|
5. О том, как Царь-Богопомазанник
Петр Алексеевич ревновал творить в России волю Бога 5.3.1. Царевич намеревался погубить всех тех, кто верно
служил Богу, Царю и Отечеству 5.3.2. Царевич оставался чуждым любви к Отечеству и
пониманию обязанностей Богопомазанника 5.4.2. Петр Великий был непримиримым врагом внешнего
благочестия, ханжества и фарисейства 5.4.3. Царь Петр считал Своим долгом заниматься и
организацией духовного просвещения народа Божьего 5.4.3.2. Петр Великий особое
внимание обращал на необходимость образования и просвещения духовенства 5.5. Все преемники Императора Петра на Престоле считали
Его образцом правителя 5.5.1. “Я за Мое Отечество и люди живота Своего не
жалел и не жалею!” 5. О том, как Царь-Богопомазанник Петр Алексеевич ревновал творить в России волю Бога[1]«Историческое развитие России в продолжение последних веков заключается
главным образом в превращении ее из азиатского государства в европейское.
Замечательнейшею эпохою в процессе европеизации России было царствование Петра
Великого». Монументальный труд известного русского профессора А.Г. Брикнера
посвящен интереснейшей эпохе русской истории – периоду правления Петра Первого.
… Нетрадиционный взгляд автора на личность Петра и его деяния делает «Историю
Петра Великого» не просто значительным научным произведением, но и
увлекательной книгой, к которой хочется возвращаться вновь и вновь. 5.1. Любой Царь исполняет Свою обязанность и делает
богоугодное дело, когда защищает народ и казнит злодеев[2]
[Софья не умерла для мiра
в монастырской келье; она воспользовалась отсутствием брата и опять обратилась
к стрельцам, и на этот раз стрельцы откликнулись, потому что были недовольны,
сильно раздражены. Они видели ясно, что им предстоит тяжкое преобразование: из
стрельцов превращаться в солдат. [И тогда кончится вольница, и начнется
постоянная, тяжелая служба по уставу. Для начала им был отдан приказ идти от
одного края света (из Азова) на другой край света – на литовскую границу, а
они-то хотят домой в Москву. А тут еще и царевна Софья им шлет призыв:] “Теперь
вам худо, а впредь будет еще хуже. Ступайте к Москве, чего вы стали? Про
государя ничего не слышно. Быть вам на Москве, стать табором под Девичьим монастырем
[в этот монастырь Царь Петр поместил Свою властолюбивую сестру] и бить мне
челом, чтоб я шла по-прежнему на державство, а если бы солдаты пускать к Москве
не стали, то их побить.” Бунт вспыхнул, раздались крики: “Идти к Москве!
Немецкую слободу разорить и немцев [призванных еще Царем Алексеем Михайловичем
для обучения русских европейским премудростям] побить… Непременно идти к
Москве, хотя б умереть[3],
а один предел учинить. И к донским казакам ведомость послать; государя в Москву не пускать и убить
за то, что почал веровать в немцев, сложился с немцами”.[4]] Получив в Вене от князя-кесаря Ромодановского известие о бунте и движении стрельцов к Москве, Петр отвечал ему: «Пишет ваша милость, что семя Ивана Михайловича растет: в чем прошу вас быть крепким; а кроме сего ничем сей огнь угасить не можно. Хотя зело нам жаль нынешнего полезного дела (поездки в Венецию), однако сей ради причины будем к вам так, как вы не чаете». [Царь Петр спешил в Москву
в тревоге и гневе. «Он схватился с
стрельцами врукопашную, с этими врагами,
которые истерзали Его родных, заставили расти в унижении,
пренебрежении, отняли средства учиться вовремя, как следует; с этими
врагами, которые объявили, что не пустят
Его в Россию, убьют за то, что Он уверовал в немцев, сложился с
ними, которые стали поперек Его делу,
позорят это дело в глазах русских людей, клевещут на Царя, выставляют Его еретиком, немцем, а себя
людьми, ставшими за православие, тогда как в сущности у них [за православными
обрядами скрывается другая вера, которая и дает им] другие побуждения,
столь ненавистные Петру. Он зовет Свой
народ к тяжелому, необходимому труду и Сам подает пример такого труда,
а тут люди, которые хотят Его убить, чтоб избавиться от трудных походов,
возвратиться в Москву и жить покойно.»[5] Понятно, что эти защитники
"старой" веры не являлись православными христианами, ибо они
отвергали догмат Царской власти, а потому и не знали, что верно служа
Царю-Богопомазаннику (Избраннику Бога!), а не избранникам человеков, они служат
Самому Богу. Стрельцам же нужен был не Помазанник Божий, а царь как у
прочих народов (1Цар. 8,5). А
потому им не страшно поднять руку на земного Бога, на Царя-Богопомазанника, и
убить Его. Они, будучи не православными, не догадывались, что всех людей на
земле Господь Бог через Своего царя-пророка Давида предупреждал: не
прикасайтесь к помазанным Моим (Пс.
104,15). Ибо не за убийство, а
только за касание Богопомазанников, например, языком при клевете и хуле на Них,
обещано: таковых меч пожрет (Ис. 1,20);
во
гневе Своем Господь погубит их, и пожрет их огонь. И истреблен будет
плод их
с земли и семя их — из среды сынов человеческих (Пс. 20,10-11). А православные христиане, которые за такие деяния
прежде, попадая под анафему, автоматически отлучаются от тела Церкви Христовой,
хотя при этом они и могут ходить в церковь и, как бы, участвовать в Таинствах. К сожалению, и ныне очень много русских "патриотов" и "православных" христиан, которым нужен не Помазанник Божий, а нужен царь, чтобы он судил их, как у прочих народов. А лучше не он судил бы эти "православных" христиан, а они его судили бы и им руководили бы. Этим "монархистам" нужен "хороший" президент-марионетка по имени царь, который выполнял бы не волю Бога, готовя своих подданных в Царство Небесное, а выполнял бы "наказы-уроки" своих подданных и обеспечивал им рай на земле. Еретики-паписты ратуют за то, чтобы царь находился на послушании не у толпы, а у архиереев-священнослужителей, ибо по их ереси священство выше царства, а потому, якобы, первосвященнику Господь Бог открывает Свою волю о том, как пасти Его Помазаннику народ Свой, Иакова, и наследие Свое – земную Церковь, Израиль. Понимая всю опасность покушение
на самодержавную царскую власть для народа и Царства Российского], очевидно,
Царь был страшно взволнован. Понятие о «семени Милославского» для него было тесно связано с борьбой против Него самого [как Избранника
Божьего], против дела преобразования. Можно было ожидать чрезвычайно
строгих мер. Петр считал стрельцов лишь
орудием какой-то враждебной Ему [как
Богопомазаннику] партии. Его
занимал вопрос о том, кто руководил стрельцами, кто подкапывался под
Его Престол [кто толкал русских людей на нарушение обета, данного в 1613 году
Богу, верно служить законным Царям из Царствующего Дома Романовых]. От
раздраженного Царя, являвшегося также представителем партии [по мнению партийцев того времени], нельзя было
ожидать спокойной, беспристрастной расправы. [Еще бы! Каковы должны быть действия хранителя Престола Давидова, вверенного Ему Всевышним владельцем Престола - Иисусом Христом? Но в том то и беда всех желающих рвать тело России на части (в переводе – партии), что они считают богопоставленного Главу соборного организма народа, представителем некоей части (партии). На самом деле, только те клеточки организма, которые всецело отдаются на служение Богу, через повиновение Главе народа не за страх, а за совесть, то есть ради Бога, только те входят в организм народа Божьего. Остальные же своей партийностью удаляют (выбрасывают!) сами себя из среды народа, при этом физически не удаляясь, подобно тому как действуют и клетки раковой опухоли.] Недаром Он считал стрельцов сторонниками реакционных стремлений [Богу противных]. Единомышленники Царя разделяли Его ненависть к стрельцам. Виниус писал Петру: «Ни один не ушел; по розыску пущие из них посланы в путь иной, темной жизни с возвещением своей братье таким же, которые, мню, и в ад посажены в особых местах…»[6]. В конце августа Петр прибыл в Москву. Около середины сентября начался розыск под личным наблюдением Царя, решившегося действовать строже прежних следователей, занимавшихся этим делом[7]. С давних пор уголовное судопроизводство в Московском государстве
отличалось жестокостью, громадным и сложным набором застенков и палачей.
Существовали разные способы истязания преступников. Нельзя сказать, чтобы Петр, участвуя лично в розыске и руководя им,
прибавил что-либо к издавна существовавшим приемам практики уголовного террора.
По случаю коломенского бунта 1662 года число жертв, подвергнутых ужасным пыткам
и казням, доходило до нескольких тысяч. Тогда, однако, не нашлось современника,
который начертил бы столь подробно и рельефно мрачную картину этого печального
эпизода, как это было сделано Корбом относительно ужасной драмы, происходившей
осенью 1698 года. [Вернее не нашлось того, кто взялся
бы пощекотать нам нервы, соблазняя отдаться душевному восприятию происходящего,
и забыть о духовном существе бунта и его следствиях, несомненно более «мрачных»
и «печальных», чем его подавление. Зато спустя 70 лет видим торжество
трезвомыслия искреннего православного патриота и ученного - Михаила
Васильевича Ломоносова: «Когда Царь возвратился в Москву, Он принял по
отношению к мятежникам меры, которые были одобрены всей придворной знатью и
всеми горожанами. Он заглушил в себе
милосердие и обрушил справедливую кару на тех подданных, которые так злоупотребляли
первою из этих добродетелей. Много
стрельцов было казнено, остальных разослали в отдаленные места или перевели в
другие полки; через несколько лет имя их, так сказать, угасло»[8]. Вспомним и пророчество ученого монаха Симеона
Полоцкого (смотри 4.1.3.) о том, что свои Царю Петру «много
в благоденствиях помешательства учинят», что именно Царь Петр «многие нестроения и мятежи прекратит», что
Богопомазанник-труженик «злых
истребит, трудолюбивых же возлюбит».] Петр в сущности не был строже Своих предшественников, не был строже самого народа, который в подобных случаях, как, например, в мае 1682 года, разыгрывал роль палача, замучивая самыми зверскими истязаниями доктора фон Гадена, Ивана Нарышкина и др[9]. При всем том розыск 1698 года был ужасен, во-первых, по громадному числу истязуемых и казненных [Евангелие говорит, что число мучимых в геенне окажется значительно большим числа наследников жизни вечной], во-вторых, по многим случаям повторения пытки над лицами, уже не раз и ужасно пострадавшими, в-третьих, потому, что в числе несчастных находилось немало женщин, в-четвертых же, в особенности, по личному присутствию при всех этих ужасах Венценосца. [Всем, не в меру ужасающимся, следует не
забывать того, кто и за что умучен, и Кто их судил. Если же не забывать, что
судящий земным судом – есть для этого суда и поставленный Христос Господень[10],
а мучимые терпят за восстание на Него; то уместно осведомиться в Писании, какое
Иисус Христос, Господь премилосердый, обещает воздаяние бунтовщику за его
антихристианство: тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше
гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред
Агнцем (Откр. 14,10).
Тогда будет ясно, чего избавляют подобного лютого грешника суды земные и даже
муки, заслуженно принятые, от руки земного судии, Христа Господня. Итак,
глядя на вопрос духовно, скажите: это ли не милость Божья? Но не такова милость
человеческая, ужасающаяся не того, чего бы следовало: убояшася страха, идеже не бе
страх (Пс. 13,5)[11].] Однако непосредственное, самоличное участие Петра в деле розыска в данном случае соответствовало не только некоторым внешним обстоятельствам всего события, например опасности, грозившей Царю лично от царевны Софьи, но еще гораздо более индивидуальности, нраву, страсти к личной инициативе Царя. Он обыкновенно знал обо всем, заботился обо всем, участвовал во всех видах труда, строил корабли наравне с плотниками, действовал во время битвы в качестве обыкновенного артиллериста, на море служил матросом, при вопросах, касавшихся законодательства и администрации, входил во все частности [как и Небесный Его первообраз неусыпно промышляющий о народе Своем]. Таким образом, Он, когда дело шло о стрелецком розыске, невольно должен был участвовать во всех подробностях дела, руководить допросами, присутствовать при пытках и казнях. Притом нельзя не обратить внимания на следующее обстоятельство. На Царе лежала тяжелая ответственность. Дело преобразования находилось в некоторой опасности. [В еще большей опасности был народ, как венчанная Царю держава, готовая быть вовлеченной в измену Христу Господню, в клятвопреступление.] Те лица, которые во время пребывания Петра за границей управляли Государством, не сумели, по Его мнению, оценить меру опасности, грозившей Государству со стороны стрелецкого бунта[12]. Пользуясь одновременно находившейся в Его руках безусловной, неограниченной властью, а также и без того ужасными способами уголовного судопроизводства, Царь не без личного раздражения и гнева приступил к розыску. Поэтому нельзя удивляться, что при таких условиях судебное следствие [в глазах гуманистов[13]] походило несколько на политическую меру в отчаянной борьбе с противниками, что наказание побежденных получило характер мести [правильнее, могло гуманистами восприниматься, как месть, а не как возмездие Божие!], что высший судья, пренебрегая своим достоинством, как Государя, походил на палача. О впечатлении, произведенном на современников стрелецким розыском,
можно судить по некоторым заметкам в записках, донесениях, дневниках Корба,
Гвариента, Желябужского, Гордона. О размерах кровопролития, истязаний и казней
свидетельствуют архивные данные, которые были исследованы Устряловым и
Соловьевым. В продолжение нескольких недель, по несколько часов ежедневно, не
прекращалась работа судей в палачей в застенках, которых, по современным
источникам, насчитывалось до 14 (а по одному известию - до 20). Патриарх Адриан
вздумал умерить гнев Царя, укротить Его строгость [не
поняв, Чей гнев возгорелся в Царе и откуда у Него эта строгость; забыв, Кто
направил сердце Царево в это русло] и, подняв икону Богородицы,
отправился в Преображенское к Петру, который, однако, завидев патриарха,
закричал ему: “К чему эта икона? Разве твое дело приходить сюда? Убирайся
скорее и поставь икону на свое место. Быть
может, Я побольше тебя почитаю Бога и пресвятую Его Матерь. Я исполняю Свою
обязанность и делаю богоугодное дело, когда защищаю народ и казню
злодеев, против него умышлявших”[14]. [Обратим внимание, что и православный
христианин Михаил Васильевич Ломоносов казнь стрельцов считает справедливой карою
за преступление их!] Следствие привело лишь к общим результатам. Оказалось невозможным
определить в точности меру участия Софьи в бунте. Вопрос о мятежном послании ее
к стрельцам должен и в настоящее время считаться открытым[15]. [А вот великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов в своих “Записках по
Русской истории” пишет, что после подавления пятого бунта стрельцов «пленных
отвезли в Москву. Их начальников пытали, и под пыткой они признались, что действовали только по наущениям царевны Софьи,
поддерживавшей с ними тайные сношения.»[16]] Гордон был прав, не придавая стрелецкому бунту особенного значения, потому что стрельцам недоставало предводителя. [Бунт вооруженных людей, которые себя уже не раз показывали убийцами, в том числе и в 1682 году, естественно, вызывает ужас. И хотя, по мнению Гордона, предводителя бунта не было, но измена русского народа, о которой говорил преподобный Авель святому великомученику Императору Павлу Первому[17], все равно остается изменой, и изменники подлежат истреблению. Огромная заслуга Петра Первого в том, что только к февралю 1917 года (через 220 лет!) измена народа Божьего своим Богопомазанникам выросла до соответствующих размеров, и стала рождать главарей клятвопреступного бунта одного за другим. Мы помним и видим, что сотворили с Россией, мощнейшей и богатейшей страной, бунтовщики 20-го века - бандиты-революционеры под руководством человеконенавистников Керенского, Троцкого, Свердлова, Дзержинского, Ленина и прочих, имя им легион.] В некоторых рассказах иностранцев, находившихся в то время в Москве, говорится об участии в деле стрельцов некоторых вельмож, о пытках кое-каких бояр и т.п.[18] Эти сведения не подтверждаются архивными материалами. Число казненных в сентябре и октябре
доходило до тысячи; то были почти исключительно стрельцы или другие лица
низшего сословия, а также некоторые
священники, участие которых в бунте заключалось главным образом в том, что
они до битвы при Воскресенском монастыре отслужили молебен. Их наказали особенно строго, медленной смертью – колесованием и
пр[19]. [И понятно почему: они возглашали молитвы к Богу,
прося победы бунтовщиков над защитниками законной Царской власти, то есть
молились с бунтовщиками о свержении власти Помазанника Божьего. Таких "пастырей"
необходимо уничтожать самым безжалостным способом: в ограждение стада Христова от
волков и в назидание всем попам, дерзающим не выполнять свою святую
обязанность: учить мирян выполнять волю Бога, служа Помазаннику Его верой и правдой. Не говоря уже
о попытках ниспровергнуть на земле власть земного Бога - Царя и утвердить на
Его месте человекаизбранника.] В феврале 1699 года было казнено еще несколько
сот человек. [К счастью, до февраля 1917 года было еще далеко и практически
все преступники соборного обета Богу
(обета 1613 года) – Царские изменники – были истреблены.] Вопрос о самоличном, собственноручном участии Петра в казнях остается
открытым. Гвариент и Корб рассказывали об этом не как очевидцы, а по
слухам. В записках Желябужского,
Гордона и прочих современников не
говорится об этом. Соловьев верит рассказу австрийских дипломатов, что
Петр собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам, что Он заставлял
Ромодановского, Голицына, Меньшикова делать то же самое. Другие историки,
например, Устрялов, Поссельт, быть может, слишком решительно отрицают
возможность подобных фактов. … Стрельцы говорили: “Чем было нам татар рубить, пойдем к Москве
бояр рубить[20]”[21]. Стрелец Жукова полка Кривой, содержавшийся в
Вологодской тюрьме, со зверским бешенством кричал перед другими колодниками и
посторонними людьми: “Ныне нашу братью, стрельцов, прирубили, а остальных
посылают в Сибирь; только нашей братьи во всех сторонах и в Сибири осталось
много. И в Москве у нас зубы есть, будет в наших руках и тот, кто нас пластал и
вешал. Самому ему торчать на коле”.[22] [Неслучайно историк говорит о «зверском бешенстве»,
ибо видим, что этот несчастный верно служит не Богу и Его Помазаннику, а сатане
и его бесам. Это по их внушению этот русский воин, который по своему званию
обязан быть защитником русских хранителей Престола Давидова –
Царей-Богопомазанников, возмечтал одного из Них посадить на кол! И понятно, что
бешенную собаку не лечат, а уничтожают,
даже, если она когда-то была верной охранительницей своего хозяина!] При таких обстоятельствах нужно было раз навсегда покончить с «русскими
янычарами». После того, как в начале 1697 года их удалили из Москвы и
принудили к пребыванию на пограничных постах, они сделались еще более опасными.
