ГРИГОРИЙ – ЧЕЛОВЕК БОЖИЙ

“Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем”

(Мар. 6; 4)

 

 

“Все нападки, клевета, ложь, которые обрушились на Распутина, на самом деле предназначались не ему, а Царю, символизирующему собой Родину и Русское государство. Нащупав самое тонкое, самое нежное, самое интимное место в жизни Царской семьи, враги Царя и России стали с методической старательностью и изощренностью бить по нему, как в свое время они били по Иоанну Кронштадтскому, находившемуся в дружеских отношениях с Александром III.

Св. Иоанн Кронштадтский верил в Григория Распутина, считая его выдающимся странником и молитвенником, т. е. человеком, чья молитва Богу всегда угодна.”

О. Платонов

 

СОДЕРЖАНИЕ

ВОСПОМИНАНИЯ КНЯЗЯ ЖЕВАХОВА.......................................................................................... 2

Глава ΙΙ. Гофмейстерина Е.А. Нарышкина................................................................................ 2

Глава ХIХ. Правда......................................................................................................................... 7

Глава ХХI. Свидание с А.Н.Волжиным..................................................................................... 9

Глава ХХ. У сестры..................................................................................................................... 10

Глава ХХIV. Высокопреосвященный Питирим, Митрополит С.-Петербургский и

                      Ладожский.............................................................................................................. 11

Глава LIV. Клевета (Распутин и Добровольский)................................................................ 13

Глава LХ. Появление Распутина. Старчество и его природа............................................. 14

Глава LХI. Первые шаги Распутина......................................................................................... 17

Глава LХIII. Впечатление, произведенное Распутиным на Царя........................................ 21

Глава LХVI. Знакомство Ея Величества с Распутиным....................................................... 24

Глава LХVII. Дурная слава Распутина и ее последствия..................................................... 25

Глава LХVIII. "Разоблачения" и отношение к ним Государя и Императрицы................. 29

Глава LХIХ. Борьба с "Царизмом" и ее приемы................................................................... 35

Глава LХХ. Убийство Распутина............................................................................................... 38

Глава LХХΙ. Аудиенция у Ея Величества................................................................................ 44

Распутин ненавистен ненавистникам Царя................................................................................. 44

"Удивительное" сходство убийства Распутина с убийством Царя Николая Второго      46

Праведный Старец Николай (Гурьянов) о Новомученике Григории Новом                      47

ЧУДО В МУЗЕЕ................................................................................................................................. 49

Слово Григорию Распутину: Житие опытного странника................................................... 52

Заключение................................................................................................................................... 63

 

ВОСПОМИНАНИЯ КНЯЗЯ ЖЕВАХОВА[1]

Глава ΙΙ. Гофмейстерина Е.А. Нарышкина

... Теперь, ведь, ко мне редко ездят, - сказала Е.А.Нарышкина, - теперь идут больше к Распутину... Вот посмотрите книгу для записей аудиенции у Ея Величества. К Императрице идут, но через другие двери; а в книге почти нет записей”... Гофмейстерина даже не догадывалась о том, какое тяжелое впечатление произвели на меня ее слова. В устах Е.А.Нарышкиной, глубоко преданной Царской Семье и любящей Ее, эти слова, конечно, имели другое значение; однако, посмотрев на нее с грустью, я подумал: “Зачем она говорит об этом мне, чужому человеку, которого видит у себя в первый раз? Неужели она не сознает, что такими ненужными откровенностями лишь увеличивает число врагов Императрицы, что к ее словам прислушиваются, и что ее положение при Дворе не позволяет ей так говорить”...

Но, думая так, я хорошо сознавал, до чего далека была благороднейшая Елизавета Алексеевна от тех побуждений, какими руководились враги России и династии, распространяя заведомую клевету, связанную с легендами вокруг имени Распутина... Я видел в словах гофмейстерины лишь отражение общего психоза, охватившего столицу и заставлявшего отмежевываться от Распутина из одного только малодушия, из опасения быть заподозренным в общении с ним. В это время уже всякое назначение на тот или иной пост, всякое высокое положение при Дворе приписывались влиянию Распутина, и, чем ближе к Их Величествам стояли люди, тем более они старались сбросить с себя тяготевшее над ними подозрение в близости к Распутину, тем красноречивее его осуждали.

[Такое положение вещей было следствием эффективной деятельности распротранителей клеветы среди неверных или маловерных Царю Небесному и Царю земному. Обманутые широкие массы страдали незнанием догмата царской власти, а потому и не исповедовали своей жизнью божественное происхождение власти Царя. Это приводило к тому, что каждый из них думал, что знает, как должен себя вести Помазанник Божий и в управлении государственными вопросами, и в решении вопросов церковной жизни, и в интимной и частной семейной жизни. Жиды очень грамотно использовали отступление от правой веры подавляющего большинства русского народа, особенно, жителей больших городов. Сам товарищ Обер-Прокурора Св. Синода (заместитель министра, занимающегося доведением Монаршей воли до священства) не до конца последовательно исповедовал недопустимость вмешиваться в вопросы, которые Царь решает едино- и самодержавно.]

Психоз был до того велик, что о Распутине особенно громко кричали даже те люди, которые никогда его не видели, кто повторял ходячую о нем молву с единственной целью подчеркнуть свою лояльность, любовь к России и преданность Династии, не догадываясь даже о том, что эти крики достигали обратных целей, что они были вызваны кучкой людей, работавших над разрушением государства и пользовавшихся именем Распутина как одним из приемов для своей преступной работы. [Ловкость разрушителей Российской Империи заключалась в том, что им изо всех сил в этом помогали лояльные и любящие Россию и преданные Династии и Престолу. Беда этих преданных Престолу людей заключалась в том, что, не имея правой веры, они с подсказки жидов, при молчаливой поддержке священства, обязанного научать правой вере своих прихожан, направили силу своей преданности Престолу на разрушение его!]

И, смягчая впечатление от ее слов, я сказал: “Поверьте, Елизавета Алексеевна, что разговоры о Распутине вреднее самого Распутина. Это - частная сфера Их Величеств, и мы не вправе ее касаться. Если бы о Распутине меньше говорили, то не было бы и пищи для тех легенд, какие распространяются умышленно для того, чтобы дискредитировать престиж династии. Ничтожных людей всегда было и будет мною. Сегодня они ищут у Распутина; завтра будут пресмыкаться пред другими. Но опасность вовсе не в этом, а в том, что именем Распутина пользуются для революционных целей, и что широкая публика, вместо того, чтобы замалчивать это имя и противодействовать натиску революционеров, только помогает им. Святым же Распутина никто не считает”...

“Напрасно Вы так думаете, - живо возразила Е.А. Нарышкина, - Распутина считают святым не только Их Величества, но и многие другие. Вот, Анечка Вырубова, например. Когда, после крушения Царско-Сельского поезда, она, израненная, лежала под обломками вагона, то не вспомнила ни о Спасителе, ни о Божией Матери, а громко кричала: старец Григорий, помоги мне”... Также и Их Величества. Сколько раз Императрица желала познакомить меня с Распутиным, но я не только отклоняла такое знакомство, но даже ни разу его не видела. Я сказала Императрице, что стоит мне только увидеть Распутина, чтобы я сейчас же умерла, после чего Ея Величество перестала настаивать более... Когда я, в другой раз, указала Ея Величеству на соблазн, рождаемый Распутиным, и сослалась на отношение к нему иерархов Церкви [тех самых, что издадут указ от 6 марта 1917 года прекратить на всех богослужениях молиться за Царя, и начать молиться за жидо-массонское Временное правительство!], то Государыня убежденно ответила мне:

Официальная Церковь [то есть архiерее и старцы (Мф. 26,59)] всегда распинала своих пророков”...

Так же слепо[2] верит Распутину и Государь Император. Как-то однажды Его Величество сказал мне:

“Если бы не молитвы Григория Ефимовича, то меня бы давно убили”...

“Что Вы, Ваше Величество, - не удержалась я, - грешно так говорить; за Вас молятся вся Россия”.

“Нет, нет, - все более воодушевляясь, говорила Е.А. Нарышкина, - пробовали открывать глаза на Распутина; но цели не достигли, а себе повредили”...

“Я этому нисколько не удивляюсь, - ответил я, - ибо пробовали как раз те люди, которые не имели авторитета в духовной области... С моей точки зрения, никакой борьбы с Распутиным не нужно по принципиальным соображениям: во-первых, потому, что его значение преувеличивается умышленно, с преступными целями; во-вторых, потому, что не подобает подданным Царя предъявлять Государю какие-либо требования, а тем более посягать на волю Монарха, да еще в частной жизни Ею Величества. Нужно знать, что Распутин является тем рычагом, за который хватаются с целью свергнуть династию и вызвать революцию; личность же его не имеет никакого значения. Следовательно, нужно бороться не с Распутиным, а с теми, кто пользуется им для революционных целей, главным образом, с Думою.

Между тем, огромное большинство, точно нарочно, играет на руку революционерам и борется с теми, кто верит в святость Распутина... Какое же значение, в широком смысле, имеют эти верующие люди, какой вред они наносят государству своей верою?! Никакого!.. Наоборот, если это искренно верующие, значит они очень хорошие люди; пусть себе верят... Ведь никто из верующих в Распутина не видел его отрицательных сторон и не допускает их, а видел только положительные. Какую же опасность для России представляет их вера в Распутина? Но, если Вы думаете иначе и полагаете, что, в угоду общим крикам о Распутине, как государственной опасности, его нужно удалить от Двора, тогда нужно признать, что неудачными были и практиковавшяеся доныне способы борьбы, неподходящими были и люди, выступавшие на арену борьбы”... [Князь Жевахов, сам того не желая, обличает Е.А. Нарышкину в борьбе с волей Монарха. Но сердце царя — в руке Господа, а не в руке холопа, даже "благонамеренного", как потоки вод: куда захочет, Он, а не в руке холоп, направляет его (Прит. 21,1).]

“Что же, по Вашему, нужно делать?” - спросила меня Е.А. Нарышкина, несколько задетая моими словами...

“Нужно, чтобы Их Величества имели случай увидеть истинных старцев и сравнить их с Распутиным. Защищая в лице Распутина мистическое начало Православия, Царь и Царица, естественно, не могут руководствоваться мнением о Распутине генералов и флигель-адьютантов. В этой области даже голос официальной Церкви [то есть священноначалия] не будет иметь значения, тогда как суждение какого-либо старца Оптиной Пустыни, Глинской, Саровской, или Валаама, конечно, в состоянии будет поколебать, а, может быть, и переставить точки зрения Их Величеств на Распутина”...

“Где теперь эти старцы!” - вздохнула Е.А. Нарышкина...

“Они есть и всегда будут, - убежденно ответил я. - Я подчеркиваю столько же значение личности старца, сколько и самый принцип, ибо совершенно недопустимо, чтобы устранение Распутина от Двора могло бы последовать против воли Их Величеств. Никто из подданных Царя, уважающих принцип власти, не может посягать на волю Монарха без того, чтобы не колебать устоев государства, и требование об удалении Распутина, от кого бы ни исходило, всегда будет противогосударственным актом”...

[Сам князь К.Д. Жевахов пишет: «Распутин приобретал все большую уверенность в себе, а в описываемый мною момент, быть может, даже сознавал себя призванным поучать и наставлять других[3] Кроме того Григорий Ефимович отчетливо понимал свою необходимость, как верного и преданного раба Бога и холопа Царя, находиться при Царе. Если бы Император Николай Второй повелел бы ему удалиться в село Покровское, он, без сомнения, без промедления вернулся бы в Сибирь.

«Осенью 1916 года Преподобный Анатолий приезжал в Петроград на закладку Шамординского подворья, которое основано было на Петербургском шоссе, недалеко от Стрельны.

Приезд Старца Анатолия Оптинского в северную столицу некоторые люди, стоявшие близко к Государю Николаю Второму, пытались использовать, чтобы удалить от Царской Семьи Старца Григория Ефимовича Распутина, противопоставив оптинскому Старцу друга Царя.

Однако Преподобный Анатолий не пошел на это. Он дал ясно понять, что удаление Распутина от Государя есть дело невозможное и преступное, так как на это не было Божьей воли.»][4]

Разговор начинал принимать оборот, одинаково тягостный для обеих сторон. Я не мог не замечать того неприятного впечатления, какое производили на гофмейстерину мои слова, и это связывало и стесняло меня. Я знал, что всякий раз, когда я делал попытки останавливать разговоры о Распутине, или высказывал, в эти моменты массового психоза, мнения, шедшие в разрез с общепринятыми, мои слова толковались как заступничество за Распутина и навлекали на меня всякие подозрения. Да и трудно было не иметь таких подозрений в то время, когда люди, из одного только опасения прослыть “распутинцами”, что являлось смертным приговором в глазах общественного мнения, этого идола, которому все служили и во власти которого находились, старались точно перекричать друг друга, изощряясь во всевозможных обвинениях Распутина во всякого рода преступлениях. При этих условиях даже молчание истолковывалось как соучастие в этих преступлениях; тем более невыгодное впечатление производило нежелание вторить этим слухам, высказывание недоверия к ним, или опровержение их.

Те, кто верно понимал психологию момента и видел вовне отражение глубоко скрытой подпольной работы агентов революция, осуществлявших задания “Незримого Правительства”; те, кто знал, кем и с какою целью была создана вакханалия вокруг имени Распутина, те не только не поддерживали ее, как бы отрицательно ни относились к Распутину, как к таковому, а недоумевали и удивлялись тому непростительному легкомыслию, с которым люди, принадлежавшие к самым разнообразным кругам общества, позволяли завлекать себя в сети, расставленные агентами революции, и содействовать их преступной работе. [Ныне те же жидовские агенты, осуществляя задание “Незримого Правительства”, создают вакханалию вокруг надуманной проблемы ИНН, новых паспортов, глобализации. Все слова князя Жевахова абсолютно точно описывают нынешнюю "ревность не по разуму" духовно поврежденных борьбой с властьпридержащими.]

Но Е.А. Нарышкина, конечно, не могла видеть этих глубоко скрытых корней революции, воспринимала лишь внешние факты, видела лишь то, что лежало на поверхности, и неудивительно, что, слушая меня, делала неверные выводы, толкуя их не в мою пользу. Может быть, желая противопоставить моим суждениям мнения других лиц, с которыми она беседовала по этому вопросу…

Глава ХIХ. Правда

…Странно не то, что такие легенды [о посредничестве Распутина] сопровождали каждое назначение - такова уже была тактика революционеров - а странным был тот массовый гипноз, благодаря которому этим легендам верили даже те люди, которые должны были бороться с ними и пресекать вздорные слухи, рассчитанные на специальные цели унизить престиж династии и подорвать доверие к верным слугам Царя и России. И этот гипноз был до того велик, что никакие опровержения клеветы и гнусной лжи не достигли бы цели. Впрочем, они были и фактически невозможны, ибо печать находилась в руках врагов России и династии[5]. И потребовались ужасы революции и моря крови, гибель России, кража частной переписки Их Величеств, для того, чтобы гипноз рассеялся, и стало возможным оценивать факты прошедшего вне связи с той окраскою, какую им придавали революционеры и их вольные и невольные пособники. Теперь и имя Распутина перестало вызывать панику, и те, кто видел в нем источник зла, создававшего угрозу самому бытию России, недоумевают, не находя среди его “ставленников” ни одного из тех роковых людей, которые опрокинули Престол Божьего Помазанника и погубили Россию.

Совершенно несомненно, что Распутин, вращавшийся в самой толще народной, не мог не слышать об именах, выплывавших на поверхность, прославляемых или осуждаемых народною молвою, как не мог не слышать и отголосков закулисных интриг против Царя и династии, и, будучи фанатически[6] преданным Царю, естественно делился с Государем и Императрицею своими впечатлениями, указывая на людей, преданность которых Царю не вызывала [у него] сомнений, [но это не исключало ошибок, особенно если кандидаты искусно изображали из себя преданных подданных, не являясь таковыми. Кроме того, человек мог быть и преданным Царю, но ему ловко ставили палки в колеса враги Престола (а их к сожалению было много) или он был просто не компетентным специалистом.]

Но ведь это делал не только один Распутин, но и все окружавшие Царя люди, выдвигавшие своих кандидатов, и опубликованная частная переписка Ея Величества к Государю Императору не дает никаких указаний на то, что рекомендации Распутина всегда и во всех случаях предпочитались рекомендациям прочих людей... Напротив, на ответственные посты назначались часто люди, не только никогда не видавшие Распутина, но и определенно враждебно к нему настроенные. Нужно удивляться не тому, что Распутин рекомендовал Царю преданных Престолу людей, если даже считать такой факт бесспорным, а тому, что характеристики этого малограмотного крестьянина были часто очень меткими; но сделать отсюда вывод, что он выдвигал своих кандидатов из корыстных побуждений, или что эти последние входили с Распутиным в предварительные сделки, как утверждали в предреволюционное время те, кто делал революцию, и как, с неменьшим азартом, кричат и теперь[7], могут только гг. Гольденвейзеры и К

Нет, не в Распутине было дело; а в том, что было очень и очень глубоко скрыто делателями революции и составляло их тайну, какую, однако, прозревали именно те, кого не щадила их злостная клевета, и против которых они вооружали общественное мнение всеми доступными им способами. [Тоже самое ныне можно сказать и о клевете на тех, кто прозревает сатанинскую суть раскручиваемой жидами, под видом ревности о Бозе, борьбы с ИНН, с глобализацией, с новыми паспортами.]

Сейчас еще раздаются отдаленные и глухие раскаты прежнего грома иудейского; но они становятся уже все реже, и реже, и скоро наступит момент, когда, под влиянием страха взятой на себя ответственности, вдохновители и делатели революции не только станут отрекаться от своего участия в ней, но и искать путей к примирению с той Россией, какую они считали своим врагом, и какая погибла именно потому, что таким врагом их не была и не гнала их от себя... Тогда обнаружится и закулисная игра врагов России, и будут падать одна за другой и созданные ими легенды. Сейчас мы читаем у г. Гольденвейзера: “... Все легенды и сплетни о романических отношениях Александры Федоровны с Распутиным теперь, после опубликования “Писем”[8], должны быть признаны клеветою, не имеющей и тени основания. В нераздельной преданности мужу, она поистине чувствовала себя “женою Цезаря” - выше женских слабостей и вне всяких подозрений”...

