![]() ![]() |
![]() Свт. Филарет. Слова и речи, том III |
![]() |
||||
![]() |
У гроба Пресвятыя Девы Марии, Церковь поставляет нас ныне в благочестивое созерцание. Ибо чтo такое церковный праздник, если не благочестивое созерцание, в котором дух отдыхает от труда плоти, и собирает силы для работных дней жизни? Чтo же видим, быв поставлены у гроба Пресвятыя Девы? Зрелище необыкновенное! Обыкновенно до гроба свет и ясность, далее гроба мрак и неизвестность: но здесь совсем напротив. До гроба какое высокое достоинство и добродетель в какой глубокой тайне и безвестности! Далее гроба какой свет и слава, какое торжественное воздаяние достоинству и добродетели! Не много нужно труда для изъяснения, что нравственное
достоинство Преблагословенныя Девы Марии должно признавать безпримерно высоким.
Сие видно само собою из достоинства служения, в которое она избрана и возведена.
Если бы нашлась добродетель выше, нежели Ея: то была бы несообразность в том,
что Она преимущественно избрана быть жилищем, престолом, Материю Бога Слова.
Но в судьбах и делах Божиих несообразности быть не может2.
Следственно, как верно то, что Мариам есть благословенная в женах, то
есть, благословенная высочайшим благословением пред всеми прочими женами: так
же верно и то, что добродетель Но посмотрите, сколько знают, как видят достоинство Мариами прежде гроба Ея. Кому лучше было знать Ее, как не тому, кто удостоен был доверенности хранить сие сокровище мира, сию запечатленную сокровищницу Неба? Но Иосиф вначале так мало знал, сколь высоко должно чтить Ее, что почитал даже возможным обличить Ее, хотя и не хотел того. Иосиф готов был повергнуть безценное сокровище, еслибы оно не было надежнее оберегаемо более просвещенными хранителями, Ангелами. Не хотя ея обличити, восхоте тай пустити ю. Сия же ему помыслившу, се Ангел Господень во сне явися ему (Матф. I. 19. 20). О дивно-молчаливая Дево! Не ближе ли было Тебе самой известить Иосифа о том, о чем наконец известил его Ангел? Почто ждала Ты дальняго вестника с неба? Почто не спешила на помощь праведнику, почти впадшему в несправедливость? Без сомнения для того, да не явишися человеком, с Твоею добродетелию, с Твоею благодатию, с Твоим достоинством, но единственно Отцу Твоему небесному, Иже в тайне. Тайну высокаго достоинства Девы Богородицы более или менее открывали Ангелы, звезда, волхвы, пастыри, Симеон: но Ангелы возвратились на небо; волхвы на Восток; звезда скрылась; Симеон с миром отпущен из мира сего; свет Вифлеемской славы потушен гневным дыханием Ирода и кровию младенцев; Мария скрывалась то в Египте, то в Назарете, а Ея достоинство и знаменитость в Ея сердце. Мариам же соблюдаше вся глаголы сия, слагающи в сердце своем (Лук. II. 19). Пришло время, когда слава премудрости и чудотворений Сына Мариина просияла в Иудее и Галилее. Надлежало бы отблеску славы Сыновней вскоре озарить и лице Матери. Однажды нечаянно показалось, что сие начинается. Другая, может быть мать, или сильно желающая быть матерью, живее других вообразила счастие Матери благословенной, и всенародно предалась восторгу, который побуждал ее прославлять Иисуса, и вместе с Ним Его Матерь. Воздвигши некая жена глас от Другие знали Мариам и в лице и по имени: потому что не могли не знать сего: и несмотря на сие оставались в самом странном о Ней неведении. Послушайте, чтo говорят сограждане и соседи Иисуса и Марии. Откуду сему премудрость сия, и силы? (Следственно, они слышат премудрость Иисуса, видят чудеса Его, признают их, и побуждаются ими узнавать все, чтo до Него касается). Не сей ли есть тектонов сын? Не мати ли Его нарицается Мариам (Матф. XIII. 54. 55)? Видите, они не умеют даже сказать: Иосиф, сын Давидов, Мария, дщерь Давидова; они знают только то, чтo в глазах: что Иосиф есть ремесленник, что Мария есть Мария. Как же не знают они даже того, чтo Евреи так заботливо старались знать и о себе, и о других? Как не знают рода и происхождения Марии? Не иначе можно изъяснить сие, как тем, что Пресвятая Дева, не желая ни в чем являться человеком, не ища никакого человеческаго утешения, не хотела и того, чтобы в уничижении бедности Своей утешать Себя пред человеками достоинством Своего рода; и потому не делала гласным Своего происхождения так же, как Своей добродетели и благодати. Но чтo уже дивиться тому, что чужие, дальние ли
то, или ближние, долго не дают славы Той, Которую должны ублажать
все роды? Сам Сын Ея, усомнился бы я сказать, если
бы можно было усомниться пересказывать сказанное самою Истиною,
Сам Сын Ея, повидимому, не решается3
дать Ей пред человеками славу, подобающую матери; и Он является
как-бы не знающим, или не желающим знать Ее. Кто есть Мати Моя
(Матф. XII. 48)? вопрошает Он. Как-бы ищет, кому даровать
имя, честь и славу Своея Матери, умалчивая о Той, Которой Его рождение
дало право на сии отличия4.
