CXXXV.
80. РЕЧЬ
при заложении в Москве Триумфальных ворот.
(Говорена августа 17 дня, напечатана в Московских Ведомостях 1829 года, в Христианском Чтении 1829 года и в собраниях 1835, 1844 и 1848 годов).
<1829 год>
По державной воле Благочестивейшаго Императора Николая Павловича, на сем месте должны воздвигнуться торжественныя врата в память незабвенных дней Александра Благословеннаго, в память отечественных бедствий, вознагражденных победами и славою, в память возрождения сего Царствующаго Града, ожесточением врагов почти разрушеннаго, Провидением Божиим дивно сохраненнаго, любовию к Отечеству возстановленнаго с большим прежняго благолепием и великолепием.
Посему мы собраны здесь ныне, чтобы призвать благословение Божие на основание и созидание сего памятника. Правило Христианское, чтобы всякое дело и начинание освящалось словом Божиим и молитвою.
С мыслию о памятнике всего чаще соединяется
мысль о славе людей и дел, которыя составляют предмет памятника;
но еслибы только славолюбию человеческому свойственно было созидать
памятники, то тщетно старались бы мы освятить дело, у котораго его
дух и намерение отнимали бы внутреннее достоинство, подобно как
червь у плода, в котором он скрывается. Итак, дабы благонадежно
призвать благословение Божие на видимое основание памятника, надлежит
прежде благонадежно утвердить его невидимое основание, то есть побуждение
и намерение, с каким он созидаем быть должен.
Естественное, простое, и по простоте своей чистое
побуждение к созиданию общественных памятников должно полагать в
любви к Отечеству и благодарности к людям, которые по общеполезным
подвигам достойны жить в памяти Отечества. Чтобы в сем удостовериться,
возведем нашу мысль к началу памятников частных, которые в происхождении
должны были предшествовать общественным, так как семейство предшествовало
государству. Сын любит сидеть под древом, под которым
часто видел сидящим отца своего, и наслаждался беседою отеческой
любви и опытной мудрости: в сем случае дерево есть памятник отца
для сына, и то, что делает оное памятником, есть любовь сыновняя;
но поелику они напоминают прошедшее только одному знающему оное,
а человек желает и для других сделать памятным то, что для него
незабвенно: то от недостатка и несовершенства памятников естественных
должна была родиться мысль устроить искуственные памятники. Что
делал человек, то по времени стал делать народ, который есть тот
же человек, только умноженный: и таким образом произошли общественные
памятники.
Если любовь к Отечеству изобретает памятники
общественные:
то пользуется сим изобретением Государственная мудрость.
Памятник есть безмолвный проповедник, который, в некотором отношении,
может быть превосходнее говорящаго, потому что не прекращает порученной
ему проповеди, и таким образом она доходит до целаго народа, и до
многих последовательных родов. Памятник есть книга,
которой не нужно искать в книгохранилище, потому что она лежит на
пути; и таким образом читается и теми, которые не думали раскрывать
ее. Приметив сие, мудрость государственная благоприятствует устроению
памятников, дабы они в свою очередь внушили народу ту самую любовь
к Отечеству, которая внушила мысль устроять их, и дабы, возвещая
добродетели и подвиги предков, к тем же добродетелям и подвигам
поощряли потомков.
Так, если Бог благоволит воздвигнуться основываемому ныне памятнику, он будет возвещать непобедимое мужество Благословеннаго Царя и с ним вместе благословеннаго народа, великия жертвы, принесенныя Царем и народом для спасения Отечества, и великое спасение, приобретенное великими жертвами. Поучение, подлинно достойное внимания потомства! Таким образом уже мы находим, что есть памятники, в гражданском отношении священные. Но как мы призваны для освящения христианскаго, то не умедлим показать, что и таковаго освящения могут быть достойны гражданские памятники, именно тогда, когда глубоким основанием их есть благочестие и благодарность к Богу, Верховному Виновнику благотворных для общежития человеческаго, и по благотворности достопамятных, событий.
В книге Царств, после описания вторжения иноплеменников во Святую землю и победы, одержанной над ними по молитве Пророка Самуила, читается следующее: и взя Самуил камень един, и постави его между Массифафом и между ветхим и нарече имя ему: Авенезер; сиречь камень помощи; и рече: дозде поможе нам Господь (1 Цар. VII. 12). Вот памятник, без сомнения благословенный и священный, потому что им благословляется и святится имя Господа Помощника.
Нет сомнения, и Благочестивейший Николай, указуя
сие место для памятника, рече в сердце своем: зде поможе нам Господь.
Человек, котораго имя не желаю я произнести, прошел
здесь, с любезным ему опустошением, сквозь, Столицу до близ лежащаго дома Петрова:
сделал себе кратковременным, достойным себя памятником, пожар Петрова дома;
дозде дошел он; и уже не дано ему идти далее; он возвратился, чтобы поспешать
к своей собственной погибели. Отзде поможе нам Господь.
Вознесем убо с Благочестивейшим Государем и мы благоговейныя сердца к Богу Помощнику, и вновь призовем Его помощь, да воздвигнется сей памятник в благодарение и славу Ему и в благодатное наставление родам грядущим. Да возвещает он помощь Господню бывшую и да увещает к упованию и на помощь Господню будущую. Да входит сими торжественными вратами многолетно в первопрестольный Град Свой Благочестивейший Государь наш, со славою побед, и с радостию мира. Да не внидет никогда сими вратами враг, да не убегнет ими злоумышленник. Да исходит ими во веки верный Град в сретение законному и возлюбленному Царю.
Граде, до ныне дивно Богоспасаемый! Да прозовется
и впредь, по Пророку, спасение забрала твоя, и врата твоя
хвала (Иаии. LX. 18).
| |