В июне 1699 года Царь повелел: “Всех стрельцов из Москвы и Азова распустить по
городам в посад, куда кто похочет; без проезжих листов никуда их из посадов не
отпускать”. Само собой разумеется, что ружья, сабли и все казенные вещи
у них были отобраны. Таким образом, по выражению Петра, скасовано[23] было 16
полков, и московские стрельцы,
рассеянные по всему государству, из царских телохранителей обратились в
посадских. Строго запрещено было
принимать их в солдатскую службу, конечно, из опасения, чтобы ратные люди не
заразились их злонравием, и поскольку обнаружилось, что некоторые из
старых стрельцов записались в солдаты, сказываясь посадскими разных городов,
Царь велел сослать их на каторгу. Вскоре исчезают и последние следы прежнего
стрелецкого войска».[24] [Царь Петр Великий, исполняя Свою
обязанность защищать народ Божий, спас этот народ от злонравного безчиния
«русских янычар». Стрельцы, обязанные
быть царскими телохранителями, но вошедшие во вкус диктовать правителям
Государства Российского свою волю (точнее волю врагов законных Царей и
народа Божьего), являлись очень опасной
силой из-за своего духовного невежества и своей реальной, сплоченной для
преступлений, вооруженной силой, попади они в руки противящихся воле Царя, а
значит Христа. (Ныне такой игрушкой в
руках у жидомасонов из-за своего дремучего духовного невежества
являются борцы с власть придержащими, которые все свои силы прожигают на
псевдоправославие: борьбу с ИНН, с новыми паспортами, с глобализацией. К
счастью, они не обладают той разрушительной силой, какой обладали стрельцы).
Апостол Павел призывает удаляться от всякого брата, поступающего
безчинно, а не по преданию (2Фес.
3,6), то есть не по слову Божьему и не по служению Богу. Петр Великий, как
удерживающий народ Божий от греха и от расхищения врагами Божьими, и удалил от
своего народа стрельцов-безчинников на каторгу, чтобы богоносный русский народ
не заразился их злонравием.] …Во время розыска София на вопрос о письме отвечала брату: “Письма я никакого не писала, но стрельцы могли желать меня на правительство, потому что прежде я была правительницею”. Чтобы уничтожить связь между этим происшедшим и будущим, чтобы впредь никто не мог желать видеть ее во главе правительства, лучшим средством было пострижение, Софья была пострижена под именем Сусанны и оставлена на житье в том же Новодевичьем монастыре под постоянной стражей из сотни солдат. ... Царевна Марфа, находившаяся также в сношениях со стрельцами, была пострижена в монахини в Александровской слободе в Успенской обители под именем Маргариты. … Борьба за Престол, начавшаяся в 1682 году, кончилась в 1698 году катастрофой стрельцов и царевны Софии. Петр вышел из этой борьбы победителем. Со стороны царевны и ее союзников, «русских янычар», Царю более уже не грозила никакая опасность. Этим самым, однако, еще не прекратилась борьба с враждебными Царю-преобразователю в Государстве и обществе элементами. …[Крутые меры против стрельцов могли] служить наглядным свидетельством того, что можно было ожидать от грозного Царя в случае непослушания и противодействия Его преобразованиям [в случае попыток мешать Помазаннику Божьему выполнять волю Бога о превращении Государства богоносного народа в могучую Империю Российскую. Несмотря на насильственные формы, Петр Великий понуждал (а не насиловал!), народ свой помнить обет 1613 года, и своей земной жизнью верно служить Богу, служа, не жалея живота своего, Царствующему Дому Романовых, а не бунтуя против Помазанника Божьего. Кто хулит Царя-преобразователя Петра Великого, тот является духовным наследником стрельцов ("русских янычар"), преступивших соборный обет Богу 1613 года и изменивших законному Царю из Царствующего Дома Романовых. Судьба таковых та же, что и у стрельцов – полное истребление на земле, а по смерти – геенна огненная!] 5.2.
Отвержение необходимости, божественного происхождения и священных прав Царя - это один из самых богопротивных грехов[25]
…В июне 1700 года поступил донос на «Гришку Талицкого»… [Гришка Талицкий] списки со своих сочинений давал своим единомышленникам и друзьям и за то брал с них деньги. О последнем времени и антихристе вырезал две доски, хотел на них печатать листы и отдавать их безденежно к возмущению на Государево убийство. Затем он мечтал об избрании на царство боярина князя Михаила Алегуковича Черкасского. У Талицкого были единомышленники. От епископа тамбовского Игнатия он получал деньги и за эти деньги написал епископу тетради и разговаривал с ним об антихристе. Талицкий уличал Игнатия в том, что он, слушая написанное в тетрадях, плакал и, взявши тетради, поцеловал их. [Ничего себе надзиратель (так переводится слово "епископ") за благочестием стада Христова. Человек возносит хулу на Помазанника Божьего и планирует «Государево убийство», а "пастырь" этим умиляется до слез! Как это похоже на духовное состояние священства в феврале 1917 года!] Поп Андрей показал, что Талицкий Государя антихристом называл и говорил: “Какой он царь? Сам людей мучит!” Говорил и про царевича: “От недоброго корня и отрасль недобрая; как я с Москвы скроюсь, то на Москве будет великое смятение”. Монах Матвей показал: «Талицкий пришел к нему в келью, принес с собой тетрадку об исчислении лет и говорил: “Питаться стало не чем, а вы что спите? Пришло последнее время; в книгах пишут, что будет осьмой царь антихрист, а ныне осьмой царь Петр Алексеевич. Он-то и антихрист”». Бояре приговорили: Гришку
Талицкого с пятью товарищами казнить смертью; других бить кнутом и сослать в
Сибирь; тамбовского епископа Игнатия, расстриженного, сослать в Соловки
в тюрьму. [Маловато наказан этот волк в овечьей шкуре! Сколько рабов Божьих было расхищено из-за кривоверия этого епископа! «В обществах, подобных древнерусскому, сильно обнаруживается известное стремление к идолопоклонству, т.е. смешение внутреннего с внешним, существенного с несущественным, образ с изображаемым, [следствие с причиной], случайное, изменяющееся представляется священным, неприкосновенным, - стремление, которое так ясно выразилось в раскольничестве, старообрядстве.»[26] Для этого смешения врагами Бога и Его народа практически всегда используется подмена понятий. Например, коллективное решение, а бывает и мнение одного человека, выдается за соборное; частное мнение или мнение группы людей выдается за суждение Церкви. Практикуют враги Церкви и откровенную ложь, которую они выдают за правду. Еретики и духовноповрежденные всегда православных христиан называют еретиками и для пущей убедительности предают их анафеме, то есть отлучают себя от общения с людьми, которые стоят в правой вере. Понятно, кто оказывается отлученным от Церкви Христовой и у кого резко уменьшается возможность попасть в Царство Небесное.] Учение
раскольников находило самую удобную почву в воззрениях народа, глубоко
предубежденного против иностранцев, «поганых, зловерных». Масса народа коснела
в своей старинной исключительности и односторонности.
[Как это похоже на кагально-талмудическое превозношение и замкнутость
нынешних "русских патриотов" и бездуховных "ревнителей"
чистоты веры православной (?!?) от штрих-кодов на обертках и упаковках. Чем вам не жидовствование с его
почитанием формы вместо содержания, закона вместо благодати, обряда вместо
жизни. И это уже самостоятельно безо всякого жида Схарии. Святой
христолюбивый Царь Иоанн Грозный прикончил ересь жидовствующих на Руси,
преемнику же Его, Императору Петру, предстала задача более трудная – корчевать
жидовствование внутреннее, но на то Он и был Великий, чтобы справиться.] Сознание народа было устремлено не вперед, а назад, и поэтому все нововведения Петра могли казаться нарушением веры, страшным грехом [особенно в глазах людей не потрудившихся веру правую прежде узнать]. Петр и не думал вовсе поколебать или изменить господствующее начало духовной жизни России, веру, христианство, однако Его реформы казались[27] народу несогласными с религией и поэтому возбуждали решительное, фанатическое упорство. Русские люди не могли отделить Божие от кесарева, религиозное от гражданского, церковное от государственного. Народ не знал другого различия национального, кроме веры православной. [Но при этом путал правоверие с суеверием и кривоверием, с трудом отличал Божественную истину от лжи духовноповрежденных лжепророков. Как это похоже на нынешнее состояние "православных" христиан!] О таком настроении умов свидетельствуют сочинения расколоучителей, распространенные немедленно после введения Петром брадобрития, немецкого платья, нового летосчисления и пр… Множество следственных дел свидетельствует о распространении подобных мнений в народе. …Несмотря на книгу Стефана Яворского [многие] в народе продолжали считать Петра антихристом. Мысль эта не умирала в людях, страдавших боязнью нового. [Жива эта мысль и ныне, ибо помогает цареборцам и папистам клеветать на всех Богопомазанников.] В 1704 году в Симоновом монастыре хлебенный старец[28] Захария говорил: «Талицкий ныне мученик свят; вот ныне затеяли бороды и усы брить, а прежде сего этого не бывало; какое это доброе? Вот ныне проклятый табак пьют!» [Ныне подобные "старцы" вещают: “Затеяли перепись делать, да новые паспорта с двуглавым орлом (знак Российской Империи!) выдавать вместо старых с серпом и молотом (знак власти масонов на Руси!), «а прежде сего этого не было; какое это доброе?»”] … На это заметил дьячок: «Как будут эти указы присланы к нам в погосты, и будут люди по лесам жить и гореть, пойду и я с ними жить и гореть» и пр. [И ныне много лжехристиан, мечтающих принимать "мученичество за глупость", по слову Императора Петра Великого. Но это "мученичество" за свою непроходимую глупость и за свое дремучие невежество не имеет никакого отношения к мученичеству за Христа. Ибо у этих "старцев" и у этих "подвижников благочестия" нет ни малейшего представления о вере православной!] Какой-то монах говорил стрельцу в 1704 году: “Ныне службы частые; какое ныне христианство? Ныне вера все по-новому, у меня есть книги старые; а ныне эти книги жгут”… “Какой он нам, христианам, Государь? Он не Государь — латыш: поста никакого не имеет; он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы; писано об нем именно в книге Валаамских чудотворцев, и что он головою запрометывает, и ногою запинается, и то его нечистый дух ломает[29]; а стрельцов он переказнил за то, что они его еретичества знали, а стрельцы, прямые христиане были, а не бусурманы; а солдаты все бусурманы: поста не имеют…” [Раскольники тогда не желали молиться за Богопомазаника, а для оправдания себя называли Его антихристом. И ныне борцы с властьпридержащими[30] (власть прихватившими) не ревнуют молиться о Царе-победителе, им не интересны старые книги, где есть молитвы за Царя, за Помазанника Божьего. Они готовы объединиться с безбожниками в борьбе против ИНН, а молятся они по "новым" книгам, в которых после указа св… синода от 6 марта 1917 года молитвы за земного Главу земной воинствующей Церкви (за Царя) отсутствуют. Но эта проблема не волнует таких ревнителей не по разуму Христову, ибо их волнуют черточки (штрихкоды) на фантиках, а суть веры православной, главная обязанность христианина – молитва за Царя-Богопомазанника – их не заботит. Все эти священники и дьяконы, находясь в духовном невежестве и темноте, не понимали, чем угодил Авраам Богу и не знали слов апостола: Авраам пребыл тверд в вере, и это вменилось ему в праведность (Рим. 4,20 и 22). А праведность веры заключается в исповедании устами твоими и содержании в сердце твоем учения Христа, одним из важнейших догматов которого является догмат царской власти. Божественный апостол учит: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены, тем более таковой является власть Богопомазанника над народом Божьим. Эти темные люди не знали, что противящийся власти Царя Петра Первого противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро (Рим. 13,1-4). А эти ревнители не по разуму и духу Христову стали Богопомазанника, по наущению слуг сатаны, называть антихристом. Эти несчастные сразу оказались вне Церкви (неважно, что называются священниками и дьяконами), ибо попали под проклятья нарушителям обета, данного Богу на Земско-Поместном Соборе 1613 года, и под анафему хулителям Духа Святого, носителем Которого от зачатия является любой Богопомазанник. Эти несчастные подумали, что Дух Святой почивает не на Помазаннике Божьем, а на их дурных головах, а потому свое суемудрие выдавали и выдают за откровения Божии. Они не читали, а может не понимали, слов апостола: Вы были некогда тьма, а теперь — свет в Господе: поступайте, как чада света, потому что плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине. Испытывайте, что благоугодно Богу, и не участвуйте в бесплодных делах тьмы (Еф. 5,8-11). А борцы с деятельностью Богопомазанника под видом дел благочестия участвовали именно в бесплодных делах тьмы, а потому в конечном счете и понесли поражение. Апостол наставляет: Итак, не будьте нерассудительны, но познавайте, что есть воля Божия (Еф. 5,17). Но они познавать волю Бога не желали, а хотели по своей воле сохранить все дремучее и невежественное, как в государственном устроении, так и в церковной организации. Борцы с волей Богопомазанника, а значит с волей Бога, не слушали призыва апостола Павла: Рабы и холопы царские, повинуйтесь своему Царю и господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал (Еф. 5,5-8). Спаситель в Евангелии велит отдавать даже кесарю – кесарево, не тем ли более должно отдавать Помазаннику Божьему то, что Ему принадлежит?] 