Родиною дивнаго Спиридона былъ островъ Кипръ[1]. Сынъ простыхъ родителей и самъ простодушный, смиренный и добродѣтельный, онъ съ дѣтства былъ пастыремъ овецъ, а пришедши въ возрастъ, сочетался законнымъ бракомъ и имѣлъ дѣтей. Онъ велъ чистую и богоугодную жизнь, подражая — Давиду въ кротости, Іакову – въ сердечной простотѣ и Аврааму – въ любви къ странникамъ. Проживъ немного лѣтъ въ супружествѣ, жена его умерла, и онъ еще безпрепятственнѣе и усерднѣе сталъ служить Богу добрыми дѣлами, тратя весь свой достатокъ на принятіе странниковъ и пропитаніе нищихъ; этимъ онъ, живя въ міру, такъ благоугодилъ Богу, что удостоился отъ Него дара чудотворенія: онъ исцѣлялъ неизлѣчимыя болѣзни и однимъ словомъ изгонялъ бѣсовъ. За это Спиридонъ былъ поставленъ епископомъ города Тримифунта въ царствованіе императора Константина Великаго и сына его Констанція[2]. И на епископской каѳедрѣ онъ продолжалъ творить великія и дивныя чудеса.
   Однажды на о. Кипрѣ было бездождіе и страшная засуха, за которою послѣдовалъ голодъ, а за гододомъ моръ, и множество людей гибло отъ этого голода. Небо заключилось, и нуженъ былъ второй Илія, или подобный ему, который бы отверзъ небо своею молитвою (3 Цар. гл. 17): такимъ оказался святый Спиридонъ, который, видя бѣдствіе, постигшее народъ, и отечески жалѣя погибающихъ отъ голода, обратился съ усердною молитвою къ Богу, – и тотчасъ небо покрылось со всѣхъ сторонъ облаками и пролился обильный дождь на землю, не прекращавшійся нѣсколько дней; святый помолился опять, и настало вёдро. Земля обильно напоена была влагою и дала обильный плодъ: дали богатый урожай нивы, покрылись плодами сады и виноградники и, послѣ голода, было во всемъ великое изобиліе, по молитвамъ угодника Божія Спиридона. Но чрезъ нѣсколько лѣтъ за грѣхи людскіе, по попущенію Божію, опять постигъ страну ту голодъ, и богатые хлѣботорговцы радовались дороговизнѣ, имѣя хлѣбъ, собранный за нѣсколько урожайныхъ лѣтъ, и, открывъ свои житницы, начали продавать его по высокимъ цѣнамъ. Былъ тогда въ Тримифунтѣ одинъ хлѣботорговецъ, страдавшій ненасытною жадностью къ деньгамъ и неутолимою страстью къ наслажденіямъ. Закупивъ въ разныхъ мѣстахъ множество хлѣба и привезши его на корабляхъ въ Тримифунтъ, онъ не захотѣлъ, однако, продавать его по той цѣнѣ, какая въ то время стояла въ городѣ, но ссыпалъ его въ склады, чтобы дождаться усиленія голода и тогда, продавъ подороже, получить бóльшій барышъ. Когда голодъ сдѣлался почти всеобщимъ и усиливался со дня на день, онъ сталъ продавать свой хлѣбъ по самой дорогой цѣнѣ. И вотъ, пришелъ къ нему одинъ бѣдный человѣкъ и, униженно кланяясь, со слезами умолялъ его оказать милость – подать немного хлѣба, чтобы ему, бѣдняку, не умереть съ голоду вмѣстѣ съ женою и дѣтьми. Но немилосердный и жадный богачъ не захотѣлъ оказать милость нищему и сказалъ:
   – “Ступай, принеси деньги, и у тебя будетъ все, чтó только купишь”.
   Бѣднякъ, изнемогая отъ голода, пошелъ къ святому Спиридону и, съ плачемъ, повѣдалъ ему о своей бѣдности и о безсердечіи богатаго.
   – “Не плачь, – сказалъ ему святый, – иди домой, ибо Духъ Святый говоритъ мнѣ, что завтра домъ твой будетъ полонъ хлѣба, а богатый будетъ умолять тебя и отдавать тебѣ хлѣбъ даромъ”.
   Бѣдный вздохнулъ и пошелъ домой. Едва настала ночь, какъ, по повелѣнію Божію, пошелъ сильнѣйшій дождь, которымъ подмыло житницы немилосерднаго сребролюбца, и водою унесло весь его хлѣбъ. Хлѣботорговецъ съ своими домашними бѣгалъ по всему городу и умолялъ всѣхъ помочь ему и не дать ему изъ богача сдѣлаться нищимъ, а тѣмъ временемъ бѣдные люди, видя хлѣбъ, разнесенный потоками по дорогамъ, начали подбирать его. Набралъ себѣ съ избыткомъ хлѣба и тотъ бѣднякъ, который вчера просилъ его у богача. Видя надъ собою явное наказаніе Божіе, богачъ сталъ умолять бѣднаго брать у него задаромъ столько хлѣба, сколько онъ пожелаетъ.
   Такъ Богъ наказалъ богатаго за немилосердіе и, по пророчеству святаго, избавилъ бѣднаго отъ нищеты и голода.
   Одинъ извѣстный святому земледѣлецъ пришелъ къ тому-же самому богачу и во время того-же голода съ просьбою дать ему взаймы хлѣба на прокормъ и обѣщался съ лихвою возвратить данное ему, когда настанетъ жатва. У богача, кромѣ размытыхъ дождемъ, были еще и другія житницы, полныя хлѣба; но онъ, недостаточно наученный первою своею потерею и не излѣчившись отъ скупости, – и къ этому бѣдняку оказался такимъ-же немилосерднымъ, такъ что не хотѣлъ даже и слушать его.
   – “Безъ денегъ, – сказалъ онъ, – ты не получишь отъ меня ни одного зерна”.
   Тогда бѣдный земледѣлецъ заплакалъ и отправился къ Святителю Божію Спиридону, которому и разсказалъ о своей бѣдѣ. Святитель утѣшилъ его и отпустилъ домой, а на утро самъ пришелъ къ нему и принесъ цѣлую груду золота (откуда взялъ онъ золото, – объ этомъ рѣчь послѣ). Онъ отдалъ это золото земледѣльцу и сказалъ:
   – “Отнеси, братъ, это золото тому торговцу хлѣбомъ и отдай его въ залогъ, а торговецъ пусть дастъ тебѣ столько хлѣба взаймы, сколько тебѣ сейчасъ нужно для пропитанія; когда же настанетъ урожай и у тебя будетъ излишекъ хлѣба, ты выкупи этотъ залогъ и принеси его опять ко мнѣ”.
   Бѣдный земледѣлецъ взялъ изъ рукъ святительскихъ золото и поспѣшно пошелъ къ богатому. Корыстолюбивый богачъ обрадовался золоту и тотчасъ же отпустилъ бѣдному хлѣба, сколько ему было нужно. Потомъ голодъ миновалъ, былъ хорошій урожай, и, послѣ жатвы, земледѣлецъ тотъ отдалъ съ лихвою богачу взятый хлѣбъ и, взявъ отъ него назадъ залогъ, отнесъ его съ благодарностію къ святому Спиридону. Святый взялъ золото и направился къ своему саду, захвативъ съ собою и земледѣльца.
   – “Пойдемъ, сказалъ онъ со мною, братъ, и вмѣстѣ отдадимъ это Тому, Кто такъ щедро далъ намъ взаймы”.
   Вошедши въ садъ, онъ положилъ золото у ограды, возвелъ очи къ небу и воскликнулъ:
   – “Господи мой, Іисусе Христе, Своею волею все созидающій и претворяющій! Ты, нѣкогда Моисеевъ жезлъ на глазахъ у царя Египетскаго превратилъ въ змія (Исх. 7,10), – повели и этому золоту, ранѣе превращенному Тобою изъ животнаго, опять принять первоначальный видъ свой: тогда и сей человѣкъ узнаетъ, какое ПОПЕЧЕНіЕ имѣешь Ты о насъ и самымъ ДѣЛОМЪ научится тому, что сказано въ Священномъ Писаніи, – что Господь творитъ все, что хочетъ! (Пс. 134,6)
   Когда онъ такъ молился, кусокъ золота вдругъ зашевелился и обратился въ змѣю, которая стала извиваться и ползать. Такимъ образомъ, – сначала змѣя, по молитвѣ святаго, обратилась въ золото, а потомъ также чудесно изъ золота опять стала змѣею. При видѣ сего чуда, земледѣлецъ затрепеталъ отъ страха, палъ на землю и называлъ себя недостойнымъ оказаннаго ему чудеснаго благодѣянія. Затѣмъ змѣя уползла въ свою нору, а земледѣлецъ, полный благодарности, возвратился къ себѣ домой и изумлялся величію чуда, сотвореннаго Богомъ по молитвамъ святаго.
   Одинъ добродѣтельный мужъ, другъ святаго, по зависти злыхъ людей, былъ оклеветанъ предъ городскимъ судьею и заключенъ въ темницу, а потомъ и осужденъ на смерть безъ всякой вины. Узнавъ объ этомъ, блаженный Спиридонъ пошелъ избавить друга отъ незаслуженной казни. Въ то время въ странѣ было наводненіе и ручей, бывшій на пути святаго, переполнился водою, вышелъ изъ береговъ и сдѣлался непереходимымъ. Чудотворецъ припомнилъ, какъ Іисусъ Навинъ съ ковчегомъ Завѣта по-суху перешелъ разлившійся Іорданъ (Нав. 3,14-17), и, вѣруя во всемогущество Божіе, приказалъ потоку, какъ слугѣ:
   – “Стань! такъ повелѣваетъ тебѣ Владыка всего міра, дабы я могъ перейти и спасенъ былъ мужъ, ради котораго я спѣшу”.
   Лишь только онъ сказалъ это, тотчасъ потокъ остановился въ своемъ теченіи и открылъ сухой путь – не только для святаго, но и для всѣхъ, шедшихъ вмѣстѣ съ нимъ. Свидѣтели чуда поспѣшили къ судіи и извѣстили его о приближеніи святаго и о томъ, чтó совершилъ онъ на пути, и судія тотчасъ-же освободилъ осужденнаго и возвратилъ его святому невредимымъ.
   Провидѣлъ также преподобный и тайные грѣхи людскіе. Такъ, однажды, когда онъ отдыхалъ отъ пути у одного страннопріимца, женщина, находившаяся въ незаконномъ сожительствѣ, пожелала умыть, по тамошнему обычаю, ноги святому. Но онъ, зная ея грѣхъ, сказалъ ей, чтобы она къ нему не прикасалась. И это онъ сказалъ не потому, что гнушался грѣшницею и отвергалъ ее: развѣ можетъ гнушаться грѣшниками ученикъ Господа, ѣвшаго и пившаго съ мытарями и грѣшниками? (Мѳ. 9,11) Нѣтъ, онъ желалъ заставить женщину вспомнить о своихъ прегрѣшеніяхъ и устыдиться своихъ нечистыхъ помысловъ и дѣлъ. И когда та женщина настойчиво продолжала стараться прикоснуться къ ногамъ святаго и умыть ихъ, тогда святый, желая избавить ее отъ погибели, обличилъ ее съ любовію и кротостію, напомнилъ ей о ея грѣхахъ и побуждалъ ее покаяться. Женщина удивлялась и ужасалась тому, что самыя, повидимому, тайныя дѣянія и помыслы ея не скрыты отъ прозорливыхъ очей человѣка Божія. Стыдъ охватилъ ее и съ сокрушеннымъ сердцемъ упала она къ ногамъ святаго и обмывала ихъ уже не водою, а слезами, и сама открыто созналась въ тѣхъ грѣхахъ, въ которыхъ была обличена. Она поступила такъ-же, какъ нѣкогда – блудница, упоминаемая въ Евангеліи, а святый, подражая Господу, милостиво сказалъ ей: отпущаются тебѣ грѣси (Лк. 7,48) и еще: се здрава еси, ктому НЕ согрѣшай [ты выздоровел; НЕ греши больше], [чтобы НЕ случилось с тобою чего ХУЖЕ] (Іоан. 5,14). И съ того времени женщина та совершенно исправилась и для многихъ послужила полезнымъ примѣромъ.
   До сихъ поръ говорилось только о чудесахъ, какія совершилъ святый Спиридонъ при жизни; теперь должно сказать и о ревности его по вѣрѣ православной.
   Въ царствованіе Константина Великаго, перваго императора-христіанина, въ 325 году по Р. Хр., въ Никеѣ собрался 1-й Вселенскій соборъ, для низложенія еретика Арія, нечестиво называвшаго Сына Божія тварью, а не Творцомъ всего, и для исповѣданія Его Единосущнымъ съ Богомъ Отцемъ. Арія въ его богохульствѣ поддерживали епископы значительныхъ тогда церквей: Евсевій Никомидійскій, Марисъ Халкидонскій, Ѳеогній Никейскій и др. Поборниками же православія были украшенные жизнію и ученіемъ мужи: великій между святыми Александръ, который въ то время былъ еще пресвитеромъ и вмѣстѣ замѣстителемъ святаго Митрофана, патріарха Цареградскаго[3], – находившагося на одрѣ болѣзни и потому не бывшаго на соборѣ, – и славный Аѳанасій[4], который еще не былъ украшенъ и пресвитерскимъ саномъ и проходилъ діаконское служеніе въ Церкви александрійской; эти двое возбуждали въ еретикахъ особое негодованіе и зависть именно тѣмъ, что многихъ превосходили въ уразумѣніи истинъ вѣры, не будучи еще почтены епископскою честію; съ ними вмѣстѣ былъ и святый Спиридонъ, и обитавшая въ немъ благодать была полезнѣе и сильнѣе въ дѣлѣ увѣщанія еретиковъ, чѣмъ рѣчи иныхъ, ихъ доказательства и краснорѣчіе. Съ соизволенія царя, на соборѣ присутствовали и греческіе мудрецы, называвшіеся перипатетиками[5]; мудрѣйшій изъ нихъ выступилъ на помощь Арію и ГОРДИЛСЯ своею особенно искусною рѣчью, стараясь высмѣять ученіе ПРАВОславныхъ. Блаженный Спиридонъ, человѣкъ неученый, знавшій только Іисуса Христа, и сего распята [незнающим НИЧЕГО, кроме Иисуса Христа, и притом РАСПЯТОГО] (1Кор. 2,2), просилъ отцовъ позволить ему вступить въ состязаніе съ этимъ мудрецомъ, но святые отцы, зная, что онъ – человѣкъ простой, совсѣмъ незнакомый съ греческою мудростію, запрещали ему это. Однако, святый Спиридонъ, зная какую силу имѣетъ премудрость СВЫШЕ и какъ немощна предъ нею мудрость человѣческая, обратился къ мудрецу и сказалъ:
   – “Философъ! Во имя Іисуса Христа, выслушай, чтó я тебѣ скажу”.