А не вспомнит ли г. Гольденвейзер, что говорилось и писалось всего 5 лет тому назад, как безжалостно поносилось имя Императрицы, как ломилась одураченная публика в кинематографы, любуясь огромными плакатами и возмутительными инсценировками этих "романтических отношений", не имевших, однако, и тени основания; как забрасывались грязью те люди, которые с негодованием отвергали гнусную клевету, еще до развала России, еще до опубликования “Писем”… И кто же создавал эту клевету, и для чего это делалось?.. Такую же цену имеют и утверждения о рекомендации Распутиным министров и о сделках этих последних с ним. … Правда, он писал записки министрам, ходатайствуя за тех или иных просителей; но участь этих записок была хорошо известна не только Распутину, но и всему Петербургу, и гораздо чаще такие просители лишь прикрывались именем Распутина, ибо, подобно г. Гольденвейзеру, были убеждены в низком моральном уровне придворных и бюрократических сфер и рассчитывали на магическое свойство этого имени в глазах его "ставленников", какими казались все министры. … Гипноз был до того велик, а имена Распутина и А.А.Вырубова были до того скомпрометированы "общественностью", что от них убегали даже те, кто знал всю подоплеку клеветы, распространяемой вокруг них. Ни Государь, ни Императрица в беседах Своих с сановниками или лицами, намечаемыми на высокие посты, никогда даже не упоминали имени Распутина... Это была Их частная сфера, в какую они посвящали только Своих интимных друзей.

Все это было хорошо известно клеветникам; но какое же значение могла иметь для них правда, если их цель заключалась именно в том, чтобы ее опорочить и добиться во что бы то ни стало развала России?!

Можно быть разного мнения о значении религиозной основы миросозерцания человека: находить ее несовременною, видеть в ней грубое суеверие, усматривать даже отражение патологического состояния, требующего помощи врача психиатра... Но ведь к созданию и закреплению таких точек зрения на религию и стремились враги Христа, усматривавшие в революции лишь способ ликвидации христианства. Ея Величество была не только глубоко религиозною женщиною, для которой религия была частной интимной сферою, но и мудрою Императрицею, старавшейся проводить религиозные начала в сферу государственной жизни и, потому, окружавшей Себя людьми, для которых религия была не пустым звуком...

И в этом заключалось Ее единственное преступление в глазах тех, кто в Ее лице и в лице Ее избранников видел для себя величайшую опасность.

Глава ХХI. Свидание с А.Н.Волжиным

…“Эта боязнь Распутина, - сказал я убежденно [Обер-Прокурору Св.Синода А.Н.Волжину], - и создает ему тот пьедестал, с которою он виден всему свету... Уж если министры боятся его, значит он действительно страшен... Имя Распутина, наоборот, нужно всячески замалчивать; это интимная, частная сфера Их Величеств, куда никто не должен заглядывать... Я хорошо понимаю, с каким недоверием относятся к тем, кто это проповедует; но я говорил и буду говорить, что крики о Распутине, все равно добрые или злые, опаснее самого Распутина и что никто из преданных и любящих Государя не должен даже говорить о Распутине, точно его и нет вовсе... Каким бы Распутин ни был, но ни Государь, ни Императрица никого не принуждают считать его святым, а конкретных преступлений его не могут указать и его враги... Тот же факт, что Распутин действительно предан Царю, никем не отрицается... В государственную опасность Распутина я не верю... Ею вмешательство в государственные дела также ни в чем не выражается... Смотрите на него как на заурядною просителя... Если он будет добиваться чего-либо противозаконного, то откажите ему в просьбе; если же его просьба исполнима, то нет резона отказывать только потому, что она исходит от Распутина... Для меня он никогда не был загадочным сфинксом... Я давно уже не видел его; но помню, что далеко не все, что он говорил, было глупо... Напротив, многое казалось мне интересным... Он, несомненно, человек недюжинного ума, хитрый, проницательный; но это вовсе не преступник, имеющий готовые программы и проводящий их в жизнь. Он может сделаться орудием в руках других, но сам неспособен играть первых ролей”...

Эти слова, по-видимому, несколько смягчили А.Н.Волжина. Я был убежден, что А.Н.Волжин держался такого же мнения и искренно разделял мои точки зрения и что, стараясь отмежеваться от Распутина, он делал это только для того, чтобы рассеять то подозрение в близости к Распутину, какое тяготело над каждым вновь назначенным министром...

Глава ХХ. У сестры

Придворная карета остановилась у подъезда сестры, и она была очень удивлена, увидев меня в полном параде. Сестра не знала об аудиенции: я не успел предуведомить ее.

Рассказав об оказанном мне Ея Величеством приеме, я добавил:

“С высоты царского трона все министры кажутся лишь маленькими чиновниками, и неудивительно, что в глазах Императрицы я могу являться кандидатом на министерский пост. До 1905 года известный уровень познаний и личных качеств были достаточны… Но теперь положение резко изменилось. Теперь играют роль не знание и служебный опыт, а умение ладить с Думой: теперь прогрессивная общественность уже не ограничивается советами и наставлениями, а предъявляет уже требования бессмысленные и преступные и опирается на Думу, где меня никто не знает и где сейчас же заклюют, когда узнают… Сейчас ведь каждого монархиста называют "распутинцем", и меня очень смущает, что пожелание Императрицы перейти на службу в Синод было высказано чуть ли не в форме повеления”…

Царь есть посредник между Богом и людьми, и что тебе прикажет Государь, то и делай, - сказала сестра. – Трудно служить Царю; но Богу еще труднее; а святых и теперь много… Значит, дело не только в наших силах, а и в помощи Божией. Теперь служение Царю больше, чем когда-либо, стало испытанием нравственных сил [и наличия правой веры]; а при этих условиях разве можно оглядываться на то, кто что скажет или подумает… Кому же Ты должен служить, Богу, Царю и России, или же Думе?.. Что означают эти крики о Распутине, как не желание понравиться Думе; о том же, чтобы понравиться Богу и Царю, мало кто думает. Иди смело вперед и благодари Бога и Святителя Иоасафа, приближающих тебя к этому святому Семейству”.

“Как злы люди! Не знаю даже, чего больше, злобы или слепоты, - ответил я сестре, - чего только не говорят об Императрице, а, право, я еще не видел большей искренности, простоты, более горячей любви к России, более сознательного служения ей… Кто мне поверит, если я скажу, что и Царь, и Царица даже не похожи на наших современных аристократов, что, если бы Они не были Царями, то наше великосветское общество даже не приняло бы Их в свою среду. Они слишком хороши, слишком просты и естественны, слишком искренни, и в гостиной Императрицы нет ничего, что бы напоминало специфический запах салонов, где, под личиной светскости и "такта", кроется так много лжи, лукавства, зависти, интриг и всякого рода нечисти”…

“А на каком языке говорила с вами Императрица?” – спросил он [протоиерей А.И. Маляревский].

“На превосходном русском языке, без малейшего даже акцента иностранки, отвечал я. … И вот сегодня, в первый раз, я видел коронованную Царицу… Там [в отличие от светских салонов] – одно смирение, одна чистота, какая-то святость даже… Ни малейшего намека на высоту положения, ничего деланного, искусственного… Всегда я защищал Императрицу от нападок, не зная чувствовал Ее… А теперь буду громко говорить всем, что если бы слушались Императрицу, то не было бы и того, что случилось… У Нее не только большой ум, но и ум облагодатствованный”…

“Сохрани и спаси Ее, страдалицу, Матерь Божья! – сказал протоиерей А.И. Маляревский, - привел-таки Святитель Иоасаф Вас и к Царице. Поведет и дальше: только не упирайтесь…”

Глава ХХIV. Высокопреосвященный Питирим, Митрополит С.-Петербургский и Ладожский

Сын соборного протоиерея г. Риги, митрополит Питирим, в мире Павел Васильевич Окнов, родился в г. Риге и рос в исключительно благоприятной семейной обстановке. Духовенство Прибалтийского края, как известно, резко отличалось от всего прочего, как высотою своего образования, так и отсутствием той специфической кастовой окраски, какая свойственна духовенству. Родители П.В. Окнова были столько же духовно просвещенными, сколь и глубоко образованными людьми и окружали своего сына всеми условиями, способствовавшими его духовному росту…

По природе крайне застенчивый и робкий, мальчик чуждался людей, и его любимым занятием было чтение Четий-Миней, за которыми он просиживал целыми днями, восхищаясь подвигами святых и уносясь мечтами на небо. В этом отношении он был счастливее тех детей, которые, при приближении родителей, или воспитателей и гувернеров, прятали “Жития Святых”, из опасения встретиться с упреком в одностороннем развитии мысли, или с советами поехать в гости, или в театр. Наоборот, умные родители П.В. Окнова всячески способствовали развитию религиозного сознания своего сына, шли навстречу его сомнениям, утверждали его в вере, закрепляли заложенные природой основы.

Они были слишком умны для того, чтобы не знать, что детскую природу можно только испортить, но не улучшить. И, потому предоставляя своему сыну полную свободу в области его духовных влечений, не насиловали его природы, а старались только уберечь ее от заразы, от всего, что медленно и постепенно отнимает у человека тот бесценный дар Божий, с коим он рождается – его веру. И детские годы митрополита Питирима, окруженного заботливым и нежным попечением родителей, были сплошным, безостановочным порывом его чистой, неиспорченной души к Богу. Он … тянулся к Богу, как цветок Божий тянется к солнцу. … [Когда] наступила пора учения, родители отдали мальчика в классическую гимназию г. Риги. Тот факт, что мальчик воспитывался в гимназии, а не семинарии, имел также огромное значение. Гимназия дала ему светское воспитание, но сохранила его пламенную веру, сберегла его юношеские порывы к Богу. Присяжные защитники семинарий, или дилетанты, отдают последней все преимущества перед гимназией. Но это неверно. Может быть, в отношении объема и содержания учебных программ они и правы, но тот факт, что семинаристы, по выходе из семинарии, часто не имеют никакой веры, а идут в Духовные Академии, принимают иноческий постриг, не по влечению к иночеству, а ради карьерных целей, кажется, не вызывает спора[9]. Гимназисты же, получившие религиозное воспитание, часто неизмеримо устойчивее в вере, чем семинаристы, связанные заранее намеченными жизненными программами. Если бы не искусственные преграды, задерживающие воспитанников гимназий от поступления в Духовные Академии, то процент семинаристов, принявших иноческий сан, несомненно бы превысил процент семинаристов и улучшил бы качественный состав духовенства…

[Митрополит Питирим говорил князю Жевахову:] Что касается Распутина и отношения к нему общества и печати, то нужно только удивляться тому, насколько далеко ушла современная мысль от истинного понимания того, что происходит. Не я нужен делателям революции, а мое положение митрополита Петербургского; им нужны не имена, не лица, а нужна самая конструкция государственности; если бы наша общественность не была революционною, то поняла бы, что без "Распутиных" не обходится никакая революция. "Распутин" - имя нарицательное, специально предназначенное для дискредитирования Монарха и династии в широких массах населения. Носителем этого имени мог быть всякий близкий ко Двору человек, безотносительно к его достоинствам или недостаткам. Идея этого имени заключается в том, чтобы подорвать доверие и уважение к личности Монарха и привить убеждение, что Царь изменил Своему долгу и перед народом и передал управление государством в руки проходимца. [Если человек таковым не является, то ему, через клевету на него, создают репутацию проходимца искусственно и искусно революционеры (разрушители)!] Ведь чем-нибудь да нужно легализовать насильственный акт ниспровержения Царя с Престола и оправдать его в глазах одураченного населения!.. Вот почему о преступлениях Распутина кричат по всему свету, а в чем эти преступления заключаются - никто не может сказать...

Глава LIV. Клевета (Распутин и Добровольский)

Когда человек богат и славен, у него нет недостатка в друзьях. Когда же он впал в несчастье, подвергся клевете или лишился своего богатства, тогда друзья его, один за другим, покидают его, и он остается одиноким часто в самые тяжелые моменты своей жизни.

Вчера ищущие и пресмыкающиеся, эти друзья ходят сегодня с гордо поднятою головой и с каким-то непостижимым злорадством забрасывают своего бывшего благодетеля камнями, вымещая на нем свою злобу, точно он и в самом деле был виноват в том, что они пред ним холопствовали, жертвовали своим достоинством и пресмыкались...

На фоне общей мерзости, творимой злой волей человека, есть ли явление более гадкое, более отвратительное и в тоже время более старое?! Это свойство испорченной человеческой натуры было давно подмечено врагами правды и они широко использовали его. Я сказал бы даже, что никакая революция не была бы возможна, если бы люди не попадались так легко в сети, расставленные теми, кто видел в клевете свое сильнейшее орудие, без промаха попадавшее в цель. [Известно, кто является отцом лжи и клеветы! А значит понятно кому работают все революционеры, использующие это «сильнейшее орудие».]

Если бы люди были менее восприимчивы к клевете, менее падки к сенсациям, если бы развили в себе больше гражданского мужества и не судили бы тех, кого не знают, а наоборот, смело выступали бы на защиту поруганной правды, не оглядываясь по сторонам, не считаясь с "общественным" мнением, [даже, если оно "освященно" благославениями "старцев" и патриарха] не боясь запачкаться грязью клеветы, ибо этого боятся только грязные люди, то выбили бы из рук революционеров самое главное их оружие. Ибо революция всегда ложь, всегда клевета...

Имя Распутина приобрело мировую известность, но я еще не видел человека, который бы имел мужество подойти к этому имени с тем беспристрастием, какое исключало бы опасение подвергнуться обвинениям в "распутинстве". Никто еще не делал попыток рассмотреть Распутина в связи с условиями революционного времени, переживавшегося Россией в момент его появления, а все останавливались на его облике, как частном лице, и приписывали ему [Распутину] то, что, по всей справедливости, нужно было бы приписать делателям революции.

“А вдруг мое "беспристрастие" будет понято как защита грязного имени, и меня самою забросают грязью! А вдруг я сам прослыву "распутинцем" и подвергнусь травле” - вот что удерживало и удерживает малодушных людей от объективного отношения к Распутину. [Похожа ситуация и ныне. “Сам патриарх объявил христиан, почитающих новомученика Григория Нового святым, еретиками. Как я (многогрешный) могу заподозрить самого патриарха в ереси папизма и в отсутствии разума Христова? Ведь я не умнее архимандрита Софрония (Сахарова), который отзывается о патриархе хорошо, а потому соглашусь с мнением патриарха, даже если оно противоречит учению и канонам Православной Церкви. Господь видит, что это я делаю по послушанию самому патриарху, и простит мне, если я ошибаюсь”. Нет, уважаемые, Господь не простит, если так ошибаетесь, а осудит вместе с клеветниками! Имейте это ввиду, вы предупреждены!]

Принято, ведь, думать, что выгоднее присоединяться к стадному голосу толпы, чем идти вразрез с ним и плыть против общего течения, хотя это и неверно, ибо, даже базируясь только на выгоде, нужно признать, что выгоднее иметь на своей стороне хотя бы горсть нравственно чутких, верных Богу людей, чем разношерстную толпу.

Распутин имел много отрицательных сторон; но его личные минусы сводились к одной причине: он был - мужик. [Это заявление показывает высокомерное отношение князя Жевахова и к русскому мужику вообще, и к Григорию Ефимовичу в частности.]…

Все же прочие его [Григория Ефимовича Распутина] минусы, в большинстве случаев, и притом в гораздо более широком масштабе, явились чрезвычайно тонкой и искусной прививкой [правильнее: искусным мифом] со стороны тех закулисных вершителей судеб России, которые избрали Распутина, именно потому, что он был мужик, орудием для своих преступных целей, и в том и была вина русского общества, что оно этого не понимало и, раздувая дурную славу Распутина, работало на руку революционерам... На эту удочку попался даже такой типичный монархист, каким первое время был В.М.Пуришкевич. [Тут князь ошибается, ибо Пуришкевич не только не был типичным православным монархистом, но и вообще православным христианином не являлся, потому что состоял в масонской ложе. А служение Христу, а значит и Его Царю, несовместимо с принадлежностью масонству.]

…Он [Григорий Ефимович] был постоянно окружен толпою провокаторов и агентов Думы, которые следили за ним, измышляя поводы для сенсаций и создавая такую атмосферу, при которой всякая попытка разоблачений трактовалась не только даже как защита Распутина, но и как измена Престолу и династии... При этих условиях неудивительно, что молчали и те, кто знал правду.