5.3. Нет сомнения, что со стороны Царевича Алексея Государству Российскому грозила страшная опасность[31]5.3.1. Царевич намеревался погубить всех тех, кто верно служил Богу, Царю и ОтечествуЕще в то время, когда царевич [Алексей] был мальчиком, народ обращал на него особое внимание. Говорили, что Алексей ненавидит иностранцев, не одобряет образа действий отца [особенно когда отец его наставляет уму-разуму в его, наследника царского Престола, служении Богу!] и намеревается погубить тех бояр и сановников, которые служили покорным орудием в руках Петра при исполнении Его планов. [То есть царевич намеревался погубить тех своих подданных, которые строго исповедовали своими жизнями учение Церкви и верно служили Богу, Царю и Отечеству.] Надежда на реакционное движение против преобразований Петра [которые Он совершал, выполняя волю Бога по превращению царства богоносного русского народа в могучую и славящуюся Богом православную Империю – земную икону Царства Небесного], на участие наследника Престола в таких действиях могла сделаться опасной не только для Царя, но и для Его сына. Имя Алексея могло сделаться знаменем заговора против Петра. Антагонизм такого рода легко мог повести к личной вражде между отцом и сыном. Уже довольно рано стали думать о возможности такой борьбы, решительного разлада между Петром и Алексеем. … Если бы Сам Царь мог заботиться о воспитании царевича, если бы последний вырос в политической и военной школе отца под непосредственным Его наблюдением, он, быть может, развился бы иначе и соответствовал бы более требованиям грозного родителя. Но Петр большей частью был в отсутствии, озабоченный Северной войной; до сражения при Полтаве опасное положение, в котором находилось Государство, требовало крайнего напряжения умственных и нравственных способностей Царя и лишало Его возможности исполнять долг отца и воспитателя. В продолжение нескольких лет Петр и Алексей встречались лишь в исключительных случаях; между ними не существовало каких-либо более близких сношений; в то время, когда Петр был занят самыми смелыми предприятиями в области восточного и балтийского вопросов, трудился над самыми сложными задачами преобразования России и обеспечения ее будущности, царевич оставался дома, в кругу людей, не любивших Петра, недовольных Его образом действий, направлением Его политики, людей, соединявших некоторую ограниченность умственного кругозора и решительную предвзятость мнений в области духовной[32] с грубым нравом и склонностью к бражничанью. … Царевич не был лишен дарований. Он умел ценить значение образования и много занимался чтением книг, но большей частью книг богословского содержания[33]… Таким образом, умственные направления царевича нисколько не соответствовали целям Петра [и служению Богу наследника русского Престала]. Умная беседа с духовными лицами, углубление в вопросы догматики и схоластики доставляли царевичу более удовольствия, нежели поездки по морю или участие в трудах административных и законодательных. [То есть царевич Алексей любил богословствовать при отсутствии правой веры![34] Ибо вера Христова учит христиан своей земной жизнью выполнять волю Бога на том месте и в том качестве, какие предоставил им Господь, но обязательно служа верой и правдой Помазаннику Его! А царевич желал творить свою волю, а не испытывать, что благоугодно Богу и Его Помазаннику, а потому он и оказался участником в бесплодных делах тьмы.] … Отвлеченные науки, риторика, метафизика и пр., однако, не могли считаться особенно полезным пособием при развитии и воспитании Наследника русского Престола. Для того, чтобы сделаться способным продолжать начатое Петром [а значит богоугодно распорядиться своими талантами и способностями, отпущенными царевичу Богом], для поддержания значения России в системе европейских держав, для обеспечения участия России в результатах западноевропейской культуры [для проповеди среди иноверных благодатности правой веры в мирских делах], для решения сложных вопросов законодательства и администрации царевич нуждался в совершенно иной подготовке, в совсем иных средствах эрудиции. Между тем как Петр, живя за границей, работал на верфях, занимался в кабинетах и лабораториях натуралистов, Алексей, например в 1712 году, находясь в Германии, обратился к ученому богослову Гейнекциусу с просьбой написать для него катехизис по учению в православной Церкви; в то самое время, когда Петр доставал и читал сочинения по артиллерии, баллистике и пиротехнике, сын Его углубляется в книги о небесной манне, в жития святых [неправославных!]; Петр осматривал арсеналы и доки, фабрики и мастерские, между тем как Алексей делает выписки из церковно-исторического труда Барония «Annales ecclesiastici»; Петр старался сопоставить Себе точное понятие о государственном и общественном строе Англии, Франции и Голландии и пр., Алексей же занят вопросом средневековой истории, изучая воззрения прежних веков на понятие о грехе или убеждения прежних поколений в отношении к соблюдению поста и пр. [Так же как и ныне, бездуховные "богословы" штудируют толкования о последних временах святыми отцами раннехристианского периода, а отвергают толкования и пророчества, сделанные в XIX-XX веках святыми отцами и подвижниками веры православной. Ибо они, по мнению этих горе-богословов, "противоречат" древним святым отцам. Причем древним святым отцам Господь только намекал о том, что грядет через 12-15 веков, а святым отцам последних времен Господь открывал грядущее для богоугодных действий живущими в последние времена.] Предприимчивость, физическая сила и энергия Петра были противоположны некоторой мягкости, вялости, телесной слабости царевича. Сын, так сказать, принадлежал к прежнему, отжившему свой век поколению, тогда как отец был как-то моложе, свежее его и находился в самой тесной связи с современными идеями просвещения и прогресса [ни в коей мере не противоречащими учению Церкви и не мешающими земному служению Богу своей жизнью]. Мир, в котором жил Алексей, сделался анахронизмом, вследствие чего царевич оказался неспособным составить себе ясное понятие о том, [в чем воля Бога и] в чем нуждалась Россия [Царство богоносного русского народа!]; его взоры были обращены не вперед, а назад. И поэтому он не годился в кормчие государственного судна; живя преданиями византийской старины, он, скорее, мог сделаться монахом или священником, нежели полезным государственным деятелем. Столкновение между напитанным духом реакции [духом противления воле Богопомазанника, а значит самой воле Бога,] сыном и быстро стремившимся вперед отцом становилось неизбежным. … 5.3.2. Царевич оставался чуждым любви к Отечеству и пониманию обязанностей БогопомазанникаНе только среди духовных лиц было много недовольных, но и некоторые вельможи резко порицали образ действий Петра и этим самым содействовали развитию антагонизма, и без того существовавшего между Царем и Его сыном. Так, например, однажды князь Василий Владимирович Долгорукий сказал Алексею: “Ты умнее отца; отец твой хотя и умен, только людей не знает, а ты умных людей знать будешь лучше”[35]. Князь Голицын доставал для царевича у киевских монахов разные книги и при этом случае говорил о монахах царевичу: “Они-де очень к тебе ласковы и тебя любят”. Даже фельдмаршал Борис Петрович Шереметев однажды советовал царевичу держать при дворе отца человека, который бы узнавал обо всем, что там говорится относительно Алексея. …Семен Нарышкин однажды говорил царевичу: “Горько нам! Царь говорит: что вы дома делаете? Я не знаю, как без дела дома быть. Он наших нужд не знает”. Царевич вполне сочувствовал этим людям, стремившимся от общественной деятельности, от службы — домой, к домашним занятиям. “У него везде все готово, — возразил Алексей Нарышкину, — то-то он наших нужд не знает”. Наследник русского, петровского Престола, замечает Соловьев, становился совершенно на точку зрения частного человека, приравнивал себя к нему, говорил о «наших нуждах». Сын Царя и героя-преобразователя имел скромную природу частного человека, заботящегося прежде всего о мелочах домашнего хозяйства.[36] [А забота о мелочах обряда есть характерная особенность так называемых "старообрядцев": Сына Божьего Иисуса Христа[37] и Помазанника Его (Царя Алексея Михайловича, Императора Петра Великого) называют антихристами (и потому удаляют себя из Церкви), но жизнь готовы положить за ношение бороды и за двуперстие.] Между тем как Петр постоянно был занят мыслью о нуждах Государства, всецело посвящая Себя службе и неусыпно исполняя Свой долг перед народом, сын Его оставался чуждым такой любви к Отечеству и пониманию обязанностей Государя. Замечая эту разницу между Собой и Наследником Престола, Царь невольно должен был предвидеть опасность, грозившую Государству от Алексея. Поэтому вопрос о нравственном праве Алексея на престолонаследие становился жгучим, животрепещущим. Некоторые попытки Петра приучить Алексея к труду оказались тщетными. Когда однажды в 1713 году царевич опасался, что отец заставит его чертить при Себе, Алексей, не выучившись как следовало черчению, прострелил себе правую руку, чтобы избавиться от опасного экзамена[38]. Бывали случаи, что царевич принимал лекарства с целью захворать и этим освободиться от исполнения данных ему поручений. Справедливо он однажды сказал о себе Кикину: “Правда, природным умом я не дурак, только труда никакого понести не могу”.[39] Теща царевича, принцесса вольфенбюттельская, в 1717 году в Вене говорила Толстому: “Я натуру царевичеву знаю; отец напрасно трудится и принуждает его к воинским делам: он лучше желает иметь в руках четки, нежели пистоли”.[40] Противоположность нравов вскоре породила ненависть между отцом и сыном. Алексей сам говорил, что «не только дела воинские и прочие отца его дела, но и самая Его особа зело ему омерзела, и для того всегда желал быть в отлучении». [Этот горе-богослов, по своей глупости и дремучести, сначала отлучил сам себя от своего отца, затем - от своего Царя-Богопомазанника, а затем уж - и от самой жизни!] Когда его звали обедать к отцу или к Меншикову, когда звали на любимый отцовский праздник - на спуск корабля, — то он говорил: “Лучше б я на каторге был или в лихорадке лежал, чем там быть”.[41] Однако при всем том царевич не исключительно думал о тишине, покое и частной жизни. Его не покидала мысль о будущем царствовании. В тесном кругу приятелей или в беседе с любовницей Евфросиньей он говорил: “Близкие к отцу люди будут сидеть на копьях, Петербург не будет долго за ними”. Когда его остерегали, что опасно так говорить, слова передадутся, и те люди будут в сомнении, перестанут к нему ездить, царевич отвечал: “Я плюю на всех; здорова бы была мне чернь”. Евфросинья показала впоследствии, что «царевич говаривал: когда он будет государем, и тогда будет жить в Москве, а Петербург оставит простым городом; также и корабли оставит и держать их не будет; а и войска-де станет держать только для обороны, а войны ни с кем иметь не хотел, а хотел довольствоваться старым владением и намерен был жить зиму в Москве, а лето в Ярославле» и пр.[42] Ко всему этому присоединилось убеждение царевича, что Петра скоро не станет. Ему сказали, что у Царя эпилепсия и что «у кого оная болезнь в летах случится, те недолго живут»; поэтому он «думал, что и велико года на два продолжится живот его».[43] Это убеждение о предстоявшей в ближайшем будущем кончине Петра давало царевичу повод отказываться от каких-либо действий. Составление политической программы или какого-либо заговора вообще не соответствовало пассивной натуре Алексея. Страдая неловкостью своего положения, он ждал лучшего времени. О систематической оппозиции, об открытом протесте против воли отца не могло быть и речи - для этого у него недоставало ни мужества, ни ума. [Но это не значит, что его именем не могли воспользоваться те, у кого и мужество (точнее наглость!) и ум были в достаточном количестве для попытки разрушить петровские преобразования и в Церкви земной по ограничению своеволия священства, и в Государстве по превращению его в могучую державу Российскую. Царевич ждал смерти отца, а недовольные замыслом Божьим ждали, когда их мечтания по возвращение России в темноту и отсталость возможно будет претворить в жизнь.] Петр находился совсем в другом положении. Не имея привычки ждать, находиться под давлением внешних обстоятельств, предоставлять неизвестной будущности решение столь важных вопросов, каков был вопрос и о судьбе России после его кончины, он должен был действовать решительно, быстро. Уже в 1704 году, как мы видели выше, Он говорил сыну: “Если ты не захочешь делать то, чего желаю, Я не признаю тебя Своим сыном”. С тех пор сделалось ясным, что Алексей не хотел делать того, чего желал от него отец, и потому приходилось исполнить угрозу и не признать сына наследником Престола. В день погребения кронпринцессы [жены царевича Алесея] Петр отдал
сыну письмо, в котором указывалось на
неспособность Алексея управлять Государством, на его неохоту к учению, на