Когда же философ согласился выслушать его, святой начал беседовать.

- Един есть Бог, – сказал он, – сотворивший небо и землю и создавший из земли человека и устроивший все прочее, видимое и невидимое, Словом Своим и Духом; и мы веруем, что Слово это есть Сын Божий и Бог, Который умилосердившись над нами заблудшими, родился от Девы, жил с людьми, пострадал и умер ради нашего спасение и воскрес и с Собою совоскресил весь род человеческий; мы ожидаем, что Он же придет судить всех нас праведным судом и каждому воздаст по делам его; веруем, что Он одного существа с Отцом, равной с Ним власти и чести... Так исповедуем мы и не стараемся исследовать эти тайны любопытствующим умом, и ты – не осмеливайся исследовать, как всё это может быть, ибо тайны эти выше твоего ума и далеко превышают всякое человеческое знание.

Затем, немного помолчав, святой спросил:

- Не так ли и тебе всё это представляется, философ?

Но философ молчал, как будто ему никогда не приходилось состязаться. Он не мог ничего сказать против слов святого, в которых видна была какая-то Божественная сила, во исполнение сказанного в Св. Писании: "ибо Царство Божие не в слове, а в силе" (1Кор. 4,20).

Наконец, он сказал:

- И я думаю, что всё действительно так, как говоришь ты.

Тогда старец сказал:

- Итак, иди и прими сторону святой веры.

Философ, обратившись к своим друзьям и ученикам, заявил:

- Слушайте! Пока состязание со мною велось посредством доказательств, я выставлял против одних доказательств другие и своим искусством спорить отражал всё, что мне представляли. Но когда, вместо доказательств от разума, из уст этого старца начала исходить какая-то особая сила, – доказательства бессильны против нее, так как человек не может противиться Богу. Если кто-нибудь из вас может мыслить так же, как я, то да уверует во Христа и вместе со мною да последует за сим старцем, устами которого говорил Сам Бог".

И философ, приняв православную христианскую веру, радовался, что был побежден в состязании святым на свою же собственную пользу. Радовались и все православные, а еретики потерпели великое посрамление.

По окончании собора, после осуждение и отлучение Ария, все бывшие на соборе, а равно и святой Спиридон, разошлись по домам. В это время умерла дочь его Ирина; время своей цветущей юности она в чистом девстве провела так, что удостоилась Царства Небесного. Между тем к святому пришла одна женщина и, с плачем, рассказала, что она отдала его дочери Ирине некоторые золотые украшения для сохранения, а так как та в скором времени умерла, то отданное пропало без вести. Спиридон искал по всему дому, не спрятаны ли где украшения, но не нашел их. Тронутой слезами женщины, святой Спиридон вместе с своими домашними подошел к гробу дочери своей и, обращаясь к ней, как к живой, воскликнул:

- Дочь моя Ирина! Где находятся украшения, вверенные тебе на хранение?

Ирина, как бы пробудившись от крепкого сна, отвечала:

- Господин мой! Я спрятала их в этом месте дома.

И она указала место.

Тогда святой сказал ей:

- Теперь спи, дочь моя, пока не пробудит тебя Господь всех во время всеобщего воскресения.

На всех присутствовавших, при виде такого дивного чуда, напал страх. А святой нашел в указанном умершею месте спрятанное и отдал той женщине.

По смерти Константина Великого, Империя его разделилась на две части. Восточная половина досталась старшему сыну его Констанцию. Находясь в Антиохии, Констанций впал в тяжкую болезнь, которую врачи не могли исцелить. Тогда Царь оставил врачей и обратился ко Всемогущему целителю душ и телес – Богу, с усердною молитвою о своем исцелении. И вот в видении ночью Император увидел Ангела, который показал Ему целый сонм епископов и среди них особенно – двоих, которые, по-видимому, были вождями и начальниками остальных; Ангел поведал при этом Царю, что только эти двое могут исцелить его болезнь. Пробудившись и размышляя о виденном, он не мог догадаться, кто были виденные им два епископа: имена и род их остались ему неизвестными, а один из них тогда, кроме того, не был еще и епископом.

Долгое время Царь был в недоумении и, наконец, по чьему-то доброму совету собрал к себе епископов из всех окрестных городов и искал между ними виденных Им в видении двоих, но не нашел. Тогда он собрал епископов во второй раз и теперь уже в большем числе и из более отдаленных областей, но и среди них не нашел виденных Им. Наконец, Он велел собраться к Нему епископам всей Его Империи. Царское приказание, лучше сказать, прошение достигло и острова Кипра и города Тримифунта, где епископствовал святой Спиридон, которому все уже было открыто Богом относительно Царя. Тотчас же святой Спиридон отправился к Императору, взяв с собою ученика своего Трифиллия[6], вместе с которым он являлся Царю в видении и который в то время, как сказано было, не был еще епископом. Прибыв в Антиохию, они пошли во дворец к Царю. Спиридон был одет в бедные одежды и имел в руках финиковый посох, на голове – митру, а на груди у него привешен был глиняный сосудец, как это было в обычае у жителей Иерусалима, которые носили обыкновенно в этом сосуде елей от святого Креста. Когда святой в таком виде входил во дворец, один из дворцовых служителей, богато одетый, счел его за нищего, посмеялся над ним и, не позволяя ему войти, ударил его по щеке; но преподобный, по своему незлобию и памятуя слова Господа (Мф. 5,39), подставил ему другую щеку; служитель понял, что пред ним стоит епископ и, сознав свой грех, смиренно просил у него прощения, которое и получил.

Едва только святой вошел к Царю, последний тотчас узнал его, так как в таком именно образе он явился Царю в видении. Констанций встал, подошел к святому и поклонился ему, со слезами прося его молитв к Богу и умоляя об уврачевании своей болезни. Лишь только святой прикоснулся к голове Царя, последний тотчас же выздоровел и чрезвычайно радовался своему исцелению, полученному по молитвам святого. Царь оказал ему великие почести и в радости провел с ним весь тот день, оказывая великое уважение к своему доброму врачу.

Трифиллий тем временем был крайне поражен всей царской пышностью, красотой дворца, множеством вельмож, стоящих перед Царем, сидящим на троне, – причем всё имело чудный вид и блистало золотом, – и искусной службе слуг, одетых в светлые одежды. Спиридон сказал ему:

- Чему ты так дивишься, брат? Неужели царское величие и слава делают Царя более праведным, чем другие? Разве Царь не умирает так же, как и последний нищий, и не предается погребению? Разве не предстанет Он одинаково с другими Страшному Судии? Зачем то, что разрушается, ты предпочитаешь неизменному и дивишься ничтожеству, когда должно прежде всего искать того, что невещественно и вечно, и любить нетленную небесную славу?