Мати Моя и братия Моя сии Иду далее поприщем земной жизни Иисуса и Марии: тоже повсюду. Где наиболее является слава, там отнюдь не является Мария, как например, при торжественном входе Господнем во Иерусалим. А если где является Матерь Господня, там не слава Ее встречает, как например: стояху при кресте Иисусове Мати Его и сестра Матере Его (Иоан. XIX. 25). Последуем за Распятым, чрез дверь гроба, в область
славы Воскресшаго. Уже не первый только, но и последний по вере
ученик Его славит Его Божество: Господь мой и Бог мой! Уже
за славою Господня воскресения следует новая Божественная слава
вознесения Его на небо. Ищу человека, действия, слова, в котором
бы6, хотя теперь, явилась
слава Матери Господа моего, которую, правда, еще очень рано,
только без свидетелей, и без последствий возвещала праведная Елисавета:
ищу и не нахожу. Сии вси написано
об Апостолах после вознесения Господня бяху терпяще
единодушно в молитве и молении, с женами и Мариею Материю Иисусовою
(Деян. I. 14). Какое неожиданное повествование! Не только
после Апостолов, но даже после неких неизвестных жен, едва наконец
вспомнили наименовать Марию Матерь Иисусову. Чтo это такое?
Неужели повествователь не довольно чтит Матерь Божию?
Сохрани Бог допустить сию мысль, оскорбительную не только для Пресвятыя
Теперь посмотрим на другое, необозримое по пространству, но уже удобозримое по светлости, поприще, которое открылось для Пресвятыя Девы Ея успением. Как скоро сие совершилось: собор Апостолов, как говорит благочестивое предание, отвсюду собран Духом Божиим, чтобы не столько оплакивать, сколько праздновать Ея погребение. Как прежде неверие Фомы обращено в доказательство достоверности воскресения Христова: так теперь умедление Фомы обращается в средство к прославлению вознесения Богоматери, еще сокровеннаго, как сокровенна была жизнь Ея на земли10. Восприяв славу Божию на небеси, с сего времени Она не отвергает и человеческой славы на земли, прежде неугодной для Ея смирения, теперь полезной и благотворной для живущих на земли11.
Вот, братия, что видится мне ныне, чином церковным и долгом служения поставленному на страже, в созерцании, у гроба Пресвятыя Девы Богородицы. Но к чему сие видение? Ибо созерцание благочестивое должно быть не праздно, а деятельно. К тому, чтобы пример сокровенной жизни Ея споспешествовал нам и уразуметь, и принять, и делом исполнять учение Христово: да не явишися человеком но Отцу твоему, Иже в тайне: и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве. Подвизайся, делай добро, служи Богу: но берегись, чтобы твоих подвигов, твоих добродетелей, твоего благочестия не обнаруживать пред людьми без нужды, произвольно, самодовольно, тщеславно13; имей Бога свидетелем твоей совести, и Он будет мздовоздаятелем твоим за все, что ты, не примечаемый человеками, для Него делаешь или терпишь.
Скажут: но как же исполнится Христово же слово: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Матф. V. 16)? Не заботьтесь; слово Христово исполнится само собою, и не потребует вашей помощи. Сказано: да просветится свет ваш, сам собою, естественно, как светит всякий свет; а не сказано: выставляйте на показ свет ваш. Добрыя дела суть дела света по естеству: делайте тайно, свет просияет, когда, и сколько повелит Бог Светодавец. Беда в том, если делаете дела темныя, злыя: от сих, конечно, нет и не будет света, и Бог не будет ими прославлен. Скажут еще: как же и молиться, или проповедывать в Церкви, если и дела благочестия творить должно в тайне? Дабы ответствовать на сие, напомним, что в том же самом поучении, в котором Спаситель наш говорит о молитве в тайне, говорит и о даре, приносимом к олтарю: аще принесеши дар твой ко олтарю (Матф. V. 23); а сие бывает в Богослужении открытом и торжественном. Из сего видно, что заповедию о тайной молитве не отменяется обязанность участвовать в общественном церковном Богослужении. Но есть и в сем случае своего рода осторожность, чтобы не являться человекам тщеславно, а смиренно предстоять Отцу небесному, Иже в тайне. Если, стоя в церкви, ты совершаешь действия благоговения, общия всем присутствующим, но стараешься удерживать, или делать неприметными, особенныя в тебе движения возбужденнаго благочестия, воздыхания или вопли, готовые исторгнуться, слезы, готовыя пролиться: Помыслим, братия, сколь и неблагородно, и тягостно, и безполезно жить только на показ, как поступают многие и в нравственной, и в общественной, и в домашней жизни. Все показывают, все выставляют, о всем трубят, всякое ничтожное дело провозглашают, подобно как кокошь свое новорожденное яйцо. Но провозглашение кокоши основательнее; она возвещает яйцо, которое подлинно родилось и остается: а тщеславные возвещают то, чего нет, или провозглашением уничтожают провозглашаемое. Например: сделано дело благотворения: хорошо; до сих пор оно существует. Но если сделавший и хвалится оным: то доброе дело исчезает. Теперь открылось, что нет добраго в его сердце; там тщеславие. Нет добраго в его деле; произведение тщеславия не есть доброе дело. Нет добраго даже в глазах людей: ибо они проникают тщеславие, и если славят дело тщеславнаго, то в тоже время разглашают и укоризны его тщеславию. Кольми паче нет здесь добраго пред Богом. Он отказался от тщеславных, когда сказал: восприемлют мзду свою (Матф. VI. 2. 6. 16). Христианин! Будь, а не кажись: вот одно из важных для тебя правил. Познай несравненное достоинство скромной, тихой, сокровенной добродетели. Ей свойственно быть тайною для земли: потому что она небесной породы, и для неба существует. Совершай ее в тайне, и охраняй от глаз человеческих, часто нечистых и вредящих ея чистоте14, а представляй тщательно и непрестанно чистому и очищающему оку Божию. И Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве. Аминь. | |