отвращение к воинским делам и пр. Далее Царь говорил о важных успехах Своего царствования, о превращении
России при Нем в великую Державу и о необходимости дальнейшего сохранения
величия и славы России. Затем сказано: «Сие все представя, обращуся
паки на первое, о тебе рассуждая: ибо Я есмь человек и смерти подлежу, то кому
вышеписанное с помощию Вышнего насаждение оставлю? Тому, иже уподобился ленивому рабу евангельскому, вкопавшему талант свой в
землю (сиречь все, что Бог дал, бросил)! Еще же и сие вспомяну, какова злого
нрава и упрямого ты исполнен! [Именно в этом заключается преступление царевича Алексея пред Богом и своим отцом, и именно за это, совершенно заслуженно, позднее претерпел смерть! Сам Господь за такое преступление повелевал: негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов (Мф. 25,30).] Ибо сколь много за сие тебя бранивал, и не точию бранивал, но и бивал, к тому же столько лет, почитай, не говорю с тобою; но ничто сие успело, ничто пользует, но все даром, все на сторону, и ничего делать не хочешь, только б дома жить и веселиться» и пр. В заключение сказано: «Я за благо изобрел сей последний тестамент тебе написать и еще мало пождать, аще нелицемерно обратишься. Ежели же ни, то известен будь, что я весьма тебя наследства лишу, яко уд гангренный[44], и не мни себе, что один ты у Меня сын и что Я сие только в устрастку пишу: воистину (Богу извольшу) исполню, ибо Я за Мое отечество и люди живота Своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребного пожалеть? Лучше будь чужой добрый, нежели свой непотребный». Как видно, с давних уже пор между отцом и сыном раскрылась бездна. Царь прежде бранил и бил Алексея, затем не говорил с ним ни слова в продолжение нескольких лет. … Прочитав письмо отца, Алексей советовался с друзьями. Князь Василий Владимирович Долгорукий говорил ему: «Давай писем хоть тысячу[45]; еще когда-то будет! Старая пословица: улита едет, коли-то будет» и пр. Через три дня после получения отцовского письма царевич написал ответ, в котором, указывая на свою умственную и телесную слабость, отказывался торжественно и формально от своих прав на престолонаследие. «Правление толикого народа требует не такого гнилого человека, как я», — говорил царевич в этом письме и к тому же заметил: «Хотя бы и брата у меня не было, а ныне, слава Богу, брат у меня есть, которому дай Боже здоровье». Письмо сына почему-то не понравилось Царю. [Как раз понятно почему: из письма следует, что продолжателем дела Его царевич быть не желает, а в монахи постригаться не спешит! Слова не подтверждены делами! А потому и нет им доверия.] Он о нем говорил с князем Василием Владимировичем Долгоруким, который после этой беседы, придя к Алексею, говорил ему: «Я тебя у отца с плахи снял». [Но своими советами царевичу именно к плахе постоянно и подталкивал его.] Несколько дней спустя Петр заболел опасно, однако поправился. 16 января Он написал сыну «последнее напоминание еще». Тут прямо выражено сомнение в искренности клятвы сына, отказавшегося от престолонаследия. «Тако ж,— сказано далее, — хотя б и истинно хотел хранить, то возмогут тебя склонить и принудить большие бороды, которые ради тунеядства своего ныне не в авантаже обретаются». [Вот чего опасался мудрый Царь Петр Великий: слабохарактерным («гнилым человеком») Алексеем будет руководить не Бог, а "большие бороды": попы и дерзкие бояре.] Упрекая придирчиво сына в том, что он в своем ответе будто не упомянул о своей негодности и своей неохоте к делу, хотя тот и назвал себя «гнилым человеком», Петр в раздражении, с каждой минутой все более и более усиливавшемся, писал: «Ты ненавидишь дел Моих, которые Я для людей народа Своего, не жалея здоровья Своего, делаю, и, конечно, по Мне разорителем оных будешь. Того ради так остаться, как желаешь быть, ни рыбою, ни мясом, невозможно: но или отмени свой нрав и нелицемерно удостой себя наследником, или будь монах: ибо без сего дух Мой спокоен быть не может, а особливо, что ныне мало здоров стал. На что, по получении сего, дай немедленно ответ, или на письме, или самому Мне на словах резолюцию. А буде того не учинишь, то Я с тобою, как с злодеем, поступлю». [Из этих слов совершенно отчетливо видна богоугодная позиция Помазанника Божьего по отношению Его к предполагаемому наследнику: по плодам дел Алексея Царь видит, что царевич не является очередным Помазанником Бога! А потому в его руки нельзя передавать народ Божий, Иакова, и наследие Божие, Израиля (Пс. 77,71).] …Отречение от права на престолонаследие не могло казаться достаточным обеспечением будущности России; Алексей в глазах весьма многих мог все-таки оставаться законным претендентом; зато заключение в монастырь могло служить средством для достижения желанной цели, иначе «дух Петра не мог быть спокоен». Намек в конце письма: «Я с тобою, как с злодеем, поступлю», — служит комментарием к вышеупомянутому замечанию князя Долгорукого: “Я тебя у отца с плахи снял”. Если оказывались недостаточно целесообразными формальное отречение от права престолонаследия или даже заключение царевича в монастырь, то оставалось для того, чтобы «дух Царя мог быть спокоен», только одно — казнить царевича. Опять друзья Алексея советовали ему уступать пока, покориться временно воле отца, надеясь на перемену обстоятельств в будущем. Кикин говорил Алексею: «Ведь клобук не прибит к голове гвоздем, можно его и снять». Вяземский советовал царевичу: «Когда иной дороги нет, то идти в монастырь; да пошли до отца духовного и скажи ему, что ты принужден идти в монастырь, чтоб он ведал». ["Друзья" царевича и слуги сатаны советовали обманывать земного Бога, а для "успокоения" (на самом деле, для обмана) совести своей - заручиться "поддержкой" «отца духовного, чтоб он ведал».] На другой же день Алексей написал отцу: «Желаю монашеского чина и прошу о сем милостивого позволения». Петр очутился в чрезвычайно неловком положении. Он видел, что на искренность и этого заявления царевича нельзя было надеяться. Таким путем невозможно было достигнуть желанной цели. Дух Царя не мог быть спокоен. К тому же пока не было ни малейшего повода поступить с царевичем, как со злодеем. Приходилось ждать. Вопрос о будущности России оставался открытым. В это время обстоятельства внешней политики требовали поездки Царя за границу. До отъезда Петр побывал у царевича и спросил о его решении. Царевич отвечал, что не может быть наследником по слабости и желает идти в монастырь. «Одумайся, не спеши, — говорил ему отец. — Лучше бы взяться за прямую дорогу [и быть продолжателем дел Моих], чем идти в чернецы [чтобы по смерти Моей стать марионеткой в руках чужих]. Подожду еще полгода». Об этой беседе не сохранилось подробных данных. Только из разговора царевича с Яковом Игнатьевым можно заключить, что при этом случае, как кажется, был затронут вопрос о возможности второго брака царевича.[46] 5.3.3. Царевич намерен был овладеть Престолом чрез бунтовщиков и возможное приглашение иноземных войскВ это время Алексей уже был занят мыслью о бегстве за границу. Виновником такого проекта был Александр Кикин, находившийся на службе у царевны Марии Алексеевны, бывший прежде в довольно близких отношениях к Царю и далеко превосходивший царевича умом и способностями. Кикин уже в 1714 году по случаю поездки царевича в Карлсбад советовал ему оставаться подольше за границей для избежания столкновений с отцом. После возвращения Алексея в Россию в конце 1714 года Кикин говорил ему: «Напрасно ты ни с кем не видался от французского двора и туда не уехал: король человек великодушный; он и королей под своей протекцией держит, а тебя ему не великое дело продержать».[47] Вскоре после отъезда за границу Царя отправилась в Карлсбад сестра Его, царевна Мария Алексеевна. Кикин, находившийся при ней, на прощание говорил Алексею: «Я тебе место какое-нибудь сыщу». Немного позже, 12 июля 1716 года, скончалась в Петербурге другая сестра Царя, Наталья Алексеевна. При этом случае голландский резидент де-Би доносил своему правительству: «Особы знатные и достойные веры говорили мне, что покойная великая княжна Наталья, умирая, сказала царевичу: пока я была жива, я удерживала брата от враждебных намерений против тебя; но теперь умираю, и время тебе самому о себе промыслить; лучше всего, при первом случае, отдайся под покровительство императора».[48] Есть известие, что царевич обращался к шведскому министру Герцу с просьбой о шведской помощи и что Герц уговорил Карла ХII войти в сношение с Алексеем при посредстве Понятовского, пригласить его в Швецию и обещать помощь, и когда Алексей после того бежал в Австрию и Италию и затем отдался Толстому и Румянцеву, то Герц жаловался, что из неуместного мягкосердечия упущен отличный случай получить выгодные условия мира. Мы не имеем возможности проверить эти данные по другим источникам. Впрочем, некоторым подтверждением этого факта можно считать следующий намек в письме Петра к Екатерине из Ревеля от 1 августа 1718 года, где, очевидно, идет речь о царевиче: «Я здесь услышал такую диковинку про него, что чуть не пуще всего, что явно явилось».[49] Во все это время царевича не покидала
надежда на скорую кончину Царя. Разные лица говорили о пророчествах и
сновидениях, не оставлявших будто никакого сомнения в предстоявшей перемене.
Поэтому для Алексея важным делом было избегать открытой борьбы с отцом,
выиграть время. Вскоре, однако, его испугало новое письмо отца, который 26
августа 1716 года писал из Копенгагена, что теперь нужно решить: или
постричься, или безостановочно отправиться к отцу. Алексей объявил, что едет к
отцу, но решился бежать к императору Карлу VI, своему родственнику (императрица
была родной сестрой супруги Алексея Шарлотты [которая уже умерла (в 1715
году)]. Алексей намеревался на время укрыться за
границей во владениях императора. После смерти отца он предполагал возвратиться
в Россию, где рассчитывал на расположение к нему некоторых сенаторов, архиереев
и военноначальников… Однако в расчетах царевича оказалась
крупная ошибка. Царь оставался в живых. Борьба
между отцом и сыном должна была кончиться катастрофой для последнего. [Это
является предупреждением всем, кто
мечтает перехитрить и победить Помазанника Божьего: никакие ухищрения лукавого,
использующего слабости людей, не могут быть успешны!] 26 сентября Алексей выехал из Петербурга.
…В Любаве царевич видел Кикина, который говорил, что нашел для царевича место:
«Поезжай в Вену, к цесарю: там не выдадут; если отец к тебе пришлет кого-нибудь
уговаривать тебя, то не езди: он тебе голову отсечет публично. Отец тебя не
подстрижет ныне, а хочет тебя при себе держать неотступно и с собою возить
всюду, чтоб ты от волокиты умер, понеже ты труда не понесешь, и ныне
тебя зовут для того, и тебе, кроме побегу, спастись ничем иным нельзя». Таким образом, царевич, показывая вид,
что едет к отцу, скрылся и тайно отправился в Вену. … Эмисары Петра Толстой и Румянцев
…[прибыли] для ведения с царевичем переговоров о возвращении в Россию. В этом
случае особенно Толстой, обнаруживая необычайную опытность и ловкость,
уговоривал Алексея к возвращению в Россию, чем оказал Царю существенную услугу.
… Тот самый Алексей, который при каждом
известии о каких-либо безпорядках в России, о мятежном духе русского
войска в Мекленбурге, о болезни брата Петра Петровича радовался
и рассчитывал на разные перемены, теперь упал духом чрезвычайно быстро при
одном заявлении Толстого, что Петр непременно сумеет захватить царевича, где бы
то ни было… Нет
сомнения, что со стороны Алексея Государству грозила страшная опасность. За несколько лет до катастрофы царевича Джон Перри писал:
«В случае преждевременной кончины Царя все созданное Им с большим трудом
рушилось бы неприменно. Нрав царевича
совершенно противоположен нраву Царя; он склонен к суеверию и ханжеству, и
нетрудно будет уговорить его к восстановлению всего прежнего и к уничтожению
всего того, что было начато отцом» и т.д.[50]
… Иностранные дипломаты де-Лави, Плейер,
Вебер, де-Би и др. в это время постоянно говорят о страшных опасностях,
окружавших Царя на каждом шагу, о существующем намерении убить Его, о
политических заговорах и т.д. Поэтому
де-Лави находит чрезвычайную строгость целесообразной и необходимой.
Он пишет в начале 1718 года: «Царь должен быть весьма доволен успехом Своего
министра, Толстого, ибо если бы он не привез беглеца – этому Государю
предстояла бы большая опасность. Отсутствие
наследника возбуждало надежды недовольных и дало им смелость составить заговор
против своего Монарха (это 29-й заговор, открытый со времени Его вступления
на Престол). К счастью, о нем узнали вовремя» и пр.[51] Далеко не все были рады приезду царевича.
В особенности друзья его были крайне озабочены, ожидая страшного розыска. [По
русской пословице: знает кошка, чье мясо съела.]… Василий Владимирович
Долгорукий говорил князю Богдану Гагарину: «Слышал ты, дурак-царевич сюда едет…» [То есть "друзья" царевича
считали его дураком и хотели его использовать "в темную" (то есть
побуждать его к каким-то действиям, не раскрывая настоящих своих планов).]… В 1698 году после Своего путешествия за
границу Петр возвратился грозным судьей над стрельцами. Страшный розыск, пытки
и казни тогда представляли собой противоположность с занятиями Петра на Западе.