Много поучал преподобный и самого Царя, чтобы памятовал о благодеянии Божием и Сам был бы благ к подданным, милосерд к согрешающим, благосклонен к умоляющим о чем-либо, щедр к просящим и всем был бы отцом – любящим и добрым, ибо кто царствует не так, тот должен быть назван не Царем, а скорее мучителем. В заключение святой заповедал Царю строго держать и хранить правила благочестия, отнюдь не принимая ничего противного Церкви Божией[7].

Царь хотел возблагодарить святого за свое исцеление по его молитвам и предлагал ему множество золота, но он отказывался принять, говоря:

- Нехорошо, Царь, платить ненавистью за любовь, ибо то, что я сделал для тебя, есть любовь: в самом деле, оставить дом, переплыть такое пространство морем, перенести жестокие холода и ветры – разве это не любовь? И за всё это мне взять в отплату золото, которое есть причина всякого зла и так легко губит всякую правду?

Так говорил святой, не желая брать ничего, и только самыми усиленными просьбами Царя был убежден – но только принять от Царя золото, а не держать его у себя, ибо тотчас же роздал всё полученное просившим.

Кроме того, согласно увещаниям сего святого, Император Констанций освободил от податей священников, диаконов и всех клириков и служителей церковных, рассудив, что неприлично служителям Царя Бессмертного платить дань Царю смертному. Расставшись с Царем и возвращаясь к себе, святой был принят на дороге одним христолюбцем в дом. Здесь к нему пришла одна женщина-язычница, не умевшая говорить по-гречески. Она принесла на руках своего мёртвого сына и, горько плача, положила его у нот святого. Никто не знал ее языка, но самые слёзы ее ясно свидетельствовали о том, что она умоляет святого воскресить ее мёртвого ребенка. Но святой, избегая тщетной славы, сначала отказывался совершить это чудо; и всё-таки, по своему милосердию, был побежден горькими рыданиями матери и спросил своего диакона Артемидота:

- Что нам сделать, брат?

- Зачем ты спрашиваешь меня, отче, отвечал диакон: что другое сделать тебе, как не призвать Христа – Подателя жизни, столь много раз исполнявшего твои молитвы? Если ты исцелил Царя, то неужели отвергнешь нищих и убогих?

Еще более побуждаемый этим добрым советом к милосердию, святитель прослезился и, преклонив колена, обратился к Господу с теплою молитвою. И Господь, чрез Илию и Елисея возвративший жизнь сыновьям вдовы сарептской и соманитяныни (3Цар. 17,21; 4Цар. 4,35), услышал и молитву Спиридона и возвратил дух жизни языческому младенцу, который, оживши, тотчас же заплакал. Мать, увидев свое дитя живым, от радости упала мёртвою: не только сильная болезнь и сердечная печаль умерщвляют человека, но иногда тоже самое производит и чрезмерная радость. Итак, женщина та умерла от радости, а зрителей ее смерть повергла, – после неожиданной радости, по случаю воскрешения младенца, – в неожиданную печаль и слёзы. Тогда святой опять спросил диакона:

- Что нам делать?

Диакон повторил свой прежний совет, и святой опять прибег к молитве. Возведя очи к небу и вознеся ум к Богу, он молился Вдыхающему дух жизни в мертвых и Изменяющему всё единым хотением Своим. Затем он сказал умершей, лежавшей на земле:

- Воскресни и встань на ноги!

И она встала, как пробудившаяся от сна, и взяла своего живого сына на руки.

Святой запретил женщине и всем присутствовавшим там рассказывать о чуде кому бы то ни было; но диакон Артемидот, после кончины святого, не желая умолчать о величии и силе Божиих, явленных чрез великого угодника Божие Спиридона, поведал верующим обо всем происшедшем.

Когда святой возвратился домой, к нему пришел один человек, желавший купить из его стада сто коз. Святой велел ему оставить установленную цену и потом взять купленное. Но он оставил стоимость девяноста девяти коз и утаил стоимость одной, думая, что это не будет известно святому, который, по своей сердечной простоте, совершенно чужд был всяких житейских забот. Когда оба они находились в загоне для скота, святой велел покупателю взять столько коз, за сколько он уплатил, и покупатель, отделив сто коз, выгнал их за ограду. Но одна из них, как бы умная и добрая раба, знающая, что она не была продана своим господином, скоро вернулась и опять вбежала в ограду. Покупатель опять взял ее и потащил за собою, но она вырвалась и опять прибежала в загон. Таким образом до трех раз вырывалась она у него из рук и прибегала к ограде, а он силою уводил ее, и, наконец, взвалил ее на плечи и понес к себе, при чем она громко блеяла, бодала его рогами в голову, билась и вырывалась, так что все видевшие это удивлялись. Тогда святой Спиридон, уразумев, в чем-дело и не желая в то же время при всех обличить нечестного покупателя, сказал ему тихо:

- Смотри, сын мой, должно быть, не напрасно животное это так делает, не желая быть отведенным к тебе: не утаил ли должной цены за него? не потому ли оно и вырывается у тебя из рук и бежит к ограде?

Покупатель устыдился, открыл свой грех и просил прощения, а затем отдал деньги и взял козу, – и она сама кротко и смирно пошла в дом купившего ее впереди своего нового хозяина.

На острове Кипре было одно селение, называвшееся Фриера. Пришедши туда по одному делу, святой Спиридон вошел в церковь и велел одному из бывших там, диакону, сотворить краткую молитву: святой утомился от долгого пути тем более, что тогда было время жатвы и стояли сильные жары. Но диакон начал медленно исполнять приказанное ему и нарочно растягивал молитву, как бы с некоею гордостью произносил возгласы и пел, и явно похвалялся своим голосом. Гневно посмотрел на него святой, хотя и добр был от природы и, порицая его, сказал: "замолчи"! – И тотчас же диакон онемел: он лишился не только голоса, но и самого дара слова, и стоял, как совершенно не имеющий языка. На всех присутствовавших напал страх. Весть о случившемся быстро разнеслась по всему селению, и все жители сбежались посмотреть на чудо и пришли и ужас. Диакон упал к ногам святого, знаками умоляя разрешить ему язык, а вместе с тем умоляли о том же епископа друзья и родственники диакона. Но не сразу святой снизошел на просьбу, ибо суров был он с гордыми и тщеславными, и, наконец, простил провинившегося, разрешил ему язык и возвратил дар слова; при этом он, однако же, запечатлел на нем след наказания, не возвратив его языку полной ясности, и на всю жизнь оставил его слабоголосым, косноязычным и заикающимся, чтобы он не гордился своим голосом и не хвалился отчетливостью речи.