Нужно ли говорить, после этого, о том, что и так называемое вмешательство Распутина в государственные дела, приведшее к [ложному] утверждению, что не Царь, а Распутин "правит Россией", назначает и сменяет министров, явилось только одним из параграфов выполнявшейся революционерами программы, а, в действительности, не имело и не могло иметь никакой под собою почвы. Именем Распутина пользовались преступники и негодяи; но Распутин не был их соучастником и часто не знал даже, что они это делали. …

Глава LХ. Появление Распутина. Старчество и его природа

…Когда на горизонте Петербурга появился Распутин, которого народная молва называла "старцем", приехавшим из далекой Сибири, где он, якобы, прославился высокою подвижническою жизнью, то общество дрогнуло и неудержимым потоком потянулось к нему. Им заинтересовались и простолюдин, и верующие представители высшего общества, монахи и миряне, епископы и члены Государственного Совета, государственные и общественные деятели, объединяемые между собою столько же общим религиозным настроением, общими религиозными сомнениями, сколько, может быть, и общими нравственными страданиями и невзгодами... Славе Распутина предшествовало много привходящих обстоятельств и, между прочим, тот факт, что известный всему Петербургу высотою духовной жизни и духовным опытом архимандрит Феофан, будто бы, несколько раз ездил к Распутину в Сибирь и пользовался его духовными наставлениями... Нужно знать психологию русского верующего, чтобы не удивляться такому явлению. Когда из "старца", каким он был в глазах веровавших, Распутин превратился в политическую фигуру, тогда легко стало осуждать этих людей и усматривать в их заблуждении даже низменные мотивы. Но несомненным остается факт, что, до этого момента, к Распутину шли не худшие, а лучшие, вся вина которых заключалась или в религиозном невежестве, или в излишней доверчивости к рассказам о "святости" Распутина. Это были те наиболее требовательные к себе люди, которые не удовлетворялись никакими компромиссами со своей совестью, какие глубоко страдали в атмосфере лжи и неправды мира и искали выхода в общении с людьми, сумевшими победить грех и успокоить запросы тревожной совести; те люди, которым уже не под силу была одинокая борьба с личными страданиями и невзгодами жизни, и нужна была нравственная опора сильного духом человека. Потянулся к Распутину тот подлинный русский народ, который не порвал еще своей связи с народной верой и народным идеалом, для которого вопросы нравственного совершенствования были не только главнейшим содержанием, но и потребностью жизни. Об этих людях еще Достоевский в своих "Братьях Карамазовых" сказал: “... Для смиренной души русского простолюдина[10], измученной трудом и горем, а главное - всегдашнею несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню, или святого, пасть пред ним и поклониться ему: если у нас грех, неправда и искушение, то все равно, есть на земле там-то, где-то, святой и высший; у того зато правда, тот зато знает правду; значит, не умирает она на земле, а, стало быть, когда-нибудь и к нам перейдет и воцарится по всей земле, как обещано”...

К числу этих истинно русских лучших людей принадлежал и архимандрит Феофан, инспектор Петербургской Духовной Академии, для которого было достаточно услышать о Сибирском подвижнике, чтобы потянуться к нему, с полною верою в него. К числу этих же людей принадлежал и непонятый, неоцененный русским народом Государь Император, глубокая вера и величайшее смирение Которого, в связи с великими страданиями, выпавшими на Его долю, заставляли Императора, подобно Его Прадеду, Императору Александру Благословенному, искать общения с теми, кого весь мир был недостоен, кто скрывался от людского взора в укромных келиях монастыря и был известен только ищущим Бога... Я никогда не забуду рассказа Государя Императора о свидании Их Величеств с Пашей Саровской и общении со старцем Макарием Верхотурским, гостившим одно время в Царском Селе...

Одного этого рассказа было бы достаточно для того, чтобы преклониться пред красотою и высотою нравственного облика Государя и Императрицы... Имею право сказать, что я знал Государя и Императрицу с этой стороны, и имею основание, при рассмотрении дальнейших событий, исходить из совершенно иных отправных точек зрения и с негодованием отвергать созданную интернационалом гнусную клевету, витавшую вокруг священных имен Царя и Царицы.

Я уже сказал что еще задолго до своего появления в Петербурге Распутин был известен как “старец”, проводивший подвижническую жизнь в Сибири. Что такое “старец?”

Под этим именем разумеются люди, отмеченные особою благодатью Божиею, призванные вещать волю Божию людям… Тонкие душевные движения свойственны преимущественно природе русского человека, всегда недовольного собою, всегда ищущего Бога и ни при каких условиях не способного удовлетвориться земными благами. Удивительная высота и красота этих тонких движений, переживаний и настроений нашла свое отражение в духовной литературе русского народа, с которой, к сожалению, незнакома не только западно-европейская, но и русская интеллигенция, благодаря чему многие явления русской духовной жизни не только неверно толкуются и превратно понимаются, но нередко вовсе неизвестны.

В представлении русского народа “старец” есть человек, ниспосланный Самим Богом для врачевания этих тонких душевных переживаний и страданий духа, непонятных среднему человеку, не усваиваемых никаким знанием, не постигаемых никакою наукою. Их может понять только обладающий даром прозорливости, наделенный особыми дарами благодати Божией человек, растворивший свое сердце такою любовью к человечеству, какая позволила ему вместить в нем всю полноту его страданий... Таким старцем был Амвросий Оптинский, … таким был Исидор Виоанский, Варнава Гефсиманский, Иосиф Оптинский, Анатолий (Зерцалов) и многие другие. …

Совершенно ошибочно думать, что только простой народ ходил на поклонение к этим старцам. Наоборот, верующая интеллигенция не только стремилась к ним с неменьшим рвением, но и жила под их руководством и духовным окормлением. Гоголь, Достоевский, Владимир Соловьев, братья Киреевские, Леонтьев и многие другие были духовными детьми Амвросия Оптинского и Варнавы Гефсиманского… И стоит, конечно, хотя один раз в своей жизни встретиться с этими исключительными людьми, чтобы признать за ними тот несомненный дар прозорливости, которыми они обладают.

Наряду с этими, так сказать, официальными “старцами”, несущими в монастырях возложенное на них послушание, в России встречается еще один тип людей, неизвестный Европе. Это так называемые “Божьи люди”. Хотя это понятие общее и распространяется часто и на “юродивых”, и на “старцев”, однако заключает в себе и некоторые особенности, отличающие “Божьих людей” от этих последних. В противоположность “старцам”, эти Божьи люди редко остаются в монастырях, а преимущественно странствуют, переходя с места на место, вещая волю Божию людям и призывая к покаянию. “Старцы” всегда монахи, тогда как между “Божьими людьми” встречаются и миряне; но как те, так и другие ведут строгую аскетическую жизнь и пользуются равным нравственным авторитетом, очень высоким у некоторых из них. Многие из них примыкают к типу “юродивых во Христе”, и черты различия между ними часто неуловимы. Исходя из борьбы с неправдою, искореняя малейшие компромиссы с совестью, “Божьи люди” стараются быть живым воплощением правды Христовой на земле, проповедуемой личным примером жизни, и отличаются от “старцев” “юродивых” только тем, что стремятся к достижению своих целей иными способами и путями. Этот тип людей, несмотря на свое древнее происхождение, сохранился только в России и свидетельствует не о темноте русского народа, а о той его вере, какая на Западе уже давно утрачена.

Глава LХI. Первые шаги Распутина

Появлению Распутина в Петербурге предшествовала, как я уже указывал, громкая слава. Его считали если не святым, то, во всяком случае, великим подвижником. Кто создал ему такую славу и вывез из Сибири, я не знаю, но, в обрисовке дальнейших событий, тот факт, что Распутину не нужно было пробивать дорогу к славе собственными усилиями, имел чрезвычайное значение.[11] Его называли то “старцем”, то “Божьим человеком”, но каждая из этих платформ ставила его на одинаковую высоту и закрепляла в глазах Петербургского света позицию “святого”.

Как ни странно сопоставлять имя Распутина с именем “святого”, однако в моих словах не содержится никакого преувеличения. Утверждать, что никто не считал его таковым, так же нельзя, как нельзя утверждать и противного. Одни искренно считали его облагодатствованным, другие не менее искренно видели в нем воплощение дьявольских сил.

Чем же, в действительности, был Распутин? Я уже подчеркивал ту мысль, что Распутина нельзя рассматривать вне связи с общеполитическим положением России и, потому, прошу сосредоточить особое внимание на том, - кто считал его праведником, а кто - одержимым. На стороне первых стояли Их Величества, епископы Феофан и Гермоген, А.А.Вырубова, ее шурин А.Э.фон Пистолькорс и очень немногочисленный круг столичной аристократии, какую ни при каких условиях нельзя было заподозрить в неискренности... На стороне вторых стояла Государственная Дума, печать и... толпа, какая увеличивалась по мере удаления от столицы и того места, где жил и действовал Распутин.

Может быть, этот один факт даст психологу материал для размышлений: может быть не случайным покажется, что оппозиция к Царю, династии и Престолу сливалась с оппозицией к Распутину?!

Был ли Распутин агентом интернационала, игравшим политическую роль и выполнявшим определенные задания, оправдывал ли он свою славу наличностью выдающихся качеств, или из ряда выходивших преступлений?

Нет, ничего подобного не было. Ничьим агентом Распутин не был, никакой политической роли не играл, никаких особенностей, отличавших его от заурядных представителей его среды, не имел; никаких выдающихся преступлений не совершал...

Но, тогда, на чем же зиждилась его слава? Чем же объясняется, что его имя прогремело на весь мир и сделалось синонимом зла, достигшего своих крайних пределов?

Объясняется это тем, что Распутин, в момент своего появления в Петербурге, а может быть и раньше, попал в сети агентов интернационала, которые желали использовать полуграмотного мужика, имевшего славу праведника, для своих революционных целей. Вот почему в первые моменты появления Распутина в Петербурге так усиленно раздувалась его слава как “святого”, открывшая пред ним двери великосветских гостиных и великокняжеских салонов и приведшая его во дворец; вот почему, с еще большим азартом, раздувалась впоследствии противоположная слава, приведшая к его убийству людьми, одураченными тем же интернационалом.

Что это так, не подлежит никакому сомнению, ибо, конечно, каково бы ни было его благотворное влияние на здоровье Наследника Цесаревича, но этот один факт еще не сделал бы Распутина святым, как равно посещение какого-нибудь кабака не сделало бы его воплощением дьявольских сил... Над созданием славы Распутина работали невидимые агенты интернационала, имевшие, в лице окружавших Распутина еврейчиков, бойких сотрудников: здесь велась тонкая и очень сложная игра, здесь осуществлялись давно задуманные революционные программы...

Мы еще не знаем, мы даже не догадываемся о тех гениальных приемах, какие пускаются интернационалом в обращение для достижения его целей. Они так же легко превращают ангела в демона, как и демона в ангела; иудейская мораль противоположна христианской и открывает чрезвычайный простор для самых тонких преступлений и злодеяний, имеющих обратную внешность и без промаха попадающих в цель.

Этой тонко задуманной и умело проводимой революционной программы, конечно, никто не замечал. Не замечала ее широкая публика, не замечал и Распутин, даже не догадывавшийся, что являлся намеченною жертвою интернационала. Он был типичным олицетворением русского мужика и, несмотря на свою природную хитрость и несомненный ум, чрезвычайно легко попадал в расставленные сети. Хитрость и простодушие, подозрительность и детская доверчивость, суровые подвиги аскетизма и бесшабашный разгул, и над всем этим фанатическая преданность Царю и презрение к своему собрату-мужику - все это уживалось в его натуре, и, право, нужен или умысел, или недомыслие, чтобы приписывать Распутину преступления там, где сказывалось лишь проявление ею мужицкой натуры.

[В этой характеристике просматривается у самого князя Николая Давыдовича Жевахова презрение к русскому мужику. Не допуская своего духовного равенства, а тем более превосходства над собой, "простого" мужика, князь принижает роль и значение святого Григория Нового в духовной поддержке в начале 20-го века святого Царя Николая Второго в Его тяжелейшем царском служении.

К сожалению, князь Жевахов забывает, что даже грубая мужицкая натура может иметь мощнейшие дары Духа Святого для определенного служения Богу. Ведь это не молитвы князя, а молитвы "грубого" мужика прекращали кровотечение у Наследника. Ведь это "грубый" мужик Григорий Ефимович был Другом для Императора и Императрицы и Их детей, а не благовоспитанный князь Николай Давыдович удостоился быть, как пишет сам князь, "частной сферой Их Величеств". Но самый главный талант от Бога у Григория Ефимовича был в его, как пишет князь Жевахов, фанатичной преданности Царю. Именно эта преданность Царю, которая ничуть не фанатична, ибо основана на вере, и сделала ритуально убитого и растерзанного русского простого мужика победителем над своими убийцами. Жиды не смогли эту преданность Царю у святого Григория не только сломить, но даже поколебать. Тело своего Друга Сам Император Российской Империи не смог защитить от жидовских изуверов. А Григорий Ефимович смог сохранить свой дух верности своему Царю. Потому-то он и имеет у Бога чин новомученика.]

Именно потому, что он был мужик, именно по этой причине он и не учитывал, что близость ко Двору налагает уже обязательства, что каждый приближенный к Царю есть прежде всего страж имени Государева, что не только в Царском Дворце, но и за порогом его, нужно вести себя так, чтобы Своим поведением не бросать тени на Священные Имена.

[Князь Жевахов выражает неудовольствие поведением Распутина, хотя о его поведении знает по слухам и по газетам. Но чуть раньше он сам писал: жиды «так же легко превращают ангела в демона, как и демона в ангела». Он сам только раз съездил к Григорию Ефимовичу, и закрепил за собой прозвище "распутинца" (очень возможно, что Добровольский именно для этого приезжал к князю домой). Следовательно от Распутина (как и от князя Жевахова) не зависел вой жидовских СМИ и распространителей слухов, но от него зависело выполнять ли волю Бога, в соответствии со своими талантами, или не выполнять. А выполнял ли Григорий Ефимович волю Бога (или грешил (бросал тень на Священные Имена), о чем пишет князь Жевахов) знает только Бог, а князь знать не может. Составитель Р.С. исповедует Григория Ефимовича Распутина святым, то есть угодившим своей жизнью на земле Богу, и по утрам читает молитву ему, а за Николая Давыдовича Жевахова он только молится о упокоении, как за одного из самых верных подданных святого Царя Николая Второго.]

Не учитывал Распутин и того, что русский народ дорого ценит свою веру в тех, кого считает “святыми”, требуя от них взамен преклонения перед ними, абсолютной нравственной чистоты и проявляя к ним, в этом отношении, очень строгие требования. Достаточно малейшего сомнения в чистоте их нравственного облика, чтобы им вменилось в преступление и то, что составляет обычную человеческую слабость, мимо чего, при других условиях и в отношении к другим людям, проходят без внимания; достаточно самого незначительного проступка, чтобы вчерашний “святой” был объявлен сегодня преступником.

Ничего этого Распутин не учитывал и, потому, когда его звали в гости - он ехал; давали вино и спаивали его - он пил и напивался; предлагали потанцевать - он охотно пускался в пляс, в присядку, танцуя камаринскую под оглушительный гром рукоплесканий умиравшей со смеху публики... Но, неужели, можно серьезно говорить о том, что Распутин сознавал в этот момент преступность своего поведения?.. Он не сознавал даже того, что его высмеивают с самыми гнусными и преступными намерениями, что хитростью и обманом умышленно завлекают в расставленные сети для того, чтобы поглумиться над Священными Именами Царя и Царицы, считавших его подвижником. Распутин был до того далек от таких предположений, что отправлялся на званые вечера не иначе, как в шелковой голубой рубахе, и хвалился тем, что получил ее в подарок от Императрицы[12].

Нет, психология крестьянской натуры мне понятна, и я не нахожу данных для того, чтобы приписать этим действиям Распутина криминальный характер. …

И печать и общество, и стоустая молва доказывали и продолжают доказывать, что Распутин был сознательным орудием [разрушителей Империи и врагов Царя] и “работал” за деньги. Я лично думал и продолжаю думать, что это неправда и что он был орудием бессознательным. Думаю я так потому, что мое убеждение вытекает из целого ряда логических и исторических предпосылок, а также из данных, добытых следственным материалом и установивших абсолютное бескорыстие Распутина. Еврейчики, правда, желали его подкупить и связать его волю преступными обязательствами; но их замыслы разбились о фанатическую преданность Распутина Царю, после чего тактика была изменена, и вся дальнейшая игра велась уже на страстях Распутина [точнее: на создании мифического распутника "Распутина"], на удовлетворении его мелкого самолюбия и тщеславия, и притом велась настолько умело, что Распутин не только не замечал этой игры, но даже не догадывался о ней... [Григорий Ефимович и видел, и знал[13], но ничего не мог сделать, ибо строго выполнял волю Бога и верно служил Царю-батюшке, на этой службе и жизнь положил!!!]

Глава LХIII. Впечатление, произведенное Распутиным на Царя

…[В начале] религиозный Петербург занял в отношении его [Распутина] среднюю позицию, теряясь в истинном представлении о нем и предпочитая относиться к нему скорее с доверием, чтобы “не согрешить” пред Богом, чем открыто порицать его. Многие попросту даже боялись Распутина и, не отрицая его влияния на окружавших, но не умея объяснить его, опасались осуждать Распутина.

Такой позиции держались и иерархи, в том числе и архимандрит Феофан, возведенный вскоре в сан епископа и назначенный ректором Петербургской Академии, а за ними и благочестивые миряне... Осуждали и бранили Распутина только религиозно индифферентные люди, которые одинаково недоверчиво относились даже к о. Иоанну Кронштадтскому, к епископу Феофану и к прочим подвижникам, не укладывавшимся в рамки их религиозного миросозерцания, точнее, рационализма. А мнение этих людей не только не колебало позиция, занятой Распутиным, а еще более укрепляло ее, вызывая протест против общего безверия и равнодушия к мистицизму со стороны тех, кто видел в “старцах”, “юродивых”, “Божьих людях” лишь пережиток старины или отражение религиозного невежества. Неудивительно, что как иерархи, так и благочестивые миряне в своих отношениях к Распутину основывались на народной молве, а не на суждениях этих, ни во что не веровавших, людей. Говорят, что гораздо легче приобрести позицию “святого”, чем удержаться на ней, и что нужно уже иметь много личных данных для того, чтобы оставаться на этой предельной высоте человеческой славы, Я думаю – наоборот.

С моей точки зрения, удержать позицию “святого” легче, чем приобрести ее, ибо от святого уже не требуется доказательств его святости: этого никто не смеет делать; ему верят на слово, не подвергая критике ни действий, ни поступков; всякий его шаг, всякая мысль, всякий поступок признаются выражением воли Божией; его наставления, советы и указания не только связывают, но и обязывают, и малейшее сомнение или недоверие к его святости трактуются уже как величайший грех. Даже в поступках, явно, казалось бы, идущих вразрез с моралью, или обычаем, усматривается отражение “юродства”, т. е. глубоко сокрытые цели, умышленно прикрытые обманчивою внешностью.