Теперь, в 1718 году повторилось то же самое явление. После долгого пребывания
на Западе – в Германии, Голландии, Париже – Царь опять должен был трудиться в качестве судьи, присутствовать при
пытках и казнях для доставления победы началу преобразования. Россия
со времени последних кризисов такого рода превратилась в первоклассную державу,
сделалась членом системы европейских государств. Многое было сделано уже и для
внутренней реформы. Петр справился со многими противниками: те элементы,
которые Царь назвал «семенем Милославского», были побеждены, придавлены; не
было более стрельцов; Софья скончалась в монастыре; астраханский и булавинский
бунты не имели успеха; казаки, раскольники должны были покориться воле
преобразователя. Осталось покончить с царевичем Алексеем [точнее, с мечтаниями
слуг сатаны использовать царевича в делах тьмы]. Как по случаю стрелецкого розыска в 1698 году, так и в деле царевича Алексея Царь употреблял все возможные средства для открытия настоящих виновников брожения, вожаков готовившегося враждебного действия. Это старание Царя придало всему следствию весьма широкие размеры. Алексей как личность не мог быть столь опасен. Спрашивалось: кто действовал на него? Кто делал ему внушения? Были ли у него приверженцы? Существовало ли что-либо похожее на политическую партию? Прежде всего нужно было лишить царевича права престолонаследия. …Алексей прибыл в Москву 31 января. 3 февраля в Кремле собралось духовенство и светские вельможи, явился Царь и ввели царевича без шпаги. Отец обратился к нему с выговорами; Алексей бросился на колени, признал себя во всем виновным и просил помилования. Отец обещал ему милость при двух условиях: если откажется от наследства и откроет всех, кто присоветовал ему бегство. … Царевич показал о своих беседах с Кикиным, Вяземским, царевной Марией Алексеевной, князем Василием Владимировичем Долгоруким и др., кое о чем он и умолчал. …Царица Евдокия была заключена в
Старо-Ладожский девичий монастырь; царевна Мария Алексеевна прожила несколько
лет в заключении в Шлюссеньберге. 15 и 17 марта 1718 года совершились казни
некоторых важных преступников. Глебов был посажен на кол; Досифей
[расстриженный Суздальский епископ] и Кикин были колесованы и пр. …При дальнейших допросах царевича и лиц
его окружавших, оказалось, что он прежде старался умолчать: …[стало] видно, что
преступления Алексея заключались не столько в каких-либо действиях, сколько в
намерении действовать когда-то, при известных условиях, в разных предположениях
и расчетах. Поэтому Петр в сущности не мог определить вину царевича несколько
точнее, чем это было сделано в объявлении народу в мае 1718 года. Тут сказано:
«По всему тому можно видеть, что он
хотел получить наследство по воле своей чрез чужестранную помощь или чрез
бунтавщиков и при животе отца своего»[52]. Показания царевича заставили Петра
предать его суду духовенства и вельмож. Обращаясь к высшим сановникам с
требованием произвести приговор над Алексеем, Царь заметил: “Прошу вас, дабы
истиною сие дело вершили, чему достойно не флетируя (или не похлебуя) Мне и не
опасаясь того, что ежели сие дело легко о наказания достойно, и когда вы так
учините осуждением, чтоб Мне противно было, в чем вам клянусь самим Богом” и
пр. Тем временем Алексея заключили в
Петропавловскую крепость, где был и застенок. Приближалась развязка. … 19 июня Алексей в крепости был подвержен
пытке: дано ему было 25 ударов кнутом; он показал, что беседуя с Яковом
Игнатьевым, говорил: “Я желаю отцу своему смерти”. 22 июня явился к царевичу Толстой еще с
некоторыми вопросами, на которые он отвечал краткой автобиографической
запиской, где было изложены причины его нравственной порчи и говорилось о
вредном влиянии некоторых лиц, окружавших его в детстве и молодости. В конце
записки было упомянуто о надежде на помощь императора Карла VI: «Ежели б до
того дошло, и цесарь бы начал то производить в дело, как мне обещал, и
вооруженною рукою доставить меня короны российской, то б я тогда, не жалея
ничего, доступал наследства, а именно: ежели бы цесарь за то пожелал войск
российских в помощь себе против какого-нибудь своего неприятеля или бы желал
великой суммы денег, то б я все по воле учинил» и пр.[53] 24 июня … верховный суд, назначенный для
суда над царевичем и состоявший из 127 человек, приговорил его к смерти[54];
главная вина его, по приговору, заключалась в том, что он «намерен был овладеть
Престолом чрез бунтовщиков, чрез чужестранную цесарскую помощь и иноземные
войска, с разорением всего государства, при животе Государя,
отца своего».[55]
… Нет ни малейшего сомнения, что его пытали
18 и 24 июня, что ему было дано в этом случае 40 ударов. В этом может
заключаться достаточная причина его смерти. Петр в рескриптах к заграничным министрам
своим велел описать кончину сына следующим образом: «Бог пресек сына Нашего, Алексея, живот по приключившейся ему жестокой болезни, которая вначале была
подобна апоплексии». … До настоящего времени нет вполне
достоверного известия о том, каким образом умер царевич. Допуская возможность,
что его казнили, мы считаем более вероятным, что он умер вследствие истязаний.[56] При страшной опасности, грозившей в то
время всякому беседовавшему о подробностях кончины Алексея [ибо этими
разговорами враги Царя и народа Божьего создавали бы нездоровое возбуждение в
Государстве], нельзя удивляться тому, что те лица, которые могли знать и узнали
достоверно об этом факте, молчали и что их молчание лишает нас возможности
проникнуть в тайну кончины царевича. Алексея не стало. «Дух» Петра «мог быть спокоен». [Мы же должны понять, что Господь Бог даровал царственную
свободу выбора каждому человеку. Но, уважая эту свободу, Господь помогает жить
на земле счастливо и радостно только тем людям, которые стремятся наиболее
точно выполнять волю Его. А так, как от всякого, кому дано много, много и
потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12,48), то с Наследника Престола
Давида и с Самого Богопомазанника взыскивается много и очень строго. Царевич
Алексей, в отличие от своего отца Императора Петра Великого, этого не понимал,
а потому своего отца-Богопомазанника не слушал, а все внимание свое отдал
людям, которые и привели его к погибели. Единственная для спасения надежда ныне
у него может быть только на молитвы своего отца-Богопомазаника и на то, что
суровый приговор ему, утвержденный его отцом, является достаточным наказанием
за уклонение быть верным и ревностным продолжателем Царского служения своего
Великого отца.] 5.3.4
Даже смерть отступника от своего служения используется
силами тьмы против Бога, Царя и Отечества
Однако вскоре не стало и другого
наследника престола. Царевич Петр Петрович скончался в 1719 году. [А значит
снова вставал вопрос: кто будет продолжателем дела Императора Петра?] В 1723 году в Вологодской провинции явился самозванец, нищий Алексей Родионов, польского происхождения; он назвался Алексеем и оказался сумашедшим.[57] В 1728 году в [малороссии] … какой-то солдат выдал себя за царевича Алексея. Его казнили. Та же участь постигла другого такого же самозванца, явившегося в том же году и оказавшегося крестьянином из Сибири. В 1732 году в казацкой станице … нищий начал разыгрывать роль претендента, царевича Алексея. Его и значительное количество людей, поверивших ему, казнили. В 1738 году в одном селе близ Киева очутился некто Миницкий, из рабочих, назвавшийся Алексеем. Народ массами приставал к нему; сельский священник поддерживал его, признав его настоящим царевичем. Было арестовано большое количество людей. Миницкий и священник были посажены на кол[58]; приверженцы Миницкого казнены разными способами – четвертованием, колесованием и пр.[59] Таким образом, еще в продолжение двух десятилетий после катастрофы царевича Алексея тень его не переставала беспокоить Государство. Победа, одержанная Петром над недостойным наследником Престола, была дорого куплена. Народ, для пользы которого Царь устранил своего ненавистного противника, и впоследствии ставил высоко память о представителе реакции против преобразователя Петра [который эти преобразования совершил, выполняя волю Бога. Враги Бога, враги Помазанника Его, враги богоносного русского народа противились преобразованиям Петра, а ныне они хулят эти преобразования и память Великого Императора Российского]. Нетрудно видеть, как тесно были связаны между собой все рассмотренные нами в последних главах явления: общее негодование на Царя по случаю нововведений вообще, стрелецкий, астраханский, булавенский бунты, мрачный эпизод с царевичем Алексеем. Во всем этом проявлялась борьба …[кривоверия и суеверия против претворения Богопомазанником замысла Бога о Государстве Своего народа!]. Победа Царя [и православных христиан] была полной, совершенной. Таким же безусловным победителем Он остался и в области внешней политики. 5.4. Петр Великий претворил в жизнь симфонию властей, изображенную в российском государственном гербе[60]5.4.1. Петр, ни в чем не изменяя догматов Церкви, подверг коренной перемене отношение Государства к Церкви[Итак,] Петр, ни в чем не изменяя догматов Церкви, подверг коренной
перемене духовную администрацию, отношение Государства к Церкви [показал на практике учение Церкви о симфонии властей,
отстоял эти симфонические
отношения между священством и царством. Основные идеи и принципы симфонии духовной и государственной власти отражены
главным образом в актах императорского законодательства Византийской Империи,
от которой русский народ принял правую веру христианскую. В преамбуле к
6-ой новелле святого Императора Юстиниана сформулирован самый принцип симфонии властей в православном царстве: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией,
суть священство и царство,
из которых первое (священство) заботится о божественных делах, а
второе (царство) руководит и заботится о человеческих
делах, а оба, исходя из одного и того же источника,
составляют украшение человеческой жизни [на земле]. Потому ничто не лежит так
на сердце царей[61], как честь
священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу[62].»[63] Для осуществления поставленных перед
священством задач в Церкви учреждена иерархия
клира (иерархия священства), возглавляет которую епископ, или по-русски надзирающий. А для устроения богоугодной
жизни мирян в Церкви учреждена иерархия
мирян, или царство, которую возглавляет царь (князь – глава народа). Если
царство состоит из нескольких епархий, то иерархию священства как бы возглавляет первосвященник (митрополит или
патриарх), но при этом первосвященник обладает только преимуществом чести перед другими
архиереями. Преимущество чести
наделяет первосвященника правом (по факту) принимать на окончательное решение
спорные дела между епископами соседних областей.[64]
В царстве народа Божьего решения спорных дел между епископами утверждаются
Богопомазанником. Государственная власть православного царя и власть
епископа над словесным стадом Христовом являются земным воплощением (иконами) двуединства
власти Иисуса Христа в Церкви небесной, уже водворившейся в Царстве
Небесном. «Если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а
государственная власть [в православном царстве] будет по правде
управлять вверенным ей государством, - пишет святой Император Юстиниан, - то
будет полное согласие [симфония] между ними во всем, что служит на пользу и
благо человеческого рода. Потому мы
прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и
чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко
держать те, которые имеем». (Никодим (Милаш), епископ Далматинский.
Православное Церковное Право. СПб. 1897. Стр. 681), (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.). Властные полномочия Царя народа Божьего –
Богопомазанника существенно отличаются от властных полномочий православного
царя любого другого народа, ибо Богопомазанник возглавляет на земле как народ
Божий, Иакова, так и наследие Божие,
Израиля (земную Церковь) (Пс.
77,71), а потому Царь-Богопомазанник строит
симфонические отношения между царством народа Божьего и священством этого
царства. Ибо только Князь народа Божьего (и только Он!) «по образу Христа-Помазанника по
естеству подобен Ему и достоин
называться Царем и Помазанником Божиим, потому что Он имеет в себе Помазующего Отца, Помазанного Сына и Имже
помазася Духа Святаго». (Государственный катехизис. Стр. 28 или Старец Илларион Грузин. Стр. 160), (подчеркнуто составителем Р.С.) По этой причине за Богопомазанника
молятся все православные христиане во всем мире, ибо молитва за
Него есть самая ПЕРВАЯ и самая ГЛАВНАЯ их ОБЯЗАННОСТЬ. Богопомазанник, Царь, будучи внешним епископом
земной Церкви, надзирает и за священством (церковным устроением оберегая честь
священства!), и царствует в Своем православном Царстве (мощью Государства
ограждая своих подданных от расхищения и законами удерживая их от греха). Ибо
пред Богом Он несет ответ и за народ Божий, и за земную Церковь (за наследие
Божие). Со времен первого новозаветного
блюстителя Престола Давида – равноапостольного Императора Константина Великого
- Царь-Богопомазанник (Христос Господень), являясь на земле образом (иконой)
Иисуса Христа всех Царя всеми обладающего, Своей царской властью обеспечивает
на земле подготовку Своих пасомых в Царство Небесное[65]. Первым русским блюстителем престола
Давида является благоверный и
христолюбивый Царь Иоанн IV Грозный, который существенно усовершенствовал симфонию светской и церковной сфер властей в
православном Царстве народа Божьего. Вся
полнота симфонии властей символически изображена на Большой
государственной печати Царства Московского, которую Царь Иоанн Васильевич
учредил в 1577 году. На этой печати отчетливо показано подчинение
Богопомазаннику священства всех титулов и рангов, ибо обе головы двуглавого орла, символизирующие светскую и церковную
сферы власти, лишены корон, «все значение которых полностью обратилось в
корону Царскую»[66] над
ними. Подвиг Императора Петра Великого, который
отчетливо понимал всю тяжесть Своей ответственности пред Богом и за богоносный
русский народ, и за земную Церковь, и заключается в том, что Он претворил в
жизнь симфонию властей, изображенную в российском государственном гербе со
времен Царя Иоанна Грозного. Он Своей
властью Богопомазанника четко
очертил на практике богоугодные
границы между областью применения духовной власти духовенства и областью
царской власти в Церкви земной. Тем самым, Он оживил обе земные
составляющие двуединства Власти Христовой в симфоническом их звучании. В
Иисусе Христе эти власти не могут быть не согласны (не симфоничны) между собой.
А потому, чтобы воистину являться властью Иисус Христовой на земле обе ветви должны быть: а) нераздельны, то есть взаимно
согласны и б) неслияны – следовательно строго разделены по областям своего
действования. Тяжелейшее непонимание духовенством границ своей власти, уже не раз проявлялось прежде. Наиболее ярко это явилось в тяжких заблуждениях патриарха Никона. Похищением себе и власти и имени царского, дело работников винограда Христова превращалось в столпотворение вавилонское: И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя (Быт. 11,4). Немудрено, что Господь прекратил это безобразие, разделением единого народа на многие. Так и здесь, Господь через Помазанника Своего разделил единое патриаршеское достоинство среди многих епископов Синода. И претворяя в жизнь симфонические отношения между священством и царством, Император Петр Великий установил богоугодные взаимоотношения правительствующего Святейшего Синода с правительствующим Синклитом]. Уже в 1700 году, как мы видели, происходит фактическая отмена патриаршеского достоинства; к 1721 году относится учреждение Синода. 5.4.2. Петр Великий был непримиримым врагом внешнего благочестия, ханжества и фарисейства«Блюститель патриаршего престола» Стефан Яворский находился во многих отношениях [в вопросах проживания на территории Государства Российского, как гражданин этого Государства] в полной зависимости от светской власти; его положение не может быть сравнено с местом, занимаемым прежними патриархами. Монастырским приказом… заведовали главным образом светские сановники [в вопросах гражданского положения священства и монашества в Государстве Российском и в вопросах обеспечения материальных нужд Церкви, для проповеди слова Божьего и учения Церкви Христовой. Будучи, по свидетельству будущего Патриарха Адриана, человеком редкой «…духовной одаренности и глубины познаний в истории и богословии …», Император Петр, и сердцем и разумом, живо различал суть праведности исповедания православия самой жизнью от всякой подделки, скрываемой за ревностью о внешнем благочестии.] Особенно ненавидел Он ханжество и был завзятым противником средневековых, византийских …[форм выражения этого ханжества], господствовавших в народе. … В указе Петра о монастырях (1723 года) сказано: «Когда некоторые греческие Императоры, покинув Свое
звание, ханжить начали и паче их жены, тогда некоторые плуты к оным подошли и монастыри уже в самых городах
строить испросили и денежной помощи требовали; еще ясе горше, яко не трудитися, но трудами других туне питатися
восхотеть, к чему Императоры весьма