Однажды святой Спиридон вошел в своем городе в церковь к вечерне. Случилось так, что в церкви не было никого, кроме церковнослужителей. Но, несмотря на то, он велел возжечь множество свечей и лампад и сам стал пред алтарем в духовном умилении. И когда он в положенное время возгласил: "Мир всем!" – и не было народа, который бы на возглашаемое святителем благожелание мира дал обычный ответ, внезапно послышалось сверху великое множество голосов, возглашающих: "И духу твоему". Хор этот был велик и строен и сладкогласнее всякого пения человеческого. Диакон, произносивший ектении, пришел в ужас, слыша после каждой ектении какое-то дивное пение сверху: "Господи, помилуй!". Пение это было услышано даже находившимися далеко от церкви, из коих многие поспешно пошли на него, и, по мере того, как они приближались к церкви, чудесное пение всё более и более наполняло их слух и услаждало сердца. Но когда они вошли в церковь, то не увидали никого, кроме святителя с немногими церковными служителями и не слыхали уже более небесного пения, от чего пришли в великое изумление.

В другое время, когда святой также стоял в церкви на вечернем пении, в лампаде не хватило елея и огонь стал уже гаснуть. Святой скорбел об этом, боясь, что, когда погаснет лампада, прервется и церковное пение, и не будет, таким образом, выполнено обычное церковное правило. Но Бог, исполняющий желание боящихся Его, повелел лампаде переполниться елеем чрез края, как некогда сосуду вдовицы во дни пророка Елисея (4Цар. 4,2-6). Служители церковные принесли сосуды, подставили их под лампаду и наполнили их чудесно елеем. – Этот вещественный елей явно служил указанием на преизобильную благодать Божию, коей был преисполнен святой Спиридон и напояемо было им его словесное стадо.

На о. Кипре есть город Кирина. Однажды сюда прибыл из Тримифунта святой Спиридон по своим делам вместе с учеником своим, Трифиллием, который был тогда уже епископом Левкусийским, на о. Кипре. Когда они переходили через гору Пентадактил и находились на месте, называемом Паримна (отличающемся красотою и богатою растительностью), то Трифиллий прельстился этим местом и пожелал и сам, для своей церкви, приобрести какое-либо поместье в этой местности. Долго он размышлял об этом про себя; но мысли его не утаились от прозорливых духовных очей великого отца, который сказал ему:

- Зачем, Трифиллий, ты постоянно думаешь о суетном и желаешь поместьев и садов, которые на самом деле не имеют никакой цены и только кажутся чем-то существенным, и своей призрачною ценностью возбуждают в сердцах людей желание обладать ими? Наше сокровище неотъемлемое – на небесах (1Пет. 1,4), у нас есть храмина нерукотворенная (2Кор. 5,4), – к ним стремись и ими заранее (чрез богомыслие) наслаждайся: они не могут переходить из одного состояния в другое, и кто однажды сделается обладателем их, тот получает наследие, которого уже никогда не лишится.

Эти слова принесли Трифиллию великую пользу, и впоследствии он своею истинно христианскою жизнью достиг того, что сделался избранным сосудом Христовым, подобно Апостолу Павлу, и сподобился бесчисленных дарований от Бога.

Так святой Спиридон, сам будучи добродетельным, направлял к добродетели и других, и тем, кто следовал его увещаниям и наставлениям, они служили на пользу, а отвергавших их постигал худой конец, как это видно из следующего.

Один купец, житель того же Тримифунта, отплыл в чужую страну торговать и пробыл там двенадцать месяцев. В это время жена его впала в прелюбодеяние и зачала. Вернувшись домой, купец увидел жену свою беременною и понял, что она без него прелюбодействовала. Он пришел в ярость, стал бить ее и, не желая с нею жить, гнал ее из своего дома, а потом пошел и рассказал обо всем святителю Божию Спиридону и просил у него совета. Святитель, сокрушаясь душевно о грехе женщины и о великой скорби мужа, призвал жену и, не спрашивая ее, действительно ли она согрешила, так как о грехе свидетельствовали уже самая беременность ее и плод, зачатой ею от беззакония, прямо сказал ей:

- Зачем осквернила ты ложе мужа своего и обесчестила его дом?

Но женщина, потеряв всякий стыд, осмелилась явно солгать, что она зачала не от кого другого, а именно от мужа. Присутствовавшие вознегодовали на нее еще более за эту ложь, чем за самое прелюбодеяние, и говорили ей:

- Как же ты говоришь, что зачала от мужа, когда его двенадцать месяцев не было дома? Разве может зачатый плод двенадцать месяцев и даже более оставаться в чреве?

Но она стояла на своем и утверждала, что зачатое ею дожидалось возвращения своего отца, чтобы родиться при нем. Отстаивая эту и подобную ложь и споря со всеми, она подняла шум и кричала, что ее оклеветали и обидели. Тогда святой Спиридон, желая довести ее до раскаяния, кротко сказал ей:

- Женщина! В великий грех впала ты, – велико должно быть и покаяние твое, ибо для тебя всё-таки осталась надежда на спасение: нет греха, превышающего милосердие Божие. Но я вижу, что в тебе прелюбодеянием произведено отчаяние, а отчаянием – бесстыдство, и было бы справедливо понести тебе достойное и скорое наказание; и всё-таки, оставляя тебе место и время для покаяния, мы во всеуслышание объявляем тебе: плод не выйдет из чрева твоего, пока ты не скажешь истины, не прикрывая ложью того, что и слепой, как говорится, видеть может.

Слова святого в скором времени сбылись. Когда женщине наступило время родить, ее постигла лютая болезнь, причинявшая ей великие мучения удерживавшая плод в ее чреве. Но она, ожесточившись, не захотела признаться в своем грехе, в котором и умерла, не родивши, мучительною смертью. Узнав об этом, святитель Божий прослезился, пожалев, что он судил грешницу таким судом, и сказал:

- Не буду я больше произносить суда над людьми, если сказанное много так скоро сбывается над ними на деле.

Одна женщина, по имени Софрония, благонравная и благочестивая, имела мужа – язычника. Она не раз обращалась к святителю Божию Спиридону и усердно умоляла его постараться обратить ее мужа к истинной вере. Муж ее был соседом святителя Божия Спиридона и уважал его, а иногда они, как соседи, бывали даже друг у друга в домах. Однажды собралось много соседей святого и язычника; были и они сами. И вот, вдруг святой говорит одному из слуг во всеуслышание:

-Вон у ворот стоит вестник, присланный от работника, пасущего мое стадо, с вестью, что весь скот, когда работник заснул, пропал, заблудившись в горах: ступай, скажи ему, что пославший его работник уже нашел весь скот в целости в одной пещере.

Слуга пошел и передал посланному слова святого. Вскоре затем, когда не успели еще собравшиеся встать из за стола, пришел от пастуха другой вестник – с известием, что всё стадо найдено. Слыша это, язычник был несказанно удивлен тем, что святой Спиридон знает происходящее за глазами, как совершающееся вблизи; он вообразил, что святой есть один из богов, и хотел сделать ему то, что и некогда жители Ликаонии сделали Апостолам Варнаве и Павлу[8], то есть, привести жертвенных животных, приготовить венцы и совершить жертвоприношение. Но святой сказал ему:

- Я – не бог, а только слуга Божий и человек, во всем подобный тебе. А что я знаю то, что совершается за глазами, – это дает мне мой Бог, и если и ты уверуешь в Него, то познаешь величие Его всемогущества и силы.

