исцели мою дочь!». Это было как раз 19 июля, в день памяти святого Великомученика Романа. И в тот же день у доктора нашлось новое средство - его применили, девочка поправилась, выросла и здравствует до сих пор».
Священник Иоанн Добролюбов в 1884 году в «Историко-статистическом описании церквей и монастырей Рязанской епархии» в статье об Архиерейском доме писал: «Кроме того, к архиерейскому дому принадлежит загородная Новопавловская дача, где находится дер. дом для летнего пребывания Рязанских владык с церковью во имя св. Романа кн. Рязанского, устроенный Рязанским арх. Смарагдом на сумму, собранную частию с духовенства Рязанской епархии, а частию из других источников. Земли под постройками находится в длину 27 саж., а в ширину 6 саж., под садом и огородом, лугами и лесом 22 дес. 140-0 кв. саж.».
В клировых ведомостях за 1915 год, к сожалению, мы уже не находим каких-либо сведений о храме во имя святого Романа Рязанского. В документах имеется приписка, что несколько лет тому назад загородный дом сгорел. Действительно, несколько пожаров в начале XX века нанесли большой урон даче и храму. Первый пожар случился 21 октября 1902 года.
Как свидетельствуют архивные документы, последний загородный архиерейский дом пытались восстановить. Так в 1903 году, накануне дня памяти святого мученика Романа Рязанского Правлению Рязанского Архиерейского дома разрешено было приступить к постройке нового деревянного флигеля на старом каменном фундаменте, а в фонде Рязанской духовной консистории сохранились «Сметы на возведение архиерейского дома за 1904 год», а также дела о ремонте церковных построек вплоть до 1909 года в селе Новопавловском Рязанского уезда.
Между прочих документов имеется Императорский указ, согласно которому был составлен проект дома и храма при нём в Новопавловской даче губернским архитектором Цеханским.
В 1905 году был представлен проект иконостаса для этого храма и заявление мастера иконостасных работ купца Ивана Андреевича Хренова о цене за работы.
Известно, что много доброхотов жертвовало свои средства на восстановление храма во имя святого Романа Рязанского.
Так в 1906 году егорьевский купец Бардыгин надарил утварь для храма, купец М.И. Рождественский жертвовал железо для кровли, шумен Макар неоднократно служивший в этом храме, - 100 рублей. Причт села Зимарова, где находилась чудотворная "Зимаровская» икона Божией Матери, узнав о случившейся беде, послал 150 рублей на восстановление иконостаса. Трудно перечислить всех тех, кто желал восстановить храм в память князя-мученика Романа. Загородная дача архиереев должна была быть местом молитвенного уединения и просто отдыха. Сохранился проект беседки и служб при архиерейском летнем доме за 1908 год: он дает некоторое представление о том, что предполагалось воплотить в жизнь. К тому времени храм уже был восстановлен. Пожертвованные колокола, люстра и хоругви уже находились в нём, а напрестольные принадлежности - у эконома. Рязанской строительной комиссии было предписано составить подробный отчет по возведению дачных и церковных построек, а также составить опись всем постройкам и предметам. Однако случилось непредвиденное: 10 сентября 1909 года на даче вновь произошел пожар.
Акт, который был составлен членами специальной комиссии, гласил, что фундамент деревянного дома был разрушен пожаром почти до основания, а кровельное железо «легко пробивается палкой». Практически в пожаре ничего не уцелело, однако попытки возродить строения ещё предпринимались, хотя и слабые. Уже шёл 1910 год.
Возможно, что, не надеясь на восстановление храма во имя святого Романа Рязанского в Новопавловской даче, в 1916 году было решено при распространении семинарского Владимирского храма в городе Рязани четвертый престол в пристройке освятить в честь Великомученика Роман Рязанского и Преподобного Серафима Саровского.
Хотя многие историки-краеведы считали, что Владимирскому храму при перестройке был нанесён существенный ущерб, но справедливость всё же была восстановлена - имя Великомученика Благоверного князя Романа Рязанского не было забыто благодарными потомками. К сожалению, этот храм не сохранился до наших дней.
В настоящее время в Борисо-Глебском соборе имеется приставной престол, освященный в честь святого Благоверного князя Романа Рязанского и Преподобного Серафима Саровского. Освятил его по благословению преосвященного Бориса (Скворцова), епископа Рязанского и Касимовского, архимандрит Авель (Македонов).
Тропарь
Великомученику Благоверному князю Роману, Рязанскому, глас 1:
Мученьми странноужасными/
и доблестию терпения/
всех преудивил еси, княже Романе:/
честных бо членов твоих по составом резание/
и всего телесе твоего раздробление/
претерпел еси за веру Христову./
Темже и возшел еси к Престолу Царя Христа Бога/
и явился еси новый предстатель Церкве Рязанский./
Молися убо ко Господу,/
да мир и благоденствие дарует граду нашему,/
и испроси у Него милость и спасение/
чтущим священную память твою, многострадальна.
Кондак
Великомученику Благоверному князю Роману, Рязанскому, глас 2:
Оклеветанный пред ханом в хулении зловерия его,/
дерзновенно предстал еси судищу нечестивому;/
убоявся же Страшнаго Суда Христова,/
ханское повеление и страх поплевал еси, святый Романе./
Телом, яко розга, режемый,/
в страданиих уподобился еси Иакову Персянину/
и явился еси великомученик изрядный,/
столп и утверждение Церкви Рязанстей,/
заступник и воевода Российский преславный.