склонны явились и великую часть погибели
Самим Себе и народу стяжали. На одном канале от Черного моря даже до
Царьгорода на 30 верстах с 300 монастырей было и так, как от прочего неосмотрения,
так и от сего в такое бедство пришли; когда турки осадили Царьгород, ниже 6000
человек воинов сыскать могли. Сия
гангрена и у нас зело было распространяться начала под защищением единовластников
церковных; но еще Господь Бог прежних владетелей так благодати Своей не
лишил, как греческих, которые (то есть русские) в умеренности оных держали. Могут да у нас монахи имя свое делом
исполнить? Но сего весьма климат северной нашей страны не допускает, и
без трудов своих или чужих весьма пропитатися не могут» и пр. Немного позже, в
указе 1724 года, сказано: «Большая
часть монахов тунеядцы[67]
суть и, понеже корень всему злу праздность, то сколько забобонов (суеверий), расколов и возмутителей произошло, всем ведомо есть... Большая часть бегут от податей и от
лености, дабы даром хлеб есть» и т.д.[68] [Надо ли удивляться, что именно такой "монашеский
аскетизм" «Ему казался чудовищным, болезненным и достойным резкого
порицания явлением».] В преувеличенной обрядности, схоластических мелочах и догматических тонкостях Петр видел опасность лицемерия и ханжества. Будучи непримиримым врагом внешнего благочестия и фарисейства, замечая в народе сильное развитие этого порока, Петр мечтал о средствах искоренить это зло. Его занимала мысль составить такую книгу, в которой с обличением лицемерия предлагалось бы наставление о правильном благочестии. При составлении программы такого сочинения Петр удивился тому, что между десятью заповедями нет заповеди, запрещающей лицемерие, и старался в довольно подробном изложении доказать, что лицемерие содержит в себе грехи против всех заповедей. Весьма строго Петр преследовал и наказывал виновников ложных чудес; далее Он останавливал учреждение лишних церквей и часовен. Особенно же строго Он требовал беспрекословной преданности духовных лиц светской власти[69] [точнее, власти Царя – Помазанника Божьего. Император стремился истребить жидовский дух из православного священства. Жидовские раввины, по учению Талмуда, «выше Бога [?!?]… “Все, что раввины постановляют на земле, есть закон [?!?] для Бога”… Рабба[70] же Аббугу прибавляет: “Раввины обладают монаршей [верховной] [?!?] властью над Богом: что они захотят, Он обязан исполнить, непременно [?!?]”»[71]. Именно этот раввинский дух и проявляется, когда священство дерзает свою волю противопоставлять воле Богопомазанника. Вот с этим жидовствованием православного священства и боролся великий труженик и подвижник настоящего христианского благочестия, суть которого заключается в сугубом выполнении воли Божьей. Выполняя ее, Император Петр Великий «за отечество и люди живота своего не жалел»]. 5.4.3. Царь Петр считал Своим долгом заниматься и организацией духовного просвещения народа БожьегоВ новейшее время сделалось известным, что Петр при составлении «Духовного Регламента» принимал самое деятельное участие. Редакция этого важного памятника, быть может, должна считаться еще более трудом Петра, нежели трудом Феофана Прокоповича. Тут, между прочим, сказано: «Дурно многие говорят, что наука порождает ереси: наши русские раскольники не от грубости ли и невежества так жестоко беснуются?[72] И если посмотреть на мимошедшие века чрез историю как чрез зрительную трубу, то увидим все худшее в темных, а не в светлых учением временах». 5.4.3.1. Простой народ не знает, как различается власть духовная от самодержавной, в чем сила правой верыПри замене патриаршества коллегиальным управлением, то есть Синодом, излагалось превосходство нового учреждения следующим образом: «От соборного правления нельзя опасаться отечеству мятежей и смущения, какие могут произойти, когда в челе церковного управления находится один человек: простой народ не знает, как различается власть духовная от самодержавной, и, удивленный славою и честию верховного пастыря церкви, помышляет, что этот правитель есть второй государь, Самодержцу равносильный, или еще и больше Его, и что духовный чин есть другое лучшее государство [в этом проявляется в миру манихейская ересь!], и если случится между патриархом и Царем какое-нибудь разногласие, то скорее пристанут к стороне первого [в отвержение догмата о царской власти (по невежеству, по неведению об этом догмате правой веры)!], мечтая, что поборают[73] по Самом Боге». Таким воззрением на отношение …[Царской] власти к духовной обусловливалась несколько скромная роль последней. Понятно, что Петр был очень доволен деятельностью Феофана Прокоповича, во всем поддерживавшего и отстаивавшего взгляды Государя. … [Будущий святитель] Дмитрий как составитель Четьих-Миней пользовался уже некоторой известностью, когда он в 1700 году был вызван из Малороссии и сделан митрополитом Тобольским. Он, однако, не мог свыкнуться с мыслью об отправлении в Сибирь, заболел с горя, и Петр позволил ему остаться в Москве, а в 1702 году он получил место Ростовского митрополита[74]. Здесь он до гроба трудился на пользу духовного просвещения, завел училище при своем архиерейском доме для лиц, готовившихся к духовному званию, сам исполнял учительские обязанности, в то же время продолжая свои научные занятия и поддерживая светскую власть в деле преобразования[75]. Рассказывают о Дмитрии следующий случай. Однажды в 1705 году, когда после обедни он шел из собора домой, к нему подошли два человека, не старые, но с бородами, и сказали ему: «Владыка-святый, как ты велишь? Велят нам по указу Государеву бороды брить, а мы готовы головы наши за бороды положить: лучше нам пусть отсекутся наши головы, чем бороды обреются? Изумленный митрополит не нашел, что вдруг отвечать им от писания и спросил: “Что отрастет — голова ли отсеченная, или борода обритая?” Те, помолчав, отвечали: “Борода отрастет, а голова нет”. “Так вам лучше не пощадить бороды, которая, десять раз обритая, отрастет, чем потерять голову, которая, раз отсеченная, уже не отрастет никогда, разве в общее воскресение”, — сказал митрополит и пошел в свою келью. Но за ним пришло много лучших горожан, и был у них длинный разговор о брадобритии. Тут митрополит узнал, что многие, обрившие по указу, сомневаются о спасении, думают, что потеряют образ и подобие Божие. Митрополит должен был увещевать их, что образ Божий и подобие состоят не в видимом лице человеческом, но в невидимой душе, притом бреются бороды не по своей воле, по указу Государеву, а надобно повиноваться властям в делах, непротивных Богу и не вредящих спасению. После этого разговора Дмитрий счел своей обязанностью написать рассуждение «Об образе Божии и подобии в человеце», которое несколько раз печаталось по приказанию Петра. Кроме того, он писал духовные драматические сочинения, или мистерии «Розыск о раскольничьей Брынской вере» и пр. [Святитель] Дмитрий скончался в 1709 году; в гробу под голову и под все тело, по его завещанию, постланы были его черновые бумаги. Кроме книг у него ничего не осталось.[76]… …Феофан Прокопович был настоящим единомышленником Царя.[77] …В первый раз он своим красноречием обратил на себя внимание Царя во время пребывания последнего в Киеве в 1706 году; затем он произнес замечательную проповедь после Полтавской битвы. Он был при Петре во время Прутского похода. В 1715 году он, по желанию Петра, переселился в Петербург, где несмотря на козни многочисленных противников сделался полезным сотрудником Петра. [Другими словами, будучи настоящим единомышленником Богопомазанника и двигаемый тем же Духом Святым, архиепископ Феофан сделался полезным поборником по Самом Боге.] Тотчас же после приезда в Петербург Феофан в одной проповеди намекнул на недоброжелателей Петра, на противников нововведений: «Помыслит бо кто — и многие мыслят, что не все весьма люди сим долженством обязаны суть, но некии выключаются, именно же священство и монашество. Се терн, или, паче рещи, жало, но жало сие змиино есть, папежский се дух» и пр.[78] [Ничтоже дивно, если обличаемые Феофаном в папизме его не раз обвиняли в склонности к протестантизму.] Феофан не мог надивиться фарисейству, [являемому в] страсти к внешней обрядности, к богословским [пустопорожним и буквоедным] прениям в народе и сильно ратовал против нетерпимости. [Не секрет, что и нетерпимость эта, якобы религиозная, была (она встречается и ныне) более похожа на жидовскую кагальность, и обнаруживает в нетерпимцах столько же невежества в вере и ревности не по духу, сколько же и страха утратить внешность, обрядность, ибо у многих это все, что осталось от православия.] …Петр оставался в близких сношениях с Феофаном, бывал его частым гостем и любил беседовать с ним о вопросах духовной администрации. Вместе с Феофаном Петр трудился над составлением «Духовного Регламента». Царь объявил, что «для лучшего управления мнится быть удобно Духовной Коллегии». Яворский не разделял этого мнения Государя; Феофан же разделял его и потому должен был принять на себя составление регламента для новой коллегии. 5.4.3.2. Петр Великий особое внимание обращал на необходимость образования и просвещения духовенстваВ «Духовном Регламенте» особое внимание обращается на необходимость
образования и просвещения в духовенстве. Недаром иностранцы, бывавшие
в России, в своих записках в один
голос осуждали грубость нравов и невежество духовенства. Недаром
и русские патриоты, как, например, Иван Посошков, постоянно требовали мер для
поднятия уровня духовного просвещения. Замечательные представители, как, например,
Феодосий, митрополит новгородский, Феофан Прокопович, заботились об учреждении
школ, семинарий для духовных лиц и пр. Из множества узаконений и предписаний
правительства, из переписки Царя с Курбатовым, Питиримом и др. мы узнаем, что лучшие люди того времени думали о реформах в быте духовенства. [Из дальнейшего содержания видим, что не столько о быте
была главная забота искренних печальников (это иностранцы упирали на грубость
нравов и несовершенство быта), сколько царевы сподвижники заботились о важнейшем
для духовенства: о просвещении и научении его правоверию.] Заведовавший Монастырским приказом Мусин-Пушкин постоянно заботился об открытии школ. Почти столь же резко, как в сочинениях Маржерета, Олеария, Коллинса, Перри и др., хотя и в других выражениях, в «Духовном Регламенте» говорилось о невежестве духовенства, о необходимости улучшения быта священников и монахов, об упадке просвещения, об обязанности архиереев заботиться об истреблении всех существующих суеверий. Далее подробно говорилось об учебных предметах в духовных школах, об обязанностях учеников, о методе учения, о строгих мерах поощрения к прилежному и успешному учению. [То есть главной заботой Петра Великого по отношению к священству являлось научение пастырей правой вере, что должно было привести к полному истреблению суеверий в народе.] Для учреждения большой духовной семинарии был назначен дом и определены значительные денежные средства. Кончина Петра прервала работу по приготовлению этого полезного предприятия… В первое время существования Синода возникали разные спорные вопросы о круге деятельности, о размерах компетентности нового учреждения. Царь часто должен был по собственному усмотрению решать такие вопросы. Бывали случаи столкновений между Сенатом [царством] и Синодом [священством]. Вообще же деятельность обоих высших учреждений свидетельствовала о том, что сановники, которым было вверено управление делами, были в состоянии руководствоваться соображениями Царя, следовать Его указаниям, трудиться в Его духе. [В этом и заключается симфония власти между священством и царством.] После кончины Его и в Сенате, и в Синоде было заметно отсутствие инициативы Царя-преобразователя, эксперта-дельца, сильного волей и одаренного проницательным умом администратора. 5.4.3.3. «Господь действительно дал Царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос», а потому…Образ действий Петра в отношении к
раскольникам, с одной стороны, обнаруживает Его религиозную терпимость; с
другой — свидетельствует о желании Государя во всех отношениях
руководствоваться интересами светской политики.
[Правильнее сказать, что Он, являясь
земным Главой земной Церкви, всегда помнил о неотделимости Церкви и Царства[79] (как
средство невозможно отделить от цели[80]) и действовал в соответствии со
своим Царским служением. Церковь в своем учении никогда не отступала от принципа единения священства и православного царства, по принципу неслиянности и нераздельности божественного
и человеческого в земной жизни, вытекающего из догмата Боговоплощения. По этому
учению следует, что любая попытка отделения интересов Церкви от интересов православного
Государства, точнее, духовного делания православного христианина от выполнения
им своих гражданских обязанностей, приводит ревнующих об этом в положение и
состояние секты манихействующих, ревнующих о небесном, но отвергающих земное.] Высказанное Петром относительно иностранцев правило, что правительство «охотно предоставляет каждому христианину на его ответственность пещись о блаженстве души своей по мнению Петра, могло относиться и к раскольникам; Петр …[уважал и строго соблюдал царственную свободу (дар Божий) каждого человека.] При свидании с польским королем в Биржах в 1701 году Петр был в церкви и внимательно приглядывался к католическому богослужению, расспрашивая, что значит то или другое действие. Один из польских сенаторов заметил Ему, что в Его власти соединить церковь греческую с латинской. Царь отвечал: «Господь действительно дал Царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос, и соединение церквей может совершиться только с Божией воли».[81] В следующем году Царю случилось ехать из Архангельска к Финскому заливу через Виг, где жило много раскольников. Когда разнеслась страшная весть о приближении Петра, одни из братьев и сестер начали готовиться к смерти, приготовили смолу и солому в часовне, другие собирались бежать; но гроза прошла; когда Государю доложили, что по Выгу живут раскольники, то Он сказал: “Пускай живут”, — и проехал далее. Другой раз Он спросил: “Каковы купцы из раскольников, честны ли и прилежны ли?” Когда Ему отвечали, что честны и прилежны, то Он сказал: “Если они подлинно таковы, то по Мне [пусть] веруют чему хотят, и когда уже нельзя их обратить от суеверия рассудком, то, конечно, не пособит ни огонь ни меч; а мучениками за глупость быть — ни они той чести недостойны, ни Государство пользы иметь не будет”. Зато Петр требовал, чтобы раскольники работали усиленно на железных заводах близ Выговской пустыни, объявляя при этом, что «за то царское величество дал им свободу жить в той Выговской пустыне и по старопечатным книгам службы свои к Богу отправлять». Когда раскольники жаловались на некоторые притеснения, Меншиков в 1711 году издал указ, «чтобы никто общежителям Андрею Денисову с товарищи и посланным от них обид и утеснения и в вере помешательства отнюдь не чинили под опасением жестокого истязания». … Из переписки Геннина с Царем видно, что духовенство относилось к раскольникам гораздо строже, чем Царь. Когда был арестован раскольник Данила Викулич, Геннин опять заступился за раскольников, и Царь велел выпустить Викулича. Основной взгляд Петра на дело заключался в проповедуемом Им правиле: «С противниками Церкви с кротостью и разумом поступать по апостолу... и не так, как ныне, жестокими словами и отчуждением».[82] За то Петр требовал от раскольников двойной подати и этим перенес, так сказать, вопрос о расколе из области Церкви на почву государственного хозяйства. Раскольники сделались достойными внимания с точки зрения финансов, бюджета. Но в то же время правительство не переставало действовать путем обучения, просвещения, причем некоторая строгость была соединена с кротостью. Для этой цели Петр желал воспользоваться игуменом Переяславского монастыря Питиримом, бывшим прежде раскольником и потому хорошо знавшим своих прежних собратий, для обращения раскольников увещевательными средствами. … Склонность правительства к кротким мерам не была, впрочем, общим правилом. До 1744 года и после много было принято мер довольно строгих в отношении к раскольникам. Петр …[Великий, как и положено быть Императору, владыке многих народов, отличался уважением к свободе исповедания веры]; но Он хорошо знал, что раскольники были самыми отчаянными противниками преобразований, самыми ревностными распространителями учения о новых временах как временах антихриста, знал, что эти люди толпами бегают и скрываются в лесах и пустынях, лишая Государство рабочей силы, уклоняясь от службы. [Тоже самое ныне творят борцы с ИНН, с новыми паспортами. Как видим, времена меняются, власти меняются (тогда была Богом данная власть Богопомазанника, а ныне жидовская власть, Богом попущенная за измену своему Богопомазаннику), а духовная поврежденность бесовским мудрованием проявляется одинаково: "бежать в леса". Ныне расхитители наследия Божьего (организаторы борьбы с властьпридержащими) действуют, как триста лет назад: смутить христианина сообщением о близком приходе антихриста (а ныне он действительно рядом!); вырвать у него мирен дух невозможностью противиться власти; и оторвать его от его земного служения Богу, которое заключается в верной службе грядущему Богопомазаннику. Тогда бежали от выполнения указов Царя Петра Великого, а ныне предлагается бежать от келейной и общественной молитвы за здравие Богом хранимого в безвестности Царя-победителя.] …Нужно было наблюдать за расколом, усиливать контроль относительно числа раскольников, привлекать их к участию в государственных повинностях. В 1716 году было объявлено Сенатом: «Чтоб все люди у отцов своих духовных исповедовались повсягодно». На тех, кто не исполнял этого требования, «класть штрафы против дохода с него втрое, а потом им ту исповедь исполнить же». Переписать всех раскольников[83] было дело чрезвычайно трудное. Раскольники считали, не без основания, опасным делом объявить себя раскольниками; это значило отдаться в руки правительству, которое, если и не будет преследовать, то будет наблюдать, причем [и это едва ли не самое главное] нельзя будет тайком распространять свое учение [- духовную отраву церковно-государственого организма]. Раскольники стали подкупать священников, которые должны были показать, кто у них в приходах исповедуется и кто нет. [С одной стороны, нынешние «староверы»