С своей стороны и жена язычника Софрония, улучив время, стала убеждать мужа отречься от языческих заблуждений и познать Единого Истинного Бога и уверовать в Него. Наконец, силою благодати Христовой, язычник был обращен к истинной вере и просвещен святым крещением. Так спасся "неверующий муж"[9] (1Кор. 7,14), как говорит св. Апостол Павел.

Рассказывают также о смирении блаженного Спиридона, как он, будучи святителем и великим чудотворцем, не гнушался пасти овец бессловесных и сам ходил за ними. Однажды воры ночью проникли в загон, похитили несколько овец и хотели уйти. Но Бог, любя угодника Своего и охраняя его скудное имущество, невидимыми узами крепко связал воров, так что они не могли выйти из ограды, где и оставались в таком положении, против воли, до утра. На рассвете святой пришел к овцам и, увидев воров, связанных силою Божиею по рукам и по ногам, своею молитвою развязал их и дал им наставление о том, чтобы не желали чужого, а питались трудом рук своих; потом он дал им одного барана, чтобы, как он сам сказал, "не пропал даром их труд и бессонная ночь", и отпустил их с миром.

[Святой Симеон Метафраст, описатель его жития. уподоблял святого Спиридона патриарху Аврааму в добродетели гостеприимства. «Надобно знать и то, как он принимал странников»,— писал близкий к монашеским кругам Созомен, приводя в своей «Церковной истории» удивительный пример из жизни святителя. Однажды по наступлении Четыредесятницы в его дом постучался странник. Видя, что путник очень утомлен, святой Спиридон сказал дочери: «Обмой-ка ноги этому человеку, да предложи ему поесть». Но ввиду поста не было сделано нужных запасов, ибо святитель «вкушал пищу только в определенный день, а в прочие оставался без пищи». Поэтому дочь ответила, что в доме нет ни хлеба, ни муки. Тогда святой Спиридон, извинившись перед гостем, приказал дочери поджарить бывшее в запасе соленое свиное мясо и. усадив за стол странника, принялся за трапезу, «убеждая того человека подражать себе. Когда же последний, называя себя христианином, отказался,—тот прибавил: «Тем менее надобно отказываться, ибо Слово Божие изрекло: Вся чиста чистым (Тит. 1, 15)».]

Один тримифунтский купец имел обычай брать у святого взаймы деньги для торговых оборотов, и когда, по возвращении из поездок по своим делам, приносил взятое обратно, то святой обыкновенно говорил ему, чтобы он сам положил деньги в ящик, из которого взял. Так мало заботился он о временном приобретении, что и не справлялся даже никогда, правильно ли уплачивает должник! Между тем купец много раз уже поступал таким образом, сам вынимая, с благословения святого, из ковчега деньги и сам опять вкладывая туда принесенные обратно, и дела его процветали. Но однажды он, увлекшись корыстолюбием, не положил принесенного золота в ящик и удержал его у себя, а святому сказал, что вложил. В скором времени он обнищал, так как утаённое золото не только не принесло ему прибыли, но и лишило успеха его торговлю и, как огонь, пожрало всё его имущество. Тогда купец опять пришел к святому и просит у него взаймы. Святой отослал его в свою спальню к ящику с тем, чтобы он взял сам. Он сказал купцу:

- Ступай и возьми, если сам ты положил".

Купец пошел и, не нашедши в ящике денег, воротился к святому с пустыми руками. Святой сказал ему:

- Но ведь в ящике, брат мой, не было до сих пор ничьей другой руки, кроме твоей. Значит, если бы ты положил тогда золото, то теперь мог бы опять взять его.

Купец, устыдившись, пал к ногам святого и просил прощения. Святой тотчас же простил его, но при этом сказал, в назидание ему, чтобы он не желал чужого и не осквернял совести своей обманом и ложью. Так, неправдою приобретенная прибыль есть не прибыль, а в конце концов – убыток.

В Александрии созван был однажды собор епископов: патриарх александрийский созвал всех подчиненных ему епископов и хотел общею молитвою ниспровергнуть и сокрушить все языческие идолы, которых там было еще очень много. И вот, в то время, когда приносились Богу многочисленные усердные молитвы, – как соборные, так и частные, – все идолы и в городе и в окрестностях пали, только один особо чтимый язычниками идол остался цел на своем месте. После того как патриарх долго и усердно молился о сокрушении этого идола, однажды ночью, когда он стоял на молитве, явилось ему некоторое Божественное видение и повелено было не скорбеть о том, что идол не сокрушается, и скорее послать в Кипр и призвать оттуда Спиридона, епископа Тримифунтского, ибо для того и оставлен был идол, чтобы быть сокрушенным молитвою сего святого. Патриарх тотчас же написал послание к святому Спиридону, в котором призывал его в Александрию и говорил о своём видении, и немедленно направил это послание в Кипр. Получив послание, святой Спиридон сел на корабль и отплыл в Александрию. Когда корабль остановился у пристани, называемой Неаполем, и святой сходил на землю, – в ту же минуту идол в Александрии с его многочисленными жертвенниками рушился, почему в Александрии и узнали о прибытии святого Спиридона. Ибо, когда патриарху донесли, что идол пал, патриарх сказал остальным епископам:

- Друзья! Спиридон Тримифунтский приближается.

И все, приготовившись, вышли на встречу святому и, с честью приняв его, радовались о прибытии к ним такого великого чудотворца и светильника мира.

Церковные историки Никифор[10] и Созомен[11] пишут, что святой Спиридон чрезвычайно заботился о строгом соблюдении церковного чина и сохранении во всей неприкосновенности до последнего слова книг Священного Писания. Однажды произошло следующее. На о. Кипре было собрание епископов всего острова по делам церковным. Среди епископов находились святой Спиридон и упоминавшийся выше Трифиллий, – человек, искусившийся в книжной премудрости, так как в молодости своей он много лет провел в Берите[12], изучая писание и науки.

Собравшиеся отцы просили его произнести в церкви поучение народу. Когда он поучал, пришлось ему помянуть слова Христа, сказанные Им расслабленному: "встань и возьми одр твой" (Мк. 2,12). Трифиллий слово "одр" заменил словом "ложе" и сказал: "встань и возьми ложе твое". Услышав это, святой Спиридон встал с места и, не вынося изменение слов Христовых, сказал Трифиллию:

- Неужели ты лучше сказавшего "одр", что стыдишься употребленного Им слова?

Сказав это, он при всех вышел из церкви. Итак поступил он не по злобе и не потому, что сам был совсем неученым: пристыдив слегка Трифиллия, кичившегося своим красноречием, он научил его смирению и кротости. К тому же святой Спиридон пользовался (среди епископов) великою честью, как самый старший летами, славный жизнью, первый по епископству и великий чудотворец, а потому, из уважение к лицу, всякий мог уважать и его слова.

На преподобном Спиридоне почивала столь великая благодать и милость Божия, что во время жатвы в самую жаркую пору дня его святая глава оказалась однажды покрытою прохладною росою, нисходившею свыше. Это было в последний год его жизни. Вместе с жнецами он вышел на жнитво (ибо был смиренен и работал сам, не гордясь высотою своего сана), и вот, когда он жал свою ниву, внезапно, в самый жар, оросилась глава его, как это было некогда с руном Гедеоновым (Суд. 6,38), и все, бывшие с ним на поле, видели это и дивились. Потом волосы на главе у него вдруг изменились: одни сделались желтыми, другие – чёрными, иные – белыми, и только Сам Бог знал, для чего это было и что предзнаменовало. Святой осязал голову рукою и сказал бывшим при нем, что приблизилось время разлучения души его с телом, и стал поучать всех добрым делам, и особенно – любви к Богу и ближнему.