Вот почему, когда в общество стали проникать дурные слухи о Распутине, то им неохотно верили и признавали в них умышленное желание опорочить “святого”. Да и кто из верующих дерзнул бы первым разоблачить “святого” и тем признать свое нравственное превосходство пред ним?! История являла нам примеры, когда человечество проходило мимо своих святых и пророков, не замечая их, или побивало камнями и распинало тех, в чью святость не верило; но обратные примеры такого отношения к признанным святым наблюдались только у гонителей веры в Бога; но таковым никто не желал быть в этот период славы Распутина и доверия к нему со стороны наиболее благочестивых людей. Вот почему никакие выступления против Распутина, имевшие место позднее, со стороны официальных представителей власти, не имели и не могли иметь успеха, ибо являлись в глазах Государя выступлениями гонителей не Распутина, а гонителей веры...

От великокняжеских салонов до Царского Дворца расстояние не большое, и Распутин быстро его перешагнул. Как, где и при каких условиях состоялось знакомство Царя и Царицы с Распутиным, я не знаю. По одной версии, его представил Их Величествам епископ Феофан; по другой - это знакомство состоялось через посредство Великой Княгини Милицы Николаевны... Какое же впечатление произвел Распутин на Царя?

Та высокая стена, которая издавна отделяла Царский Двор от русского общества, неизбежно вызывала полное незнакомство последнего с обликом Царя. Придет время, когда история скажет, что никто из Предшественников Государя Николая II не делал больших усилий для того, чтобы разрушить это средостение и приблизиться к народу, что никто более не старался разрушить эту стену... Вспомнит история и Императрицу Александру Феодоровну, это воплощение истинного христианского смирения и простоты, с такою любовью и доверчивостью протягивавшей Свои руки народу и отдавшей Себя безраздельно служению его нуждам...

Что представлял Собою Государь Император?

Это был прежде всего богоискатель, человек, вручивший Себя безраздельно воле Божией, глубоко верующий христианин высокого духовного настроения, стоявший неизмеримо выше тех, кто окружал Его и с которыми Государь находился в общении. Только безграничное смирение и трогательная деликатность, о которых единодушно свидетельствовали даже враги, не позволяли Государю подчеркивать Своих нравственных преимуществ пред другими... Только невежество, духовная слепота или злой умысел могли приписывать Государю все то, что впоследствии вылилось в форму злостной клеветы, имевшей своей целью опорочить Его, поистине, священное имя. А что это имя было действительно священным, об этом свидетельствует, между прочим, и тот факт, что один из социалистов-революционеров, еврей, которому было поручено обследование деятельности Царя, после революции, с недоумением и тревогою в голосе, сказал члену Чрезвычайной Следственной Комиссии А.Ф. Романову: “Что мне делать! Я начинаю любить Царя”... Не повторение ли это слов разбойника на Голгофе?! Не голос ли Иуды: “распял Кровь Неповинную?!”

Эта высокая стена между Царским Двором и обществом, благодаря которой приезд ко Двору имели только официальные лица и те немногие из частных лиц, благонадежность которых была вне сомнений, свидетельствует о том, что первая аудиенция, данная Царем русскому мужику, была возможна при условии наделения этого мужика какими-либо необычайными свойствами и совершенно исключительными качествами. И это было сделано, кстати сказать, теми, кто, впоследствии корил Царя за то, что Царь им поверил. Кто знал Государя Императора Николая II, точнее, кто умел распознать за декорациями царского сана Его действительный облик “человека”, тот знал и то, насколько Государь тяготился Своим высоким званием Монарха, насколько родственна Его духу была та религиозная атмосфера, какая окружала людей, презревших все блага мира и живущих идеей спасения души; тот знал и то, какою скорбью омрачилась душа Государя при мысли о том, что Он не может, подобно Своим подданным, отдаться всецело Своим духовным влечениям и хотя бы посетить обители, прославленные жизнью подвижников.

...Само собою разумеется, что Распутин коему предшествовала громкая слава “старца”, имя которого гремело в Петербурге и о котором Государь постоянно слышал восторженные отзывы от окружающих, в том числе от иерархов и даже Своего духовника, произвел на Государя сильное впечатление. Неизбалованный любовью общество, видя вокруг себя измену и предательство, тяготясь придворною сферою, с ее ложью и лукавством, Государь сразу же проникся доверием к Распутину, в котором увидел прежде всего воплощение русского крестьянства, какое так искренно и глубоко любил, а затем и “старца”, каким его сделала народная молва. Такому впечатлению способствовала, конечно, и манера Распутина держать себя. Я подчеркивал уже эту манеру, когда говорил, что Распутин совершенно не реагировал на окружающую обстановку, которая нисколько его не связывала, и держал себя совершенно свободно, не делая различия между людьми. Сопоставляя отношение к Себе со стороны придворных кругов, проникнутых единственной целью произвести выгодное впечатление на Государя и, в стремлении достигнуть эту цель, не брезгавших никакими средствами, Государь невольно делал вывод в пользу Распутина, усматривая в его угловатости и даже бесцеремонности лишь выражение его простодушия и искренности. Идеология Распутина была, конечно, несложной и заключала в себе обычные представления русского крестьянина о Боге-Карателе и Царе-источнике милости и правды. Любовь Распутина к Царю, граничившая с обожанием, была действительно непритворной и в признании этого факта нет противоречий. Царь не мог не почувствовать этой любви, какую оценил вдвойне, потому что она исходила от того, кто являлся в Его глазах не только воплощением крестьянства, но и его духовной мощи [Григорий Ефимович является образом верноподданного православного христианина]... Да и не было у Государя оснований отнестись к Распутину иначе. Менее всего мог Государь предполагать, что те люди, которые ввели Распутина во Дворец, умышленно наделили его теми качествами, которых он не имел. [Князь Жевахов так думал, что не имел, не смотря на те факты, которые сам же и приводит в своих Воспоминаниях.]

Дальнейшее поведение Распутина при Дворе только укрепило его позицию, ибо он не злоупотреблял доверием Государя, а, наоборот, увеличивал его, проявляя изумительное для крестьянина бескорыстие, отказываясь от Царских даров и всяких привилегий, с единственною целью не поколебать в глазах Государя позиции “старца”, на которой стоял и с которой во Дворце никогда не сходил. С этой целью Распутин и воздерживался от политического общения с Государем, опасаясь выходить за пределы религиозной сферы, отведенной “старцам”. Между Государем и Распутиным возникла связь на чисто религиозной почве: Государь видел в нем только “старца” и, подобно многим искренно религиозным людям, боялся нарушить эту связь малейшим недоверием к Распутину, чтобы не прогневать Бога. Эта связь все более крепла и поддерживалась столько же убеждением в несомненной преданности Распутина, сколько, впоследствии, и дурными слухами о поведении Распутина, которым Государь не верил, как потому, что они исходили от неверующих людей, так и потому, что они неслись из Государственной Думы, удельный вес которой, понятно, не мог быть высоким в глазах Государя...

Глава LХVI. Знакомство Ея Величества с Распутиным

…При каких обстоятельствах произошло знакомство Императрицы с Распутиным, я не знаю; но знаю, что, прежде чем познакомиться с ним, а затем и в последующее время, после знакомства, Императрица, не доверяя собственному впечатлению, запрашивала отзывов о Распутине у Своего духовника, имевшего в глазах Ее не только личный, но и церковный авторитет. Это обстоятельство упускается из виду, или умышленно замалчивается, между тем имеет чрезвычайное значение. Авторитет духовника был в глазах Императрицы настолько высок, что связывал личную волю, исключал свободу личного мнения, обязывал к беспрекословному послушанию[14], был, словом, таким, каким и должен быть в глазах каждого истинно верующего православного, претворяющего религию в жизнь. И совершенно понятно, что Государыня увидела в лице Распутина того, кто был "старцем" не только в глазах широких масс населения, но и в глазах Ее духовника... В Своем отношении к Распутину Императрица стояла на такой же высоте, на какой стояла вся “Святая Русь” пред келией старца Амвросия Оптинского или хибаркою преподобного Серафима... В этих отношениях находила свое лучшее выражение вся красота нравственного облика Императрицы, Ее глубочайшая вера, Ее смирение, преданность воле Божией... Эта черта, свойственная только русскому человеку, ищущему, в момент душевной боли, общения с святыми людьми, старцами и подвижниками, вместо того, чтобы “рассеяться” и бежать в гости, или в театр, так глубоко бы сроднила Императрицу Александру Феодоровну с русским народом, если бы между Нею и народом не была воздвигнута врагами России и династии стена, скрывавшая Ее действительный облик, если бы целая армия, в миллионы рук, не трудилась бы над этой преступной работою...

Не вызывал сомнения у Императрицы Распутин еще потому, что составлял именно то явление русской жизни, какое особенно привлекало Императрицу, видевшую в его лице воплощение образов, с коими Она впервые ознакомилась в русской духовной литературе.

Этот тип "печальников", "странников", "юродивых", обнимаемых общим понятием “Божьих людей”, был особенно близок душе Императрицы. Короче говоря, Императрица Александра Феодоровна была не только Русскою Императрицею, но и Русскою женщиною, насквозь проникнутою теми свойствами, какие возвеличили образ русской женщины и возвели Ее на заслуженный пьедестал.

И с этого пьедестала Императрица не сходила и выполнила Свой долг пред Россией, пред Церковью и личной совестью до конца. И если, тем не менее, Она не была понята русским народом, то только потому, что была настолько выше общего уровня Своего народа и стояла на такой уже высоте, какая требовала духовного зрения, чтобы быть заметной.

Глава LХVII. Дурная слава Распутина и ее последствия

О Распутине так много говорилось и писалось, что для того, чтобы разобраться в его истинном облике и раскрыть игру тех, кто окружал его с заведомо преступными целями, выполняя задания интернационала, необходимо сперва установить резкие грани, отделявшие известные периоды ею жизни до и после появления в Петербурге.

Первый период протекал в далекой Сибири и в точности мало кому известен. Общая молва утверждала, что Распутин был кающимся грешником, что в своей молодости он вел разгульную жизнь и губил полученные от Бога таланты; что затем благодать Божия вновь коснулась его. Он раскаялся и подвигами самобичевания, паломничествами по святым местам, молитвою и постом старался заглушить в себе укоры совести и достиг таких успехов, что Господь простил ему его грехи и возвеличил... Было ли это так, или здесь отразилась только склонность русского народа к таинственным легендам, я не знаю. Однако, долю правды в этих рассказах можно допустить. Ибо Распутин, еще задолго до своего появления в Петербурге, имел репутацию подвижника и привлекал к себе не только своих односельчан, но и жителей соседних губерний, и слух о его подвижнической жизни дошел даже до столицы, откуда архимандрит Феофан, инспектор Петербургской Духовной Академии, не раз, будто бы, ездил к Распутину, почитая его за праведника.

Нет данных утверждать, чтобы слава Распутина, как подвижника, раздувалась бы в этот период времени искусственно, усилиями делателей революции. Живя в далекой Сибири, Распутин был еще вне поля зрения и наблюдения интернационала и, вероятно, обладал действительно какими-либо качествами и особенностями, выдвинувшими его на поверхность и заставившими говорить о нем.

Интернационал сосредоточил на Распутине свое внимание лишь после приезда последнего в Петербург и только использовал его доброе имя подвижника, раздувая его славу и окружая это имя ореолом святости.

Возможно, что архимандрит Феофан, посещая Распутина в Сибири, и пригласил его в Петербург. Монах исключительной настроенности и огромного авторитета, имевший большое влияние на студентов Академии и производивший на окружающих сильнейшее впечатление, сосредоточивший на себе внимание Высочайшего Двора и, в частности, Императрицы Александры Феодоровны, избравшей его Своим духовником. Архимандрит Феофан был всегда окружен теми “Божьими людьми”, какие уносили его в надземный мир, в беседах с которыми он отрывался от мирской суеты… Сюда, в этот центр истинной монашеской жизни и духовною делания, …[попал] Распутин, склонившийся пред высотою нравственного облика архимандрита Феофана и усердно распространявший славу о подвижнической жизни последнего...

Как ни велико преступление русского общества, не сумевшего распознать козней интернационала и своими криками о Распутине, вместо того, чтобы замалчивать это имя, содействовавшего успеху преступной работы интернационала, однако, будучи беспристрастным, нужно признать, что эти козни были действительно тонко задуманы и еще более тонко проведены в жизнь

В том факте, что архимандрит Феофан не только принимал у себя Распутина, но даже навещал его в Сибири, Петербург мог усмотреть действительно достаточное оправдание своей вере в Распутина... Слава Распутина разрасталась все более, и пред ним раскрывались все чаще двери не только гостиных высшей аристократии, но и великокняжеские салоны... А нужно знать, что такое “слава”, чтобы этому не удивляться... И добрая, и дурная слава одинаково связывают обе стороны. В первом случае подходят к человеку с тою долею предубеждения в его пользу, какая исключает возможность критики и беспристрастной оценки; во втором случае еще более резко наблюдается такая связанность, увеличивающая мнительность и подозрительность со стороны того, о ком говорят дурно, и заставляющая тех, кто говорит о нем дурно, видеть в каждом слове последнего, в каждом его движении, лишь отражение своих подозрений и заранее сложившегося мнения. О том же, что первоначально добрая слава о Распутине, а затем дурная, искусственно раздувались интернационалом, об этом, конечно, мало кто догадывался. …

Распутин … производил своею личностью впечатление на окружающих. Чопорное великосветское общество было застигнуто врасплох при встрече с дерзновенно смелым русским мужиком, не делавшим никакого различия между окружающими, обращающимся ко всем на "ты", не связанным никакими требованиями условности и этикета и совершенно не реагировавшим ни на какую обстановку. Его внимания не привлекала ни роскошь великокняжеских салонов и гостиных высшей аристократии, ни громкие имена и высота положения окружавших его лиц. Ко всем он относился снисходительно милостиво, всех рассматривал, как “алчущих и жаждущих правды”, и на вопросы, к нему обращаемые, давал часто меткие ответы. И эта внешняя незаинтересованность производимым впечатлением, в связи с несомненным бескорыстием Распутина, удостоверенным впоследствии документально следственным материалом, тем более располагала верующих людей в его пользу.

И во всяком случае к доброй славе Распутина нужно отнести то, что он не оправдал возлагавшихся на него надежд интернационала, не использовал выгод своего положения для измены Царю, а, наоборот, разрушил козни врагов России своею фанатическою преданностью к Царю, в признании которой нет противоречий ни с чьей стороны...

К Царю он прошел; славу “святого” воспринял; сладко спал и вкусно ел; а от подкупа и преступлений, к каким обязывала его эта слава, не только отказался, но даже выдал Царю преступников, чем еще более закрепил свое положение... С этого поворотного пункта начинаются уже жестокая травля Распутина и его дурная слава... Не успев с одного конца, еврейчики зашли с другого и гениально использовали ту близость, точнее, то доверие, какое питали к Распутину Их Величества, и стали ковать ему противоположную славу. …Имя Распутина [врагами русского богоносного народа использовалось] в целях дискредитирования священного имени Монарха...

Период славы Распутина, как "святого", кончился.

Наступил второй период славы - противоположной.

Все чаще и чаще стали раздаваться сначала робкие, единичные голоса о безнравственности Распутина, о его отношениях к женщинам; слухи эти ползли, и скоро вся Россия, а за нею и Европа, заговорили о Распутине, как воплощении векового зла России.

Будем внимательно следить за последовательным развитием дьявольски хитрой игры интернационала.

Слава Распутина, как “святого”, была нужна для того, чтобы вызвать к нему доверие Государя и Императрицы; противоположная слава была нужна для обратной цели, для того, чтобы опорочить Священные Имена.

Какими же способами достигалась эта последняя слава? …Вполне бесспорным является тот факт, что его искусственно завлекали в расставленные сети, учиняли всевозможные подлоги, фотографируя всякого рода пьяные оргии и вставляя затем, в группу присутствовавших, его изображение; создавали возмутительные инсценировки, с целью рекламировать его поведение и пр.

Кто же это делал, и кому это было нужно?

А между тем наивное, или, вернее, политически невоспитанное и бестактное общество, все более неистовствовало и все громче кричало о его поведении, не догадываясь о том, какой удар династии наносит этими криками, отвечавшими лишь интересам революции и ее заданиям.

Малейшее противодействие этим слухам вызывало гонения против смельчаков, которых клеймили прозвищем “распутинец”. Игра велась так тонко, что многие, из одного только опасения прослыть “распутинцами”, с удвоенной энергией кричали о преступлениях Распутина, не стесняясь создавать их в своем воображении.

А делателям революции только этого и нужно было.

Клевета, не встречавшая на своем пути никаких преград, делала свое гнусное, черное дело, обрушиваясь, главным образом, на Императрицу.

Отношение общества к Ея Величеству все более обострялось и принимало настолько недопустимые формы, что вызывало даже жалобы со стороны Императрицы, обычно крайне сдержанной и слезами смывавшей наносимые Ей обиды. Всем памятно письмо к Государыне княгини Васильчиковой, о котором Императрица, в беседе со мною, отзывалась с великой горечью, называя письмо недопустимым столько же по содержанию, сколько и по форме, и притом, наполненным клеветою... Памятен мне и другой рассказ Императрицы, так ярко отразивший Ее нравственное величие.

Начальница Епархиальною женского училища в Царском Селе, г-жа Курнатовская, при встрече с Императрицею, не только не поклонилась, а демонстративно отвернулась в сторону. Рассказывая мне об этом, Императрица добавила: “Зачем она это сделала и, притом, в присутствии Моих дочерей; зачем оскорбила мать в глазах детей!.. Я бы не обратила внимания на ее неучтивость; но Мне было тогда так больно не столько за Себя, сколько за дочерей”...