страшно озабочены перспективой глобального контроля, то ли имея неблаговидные
дела, кои впредь не удастся скрывать, то ли не видя, что над всяким контролем,
как и над всеми людьми – Бог НАШ. С другой стороны нынешние духовноповрежденные христиане не боятся объявлять себя противниками власти, забыв, что православные христиане являются законопослушными гражданами любого государства, возглавляемого любой властью. Помните слова Дмитрия Ростовского, сказанные людям, которых смутили борцы с указами Помазанника Божьего: надобно повиноваться властям в делах, непротивных Богу и не вредящих спасению.[84] Служители сатаны внушают темным и суеверным (а значит неправославным) христианам "смелость" неповиновения властям, ибо служители сатаны знают, что эти "смельчаки" попущением Божьим за их кривоверие будут уничтожены властью христоборцев с большим удовольствием и станут мучениками за глупость, по слову мудрого Императора Петра Великого. Но это "мученичество" к свидетельству верности Иисусу Христу никакого отношения не имеет! Триста лет назад Царь повелел кривоверов наказывать рублем: не хочешь, будучи чадом Церкви, изучать учение Церкви о последних временах, но, вопреки совету апостола, внимаешь иудейским (жидовским) басням и постановлениям людей[85], отвращающихся от истины (Тит. 1,14), – плати государству двойной налог за глупость!] Тут начались доносы на укрывающихся раскольников и на неисполняющих свой долг священников[86]. Питирим писал Петру о десятках тысяч раскольников, которые «государственному благополучию не радуются, но паче несчастию радуются и всегда стремятся возвысить свой злой рог к обладанию на Церковь и на гражданство». Требуя весьма строгих мер, Питирим доносил, что «попы едва не все укрыли раскольщиков [то есть не исполнили свой долг: добросовестно выполнять повеления Богопомазанника!], то писали исповедующимся, то никак не писали», так что не уплачиваются штрафы от неисповедующихся, ни двойной оклад от раскольников».[87] В 1721 году, 17 мая, Синод приказал отбирать «у кого явились харатейные и старопечатные книги»; далее были приняты разные меры для поимки лжеучителей [расхитителей стада Христова]; в 1722 году возобновляется указ о присылке ведомостей о не бывших на исповеди и о раскольниках. О некоторой строгости свидетельствуют разные предписания, как, например, об отдаче конфискованного у раскольников имения в Синод; о православном крещении детей записных раскольников; о запрещении браков «обоих раскол держащих лиц»; об отправлении тайных раскольников на каторгу [тех из них, кто не пожелал двойным налогом за свою глупость укреплять Государство, управляемое Помазанником Божьим]; о запрещении писать иконы «по раскольническому мудрованию» [на которых вместо Иисус ставились подписи Исус[88]] и пр.[89] Количество наказанных раскольников было весьма значительно, как видно из указа, данного Петром Сенату 16 октября 1722 года. В нем сказано между прочим: «Раскольщиков отнюдь в Сибирь посылать не велите, ибо там и без них раскольщиков много; а велите их посылать в Рогервик, где делают новый гавань».[90] В январе 1723 года Синод издал указ о крепком содержании посылаемых в монастыри раскольнических монахов и монахинь. Незадолго до кончины Петра еще были приняты некоторые меры, стеснявшие права и свободу раскольников; в разных местах поставлены были заставы для поимки беглых раскольников и пр. [Преследование раскольников велось не за их кривую веру, а как злостное нарушения законов Государства Российского. А на нарушение законов православной Империи их толкала ревность, в их прельщении казавшаяся им ревностью о Господе, но на деле, из-за сатанинского толкования текстов Священного Писания, ревность эта была о сатане! Ныне прельщенные сатаной снова толкают кривоверов на нарушение законов, но уже безбожного государства, ссылаясь все на то же сатанинское толкование текстов Священного Писания.] Мы видели выше, что уже в
девяностых годах ХVII века ходил слух
о некоторой склонности Петра к католицизму. Мы знаем, однако, что этот слух был лишен основания. …Из лиц, Его
окружавших, Гордон был католиком, Лефорт — кальвинистом, Перри — приверженцем
англиканской церкви и пр., зато в России
строжайше было запрещено действовать в пользу распространения
какого-либо исповедания[91]
[кроме православного вероучения! То
есть о блаженстве души своей пекись сам, а расхищать
наследие Божие на территории Российской Империи не смей!] Дипломатические отношения между Россией и папой при Петре бывали редким исключением. В 1707 году Куракин находился в Риме, имея поручение требовать, чтобы папа не признавал на польском престоле короля Станислава Лещинского. Когда папа в ответ потребовал, чтобы Царь дал грамоту о свободном отправлении римского богослужения и сооружении римских церквей в России, Куракин уклонился от решительного ответа.[92] Несколько раз был поднят иностранцами-католиками вопрос о соединении церквей. По случаю отправления Куракина в Рим, в Вене считали вероятным, что ему было поручено действовать именно в пользу соединения церквей.[93] Однако такие слухи были лишены основания. Подобное же предложение, сделанное парижской Сорбонной в 1717 году, не имело никакого успеха.[94] В этом же духе со стороны англиканской церкви была сделана попытка сближения с православной Церковью. Двое епископов обратились к Петру с письмом; старались подействовать и на Головкина; но все это осталось без последствий.[95] Мы помним, что Василий Васильевич Голицын был покровителем иезуитов. Петр, напротив, не раз выражался довольно резко об иезуитском ордене. В 1719 году, 18 апреля, майор Румянцев получил собственноручный царский указ: «Ехать в езувитский монастырь в полночь, осмотреть там и взять все их письма, а как рассветет объявить им указ, и потом, дав им убраться, послать с Москвы за рубеж с добрым провожатым; однако велеть их задержать в Можайске, а тем временем письма их через учителей наших школ пересмотреть и буде какие письма явятся подозрительные, то оные перевесть и привезти с собою, а их не отпускать. Понеже слышим, что оные учеников многих в свой закон привели, а наипаче из мещанского, того також освидетельствовать, а кои приличатся в сем или ином, арестовать».[96] В конце 1723 года издан был любопытный указ, чтобы католики, живущие в Петербурге, требовали пасторов только из французов: предпочтение, оказанное галликанской церкви как более свободно относящейся к папе,[97] понятно; кроме того, побуждением могли служить и дружественные отношения к Франции.[98] История иностранцев в России
в эпоху Петра свидетельствует о мере терпимости Его в отношении к разным
исповеданиям. Феофан Прокопович разделял воззрения Государя. Иностранцы,
как, например, Плейер и Гвариент, замечали, что Петр обращал гораздо меньше
внимания на внешние обряды, на религиозные церемонии, чем прежние Государи.[99] Однако было бы не справедливо обвинять
Петра в религиозном индифферентизме. Многие случаи свидетельствуют об
истинном благочестии Царя. …Достойно
внимания, что Фокеродт, вполне одобрявший деятельность Петра в …[области
церковной организации], выражает сомнение, можно ли считать особенно
«политичным» стремление Царя распространить просвещение в духовном
сословии. «Разумные люди, — замечает Фокеродт, — полагают, что Петр не успел бы
провести Свои реформы, если бы имел дело с более опытным духовенством, которое
пользовалось бы в народе большим уважением и умело бы
располагать общим мнением в свою пользу». [Разительно отличие главного мотива
деятельности, приписанного Государю иностранцами, судившими «по себе», от
истинных мотивов Помазанника Божьего. Сами по себе подобные заметки иностранцев
ярко свидетельствуют насколько глубоко и прочно монаршая воля Императора Петра соединялась
с Волей Божией. В этом-то и заслуга Императора Петра Великого, что Он
осуществил преобразования взаимоотношений священства и царства и придал им симфоническое звучание. А объем
изменений в духовном состоянии темного и невежественного духовенства
соответствовал возможностям усвоения этим
духовенством того духовного света, который несли церковные реформы Императора
Петра. Надо отметить, что все хулители Петра Великого и клеветники на Него, что
современники Императора, что нынешние "борцы" с догматом царской
власти, как не понимали и не знали учения Христа, так и не понимают и не знают
его. А потому это о них сказал Господь Иисус Христос: при кончине века сего соберут
из Царства Его (из царства Царя-победителя) все соблазны и делающих
беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов (Мф. 13,40-42).] 5.5. Все преемники Императора Петра на Престоле считали Его образцом правителя[100]5.5.1. “Я
за Мое Отечество и люди живота Своего не жалел и не жалею!”
Петр во все времена своего царствования хворал часто, иногда опасно. В 1692 году ожидали Его кончины. Нередко он страдал перемежающеюся лихорадкой. Мы видели, что Он иногда, и не безуспешно, лечился на минеральных водах. С 1722 года хронические недуги Петра приняли серьезный характер. В 1724 году болезнь видимо усилилась. А между тем Петр не переставал трудиться, путешествовать, не щадя Себя. Никакая натура не могла выдержать такой деятельности. Осенью 1724 года с ним сделался сильный припадок, но, несмотря на это, Он отправился осматривать Ладожский канал, потом поехал на Олонецкие железные заводы, оттуда в Старую Русу. В первых числах ноября, возвращаясь в Петербург, Он увидел, что у местечка Лахты плывший из Кронштадта бот с солдатами сел на мель; не утерпев, Петр сам поехал к нему и помогал стаскивать судно с мели и спасать людей, причем стоял по пояс в воде.[101] Припадки немедленно возобновились. В январе болезнь усилилась. 27-го числа Он потребовал бумаги, начал было писать, но перо выпало из рук Его; из написанного могли разобрать только слова: «Отдайте все...», потом Он велел позвать дочь Анну для того, чтобы она написала под Его диктовку, но когда она подошла к Нему, то Петр не мог уже сказать ни слова. На другой день, 28 января [1725 года], Его не стало. [По истине, не ради красивого словца Петр Первый писал Алексею в 1715 году: “Я за Мое Отечество и люди живота Своего не жалел и не жалею”! Император Петр Великий умер из-за болезни, которая немедленно возобновилась после нахождения Его в ледяной воде, когда Он не утерпел и лично занимался спасением погибающих солдат. Воистину Император положил за Своих солдат душу Свою; и мы должны полагать души свои за братьев (1Иоан. 3,16), подражая и Иисусу Христу и Императору Великому Петру!] 5.5.2. Отзывы потомства
Со времени Петра и поныне встречаются постоянно диаметрально противоположные один другому отзывы о личности Петра, о Его заслугах, о значении Его царствования в истории России. Раскольники ненавидели Петра; меньшинство, к которому принадлежали патриоты вроде Посошкова, восхваляли Его. Из иностранцев-современников, между прочим, Фокеродт выразил сильные сомнения в пользе Его царствования, в целесообразности Его мер для преобразования России, тогда как другие наблюдатели, например, Перри, Вебер и др., знавшие Петра лично и следившие зорко за Его реформой, восхищались гениальностью Государя, благотворным влиянием Его деятельности. Все преемники Петра на Престоле считали Его образцом правителя. В самые трудные минуты Своего царствования Екатерина II вспоминала Петра, задавая себе вопрос, как бы действовал Он в каждом данном случае. Между тем как в то же самое время княгиня Дашкова однажды в Вене за столом у князя Кауница в самых резких выражениях порицала и личность, и деятельность Петра. Не у одних только знавших Его лично встречается некоторая смесь уважения с боязнью и отвращением. Когда после Чесменской битвы в присутствии двора митрополит Платон говорил красноречивое слово и, внезапно сойдя с амвона, подошел к памятнику Петра и воскликнул: «Восстань теперь, великий Монарх, Отечества нашего Отец! Восстань и воззри на любезное изобретение Твое» и пр., то среди общего восторга и умиления граф Кирилл Григорьевич Разумовский тихонько сказал окружавшим его: “Чего он Его кличет: если Он встанет, нам всем достанется”.[102] Уважение к Петру, удивление Его подвигам заставили потомство сначала собирать отдельные факты Его жизни: появились сочинения, имевшие характер сборников анекдотов; таковы труды Нартова, Крекшина, Штелина, Голикова, Вольтера. Нужно было идти дальше, заняться правильной, всесторонней, беспристрастной оценкой значения Петра в истории на основании изучения истории той эпохи вообще. Историографией новейшего времени многое было сделано; много еще ей остается сделать в отношении к этому предмету. Результаты нашего труда главным образом совпадают с воззрениями на этот предмет того достойного труженика, памяти которого посвящено это сочинение. Эти результаты относительно значения Петра в истории следующие. …Благодаря гениальности и
силе воли Петра-патриота Россия особенно быстро и успешно
подвинулась вперед в указанном ей уже прежде направлении. Народ … может [и должен]
гордиться этим героем…
Глубокое понимание необходимости такого соединения
двух начал, национального и космополитического, доставило Петру на
вечное время одно из первых мест в истории человечества. [1] Составитель Р.С. использовал несколько фрагментов глав фундаментального труда А.Г. Брикнер “История Петра Великого”. (А.Г. Брикнер. История Петра Великого. АСТ-Астрель. 2004). Везде в этих главах выделено и подчеркнуто составителем Р.С. Брикнер Александр Густавович (1834-96), российский историк. Труды
по истории 18 века. (БРЭ Большой Энциклопедический
Словарь. М. АСТ-Астрель. 2003.) [2] В книге Брикнера «История Петра Великого» это 2-я глава 3-ьей части, которая называется “Стрелецкий бунт 1698 года”. [3] Мы видим не желание стрельцов выполнять свои
обязанности защищать Отечество на литовской границе. Мы видим и то, что бунтовщики
предполагали, чем может для них закончиться их движение в Москву. [4]
С. Соловьев. Труды по
истории России. Стр. 199, (выделено и подчеркнуто составителем
Р.С.). [5]
С. Соловьев. Труды по
истории России. Стр. 199-200, (выделено и подчеркнуто
составителем Р.С.). [6] Соловьев, ХIV, 257. [7] Гордон, III, 216. [8] Михаил
Ломоносов. Записки по русской истории.
М. ЭКСМО. 2003. Стр. 223-224, (выделено и подчеркнуто составителем
Р.С.). [9] Об этих событиях, о зверствах стрельцов, о роли Софьи и
Милославских смотри у С.М. Соловьева Т13. (Замечание составителя Р.С.). [10] О задачах Христа
Господнего смотри речь к Петру Великому святителя Дмитрия Ростовского в разделе
3. [11] убоятся они страха, где нет
страха (Пс.13,5). [12] Стрельцы «прогнали от себя
полковников и капитанов, выбрали начальников и пошли к Москве, чтобы перебить
бояр и немцев и сделать Софью правительницей. [Как это напоминает 1917 год,
только вместо незаконной правительницы Софьи в 1917 году было временное
правительство. В 1698 году] … Бояре
судили и казнили многих из них, но не открыли всего дела, как оно было.
Петр, воротясь из-за границы, снова велел их допрашивать, и тогда
обнаружилась вина царевен.» (А. Ишимова. История России для детей. М. ОЛМА-ПРЕСС. 2002. Стр.
306). (Замечание
составителя Р.С.) [13] Гуманист –
это человек, у которого место Бога занимает человек. То есть духовное состояние
гуманиста являет собой мерзость запустения, стоящую на святом
месте, — читающий да разумеет (Мф.
24,15). (Замечание
составителя Р.С.) [14] Korb.Diarium, 6-7 окт. 1698. [15] Устрялов и Соловьев не сомневаются в существовании письма. Аристов отрицает вину царевны. [16]
Михаил Ломоносов. Записки
по русской истории. Стр. 223, (выделено и подчеркнуто составителем
Р.С.). [17] «Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы
рухнет трон Царский. И предан будет праправнук твой [Николай Второй], как
некогда Сын Божий на пропятие. Многие потомки твои убелят одежду кровию Агнца
такожде. Мужик с топором возьмет в
безумии власть, но и сам опосля восплачется. Наступит воистину казнь
египетская. Горько зарыдал старец Авель…» (К.В.П. Преподобный Авель Тайновидец.