По прошествии нескольких дней святой Спиридон во время молитвы предал свою святую и праведную душу Господу[13], Которому в праведности и святости служил всю свою жизнь, и был с честью погребен в церкви Святых Апостолов в Тримифунте[14]. Там и установлено было совершать ежегодно память его, и при гробе его совершаются многочисленные чудеса во славу дивного Бога, прославляемого во святых Его, Отца и Сына и Святого Духа, Которому и от нас да будет слава, благодарение, честь и поклонение во веки. Аминь.

Конда́къ 13
(Ака́ѳистъ Cвяти́телю Спиридо́ну,
епи́скопу Тримифу́нтскому, Чудотво́рцу)

О, пречу́дный Святи́телю Христо́въ, о́тче Спиридо́не! Ны́нѣшнее на́ше моле́ніе пріе́мъ, изба́ви на́съ отъ всѣ́хъ бѣ́дъ и напа́стей, укрѣпи́ на враги́ ИМПЕРАТОРА[+][++] на́шего[+], да́руй на́мъ оставле́ніе прегрѣше́ній и изми́ отъ вѣ́чныя сме́рти всѣ́хъ вопію́щихъ о тебѣ́ къ Бо́гу: Аллилу́ія.
Се́й конда́къ глаго́лется три́жды.

Тропа́рь, гла́съ 1:

Собо́ра Пе́рваго показа́лся еси́ побо́рникъ и чудотво́рецъ, богоно́се Спиридо́не, о́тче на́шъ. Тѣ́мже ме́ртву ты́ во гро́бѣ возгласи́въ, и змію́ въ зла́то претвори́лъ еси́, и внегда́ пѣ́ти тебѣ́ святы́я моли́твы, а́нгелы, сослужа́щія тебѣ́, имѣ́лъ еси́, свяще́ннѣйшій. Сла́ва Да́вшему тебѣ́ крѣ́пость, сла́ва Вѣнча́вшему тя́, сла́ва Дѣ́йствующему тобо́ю всѣ́мъ исцѣле́нія.

.

Конда́къ, гла́съ 2:

Любо́вію Христо́вою уязви́вся свяще́ннѣйшій, у́мъ впери́въ заре́ю Ду́ха, дѣ́тельнымъ видѣ́ніемъ твои́мъ дѣя́ніе обрѣ́лъ еси́, богопрія́тне, же́ртвенникъ Боже́ственный бы́въ, прося́ всѣ́мъ Боже́ственнаго сія́нія.

.

Святитель Спиридон Тримифунтский МГНОВЕННО убил 900 латинян

Икона Святителя Спиридона Тримифунтского, Чудотворца с факелом! (†ок.348) чтобы получить больший размер – нужно кликнуть мышью

   В акафисте святому в Икосъ 12 читаем:
   Ра́дуйся, возбра́нный воево́до Керки́ры.
   Pа́дуйся, я́ко по́лчища ЗЛОЧЕСТИ́ВЫХЪ ага́рянъ изгна́лъ еси́ и корабли́ и́хъ въ пучи́нѣ ПОТОПИ́ЛЪ еси́.
   Ра́дуйся, его́же ви́дѣша окруже́ннаго со́нмомъ а́нгеловъ, въ ДЕСНИ́Цѣ ме́чь ДЕРЖА́ВША и въ тре́петъ ВРАГО́ВЪ приве́дшаго.
   Pа́дуйся, созда́ти себѣ́ хра́мъ, во е́же соверша́ти въ не́мъ литургíю на прѣ́сномъ хлѣ́бѣ, воево́дѣ возбрани́вый.
   Ра́дуйся, воево́ду лати́нскаго лю́тою сме́ртію порази́вый.
   Pа́дуйся, мо́лніею изображе́ніе его́ въ до́мѣ (въ Вене́ціи) соже́гшій.
   Ра́дуйся, отсту́пльства и лжемудрова́нія За́пада посрами́вый.
   Pа́дуйся, еди́ную ПРАВОсла́вную вѣ́ру бы́ти и́стинную и спаси́тельную для человѣ́ковъ утверди́вый.
   Ра́дуйся, Спиридо́не, преди́вный чудотво́рче.