Я был до того возмущен наглостью начальницы училища, призванной воспитывать своих питомцев и подающей такой преступный пример, что заявил Государыне о своем намерении немедленно же удалить такую начальницу, считая абсолютно невозможным дальнейшее пребывание ее в должности. Однако Императрица взяла с меня слово не только не увольнять начальницу, но даже запретила мне передать последней содержание Ее беседы со Мною.

Никому, конечно, не приходила мысль о том, что бессовестная, злостная, безжалостная клевета на Императрицу, на Которой интернационал сосредоточил весь odium поведения Распутина, была связана с единственною целью вооружить еще более общественное мнение против Германии и приблизить момент разрыва с нею. В Распутине видели лишь явление местной жизни, рожденное нездоровым мистицизмом и безнравственностью общества; но мало кто прозревал истинную природу этого явления, хотя и рожденного на русской почве, но имевшего огромное международное значение. А между тем дурная слава о Распутине все более увеличивалась, и чем искреннее желали лучшие, но близорукие люди засвидетельствовать свою преданность династии и любовь к Государю, тем громче кричали о Распутине, не замечая того, что их голоса сливались с голосами, исходившими от Государственной Думы, еврейской прессы и тех худших людей, для которых облик Распутина не имел никакого значения и которые преследовали только одну цель - всячески унизить престиж Царя и династии. Революция потому и удается, что задумывается всегда худшими, а выполняется, нередко, и лучшими, но слепыми людьми. И как в первом случае, создавая Распутину славу "святого", интернационал пользовался лучшими людьми, введенными им в заблуждение, так и позднее, эти же лучшие, обманутые в своей вере в Распутина, выступили впереди прочих в своих “разоблачениях” и содействовали той дурной славе Распутина, какая, в этот момент, была так нужна "интернационалу". Замечательно, что в обоих случаях лучшие русские люди исходили из своего личного отношения к Распутину, забывая, что центральным местом был Царь и династия, а не личность Распутина.

Достойно внимания и то обстоятельство, что слава Распутина, как "старца" гремела только в Петербурге, а дурная слава пронеслась по всей России, распространилась по Европе и перешагнула даже океан, где американские газеты и журналы изощрялись над созданием определенной репутации Русского Царя и Его Семьи и отводили Распутину целые страницы, помещая его портреты и освещая его личность нужными интернационалу красками. Однако этот факт проходил даже незамеченным... Впрочем, цель была уже наполовину достигнута. Престиж Царя и династии падал все ниже; слепое общество, вторившее голосу интернационала и обвинявшая в этом Распутина, еще громче кричала о нем; а война с Германией была уже объявлена... Манифест о войне вызвал всеобщее ликование, вернее, беснование, и только немногие видели в нем величайшую победу интернационала.

Среди этих немногих был и полуграмотный Распутин, который прислал из Сибири две телеграммы Его Величеству, умоляя “не затевать войны” и связывая с ней роковые последствия для России и династии.

Однако Россия катилась в бездну с неумолимостью рока.

Глава LХVIII. "Разоблачения" и отношение к ним Государя и Императрицы

Замечательно, какое непостижимое легкомыслие проявило столичное общество при первом же камне, брошенном в Распутина интернационалом, с какою легкостью поверило и той клевете, какая распространялась вокруг его имени. С понятием о “Святости” не соединимо, конечно, никакое преступление; но, с точки зрения уголовного кодекса, никаких преступлений за Распутиным не числилось: все сводилось только к проявлениям его мужицкой натуры. Казалось бы, не только лояльность, но простое благоразумие и так должны были бы, в корне, пресечь распространение слухов, порочащих имя того, кто пользовался доверием Царя и Царицы, но не раздувать этих слухов до размеров, бросавших тень даже на Священные Имена.

Однако общество иначе поняло свою задачу. Вчерашний святой был объявлен сегодня шарлатаном, и общество в ужасе отшатнулось от него, боясь запачкаться его грязью. И, как первыми побежали навстречу Распутину лучшие, наиболее религиозные люди, так теперь эти же люди первыми выступили против него, охваченные негодованием и горечью разочарования. Более всех страдал, конечно, епископ Феофан [который стал жертвой (как и князь Жевахов) «бессовестной, злостной, безжалостной клеветы на» Григория Ефимовича. В деятельности по расшатыванию Царского Престола эффективно использовались двойники Распутина]. Призвав к себе Распутина, Владыка потребовал от него объяснения позорящих его слухов, под угрозою разоблачения его в глазах Государя и Императрицы. Распутин, не отдававший себе отчета в том, в чем заключались его "преступления", исходивший в оценке своего поведения из мужицких точек зрения [подумайте сами, как Григорий Ефимович мог отдавать отчет за действия своего двойника, в задачу которого входило опорочить его?], не удовлетворил своими объяснениями епископа Феофана, подобно другим уже видевшего в Распутине олицетворение зла.

Наступил момент не только жгучей, невыразимо тяжелой душевной боли, но и момент открытой борьбы с тем, кто уже успел пустить при Дворе глубокие корни и доказать свою преданность Царю и Престолу целым рядом действий, оправдавших в глазах Царя даже его репутацию “старца”. Как, однако, были ни глубоки душевные страдания епископа Феофана, как ни ясно было для него, что разочарование в Распутине лишит его не только прежнего обаяния, но и того нравственного авторитета, которым он пользовался при Дворе, как, наконец, ни очевидно было, что его миссия не будет иметь успеха, ибо свяжет его с общей оппозицией к Престолу, для которой [настоящая] личность Распутина не играла никакой роли [ибо жидо-масоны создавали свой (мифический распутный) образ Распутина] и какая только прикрывалась его именем, тем не менее епископ Феофан мужественно сознался в своей ошибке[15], рассказал Государю о поведении Распутина и умолял Царя об удалении его. Вслед за епископом Феофаном подобного рода ходатайства были возбуждены и со стороны дворцового коменданта В.А.Дедюлина (Последовавшая вскоре после этого смерть В.А.Дедюлина была истолкована как кара Божья за выступление против Распутина [а почему нет? Может быть это было спасительно для его души?]), товарища министра Внутренних Дел [масона] В.Ф.Джунковского, [масона] князя Орлова[16] и других лиц. [Видим групповой демарш против Царя и Престола, организованный жидо-масонами.] Неумолимая логика вещей, однако, делала свое дело. Епископ Феофан, а за ним и все прочие, шедшие его путем и боровшиеся с Распутиным теми же средствами, т.е. исходившие из фактов [полученных из слухов и жидовских газет (святитель Феофан, святая мученица Елизавета Федоровна), самостоятельно сфабрикованных или высосанных из пальца (Великий князь Николай Николаевич и другие высокопоставленные жидомасоны], рисовавших безнравственное поведение Распутина, впадали в немилость Государя и теряли доверие.

Между Распутиным и Царской Семьей возникла уже духовная связь, разорвать которую уже было возможно теми способами, какими пользовался епископ Феофан, а за ним все прочие. Там, где отношения между людьми основаны на внешних факторах, там их легко разрушить, обесценивая эту внешность. Там же, где они коренятся на глубоких духовных связях, там внешность не играет никакой роли. Тем меньшее значение имела внешность в данном случае, когда ни Государь, ни Императрица не верили и не могли верить ей.

Когда Дума или окружавшие Государя люди, указывая на несоответствие того или иного лица, просили о его отставке, тогда Государь до того часто шел навстречу этим просьбам, что дал В.М.Пуришкевичу даже повод произнести его крылатое слово "чехарда". Но отношение к назначаемым или удаляемым лицам базировалось у Государя на соответствии или несоответствии их требованиям политического момента. Когда же требование об отдалении от Двора было предъявлено Государю в отношении лица, не занимавшего никакого служебного положения, не игравшего никакой политической роли, полуграмотного мужика, в преданности которого Государь неоднократно убеждался, а слухам о дурном поведении которого не верил, то такое требование являлось в глазах Государя оскорбительным и справедливо рассматривалось как вторжение в частную жизнь Монарха. С официальными лицами Государь был связан, так сказать, служебными связями и расставался с ними, когда этого требовали государственные интересы, и даже прихоти Думы. Но с Распутиным у Царя связь была духовная, и этой связью Государь не желал пренебрегать в угоду Думе или по требованию общества и прессы.

В данном случае это был, помимо прочих причин, и вопрос самолюбия Царя, не желавшего делаться игрушкою в руках Думы и прессы, не только распоряжавшихся Царскими министрами, но и посягавших на частную жизнь Государя. Но основания для отказа Государя идти навстречу этим требованиям вытекали не только из означенных внешних причин, а были гораздо глубже. И напрасно историк будет их искать в упрямстве Государя и Императрицы, или в Их безразличии к поведению Распутина. Я имел уже случай неоднократно указывать на то, что поведение Распутина при Дворе было безупречным, не подавало и не могло подавать никаких поводов к сомнениям не только в его нравственной чистоте, но и в тех дарах, коими он был наделен, как “старец”. Нравственная высота, на которой стояли Их Величества в Своем отношении к Распутину, разумеется, вне всяких сомнений. Но именно потому, что Государь и Императрица стояли на этой высоте, именно по этой причине все обличавшие Распутина рассматривались Их Величествами как сошедшие с этой высоты, потому ли, что сделались жертвою обмана со стороны других, или потому, что носили только маску благочестия, не имея его. Допустить, чтобы те люди, которые ввели Распутина во Дворец, могли Так грубо ошибиться и признать шарлатаном того, кого раньше признавали святым, Их Величества не могли и скорее поверили в измену этих лиц, чем в искренность или справедливость их отзывов о Распутине.

Какие же основания для недоверия к Распутину имелись у Их Величеств? На его стороне были - разоблачения придворных интриг, предупрежденные террористические акты, обнаружение предательства Думы, благотворное влияние на здоровье Наследника-Цесаревича, не подлежавшая никакому сомнению преданность к Царской Семье, простая, безыскусственная любовь к Государю, наконец, доказанная способность к гипнотическим внушениям, создавшая ему репутациюстарца”…

Все это были плюсы, а не минусы. Против же него были обвинения о развратном поведении, исходившие от Думы, [бульварной жидовской] прессы и тех людей, духовный ценз которых не был высок в глазах Государя. Правда, среди этих последних был и епископ Феофан; но ведь от ошибок никто не застрахован, и Государь легко мог сделать такое предположение. Создавалась ли почва для чрезвычайного доверия Царя к Распутину умышленно и искусственно, или оправдывалась действительными основаниями, - это безразлично; но очевидно, что, при наличности такой почвы, всякая попытка подорвать авторитет Распутина дурными отзывами о его поведении была покушением с негодными средствами. Вокруг Престола было так много лжи, предательства и лукавства, так много интриг и неискренности, что такая попытка в отношении человека, преданность которого была доказанной, являлась, кроме того, и неразумной. Мог ли Государь поверить дурным отзывам о Распутине, когда, будучи проникнут глубочайшей любовью к Своему народу и работая, как Лично выразился, “за четверых”, встречал к себе только одно недоверие и видел вокруг Себя только измену и предательство?!

Могла ли поверить таким отзывам и Императрица, отдавшая Себя всецело служению русскому народу и встречавшая открытое недоброжелательство, какое позволили Ея Величеству сказать мне однажды: “не смущайтесь и не огорчайтесь никакою клеветою: это участь каждого, перешагнувшего Наш порог”.

При всем том, доверие Их Величеств к Распутину базировалось, как я указывал, не на внешних данных, а на убеждении, что Распутин был “старцем”. Вот почему в борьбе общества с Распутиным Государь и Императрица занимали позицию исключительной нравственной высоты, будучи убеждены, что, защищая “старца”, Они защищают в его лице все достояние Русской Церкви, с ее святынями, со всем многообразием ее мистического содержания, с ее “старцами”, “юродивыми”, “Божьими людьми” и пр. И чем громче поносили имя Распутина, чем чаще требовали его удаления, тем решительнее было противодействие Царя, тем ярче вырисовывался на фоне этой борьбы, рожденной, по мнению Царя, неверием, лучезарный облик и нравственная мощь Государя, готового для защиты Церкви и подвижников ее принести в жертву не только Свое имя, но и Свою жизнь.

Правдоподобным казалось Их Величествам и замечание Распутина о том, что его бранят только царские враги... Эту мысль Распутин внушал Государю в форме загадочных изречений и предсказаний, к несчастью, впоследствии подтвердившихся. [Это подтверждение лишний раз и убеждает нас в том, что Григорий Ефимович являясь старцем из народа, данным Богом в помощь духовную святому Царю-искупителю несомненно внушал свои замечания по благословению Божьему, а не от себя]

Буду я [верный холоп Помазанника Божьего!], будет и Царь и Россия; а как меня не будет [преданного подданного Царя, которым Господь являет символ верности державы], не станет тогда ни Царя, ни России”.

В устах “старца” такие загадочные фразы производили, конечно, свое действие. Вот почему движение, поднятое думой, обществом и печатью против Распутина, так сильно раздражало и огорчало Государя и истолковывалось как  вмешательство в сферу не только частной, но более этого, в сферу духовной жизни Государя. Трагизм Государя и Императрицы заключался в том, что Распутин не был “старцем”. [Вот тут-то князь и заблуждается сам, подобно святителю Феофану: Григорий Ефимович являлся старцем, это видно и из слов самого князя Николая Жевахова.]

Но это нужно было доказать; а доказать это было, очевидно, невозможно теми способами, какими пользовались епископ Феофан и прочие лица, ссылаясь на поведение Распутина. В отношении же некоторых лиц, в том числе и Их Величеств, никакие доказательства, наверное, не достигли бы цели, ибо я одних Распутин был только Распутиным, а для других, проникнутых верою в него - “старцем”. Интересный случай приводится на страницах “Русской Летописи”, кн. 2, стр. 17 из доклада А.Ф.Романова “Император Николай II и Ею Правительство”, составленного на основании данных Чрезвычайной Следственной Комиссии, учрежденной для расследования “преступлений” Царя и Его правительства.

«Жена одного генерала, при допросе ее Комиссией, называла Распутина “старцем”, прошедшим “все степени добра”, утверждая, что он исцелил ее. Она несколько лет лежала больная без ног, тщетно обращалась к врачам в России и за границей и начала ходить только после того, как обратилась к Распутину. На вопрос, знала ли она, что Распутин пьяница и разгульный человек - отвечала: “нет, не знала и этому не верю”. Когда же [масон] Муравьев (председатель Комиссии) заявил ей: “Я Вам говорю, что это установленный факт”, она спокойно ответила: “Для меня не имеет никакого значения то, что Вы говорите. Я была больна и выздоровела: он “старец”.

[Вспомним очень похожее[17] событие из Евангелия: Спросили его (слепорожденного) фарисеи из Чрезвычайной Комиссии, расследующей "преступления" Иисуса Христа, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы. Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря. Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк (Иоан. 9,15-17). И далее: Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает. От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего. Сказали ему в ответ: во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон (Иоан. 9,30-34).]

Сделать отсюда вывод, что Распутин был действительно “святой”, нельзя [фарисеи тоже в это не поверили и выгнали исцеленного вон!]; однако для исцеленной им генеральши он был и навсегда останется святым, и никакие доводы против не будут в состоянии поколебать ее веры в него, а останутся в ее глазах не только бессмысленными, но и безнравственными… [Но именно так толкуется святыми отцами слова-обличения исцеленного слепорожденного!] Таким он [Распутин] был и в глазах А.А.Вырубовой, предсказав ей несчастный брак, а затем исцелив ее; таким был и в глазах Их Величеств, считавшихся, помимо прочих причин, и с тем благотворным влиянием, какое Распутин имел на здоровье Наследника-Цесаревича...

О том же, в каком объеме и в каких размерах могло учитываться это последнее влияние, нужно спросить мать, имеющую единственного сына. Вера менее всего связана с объектом, а всегда является субъективным началом. Субъективное восприятие часто независимо от объекта. Может зарождаться и существовать даже без объекта. И один и тот же факт, являющийся для одного объектом пламенной веры, не производит впечатления на другого. Эти мысли подробнее развиты во вновь вышедшей книге профессора богословия Вассаарского колледжа, Вильяма Банкрофт-Хилла: “Жизнь Христа”. Говоря о Богоявлении на реке Иордане (Марк 1,10-11), профессор пишет: «Были ли видение и голос объективными, т. е. увидел ли и услышал ли бы их посторонний наблюдатель? Вопрос этот для нас не важен: каковы бы ни были объективные факты, только субъективное имеет значение; не то, что достигло глаз и слуха Иисуса и Иоанна, но то, что произвело впечатление на их души. Если мы откинем объективность, мы этим не отрицаем реальность факта и не делаем его менее божественным. Доказательства, кажется, сильнее за то, что впечатление было субъективным, так как у Матфея голос обращен к Иоанну, а у Марка и Луки голос обращен к Иисусу; кроме того, Матфей говорит, что Ему “отверзлись Ему небеса”, т. е. как будто Ему одному».

Или «если бы во время Преображения случайно проходил мимо какой- нибудь пастух, он не увидел бы ничего, кроме четырех человек на молитве; но это было действительным и глубоким переживанием. Ведь и голос с неба, о котором говорится у Иоанна (12, 30), одним казался просто громом, а другим - голосом ангела, говорившим на неизвестном языке, - все это подтверждает заключение, что здесь, как и в предыдущих случаях, известие было для души, а не для внешнего уха».

Для вдумчивых людей Распутинская проблема не представляла никакой загадки, и тот факт, что одни считали его праведником, а другие - одержимым, был совершенно понятен. Одни видели его таким, каким он был в Царском Дворце или у барона Рауш-фон-Траубенберга, а другие - таким, каким он был в кабаке, выплясывая "камаринскую".