Альманах “Жизнь вечная”. № 22. 1996. [ниже - Авель Тайновидец.] Стр. 4), (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.). [18] Устрялов, III, 405-407. [19]
Плейер в донесении от 10 декабря [20] В 1917 году братание с
немцами (на германском фронте), и убийства своих офицеров и дворян. (Замечание составителя Р.С.) [21] Соловьев, ХIV, 281-282. [22] Устрялов, III, 243. [23]
Видимо от слова скашивать – срезать
косой; сбить резким ударом (переносное значение, разговорная форма). (Замечание
составителя Р.С.) [24] Там же, III, 244. [25] В книге Брикнера «История Петра Великого» это 3-ья глава 3-ьей части, которая называется “Общий ропот”. В книге
«Православно- Нравственное Богословiе
для мирян» (СПб. 1901. Стр. 373)
читаем: «отвергать необходимость,
божественное происхождение и священные права Царя есть великий
грех! Это один из самых богопротивных грехов, которыми будут отличаться люди пред
кончиною мира (2Фес. 2,4). Церковь православная подвергает за него
анафеме (Чин в неделю православия)». [26]
С. Соловьев. Труды по
истории России. Стр. 204, (выделено и подчеркнуто составителем
Р.С.). [27] У русского богоносного народа есть такой совет для
предохранения от бесовских прельщений: “Когда кажется, креститься надо!” (Замечание составителя Р.С.). [28]
Возможно, в монастыре занимался обеспечением монахов хлебом. Во всяком случае,
занимал какую-то важную должность в монастыре. (Замечание составителя Р.С.). [29] Когда надвигался очередной
приступ болезни Петра Алексеевича, то «немедленно звали Екатерину Алексеевну,
которая одна только и могла предотвратить надвигающуюся неприятность. Усадив
супруга, она делала ему легкий массаж головы, Царь тут же задремывал и минут
через 15-20 просыпался веселым и бодрым». (Российские
Государи. Стр. 194-195). Эффективность внешних действий (легкий массаж головы руками
любимого человека) указывает на жало болезни в плоти Государя, а не на
духовное повреждение, о котором фантазировали раскольники-старообрядцы. (Замечание составителя Р.С.). [30] Таким словом, нам кажется, адекватно (пусть
косноязычно) отражается нынешняя реальность власти в России на всех уровнях:
люди, находящиеся при власти,
вцепились – и придерживают, передерживают, злоупотребляют... Старинное
выражение “власти предержащие” «значит - верховные власти государства (пре – это суффикс превосходной степени, и держать никогда не понималось как привилегия в руках, но напротив:
тяжесть ответственности на плечах, власти предержащие, чье бремя
превосходит всякую прочую ответственность)». Именно так к Своей власти
относился Император Петр Великий. Теперь выражение, означающее в православном
царстве ответственность пред Богом Небесным и Царем (богом земным), съежилось
до уродливой картинки "власть придержащие", означающее
безответственное отношение к народу, над которым они придерживают власть. [31] В книге Брикнера «История Петра Великого» это 5-я глава 3-ьей части, которая называется “Царевич Алексей Петрович”. [32] Другими словами в кругу
людей, не имеющих праведности веры, но ревнующих о своем благополучии,
прикрываясь попечением о благе Церкви, видя его в соблюдении отживших обрядов и
суеверных мелочей. (Замечание составителя Р.С.) [33] Святитель Игнатий
(Брянчанинов) рекомендует чтение духовных книг соответственно своему положению:
«Христианину, живущему посреди мира [тем более наследнику царского Престола], не должно читать святых отцов, которые
писали для монашествующих.» (Спасение в миру. Отечник № Обратите внимание, святитель, который
тщательно и любовно изучал святоотеческое учение, чтобы донести его до
христиан, различает три!!! группы читателей духовных книг. И он предупреждает о
погибельности чтения книг не
своего образа жизни! А что это значит? А то, что те же советы и
рекомендации, которые для одной группы читателей являются ценнейшими
жемчужинами духовной жизни, могут принести душам другой группы христиан
неисцельный вред, что мы видим на примере несчастной судьбы царевича Алексея.
(Замечание составителя Р.С.) [34] Император Петр Великий такое
"богословие" называл ханжеством, которое ненавидел и с которым всю
свою жизнь боролся по мере своих сил. (Замечание составителя Р.С.) [35] Этот князь, к сожалению, не
догадывался, что и сердце и ум Богопомазанника в руце Божией, как потоки вод: куда захочет, Он направляет их (Притч. 21,1). А сердце и ум борцов с
волей Богапомазанника отданно ими в руки князя мiра сего. Православный человек отчетливо понимает чей ум светлее и сильнее. (Замечание составителя Р.С.) [36] Соловьев, XVII, 151-154. [37] «Раскольники[-старообрядцы
сложили весовые характеристики букв имени Иисус (в старых книгах, подвергшихся
в это время уточнению, имя Сына Божия писалось с одной буквой «и») и получили
цифру 666, а потому] учат, будто имя Иисус, содержимое Православною Церковью,
есть имя антихриста, духовно царствующего в ней. Это - страшная и дерзкая хула
на пресвятое имя Господа и безрассудная клевета на св[ятую] Церковь. Мы, со
своей стороны, не можем не подивиться, как подобного рода богохульство может до
сих пор повторяться раскольниками.» (Апокалипсис. В истолковательном и
назидательном чтении. Составитель Инспектор Симбирской Духовной Семинарии
М.Барсов. Переиздано Свято-Троице-Серафимо-Дивеевским монастырем. “Скит”.
1994. Стр. 356). (Замечание составителя Р.С.) [38] Устрялов, VI, 529. [39] Там же, VI, 175. [40] Там же, VI, 106. [41] Соловьев, XVII, 149. [42] Устрялов, VI, 240. [43] Чтение, 1861г., III, 190. [44] Помните Иисус Христос
повелевал: Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от
себя: лучше тебе войти в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и с
двумя ногами быть ввержену в огонь вечный (Мф. 18,8). (Замечание составителя Р.С.) [45] То есть князь Долгорукий
советовал не отказаться от престола, а только это пообещать Царю в письме, или
как он сказал: хоть в тысячи писем. Царь же Петр требовал не обещаний, а
решительных (и необратимых действий!): или подстригайся в монахи (отказ
от престола), или всем сердцем восприми заботы о русском народе Божьем, о
преобразованиях в Церкви и в Государстве Российском. (Замечание составителя Р.С.) [46] Чтения, 1861г., III, 362. [47] Соловьев, ХVII, 161. [48] Соловьев, ХVII, 172. [49] Соловьев, ХVII, 228 относит
это выражение к сношениям Алексея со Швецией. [50] Перри, нем., изд. 418-419. [51] Сб. Ист. О. ХХХIV, 118. [52] Устрялов, VI. 260. [53] Устрялов, VI. 276. [54] «В некоторых источниках
упоминается, что сразу после оглашения судом смертного приговора Петр объявил
помилование сыну». (Российские
Государи. Стр. 168), (замечание составителя Р.С.). [55] Устрялов, VI. 270-279. [56] «Хотя манифестом Алексей и был
объявлен преступником, его отпевание и погребение 30 июня в соборе
Петропавловской крепости рядом с могилой супруги было совершено по
чиноположению царевича». (Российские
Государи. Стр. 169), (замечание составителя Р.С.). [57] Соловьев, ХVII, 228. [58] Священник попал на кол за незнание догмата царской власти! (Замечание составителя Р.С.) [59] Соловьев, ХХ, 416-418. [60] В книге Брикнера «История Петра Великого» это 3-ья глава 5-ой части, которая называется “Церковь”. [61] Как мы с Вами помним, сердце царево в руце Божией (Притч. 21,1). [62] Вы понимаете, что происходит со священством и что его ожидает, когда священнослужители вообще не молятся за Богопомазанника? [63] Курс Церковного Права. Стр.
332-333 и Никодим
(Милаш), епископ Далматинский. Православное Церковное Право. СПб. 1897. Стр.
681. (Цитируется по: Смолин М.Б. Тайны русской
Империи. М.
Вече. 2003. Стр. 14), (выделено и
подчеркнуто составителем Р.С.). [64] А.С.
Павлов. Курс Церковного Права
заслуженного профессора Императорского Московского университета, читанный им в 1900-1902 годах. МВД
России Санкт-Петербургский университет. 2002. [Курс
Церковного Права.] Стр. 184. [65] Более развернутое пояснение о задачах Христа Господнего
(Богопомазанника) на земле смотри у святителя Дмитрия Ростовского в разделе 3.
данных заметок. [66]
Силаев
А.Г. Истоки русской геральдики.
М. ФАИР-ПРЕСС. 2002. С. 133, (выделено и
подчеркнуто составителем Р.С.). [67] Император Петр Великий пишет о тунеядстве большинства монахов, а не всех монахов считает тунеядцами! Он
обличает дезертиров со своего служения Богу в миру, которые убежали в монастырь
по лености служить верой и правдой своему Богопомазаннику, выполняя
добросовестно Его приказания. Таким дезертиром был и царевич Алексей! (Замечание составителя Р.С.) [68] Соловьев, ХVIII, 203-204. [69] См. соч. Чистовича о Феофане
Прокоповиче в “Сборнике статей, р.отд.Ак.наук”, Сиб.,1868,IV, 103,109,124,127. [70] Так
жиды уважительно называют авторов и толкователей талмуда. (Замечание
составителя Р.С.) [71] А.С. Шмаков. Международное
тайное правительство. М. 1912. Стр. 91, (выделено
и подчеркнуто составителем Р.С.). [72] А "наши
православные" борцы с
властьпридержащими (те, которые борются со штрихами, с ИНН, с глобализацией, с
новыми паспортами, с государственным экзаменом и другими событиями и предметами,
неимеющими к духовной жизни никакого отношения) не от грубости ли и
невежества так жестоко беснуются. Этих "подвижников благочестия"
кто-то хочет выдать за новых раскольников, а они есть откольники от Церкви и ее
учения. (Замечание составителя Р.С.) [73] Поборать по … – помогать в
борьбе, соработать, способствовать, стоять за … (В.И.Даль. Толковый словарь живого великорусского
языка. Переиздан [74] «Там предназначено ему было
просиять своими добродетелями и учением во всю Церковь Российскую, которую
назидал в течение семи лет как твердый
ревнитель Православия и обличитель врагов его, как летописец, проповедник и
наипаче глубокий молитвенник. Так всеобъемлющее сердце Димитрия сроднилось с
каждым христианским сердцем своего земного Отечества еще прежде, нежели начал
сам принимать молитвы от наученных им молиться.» (А.Н.Муравьев. История Российской Церкви. М.
Паломник. 2002. Стр. 425), (выделено и подчеркнуто
составителем Р.С.). (Замечание
составителя Р.С.) [75] По этой
причине "старообрядцы" его очень не любят до сих пор. (Замечание составителя Р.С.) [76] Соловьев, ХV, 125-126, ХVI,
26-28. Пекарский, «Наука и лит.», 1, 378, 413-416. [77] «Чрезвычайные способности Феофана ко всякого рода занятиям и глубокие его познания светских
и духовных, ревность к просвещению,
которое не преставал он поддерживать даже из частных доходов, устроив
при доме своем большую семинарию, привлекли к нему особенное благоволение
Государя, а острый ум и веселый общительный его характер,
испытанный Петром во время турецкого похода, сердечно привязали его к спутнику
своему, бывшему тогда еще ректором киевским.» (А.Н.Муравьев. История Российской Церкви. М.
Паломник. 2002. Стр. 445-447), (выделено и подчеркнуто
составителем Р.С.). (Замечание
составителя Р.С.) [78] Чистович, биогр. Феофана, 29. [79] Конечно же, имеются в виду
православная Церковь и только
православное Царство. [80] Но
различать цели и средства, естественно, необходимо. Земная Церковь является
средством достижения Царства Небесного. Жизнь в земном царстве является
практикой для будущей жизни в Царстве Небесном, а навыки почитать и славить
Царя царей обретаются через почитание и прославления Богопомазанника, через
почитание и служение своим законным господам-царям. [81] Соловьев, ХIV, 358. [82] Соловьев, ХIV, 326. [83] П.С.З., №№2991и 2996. [84] Современные продолжатели
безумия "старообрядцев" борются с ИНН и с новыми паспортами, которые
ни к Богу, ни к вопросам спасения никаким боком не относятся. [85] Резолюциям различных сборищ
кривоверов, заявлениям духовноповрежденных людей, в том числе и архиереев, как
например, митрополита Одесского. [86] Как мы видим с исполнением священниками своего долга всегда были
проблемы. Это связано с великой ответственностью
избрания священнического пути. Святитель Симеон Новый Богослов отмечал, что
избрание священнического служения, не подкрепленное достоверным от Бога
извещением о предъизбранности именно для этой службы, опасно перспективой не
справиться со своими обязанностями. (Замечание составителя Р.С.). [87] Соловьев, ХVI, 329. [88] Сатанинская борьба с
имяславием "старообрядцами" ведется в такой форме. Они ее
"благочестиво" мотивируют числом 666. Об этом дает пояснение одна из
первых сносок 5.3.2. [89] П.С.З., №№3183, 3232, 3784
пункт 13, 3870, 4009, 4113, 4519. [90] Там же 4109. [91] Соловьев, ХIV, 321. [92] Соловьев, ХV, 228. [93] Guerrier.Leibniz, 99-104. [94] Толстой, “Catholicisme romain en Russie”, 1, 59. Соч. Пирлинга “ [95] Соловьев, приложения к ХVII
тому. [96] Соловьев, ХVI, 346, П.С.З.
№3356. [97] Ибо «в особенности французские короли энергично
противодействовали папским притязаниям. Они всегда имели сравнительно большую
власть в делах церкви, нежели немецкие императоры. Во Франции епископы обыкновенно обязывались присягой на верность королю, от которого зависело и
их утверждение. Формальным утверждением этих отношений была прагматическая
санкция Карла VII (1438), составляющая основание так называемых вольностей галликанской церкви».
(Курс
Церковного Права. Стр. 341), (выделено и
подчеркнуто составителем Р.С.). (Замечание
составителя Р.С.). [98] Соловьев, ХVIII, 217. [99] Устрялов, III, 622 и 657. [100] В книге Брикнера «История Петра Великого» это 2-ая глава 6-ой части, которая называется “Личность Петра”. [101] «в конце октября [1824 года Император] Петр возвращался в Петербург водою, но потом, раздумавши,
намеревался плыть в Систерберк, чтобы осмотреть учрежденный там сестрорецкий
литейный завод. Приближаясь в своем плавании к селению Лахте, недалеко от устья
Невы, увидел Государь судно с солдатами
и матросами, плывшее из Кронштадта и носимое во все стороны ветром и
непогодою. На глазах Государя это судно стало
на мель. Петр [Великий] не утерпел, велел плыть к судну, бросился по пояс в воду и помогал вытаскивать судно с мели, чтобы спасти находившихся на нем людей.
В глазах [Императора] Петра несколько человек, вместе с ним
работавших, были унесены водою. Царь
проработал целую ночь в воде и успел спасти жизнь двадцати человекам.
Но утром Он почувствовал лихорадку, отложил свое намерение посещать
систербекские заводы и поплыл в Петербург.» (Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях
ее главнейших деятелей. М. ЭКСМО. 2004. Стр. 761), (выделено и
подчеркнуто составителем Р.С.). (Замечание
составителя Р.С.). [102] «Осьмнадцатый век», II, 490.
|