   «Одно из чудес, страшное и ВРАЗУМЛЯЮЩЕЕ, произошло в 1719 году, через три года после турецкого нашествия на Керкиру.
   Правитель острова, адмирал Венецианского флота Андреа Пизани, его советник теолог Франциск Фраггипани, а также некоторые итальянские латиняне, живущие на острове, в благодарность за избавление решили устроить в ПРАВОславном[+][•][••][++] храме Святителя Спиридона латинянский алтарь. Адмирал объявил об этом решении священнослужителям храма и попросил их согласия. ЕСТЕСТВЕННО, что духовенство ответило ОТКАЗОМ, но это НЕ остановило правителя.
   Тогда православные священники и местные православные обратились за помощью к Святителю Спиридону, умоляя ЗАЩИТИТЬ храм от посягательств латинян.
   Ночью во сне Святитель Спиридон явился венецианскому правителю и сказал: “Зачем ты беспокоишь меня? Алтарь твоей веры НЕ подобает иметь в МОЕМ храме”. Святитель ПОТРЕБОВАЛ отказаться от этого намерения, предупреждая, что в противном случае ВСЕ виновные будут НАКАЗАНЫ. Испуганный правитель обратился к своему советнику, который сказал [ОБМАНУВ!!!], что это всего лишь злая выходка диавола.
   Успокоившись, Пизани заказал нужные материалы для устроения алтаря. Тогда все православное население острова еще усерднее стало молиться своему заступнику, чтобы он не допустил осквернения святого места. В эту же ночь Святитель Спиридон в монашеском облачении [а ДЕБИЛЫ от "православия" утверждают, обмановаясь и ОБМАНОВАЯ, что епископ УЖЕ не монах!!!] вновь явился во сне адмиралу Пизани с предупреждением: “Я ПРОСИЛ тебя НЕ беспокоить меня. Если ты посмеешь приступить к выполнению своего замысла, ты будешь очень сожалеть, но тогда будет уже СЛИШКОМ поздно”.
   Утром адмирал рассказал об увиденном своему советнику на что тот, обвинив Пизани в трусости, только ПОСМЕЯЛСЯ и сказал, что не может такой образованный человек обращать внимания на сновидения. [Согласитесь, что этот "образованный человек", и как «советник», и как «теолог»[+] обладает таким ОГРОМНЫМ уровнем гордыни, уповая на СВОЙ ум, на СВОЮ образованость, на СВОИ способности, что уповать ему на Господа НЕТ никакой надобности!!! По "образованности" и смеётся над ВИДЕНИЯМИ-сновидениями, и этот смех обеспечил ему ЧУДЕСНУЮ возможность по смерти, «держа в руке свои частные части», умыться дерьмом городской канализации, которое стекало и стекало по его морде-лица[+].]
   11 ноября 1719 года адмирал Пизани со своими сторонниками отправился в храм Святителя Спиридона, ЯКОБЫ поклониться мощам Святого и возжечь лампаду. Однако на самом деле они пришли в храм с тем, чтобы провести измерения на том месте, где они собирались устроить латинянский алтарь. Православные священники еще раз попытались воспрепятствовать этому, но и на сей раз БЕЗуспешно: латиняне НЕ уступали, готовясь на следующий день приступить к ИСПОЛНЕНИЮ задуманного.
   Но планам этим НЕ суждено было осуществиться. В ночь на 12 ноября на море поднялся ужасный шторм, началась гроза, гром и молнии сотрясали город. В полночь стражник, находившийся у входа в крепость Форт Кастелли, увидел старца в монашеском облачении с зажженным факелом в руках. [Рассказано (машинный перевод с греческого) святым Афанасием Парос (1813): Стражник, «согласно уставу, спросил его один раз, а затем второй: “кто вы? Куда ты собрался?” Не получив ответа, он поднял свой мушкет, чтобы убить посетителя. Но МОНАХ ответил: “я, Спиридон”. Сказав это, он схватил стражника за руку и швырнул его с большой силой на площадь Спианада в городе Корфу. Стражник как стоял прямо на обеих ногах, держа пистолет, так и оказался в такой же стойке неподалеку от церкви Кресту. Сразу после этого святой зажег огонь в кладовке с порохом замка. Взрыв и пожар привели к разрушению зданий, которые находились внутри губернаторского дворца, и всего вокруг него».]
   В тот же миг три языка пламени вырвались из колокольни церкви, одновременно раздался оглушительный взрыв, и склад с порохом вместе с близлежащими домами взлетел на воздух. Девятьсот латинян (солдат и штатских) были МГНОВЕННО убиты взрывом, погибли все ЗАЧИНЩИКИ этого НЕ богоугодного дела: мертвыми нашли адмирала Пизани – его шея был зажата между двумя бревнами, а его советника – за стенами крепости в канализационной канаве. Но от этого СТРАШНОГО взрыва не пострадал ни один православный, так как латиняне запрещали им находиться внутри крепости после наступления темноты. Не пострадал и часовой, который ВИДЕЛ Святителя Спиридона с зажженным факелом: во время взрыва какая-то неведомая сила подхватила его и отнесла в сторону от крепости – он не получил ни единой царапины. [Так был сохранён живой СВИДЕТЕЛЬ из латинян, который БЕЗбоязненно рассказывал что видел.][+].
   [У святого Афанасия читаем уточнения: «Губернатор был убит внутри, его шея была раздавлена между двумя балками таким образом, что это было так, как будто они были ПОМЕЩЕНЫ туда для ЭТОЙ цели. [Другими словами, губернатор-адмирал был КАЗНЁН так!!!] Бог-ОСЛОВ был найден вне стен цитадели в канаве, в которую весь помёт[+] городской канализации стекал и стекал, держа в руке свои частные части. Он получил свою СПРАВЕДЛИВУЮ, ожидаемую награду за свои прекрасные советы и величие своего государства (как [ЕРЕТИК-]папист)[+]. …В это время также имели место два других страшных знака. …Солдат, который был стражником в замке в тот день и был перенесён в сторону от крепости, громким голосом УТВЕРЖДАЛ: “Святой Спиридон сделал эти великие и страшные вещи”. И он продолжал бы рассказывать всю историю в мельчайших подробностях, но латиняне, не желая ПОЗОРИТЬСЯ, отправили его в Италию через три дня».][+]
   В храме Святителя Спиридона упал на пол подаренный адмиралом серебряный светильник, в результате чего у него было повреждено основание. [Это Святитель Спиридон ОТВЕРГ подарок еретика-ПАПЁЖНИКА, бросив его подарок на пол и ПОВРЕДИВ основание его!!!] Этот светильник был вновь повешен на прежнее место - до наших дней он является немым свидетелем случившейся трагедии. В тот же час в Венеции еще одна молния ударила в замок, принадлежащий адмиралу, пробила стену и сожгла его портрет. Из всего замка пострадал только портрет. Так ревностный защитник Православия Святитель Спиридон великим и страшным чудом защитил свой народ, свой город, свой храм от поругания. (Святитель Спиридон Тримифунтский: Житие, чудеса, канон, акафист. М.: Даниловский благовестник, 2009.)

   Вот так, господа экуменисты. Ладно, что вы пошли по пути погибели и проповедуете о том, что ересь это вовсе не ересь и что латинянство тоже спасительно. Это ваш выбор, ВАМ погибать.
   Но зачем вы приходите ко святому, который так НЕтолерантно, понимаешь, с латинянами поступил? Это что – незнание, мазохизм или ещё какая причина существует?
   И не стоит писать, что мало ли что святые совершали, дескать, без греха людей нет.
   Это правда, многие святые, как и не святые, все люди, совершали и грехи и поступки вовсе дурные. Но эти их поступки не восхвалялись Церковью.
   А поступок Святителя Спиридона, совершенным им, когда он уже пребывал на Небе, Церковь прославляет и радуется Святителю, почитая его как поборника ПРАВОславной Веры. Как думаете – может ли человек из Царства Небесного сойти на Землю, совершить массовое убийство (если это не угодно Богу) и вернуться обратно?
   Получается, что вы, экуменисты, либо НЕ можете почитать его как святого, либо полагаете, что может святой сойти с Неба, нагадить и вернуться обратно и Господь его примет (т.е. примет нечистое, скверное)… либо вы, почитая Святителя, должны ПРИЗНАВАТЬ, что Богу было УГОДНО уничтожение еретиков-латинян, собиравшихся осквернить святой ПРАВОславный храм. И, тем самым, признавать, что православие это путь к спасению и Богу ЕДИНСТВЕННО угодный, а латинянство – это МЕРЗОСТЬ [запустения][•+][•], за которую Богу было угодно даже до 900 адептов уничтожить за одно мгновение». Текст взят здесь.

   «Предвосхищая разного рода комментарии о том, что событие это выдумка и акафист лишь отражает некоторую легенду, дам сразу ответ на подобное. Вот, к примеру, о воспоминании грека (рассказ St. Athanasios of Paros (†1813)): https://www.impantokratoros.gr/stspyridon-miracle.en.aspx [текст на греческом, но можно читать по машинному переводу].
   А вот ссылка на биографию адмирала Пизани, где подтверждается его смерть на Корфу от взрыва порохового бочонка, вызванного молнией:
   «В 1718 году, когда он осаждал Улцинь, прибыли новости о подписании мира Пассаровица, и он вернулся на Корфу с кораблями флота. 21 сентября того же года он был убит взрывом порохового бочонка, случайно нанесенного ударом молнии. Затем труп был доставлен в Венецию, где торжественные похороны были отмечены, а затем похоронены на острове Чертоза». https://it.wikipedia.org/wiki/Andrea_Pisani_(ammiraglio)
   Так что, господа экуменисты, последователи о. Александра Меня и прочих – вопрос открытый:
   Как вы можете бывать на Корфу и почитать Святителя Спиридона? Побоялись бы, о то как бы Святитель не решил вновь уберечь Святые Престолы и православные храмы от ВАШЕГО поругания…» Текст взят здесь или здесь.