Глава LХIХ. Борьба с "Царизмом" и ее приемы

Кончился второй период. Программа, имевшая целью создать Распутину такую славу развратника, чтобы от него в панике разбегались прежние почитатели и чистые люди с тем, чтобы разносить эту славу повсюду, была исчерпана. Я уже указывал, что наиболее чистые люди, но малодушные и робкие, были настолько терроризированы именем Распутина, что боялись даже признаваться в том, что его видели, и тем громче кричали о нем, чем больше боялись скомпрометировать себя его именем. Но какое значение могли иметь суждения этих людей, удельный вес которых в глазах интернационала был [не] высок?! Все это были просто верующие, мистически настроенные люди, могущие создавать великолепную декорацию, но не пригодные для первых ролей... Важны были не они, а люди, чье мнение могло иметь политическое значение; а эти люди на подобные обвинения Распутина не обращали никакого внимания, как и вообще Распутиным не интересовались. Нужно было выдумать что-либо более веское…

И вот открывается третий период, когда к обвинениям в дурном поведении Распутина присоединяется обвинение во вмешательстве его в государственные дела... Стоустая молва подхватывает эти слухи, и скоро вся Россия заговорила о том, что не Царь, а Распутин управляет Россией, сменяет и назначает министров и пр. и пр... Лагерь противников Распутина стал наполняться новыми резервами. Предводительствуемая Думою [где заправляли жидомасоны!], туда шли целые армии, состоявшие не только из людей, чье нравственное чувство возмущалось безнравственностью Распутина, но, главным образом, из людей, усматривавших в лице Распутина государственную опасность и считавших себя обязанными с нею бороться. [Характерная иллюстрация, как ревнители о спасении России, но не имеющие разума Христова, своей деятельностью содействовали служителям сатаны и способствовали разрушению России! Ныне таковыми являются борцы с ИНН, с глобализацией. Очнитесь, помолитесь и увидите, что вас в "темную" используют жиды и вы трудитесь сатане!] Программа интернационала разыгрывалась как по нотам. …

Так как дурная слава исходила из разнообразных кругов общества и фиксировалась Думою и прессою, то скоро Распутин стал в оппозицию ко всем. К Думе он питал органическую ненависть и видел в ней сборище революционеров, похитивших Царское Самодержавие и мечтавших о ниспровержении Трона и династии [и в этом этот "грубый" мужик был абсолютно прав!]; к духовенству и высшей иерархии относился отрицательно, [правильнее, ко многим из духовенства и высшей иерархии, тем кто не знает и знать не хочет правой веры, как следует из дальнейшего], обвиняя их [вернее – обличая] в том, что они не знают народной веры [“Царь от Бога пристав”, не священнослужитель, а Царь!], не понимают своего назначения и, вместо того, чтобы составлять оплот Престола, стоят в стороне от него, точно участь его их не касается [и в этом этот "грубый" мужик был абсолютно прав! Без Царя безбожники истребляли священство]; к министрам относился скептически [имеют страх пред людьми, а пред Царем и Богом у них страха нет!]; общество называл стадом баранов [горстка жидов и масонов разрушила руками общества  могучую православную Империю чем же не бараны, овцы Христовы – за Царем, а за козлищем - бараны!] и делал исключение только для тех, кто не вызывал в нем ни малейших сомнений со стороны своей преданности Царю [и в этом этот "грубый" мужик был абсолютно прав!]. Но, считая врагов Царя своими врагами, Распутин, в то же время, считал и своих врагов врагами Царя [и в этом этот "грубый" мужик был абсолютно прав! Ибо его ненавидели за его фантастическую преданность Богу и своему Царю!]. А так как число этих последних (врагов) все более увеличивалось, то скоро в глазах Распутина все общество, с Думою во главе, стало казаться ему обществом изменников и предателей [и в этом этот "грубый" мужик был абсолютно прав!].

В своем неудержимом стремлении спасти Царя и Россию от этих изменников, Распутин базировался только на личном впечатлении… [Мы видим, что личные впечатления Григория Ефимовича были очень верными. Тем более он, как посланный Богом служить Царю в качестве Друга, видел более и далее князя Жевахова, у которого было также важное служение Богу и Царю, но в качестве товарища (как бы друга) Обер-Прокурора Св.Синода – быть другом Царю в синоде, который (за исключением немногих, изгнанных масонами) 6-го марта 1917 года издаст предательский указ о прекращении на всех богослужениях молитв за Помазанника Божьего (на лицо измена и Богу, и Царю).]

…[И хотя Григорий Ефимович порой писал министрам] свои записки, с трогательными обращениями “миленький мой”, хотя часто и делал это, лишь бы отвязаться от надоедливых просьб, [но] нет надобности доказывать, что этого рода записки никогда не касались вопросов государственных или бы отражали вмешательство Распутина в сферу государственного управления. Эти обвинения были умышленно пристегнуты, что являлось последовательным и логичным со стороны тех, кто стремился доказать, что не Государь, а Распутин управляет Россией, а министры получают свои назначения лишь после предварительной рекомендации Распутина. …Не все были героями настолько, чтобы пожертвовать Государю и России свое имя и репутацию нравственно не запятнанного человека; но все, принимавшие высокие назначения, знали, на что идут и что их ожидает, знали, что чистые вчера, они будут сегодня оклеветаны и названы "распутинцами" и погибнут во мнении общества. [Вдумайтесь! Каково духовное состояние общества, если верные Богу и своему Царю (в православном царстве!) погибают во мнении этого общества. Потому-то Господь это общество, пропитанное нечистым духом, и уничтожил руками служителей сатаны!]

Однако такое прозвище имело не только личное значение. Раньше нужно было иметь очень много данных для того, чтобы поколебать положение министра, пользовавшегося доверием Царя и общества. Теперь достаточно было назвать его "распутинцем" для того, чтобы лишить его всякого доверия, той почвы, какая, после учреждения Думы, была единственной, дававшей ему возможность осуществлять его должностные функции. В глазах Думы все министры скоро сделались "распутинцами"; их появление на Думской кафедре вызывало крики возмущения; их государственная работа обесценивалась и аннулировалась Думой под громкие аплодисменты заседавших в Думе агентов интернационала. Создалась презумпция, что Царь и правительство во власти Распутина и губят Россию... Отсюда один шаг до требования перемены не только в личном составе правительства, на что кроткий Царь так безропотно и часто отзывался, расставаясь с преданными Ему людьми, но и перемены всей системы государственного управления... В лексиконе русских слов появилось новое слово "царизм", как источник всего того зла, какое в действительности заключалось в тех, кто его выдумал.

Насколько бережно охраняли Царь и Царица репутацию Своих министров, доказывает, между прочим, и тот факт, что, будучи связаны с Распутиным только духовною связью, Их Величества никогда не вели никаких разговоров с ними о Распутине. Это была Их частная сфера, в которую Их Величества совершенно не считали возможным вводить лиц, связанных с Двором только официальными, служебными связями. Записки, какие Распутин писал министрам касались главным образом, вопросов мелкого чинового обхода, перемещений, или повышений по службе, ускорения находящихся в производстве дел и пр. и были тем более безобидны, что Распутин, как доказано следствием, не пользовался ими с корыстными целями и за свое посредничество не брал денег, хорошо зная, что такое посредничество рождало часто противоположные результаты. Допустить обратное - значило бы засвидетельствовать ординарную нечестность министров; но именно к этой последней цели и стремился интернационал, ради этого и была учреждена впоследствии, после революции, Чрезвычайная Следственная Комиссия, задача которой заключалась именно в том, чтобы зафиксировать такую нечестность правительства. Однако эта же Комиссия, в лице своих достойнейших членов А.Ф.Романова и В.М.Руднева, не только не нашла "преступлений" у низвергнутого революцией правительства, но, с негодованием опровергла взведенную клевету, приподняв и завесу, скрывавшую ее источник.

Распутин был, таким образом, только ширмой, скрывавшей интернационал, и, чем громче о нем кричали, тем больше вырастали эти ширмы, за которыми прятались действительные силы “темные силы” интернационала.

Глава LХХ. Убийство Распутина

Кончился третий период. Наступил четвертый и последний.

События роковым образом близились к развязке. Война с Германией велась с крайним ожесточением. Настроение общества с неудержимой силой стало обнаруживать чрезвычайную ненависть к немцам, как виновникам войны, и в руках интернационала очутился еще один новый козырь. У полуграмотного мужика хватило разума настолько, чтобы громко высказываться против войны, и теперь “распутинцем” стали считать и тех, кто разделял его точку зрения. О безнравственности Распутина уже забыли: о ней никто уже не говорил, эта тема была уже исчерпана. Затихли крики и о вмешательстве в область внутреннего управления государством, ибо фактически эта область находилась в руках Думы и прогрессивной общественности.

На смену явился новый odium - симпатии к немцам. Положение Государя и Императрицы становилось все более тягостным, и мысль об убийстве Распутина явилась ответом столько же на желание лишить Их Величеств одного из преданных людей, которому Они верили, сколько и более глубоким мотивам - освободиться от того, кто был в данный момент наиболее опасным для интернационала человеком. [Кроме того, убивая крестьянина (основное население России было крестьянское) фантастически преданного своему Царю, жиды мечтали ритуально убить преданность русского богоносного народа своему Богопомазаннику.] Нужно было быть слепым, чтобы не замечать этой ловкой и искусной игры интернационала, и, тем не менее, ее не замечали даже те одураченные последним люди, которые, пропагандируя идею убийства Распутина, шли против самих себя. Конечно, предположение, что Распутин мог иметь какое-либо влияние на Государя в области внешней политики, было столько же вздорным, как и разговоры о его влиянии вообще; но, коль скоро такое убеждение существовало, настолько очевидно, что, убивая Распутина, ярый германофил Пуришкевич убивал в его лице не своего противника, а своего союзника. [Это показывает, что и германофильство, и показной "монархизм", и соучастие в убийстве Григория Ефимовича (а не убийство), все это показывает, что Пурешкевич действовал не своей волею, а являлся марионеткой в руках жидомасонов. А убийство новомученика Григория само по себе будучи ритуальным, также являлось частью ритуального убийства святого Царя Николая Второго.] Что это так, доказывать не нужно, ибо Распутин был убит не тогда, когда Дума, общество и печать возмущались его безнравственным поведением, и не тогда, когда обвиняли его во вмешательстве в область внутреннего управления Россией, а тогда, когда, под влиянием неудач на войне, возникли слухи о сепаратном мире с Германией, созданные тем же интернационалом, и в его лице стали видеть уже агента Германии, а в лице Императрицы его союзницу. Еще не пришло время для оценки событий последних лет царствования благороднейшего Государя Императора Николая Александровича; но беспристрастная история скажет, насколько слухи о сепаратном мире были беспочвенны, как скажет и то, кем и с какой целью они создавались.

Итак, в своем последовательном развитии, интриги интернационала, приемы, коими он пользовался для своих революционных целей в стремлении разрушить русскую государственность и уничтожить Россию, пользуясь Распутиным как орудием, имели 4 этапа.

Первый - выразился в том, чтобы, созданием Распутину славы “святого”, вызвать к нему чрезвычайное доверие Царя [Вы только посмотрите, как высоко оценивала мировая закулиса благочестие Царя Николая Александровича: чтобы войти к нему в чрезвычайное доверие необходимо быть святым!] и использовать Распутина, с помощью подкупа, для непосредственных террористических актов. Это прием не достиг цели, ибо Распутин оказался настолько фанатически преданным Государю, что дальнейшие попытки в этом направлении были оставлены, а выданные им лица частью понесли заслуженную кару, частью разбежались.

Второй - выразился в создании противоположной славы необычайно порочного человека. Этот прием оказался удачнее, ибо Распутин сам [а на самом деле его двойник (или двойники), действующие по воле жидомасонов] подавал повод говорить о себе дурно, был несдержан и интересовался только мнением Двора. [Это утверждение князя Жевахова ошибочно, ибо основано на его мнении, будто Григорий Ефимович, находясь рядом с Царем, не волю Бога выполнял, а грелся в лучах царской славы. При этом] не считаясь с мнением прочих. [Духовный человек, выполняющий волю Бога, считаться с мнениями бездуховных людей, тем более жидов-сатанистов, не может, хотя в своей деятельности и учитывает их.] Тем не менее, личность Распутина и здесь, так же, как и в первом случае, не играла никакой роли, ибо важно было доказать не то, что Распутин безнравственный человек, а то, что Государь окружает Себя безнравственными людьми. Задача сводилась к цели дискредитировать личности Государя и Императрицы.

Третий этап выразился в обвинениях Распутина, уже достаточно опороченного предыдущими усилиями, во вмешательстве в область внутреннего управления Империей. Насколько успешно была достигнута эта последняя цель, я уже указывал, когда говорил, что всякое, вновь назначаемое на высокий пост, лицо признавалось ставленником Распутина и что этот психоз принял такие грандиозные размеры, при которых никакая государственная работа была невозможна, и не потому только, что над этими лицами тяготело подозрение или открытое обвинение в симпатиях к Распутину, а прежде всею потому, что, лишенные доверия Думы, они не были в силах провести ни одного законопроекта: бойкот Думы парализовал их деятельность.

Четвертым и последним этапом интернационала было - обвинение Распутина во вмешательстве в сферу международной политики. Это обвинение решило его участь, и 17 декабря 1916 года он был предательски убит английскими агентами интернационала [Англия является родиной масонства], избравшими палачом... германофила Пуришкевича.

Невероятное совершилось.

Невероятно, чтобы русское общество, считающее себя культурным, поверило бы гнусной клевете интернационала и оскорбило бы подозрениями в безнравственности Царскую Семью.

Невероятно, чтобы имена Распутина и Императрицы произносились бы вместе с загадочными улыбками и низменными предположениями.

Невероятно, чтобы общество поверило небылице о вмешательстве Распутина в область внутреннего управления и в сферу международной политики.

Невероятно, чтобы ярый германофил В.М.Пуришкевич оказался бы послушным орудием в руках ненавистных ему англичан, присудивших Распутина к смерти из опасения сепаратного мира с Германией, к чему Пуришкевич более чем кто другой стремился и о чем так громко кричал.

Невероятно, чтобы общество помогало интернационалу разрушить Россию и променяло благороднейшего Царя сначала на бездарного [масона] Родзянку, затем на масона князя Львова, истеричного труса [жида и масона] Керенского и, наконец, на сатанистов Ленина [масона, имеющего еврейские корни] и [жида и масона] Троцкого, с тем, чтобы в муках голода, рабски, подло умирать у подножия распятой ими России[18]

И однако, все эти невероятности стали фактом, о котором будущие поколения будут вспоминать с краскою стыда за своих предшественников в своем отношении к интригам интернационала, русское общество не проявило не только предусмотрительности и дальновидности, но даже обычной осторожности и ума, хотя бы в самых скромных размерах.

Распутин был самым заурядным явлением русской жизни. Это был сибирский мужик, со всеми присущими русскому мужику качествами и недостатками. [Незаурядность Григория Ефимовича заключалась только в его ревности выполнять волю Бога, а не человеков, и в фантастической преданности Царю! Все остальное было следствием этой незаурядности. Именно преданности Царю не могут простить святому новомученику Григорию Новому нынешние цареборцы в рясах священнослужителей, ибо эта преданность обличает их неправославность.] Вера есть понятие субъективное и творит чудеса, безотносительно к объекту; а предшествующая слава, какую создали Распутину истеричные женщины и мистически настроенные люди, еще до его появления в Петербурге, являлась сама по себе гипнозом. Однако, она не имела бы никакого значения и не сыграла бы никакой роли, если бы на Распутине не сосредоточил своего внимания интернационал, окруживший его, на первых же порах его появления в столице, своими агентами-еврейчиками и учитывавший невежество Распутина как условие успеха своей игры с ним.

На фоне столичной жизни появлялись действительно святые люди, как, например, незабвенный молитвенник Земли Русской о.Иоанн Кронштадтский, который бы мог сыграть огромную политическую роль в жизни государства; однако такие люди умышленно замалчивались интернационалом, и святость их не рекламировалась ни обществом, ни печатью. Дело было не в святости, а в наделении этим качеством темного мужика, которого можно было бы легче использовать для определенных целей. Но этого не удалось делателям революции. Распутин оказался честнее, чем они думали, изменил не Царю, а жидам, и отсюда - месть, на какую способны только иудеи. Интернационал прекрасно учитывал, что в отношении такого рыцаря чести и долга и христианина такой голубиной чистоты[19], каким был Император Николай II, никакое другое орудие, с помощью которого можно было бы подорвать уважение к Государю, не достигнет цели и что нужно пустить в ход то, какое применяется в самом крайнем случае, когда нет других... клевету.

Интернационал хорошо это учитывал... Но почему не учитывало этих интриг русское общество [и нынешнее священство во главе с патриархом], остается непонятным и необъяснимым. [Напротив, понятно и объясняется отсутствием правой веры, в частности отвержением догмата царской власти, а отсюда и отсутствием Духа Святого и разума Христова, у пособников жидомасонов[20]. Это есть ответ на все ниже поставленные риторические вопросы князя Жевахова.] Как могло общество раздувать славу Распутина, безразлично, хорошую или худую, зная, что каждое слово о Распутине увеличивает число царских врагов? Как могло быть близоруким настолько, чтобы идти, в лице даже своих лучших представителей, рука об руку с Думою и прессой, зная действительное отношение последних к Царю и династии? Как не принимало никаких мер к замалчиванию имени Распутина, а, наоборот, противодействовало тем, кто это делал, оскорбляя их низменными предположениями, зная, что такое замалчивание является в борьбе с интернационалом единственным средством, единственным щитом, отражающим удары против Царя и Его Семьи?! Я не говорю уже об активной защите своего Государя от подлых обвинений, об активном опровержении злостной клеветы...

Но, если подвиг молчальничества являлся невыполнимым для русского общества, привыкшего критиковать и осуждать [в этой привычке видно серьезнейшее повреждение в вере: отвержение догмата царской власти и не благодарение Бога за все, что Господь попускает для очищения грехов у скорбящих], а в последнее время рабски вторившего еврейской прессе [а это вообще союз с христоборцами!], находившей, что в России все плохо [масоны любой страны плачут, что в их стране все плохо!], то каким образом общество, в лице даже своих иерархов, не понимало того, что нравственный авторитет Распутина мог быть уничтожен не полицейскими протоколами и дознаниями о его поведении, а только более высоким авторитетом другого лица?.. Ведь высота нравственного авторитета измеряется не служебным положением, а другими мерками, и какое же значение могли иметь в глазах Государя отзывы о Распутине министров, генералов или даже представителей официальной церкви?! Слово истинного “старца”, каких и доныне много на Руси, имело бы, конечно, большее значение, чем мнение всего Синода или генералитета, и сюда должны были быть направлены усилия тех, кто был наивен настолько, чтобы усматривать в Распутине “государственную опасность”.

Не был Распутин в моих глазах “святым”... Не был он и тем преступником, каким сделала его народная молва [правильнее: жидомасонское мифотворчество]... Но, каковы бы ни были преступления, он все же неповинен в том, в чем повинны его физические и моральные убийцы - в клятвопреступлении и измене присяге Божьему Помазаннику, неповинен в том страшном грехе, который навлек на Россию праведный гнев Божий[21].

И всякий честно мыслящий человек скажет о Распутине то же, что говорю я, на этих страницах моих воспоминаний, и что до меня сказали А.Ф.Романов и В.М.Руднев, А.А.Вырубова, А.А.Мордвинов и многие другие, чистые люди, думавшие так, как Бог велит, а не так, как приказывают думать жиды.

Революция победила. Прогрессивное общество получило то, чего так страстно желало, к чему, ценою насилия и крови, так неудержимо стремилось... Но Бог поругаем не бывает.

По горькой иронии судьбы, как принято выражаться, а в действительности, по непреложным законам Бога, новое, "ответственное" правительство, явившееся на смену "безответственному", состоявшему, якобы, из ставленников Распутина, очутилось в плену у целой армии подлинных "Распутиных", в плену у Совета рабочих и солдатских депутатов, пред которыми действительно трепетало, веления которого рабски выполняло до тех пор, пока этот Совет не разогнал ставшее ему ненужным правительство, бросив Россию на окончательное растерзание большевикам... Интеллигенция и народ понесли заслуженную кару... [И ныне несут и будут впредь нести, пока в разум Христов не придут: покаянием в клятвопреступлении и прославлением искупителя этого соборного греха – святого Царя-искупителя Николая.]

Изменники и предатели, генерал-адъютанты [масон] Рузский и Корнилов, оба вышедшие из народа, крестьянские дети, взысканные милостями Государя, зазнавшиеся хамы, предавшие своего Царя, погибли позорной смертью. Первый был зарублен шашками в Пятигорске и полуживым зарыт в могилу, предварительно им самим вырытую; второй был разорван на клочки бомбой ["случайно" залетевшей в его комнату перед наступлением]. Зазнавшийся Гучков [масон], о котором говорили, что он с кулаками выступал против Царя, требуя отречения, изведал не раз чужих кулаков, будучи избиваем не только кулаками, но и палками... Бездарный и глупый [масон] Родзянко, домогавшийся президентского кресла в Российской республике, примирился со скромной ролью псаломщика в Сербии, пользуясь своим зычным голосом не для громогласных речей с Думской кафедры, а для чтения Апостола в Белградском Соборе.

Нужно ли продолжать этот список?! Нет, нужно открыть свои духовные очи, чтобы понять, что значат слова Бога: “Мне отмщение, Аз воздам”… Центральным местом революции был не Распутин, как думали и продолжают думать наивные люди, а преступное революционное прошлое прогрессивной общественности, оторванной от Церкви, безверной, невежественной в понимании государственных задач, горделивой в своей самонадеянности... И каковы бы ни были усилия интернационала, они бы не достигли цели, если бы общественность выступила на защиту исконных начал русской государственности, на защиту своего Православия и Самодержавия. Она этого не сделала, сознательно пренебрегла своим долгом пред Богом и Царем и ввергла Россию в состояние такого ужасающего хаоса, из коего вывести ее может только Бог и только Царь... [Обращаем внимание, эти слова написаны были весной 1923 года, то есть в самом начале вразумительного жидовского ига, которое опустилось на богоносный русский народ за измену его своему Богопомазаннику. Ныне время этого вразумительного ига кончается, уже среди русского народа духовно мужает Царь-победитель. Господь через пророка Исаию поддерживает слабеющих: так говорит Господь, Господь Саваоф: народ Мой, живущий на Сионе (то есть в правоверии)! не бойся Ассура[22] (жидов). Он поразит тебя жезлом и трость свою поднимет на тебя, как Египет. Еще немного, очень немного, и пройдет Мое негодование, и ярость Моя обратится на истребление их (жидов и масонов) (Ис. 10,24-25).]

Святые имена Царя и Царицы и Царских детей [и фантастично им преданного Григория Нового] будут сиять вечным светом, в ореоле святости, а горделивые имена клятвопреступников, изменивших Помазаннику Божию, перейдут в историю как синонимы измены и предательства, тупоумия, бездарности и беспросветной глупости. [Так же будет и со всеми нынешними цареборцами и папистами, со всеми современными гонителями святого Григория! Спешите покаяться в вашей совместной с жидами травле святого, еще есть чуть-чуть времени для этого! Подумайте, где лучше оказаться: в Царстве Небесном с Царской Семьей и Их верным подданным Григорием Новым, или, по послушанию (?!?) еретикам и жидам в рясах священнослужителей, в геенне огненной?]

Глава LХХΙ. Аудиенция у Ея Величества

…Следуя обычаю, от которого я не отступал в течение многих лет, я имел в виду провести Рождественские праздники где-либо в монастыре, вдали от шума столицы. Однако, накануне своего отъезда из Петербурга, я был вызван к Ея Величеству, и аудиенция изменила мои первоначальные планы. Прошло всего несколько дней после убийства Распутина, события, причинившего Государыне так много боли. Ея Величество была подавлена жестокостью убийц и в первый раз заговорила со мной о Распутине, точнее, о его убийцах.

“Подумайте, какой ужас, как жестоко, как гадко и отвратительно!.. И это совершили наши… родные, племянники Государя!.. В какое время мы живем! Нет, этого нельзя так оставить!.. Убийцы должны быть наказаны, кто бы они ни были”, - говорила Императрица, волнуясь.

“Нет, нет, Ваше Величество, не надо! - вырвалось у меня. - Они получат возмездие от Бога, и осознание вины будет казнить их до самого гроба... Сейчас они слепы, ничего не сознают, и наказание создаст им только ореол мучеников; но скоро откроется у них духовное зрение, и тогда они будут чувствовать себя не героями, как сейчас, а преступниками и убийцами”...

Государыня, казалось мне, несколько успокоилась, и разговор коснулся Новгорода и тех поручений, какие Ея Величество желала возложить на меня, ради чего и вызвала к Себе. Передав мне о заготовленных иконах и лампадах для Новгородских храмов и монастырей, Ея Величество просила меня поехать в Новгород…

Распутин ненавистен ненавистникам Царя

Григорий Ефимович Распутин был и остается ненавистен ненавистникам Государя. В Григория Ефимовича целили, чтобы расчетливо попасть в Царскую семью, в само Самодержавие. В ход была пущена наглая клевета на старца, в Санкт-Петербурге бесчинствовал его двойник – человек, похожий на Распутина. Поруганием Григория Ефимовича враги Русского Царя добились очень многого. Через поношение имени Царского Друга имя Государя Императора предавалось поношению. Народ изумлялся скверне, якобы окружавшей Царя и Царицу[23], и не желал верить в Богодержавность Царской власти [а потому терял свою богоносность!].

Но вот наступило время опамятования [время обретения, утерянной ранее, своей богоносности]. Царственные мученики прославлены [к великому сожалению, только объявлены святыми], однако хула на Григория Ефимовича, государева молитвенника, спасителя Наследника Цесаревича, по-прежнему остается злой притчей во языцех. [Это напрямую связано с непониманием догмата царской власти, непониманием духовных подвигов святого Царя Николая (искупительный подвиг греха измены своих холопов) и членов его семьи (новомученический подвиг – перенесение искушений за нового Христа – Помазанника Божьего.] И здесь умысел клеветников [цареборцев] очевиден: изумляясь черноте вымышленного распутинского облика, не все православные [точнее: не все, кто считает себя православным] могут [осознать и начать исповедовать][24] святость мученически убиенной Царской семьи. А самого Григория Ефимовича враги России выставляют ныне козлом отпущения, на него одного возложив … вину за разрушение самодержавного Российского государства.

И вот как выполняется эта задача сегодня. [Вы только подумайте, Распутин уже давно убит, жиды-христоборцы уже почти сто лет "трудятся", "обличая" (правильнее: клевеща! на) простого мужика. Значит мужик-то не простой! Значит мужик-то святой! Значит осознание этого жизненно важно для христолюбцев!] Сотеннотысячными тиражами [это-то при нынешней низкой покупательной способности русского населения (то есть дохода от этой макулатуры нет!)] публикуются новые "исторические источники": недавно присланные из Америки "Воспоминания" дочери Григория Распутина и две историко-художественные повести "Николай Второй" и "Распутин" Эдварда Радзинского с многочисленными цитатами из только что "вновь обнаруженного архива". [Обращаем ваше внимание, что одним из активных участников ритуального убийства святого Царя-искупителя Николая в ипатьевском подвале был мразь жидовская Радзинский!]

Далее доктор филологических наук Татьяна Миронова проводит анализ грандиозных по объему "трудов" христоборческих фальсификаторов.

Т. Миронова. Судьба Г.Е. Распутина: фальсификаторы за работой.

Русский Вестник. №5. 2003. Стр. 14-15.

"Удивительное" сходство убийства Распутина с убийством Царя Николая Второго[25]

Как мы уже писали, исследователи не раз обращали внимание на удивительное сходство ключевых деталей убийства Друга Царственных мучеников и самого цареубийства. [Следует понимать, что одни исследователи увидели это сходство, а другие "исследователи", выполняя волю мировой закулисы, оповещают о, якобы, всемогуществе жидовских антихристианских сил, которые эти ритуальные убийства и совершили.] Много общего было и в самих попытках уничтожения следов обоих преступлений. [Эти "попытки уничтожения следов" являются частью жидовского ритуала.]

Та же боязнь со стороны "бесов революции" почитания православным русским народом тел Распутина и Царственных мучеников. Схож был и сам способ уничтожения: предание огню. При этом неизменно звучало в то время еще малоизвестное в России слово "крематорий". Местом проведения кощунственных акций был лес. Даже такая на первый взгляд незначительная деталь, как-то, что место сожжения в том и другом случае определил забуксовавший автомобиль, и то оказалась общей. И, наконец, самое потрясающее совпадение. О нем пишет лишь один человек: непосредственный руководитель акции по уничтожению тела старца – Ф.П. Купчинский. Деталь эта настолько важна (как в последнее время пишут, знаковая), что со времени первого и единственного ее обнаружения она ни разу не упоминалась ни одним исследователем ни в России, ни заграницей. [Для ритуала необходимо хотя бы однократное, но публичное упоминание существенных элементов ритуала.]…

Итак, вот подлинные слова из публикации Ф.П. Купчинского (полужирным шрифтом выделены нами слова, выпущенные в …[перепечатках этой заметки]): «Недавно, посетив это место сожжения, я увидел надпись на одной из берез вблизи бывшего костра, по-немецки: «“Hier ist der Hund begraben”. “Здесь зарыта собака”. И далее такая надпись: “Тут сожжен труп Распутина Григория в ночь на 11-е марта 1917 года”.

Еще головешки и чернота от огня доныне на земле сырой и зеленеющей. Никогда не забудется эта ночь ни мною, ни теми, которые были со мною. 1 мая 1917 года. Петроград»…

Можно отметить, что любая надпись на месте уничтожения останков (и шире – любой отчет о злодеянии с указанием конкретных ориентиров) явным образом противоречит предполагаемому намерению "изничтожить и искоренить". Показательно само привлечение к делу журналиста - "бойкого пера" в соответствующей области… [Другими словами: борзописца из жидовских СМИ]. Уничтожение задумывалось и проводилось как уничижение, и вся обстановка "глуши и безвестности[26]" (место за городской чертой, лес, поздний или ранний час… "как собаку") обусловлена именно этим. По сути, были устроены вторые – адские – похороны (лишение – отменение христианского погребения), о чем (включая "анти-эпитафию") и был дан полный отчет в периодической печати. …

“По распоряжению нового правительства, - писал И. Коваль-Бобыль, умудрившийся собрать в своей книжонке, вопреки названию всю неправду о старце, - тело Григория Распутина выкопано из могилы и предано сожжению. Тоже правильно. Пусть никакого следа от него не останется, как и от тех, кто его оплакивает”. [Случилось с точностью наоборот, похоже о Коваль-Бобыле есть память только из-за его пожелания-заклятья.]…

“Ликвидировали Распутина окончательно”, - пишет Ф.П. Купчинский. Но история эта в действительности только начиналась… Продолжается она ныне народным почитание Григория Нового. Как бы рады были сегодня повторить слова этих бобылей их духовные дети - "облаченные", так сказать, и "облеченные", а по большому счету "ряженые". Но Бог не дает. …

На том самом месте, где в марте 1917 г., охваченное огнем, исчезало тело Распутина, ровно четверть века спустя гремели взрывы. Саперы рвали динамитом промерзшую землю, не всегда поддававшуюся стальным ковшам паровых экскаваторов особого строительного управления. … Общая протяженность 662 братских могил, приготовленных только зимой 1941-1942 гг., составила 20 километров! Более полумиллиона лежат во рвах на Пискаревке…

Кощунствовали, "величая" старца "Гришкой", - и пришел "Кровавый Гришка" – так прозвал народ в течение десяти лет бывшего всесильного наместником Петрограда Григория Евсеевича Зиновьева [так величался еврей Овсей Герша Аронович], разрешивший рабочим расправляться с интеллигенцией "по-своему", прямо на улице; введшего развязавшие в городе вакханалию красного террора "тройки", организовавшего массовую высылку дворян и буржуазии на север, откуда почти никто из них не вернулся… Блокада. Артиллерийские обстрелы. Бомбовые удары. Голод…

Так исчезали жители столицы некогда Великой Российской Империи, пожелавшие жить как все, по своей многомятежной воле, но отданные Богом в рабство подлинное - [сатане и его слугам - жидам] во измождение плоти [чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа, а потому будем уповать, что] …“дух спасется” (1Кор. 5,5)!

Великий Пост 2002                                                      Сергей Фомин

Праведный Старец Николай (Гурьянов) о Новомученике Григории Новом[27]

«Без молитвы вам Мученик Григорий не откроется. Кто не молится — тому он не откроется.»

«Господь послал Государю Распутина для укрепления. Ничего плохого в нем не было, а вот горе ему какое было из-за этого. Боже! Все такое страшное...»

«Он был человек простой, очень верующий, молитвенник. Сохрани Бог! — в нем не было никакого колдовства. Господь его в вечности наградил

«Распутин был истинный раб Божий, честный человек, труженик».

«Помяни его, Господи! Мученик он был и сколько терпел.»

Батюшка! А каков духовный подвиг Распутина? Кем он был? — Старец, Старец, конечно!»

«Распутину Господь все открывал.»

«Он законный раб Божий... Угодник Божий...»

«Надо его очистить от заплеваний. Грешно быть вместе с чернителями заодно... Бог не простит...»

«Отче! Как понять отношение к Старцу Григорию (Распутину) духоносного Владыки Феофана Полтавского, который считал, что Распутин был праведником, а потом пал? — Владыка Феофан немного заблудился, запутался, поверил клевете и грязи, поэтому и гнал Распутина, не понимал. Но это бывает так, по попущению Божию... Помнишь, как юродивые дивеевские гоняли друг друга: временами приезжал к блаженной Пелагее Ивановне из Арзамаса Феодор Михайлович, тоже блаженный... Как поднимут они свою войну! Помнишь, что было? — Бегают, блажат, гоняются друг за другом... Феодор Михайлович с поленом припрыгивает, а Пелагея Ивановна его палкой угощает. Пойди разберись с этими блаженными!.. А Владыке Феофану потом Господь открыл, что он заблуждался насчет Григория, и он покаялся. Оба ведь молитвенники были какие!»

«Старец Григорий — подвижник: высокие подвиги на себя налагал.»

«Распутин — великий молитвенник, все слухи о нем не надо принимать.»

«Отче! Он достоин прославления? — Его надо прославить, он достоин... А у Господа он уже прославлен: в Царствии Небесном находится, святой

Старец, слушая жизнеописание странника Григория, молился, а где описывалась мученическая кончина праведника и один из убийц его — Феликс Юсупов — сказал: «Прости его, Господи! Ведь даже не покаялся!»

«Раб Божий Григорий своей молитвой умягчил надвигавшуюся бурю на Россию и оттянул на двенадцать лет... А муки-то ему было сколько, Господи... Сам просил Спасителя об избавлении от земных страданий, которые получил…»

«Отче, — спросила одна монахиня Старца, — можно ли молиться Господу о упокоении раба Божия Григория? — Не о нем надо молиться, а ему надо молиться.»

«Батюшка! Какие же муки от клеветников приходилось ему терпеть и при жизни, и сейчас… Все время одна ложь... Почему так? – А как вы думали? Такой подвиг нес — за Царей стоял и за Наследника молился, какого чудного монаха Цесаревича Алексия молитвой укреплял… А наследник ведь это наследие России. Понимаете? Он за всю Россию молился, вот враг до сих пор гонит истину... И Царя гнал, и Григория, а Императрица-Мученица?! Огромного духовного ума была Царица, и как Она почитала его молитву и благодарила...»

«Батюшка, мы были на месте могилки Старца Григория, помолились, на душе такая умиротворенность... Там какая-то особая тишина и покой... Мысли все собрались, нет никакого сомнения и неясности... Только немного грустно: отчего ложь так сильна и почему ее охотно принимают? — Хорошо вам было оттого, что Мученик был с вами и видел вас и поблагодарил, молитвенно, что вы к нему пришли... Вы его утешили, а он — вас... А что у вас в руках? — спросил Батюшка. — Акафист Святому Великомученику Григорию Новому... — давайте встанем и помолимся Святому Мученику Григорию... Только молитва поможет сокрушить ложь.

«Отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу» (Еф. 4, 25)

Из книги, написанной по благословению Старца Николая (Гурьянова): «Мученик за Христа и за Царя. Человек Божий Григорий. Молитвенник за Святую Русь и Ея Пресветлого Отрока». М. 2001. С 416-420. Автор: схимонахиня Николая (Татиана Гроян).

ЧУДО В МУЗЕЕ[28]

Сильное чувство меня влекло в Юсуповский дворец” - так начал свой рассказ священник, отслуживший там не совсем обычный молебен. Батюшка не счел для себя столь важным и необходимым упоминание в газете своей фамилии, поэтому мы и не называем ее.

Перенестись в прошлое, ощутить его атмосферу, увидеть своими глазами известных людей того времени могут не только герои произведений писателей-фантастов. Посетители санкт-петербургского музея, который находится во дворце князя Феликса Юсупова на берегу Мойки, понимают это сразу, как только за ними медленно закрывается его массивная дверь. Она отделяет пришедших от настоящего, и они оказываются здесь в том дне, в том часе, когда был приведен в исполнение заранее разработанный план убийства одного из самых загадочных людей ХХ столетия Григория Ефимовича Распутина, друга Царской семьи. …

Экскурсовод, принимавшая участие в реставрации замка Юсупова, всегда обращает внимание посетителей музея на экспозицию с фотографиями, на них - Григорий Ефимович Распутин, его убийцы... Показывает и фотографии, где изображены двойники Распутина. Бывает, кто-то из экскурсантов не верит ее словам, спорит, но недолго, потому что работники музея с 80-х годов занимаются изучением всевозможных фальсификаций связанных с личностью Григория Ефимовича, и имеют документальное подтверждение, что эти двойники существовали.

Тема эта до сих пор негласно считается запретной, видно, кому-то очень не хочется, чтобы люди узнали правду. Уже не секрет, что кое-кто из известных людей тоже имел двойников, в их числе Сталин, Берия, Ельцин и другие. Правда, в этом случае их подбирали по заказу «хозяина», беспокоившегося о своей безопасности. Требовалась «копия» и тогда, когда «оригинал» находился в непотребном виде (по причине принятия чрезмерного количества алкоголя) для появления в обществе.

Двойников Распутина тоже подбирали по заказу, но по заказу врагов старца, врагов Царской семьи, которую необходимо было опорочить, чтобы восстановить против нее всех и вся. О существовании таких вот «запасных игроков» до сих пор мало кто знает, поэтому их фотографии и сейчас мелькают на страницах газет, журналов, даже книг вперемешку с подлинными изображениями Распутина. Экскурсанты рассматривают фотографию, где Григорий Распутин сидит в кругу мужчин, а вот другая: старец в той же одежде, позе, но на этот раз его окружают ... женщины — фотографы того времени уже были знакомы с искусством фото-монтажа. …

В конце ноября так же, как и в другие обычные дни, группа экскурсантов, в числе которых были два священника, осмотрев дворец, по винтовой лестнице спустилась вниз, в подвальное помещение, и прошла в небольшую столовую. …

Комната поразила экскурсантов своим сходством с подземной церковью: ориентирована на восток, причем, ее восточная часть — полукруглая. Общую картину дополняли колонны, пилястры, старинная мебель. Раньше столовая затоплялась водой при малейшем подъеме уровня воды в Мойке, и поэтому помещение ни под какие нужды не использовалось. Когда комнату отреставрировали и открыли экспозицию, затопления больше не было ни разу... Осмотрев экспонаты, посетители музея не перешли в другую комнату: они хотели помолиться здесь перед распятием Спасителя (такие распятия обычно устанавливают на жертвенниках и на канонниках в храмах). Один из священников (именно он стал гостем нашей редакции) приготовил все необходимое для совершения ... молебна.

- Отслужите панихиду, - предложил другой батюшка, - совершая ее, мы молимся за простых людей: «Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего!», а молебен служится прославленному святому, к нему обращаются с молитвой: «Моли Бога о нас! Григорий Распутин официально не прославлен Церковью, и ни тропаря, ни молитвы старцу нет.

- Григорий Ефимович Распутин не прославлен официально, - услышал он в ответ, - но я буду служить ему молебен, потому что почитаю старца как угодника Божиего и мученика за Христа, за Царскую семью, за Россию [правильнее: за Царя (Помазанника Божьего), а значит за Христа]. Тропарь можно пропеть общий — мученикам, в конце пропоем величание, это не противоречит церковному канону[29].

Батюшка повернулся к распятию, поставил рядом с ним фотографию Григория Распутина, произнес возглас и стал совершать молебен. Позади себя услышал гул голосов, но продолжил молитву и мысленно обратился к Господу и к Григорию Распутину, чтобы даровали ему помощь и благодатную силу для совершения молебствия. Гул постепенно стих, его сменило стройное пение, кто-то опустился на колени...

После молебна батюшка обратился уже ко всем, кто молился с ним, и объяснил, если кто-то признает святость лица, по молитве к которому даруется помощь и даже происходят чудеса, то может совершить и молебен, обращаясь к нему за небесной помощью. Чудеса — знамение того, что это лицо прославлено Господом и молитва его имеет особенное действие перед Престолом Божиим. Такой молебен лучше совершать келейно, потому что никто не должен навязывать свое личное мнение о святости того или иного человека. Здесь его никто никому не навязывает, а что касается чудес, то он хорошо знает людей, которые были их свидетелями.

Батюшка посмотрел на экскурсовода, и она рассказала удивительную историю. Года два назад в этой комнате четверо священников совершали молебен старцу Григорию, при этом присутствовали десять мирян. Один из батюшек хмурился и нервничал: тяжелым осадком лежали на сердце сомнения. Под конец молебна необыкновенно сильное благоухание наполнило комнату: так было явлено, что моление угоднику Божиему Григорию принято Господом. С тех пор сомневающийся священник стал искренним почитателем старца Григория Распутина. …

Приехав домой, батюшка, служивший молебен Григорию Ефимовичу Распутину, узнал, что такой же молебен был отслужен и в храме неподалеку от Палеха по просьбе одного иконописца, у которого заболел сын. Несколько дней у мальчика держалась высокая температура, а врачи не могли понять, по какой причине. Когда иконописец вернулся домой, его встретил веселый и здоровый сынишка, от жены он узнал, что температура у больного спала тогда, когда читался молебен старцу Григорию Распутину.

Вскоре в его семье случилось еще одно чудо. Старшая дочь училась работать с бисером, и крупная бисеринка каким-то образом отскочила и попала ей в нос, да так далеко, что врач не смог достать ее. Девочка дышала ртом: была опасность, что бисеринка попадет в дыхательные пути. Но этого, к счастью, не произошло. Ее легко вынула... их знакомая бабушка в то время, когда тот же священник с родственниками девочки молились о помощи Григорию Распутину.

Татьяна Варенцова

Православная газета «Царский путь» № 1 (8) 2004. Иваново. Типография г.Нижний Новгород

Слово Григорию Распутину: Житие опытного странника

Когда я жил сперва, как говорится, в мире до 28 лет, то был с миром, то есть любил мир и то, что в мире, и был справедлив и искал утешения с мирской точки зрения. Много в обозах ходил, много ямщичал и рыбу ловил и пашню пахал. Действительно, это все хорошо для крестьянина!

Много скорбей было мне: где бы какая сделалась ошибка, будто как я, а я вовсе ни при чем. В артелях переносил разные насмешки. Пахал усердно и мало спал, а все же таки в сердце помышлял, как бы чего найти, как люди спасаются. Посмотрю по поводу примеров на священников - нет, все что-то не то; поет и читает резво, громко, как мужик дрова рубит топором. Вот мне и пришлось подумать много: хоть худой, а Батюшка. Вот я и пошел паломничать, а так был быстрый вглядываться в жизнь; все меня интересовало, хорошее и худое, я и вешал, а спросить не у кого было, что значит? Много путешествовал и вешал, то есть проверял все жизни. В паломничестве мне приходилось переносить нередко всякие беды и напасти, так приходилось, что убийцы предпринимали против меня, что разные были погони, но на все милость Божья! То скажут одежда неладна, то в чем-нибудь да забудутся клеветники неправды. С ночлега уходил с полночи, а враг завистлив всяким добрым делам, пошлет какого-нибудь смутителя, он познакомится, чего ни будь у хозяина возьмет, а за мной погоня, и все это пережито мною! А виновник тотчас же находится. Не один раз нападали волки, но они разбегались. Не один раз также нападали хищники, хотели обобрать, я им сказывал; "Это не мое, а все Божье, вы возьмите у меня, я вам помощник, с радостью отдаю", им что-то особенно скажет в сердцах их, они подумают и скажут: Откуда ты и что такое с тобой?" "Я человек - посланный брат вам и преданный Богу". Теперь это сладко писать, а на деле-то пришлось пережить все.

Я шел по 40-50 верст в день и не спрашивал ни бури, ни ветра, ни дождя. Мне редко приходилось кушать, по Тамбовской губернии на одних картошках, не имел с собой капитала и не собирал во век: придется Бог пошлет, с ночлегом пустят - тут и покушаю. Так не один раз приходил в Киев из Тобольска, не переменял белья по полугоду и не налагал руки до тела - это вериги тайныя, то есть это делал для опыта и испытания. Нередко шел по три дня, вкушал только самую малость. В жаркие дни налагал на себя пост: не пил квасу, а работал с поденщиками как и они; работал и убегал в кусты молиться. Не один раз пахал пашню и убегал на отдохновение на молитву. Когда коней пас - молился. Эта отрада мне послужила за все и про все.

Ходил берегами, в природе находил утешение и нередко помышлял о Самом Спасителе, как Он ходил берегами. Природа научила меня любить Бога и беседовать с Ним. Я воображал в очах своих картину Самого Спасителя, ходившего с учениками своими. Приходилось нередко думать о Царице Небесной, как Она приходила на высокие места и просила Бога - "Скоро ли я буду готова к Тебе". Много может природа научить по всей премудрости и всякое древо и как по поводу весны. Весна означает великое торжество для духовного человека. Как развивается в поле, то есть украшенный светлый май, так и кто следящий следит за Господом, то у него зацветает душа подобно маю, у него такое торжество как день Пасхи, то есть напоминает, как будто этот день, когда он причащался, и как развивается вся весна, так развивается и торжествует кто ищет Господа. Недуховному человеку весна тоже радость, но только как неученому грамота.

Еще я нашел одну отраду из отрад всех: читал ежедневно Евангелие понемногу, читал немного, а думал более. Потом еще учился носить вериги три года, но враг меня смущал - Это ты высок, тебе нет сверстников". Я много боролся, и пользы они мне не принесли, а нашел вериги любви. Любил без разбора: увижу странников из храма и от любви питаю чем Бог пошлет, у них немножко научился, понял, кто идущий за Господом. Много мне пришлось бороться и пережить. В одно прекрасное время ходил, думал обо всем, вдруг проникла ко мне мысль, долго недоумевал, что вот сам Господь не избрал царские чертоги, а выбрал себе ясли убогие и тем прославил славу. Мне недостойному пришло в голову достигнуть, взял, выкопал в конюшне вроде могилы пещерку и туда уходил между обеднями и заутренями молиться. Когда днем свободное время, то я удалялся туда, и так мне было вкусно, то есть приятно, что в тесном месте не разбегается мысль, нередко и ночи все там проводил, но враг-злодей всяким страхом меня оттуда выживал - треском, даже было побоями, но я не переставал. Так продолжалось лет восемь, и вот враг-злодей все же таки навел людей - будто оказалось место лишнее и мне пришлось переселиться в другое место.

Вообще я видениям никаким не верил, так меня Бог хранил от видений. Вот меня искушение поискало одно, что возроптал на общество. Видению не нужно верить, это недоступно нам. Хотя бы оно и на самом-то деле было, за это Господь простит, за неверие: даже маленьким подвигом простит, но как от врага в прелесть впадешь, то это спрашивается как все равно, как у какого ни будь злого помещика потерял какие ни будь вещи. Очень, очень осторожно нужно с этими видениями, до такой доведут низкоты, то есть до забвения, что не будешь помнить ни дни, ни часы, и в такую впадешь гордость, и будешь настоящий фарисей. Трудно странничкам бороться со врагом. Когда я шел странничать в Киев, то уходил утром без обеда, это был мой устав. Злодей враг завидовал всему моему доброму делу; то он являлся в виде нищего, а все-таки знатно, что не нищий, а враг в тумане. Я успевал в то время крестным знамением себя осенять и вдруг исчезал как прах. То мне казал, что деревня еще более как 30 верст, смотришь из-за леску и вышел на долинку - тут и село. Экой сатана! То являются помыслы нечестивые, усталость неописанная, голод невысказанный, жажда питья неопределенная, я сдогадывался, что это опять от врага, нередко падал на дороге как будто по кочкам иногда - все это искушение! Приблизишься к селу, звон раздается, я своими прыткими ногами и частой походкой, уже в храм. Вот мне первую мысль враг задает: то стань на паперти, собирай жертвы - дорога далекая, денег много надо, где возьмешь; то помолись, чтобы тебя взяли обедать и накормили послаще. Хвать безумной головой, уже херувимский стих поют, а я еще не был, не предстоял, не соединялся с Господом! Дай я не буду больше! Так мне пришлось с этими помыслами бороться целые года.

Вот я не стал помышлять, а стал приходить в храм стоять с мужиками сельчанами, тогда мне Бог давал: напоят и накормят и всю нужду странствия моего поймут. В том у странников благочестие, что не нужно собирать и наипаче на погоду роптать, потому что дурная и хорошая погода, все от Престола Божия.

Странничать нужно только по времени - месяцами, а года чтобы или многие годы, то я много обошел странноприимен – тут я нашел странников, которые не только года, а целые века все ходят, ходят, и до того они бедняжки доходили, что враг в них посеял ересь - самое главное осуждение, и такие стали ленивые, нерадивые, из них мало я находил, только из сотни одного, по стопам Самого Христа. Мы - странники, все плохо можем бороться с врагом. От усталости является зло. Вот по этому поводу и не нужно странничать годами, а если странничать, то нужно иметь крепость и силу на волю и быть глухим, а иногда и немым, то есть смиренным наипаче простячком. Если все это сохранить, то неисчерпаемый тебе колодезь- источник живой воды. А в настоящее время сохранить источник этот трудненько. Нужда все же таки Бог не старее и не моложе, только время другое. Но на это время Он имеет Свою благодать и время восторжествует. Страннику нужно причащаться тем более во всяком монастыре, потому что у него большие скорби и всякие нужды. Святые тайны обрадуют странника как май месяц свою землю.

Много монастырей обходил я во славу Божию, но не советую вообще духовную жизнь такого рода — бросить жену и удалиться в монастырь. Много я видел там людей; они не живут как монахи, а живут как хотят и жены их не сохраняют того, что обещали мужу. Вот тут-то и совершился на них ад! Нужно себя более испытывать на своем селе годами, быть испытанным и опытным, потом и совершать это дело. Чтобы опыт пересиливал букву, чтоб он был в тебе хозяин и чтобы жена была такая же опытная, как и сам, чтобы в мире еще потерпела бы все нужды и пережила все скорби. Так много, много чтобы видели оба, вот тогда свершится на них Христос в обители своей. Трудно в миру приобрести спасение, наипаче в настоящее время. Все следят за тем, кто ищет спасения, как за каким-то разбойником, и все стремятся его осмеять. Храм есть прибежище и все тут утешение, а тут-то как духовенство вообще в настоящее время не духовной жизни, наипаче следят кто ищет бисера и смотрят с каким-то удивлением, как будто пришли сделать святотатство. Но чего нам об этом печалиться? Ведь Сам Спаситель сказал: "возьми крест свой и следуй за Мной". Мы не к духовенству идем, а в храм Божий! Ну, да можно подумать - худой, да Батюшка. У нас искушения, а у него и поготову, потому что там у него шурин на балах, а теща-то у него кокетничала, а жена много денег на платья извела, и гостей-то у него предстоит много к завтраку. А все же почитать нужно его! Он есть батюшка - наш молитвенник. Так и в монастыре они поставлены на спасение и пошли спасаться, то есть какой ни будь помещик послал своего раба за горохом, а он принес ему редьки, чтобы он с ним доспел? Однако наказал бы!

Кто в миру неученый, а жизнь толкнула на спасение, тот по всей вероятности больше получит дарования: что ни делает, да успеет! Вот по поводу этому пример. Было бы у одного хозяина нанять два работника, а два бы прибежали со стороны и проработали во славу. Хозяин долго помнил бы и давал и спасибо. Те двое-то наняты и позваны были и эти-то прибежали во славу - они и получат тем более, что не были к делу приставлены, а совершили более тех, которые были призваны. Не один раз я видел, как гонят, где собравшись во имя Господа беседу ведут, то есть живут как по братски от любви Божией и любят не по одной букве, а по слову Спасителя и не выкапывают в человеке, то есть не находят никаких ошибок, а находят только сами в себе, беседуют о любви и как соединиться со Святыми Тайнами и петь разные псалмы и читать по главе из Евангелия, хотя за это будете изгнаны и будут вас подозревать. Потому что они-то (гонящие) чины заслужили по букве, а от Господа далеко отстоят и духовный орган для них как заграничный язык. Будем стараться и молиться, чтобы Господь нас не разсеял! Они же требуют от нас то, чего сами не поймут. Мы не будем Бога просить, чтобы их Бог наказал. Сам Господь укажет им путь - истину. Смех их обратится по слову Спасителя в плач. Не будем смотреть на разные их поношения: "слуха зла да не убоимся" "станем продолжать петь псалмы и любить друг друга всем сердцем" - по слову Апостола: "приветствуйте друг друга святым лобзанием". Только не нужно делаться всем большими, нужно слушать и внимать одного, кто нас ведет в путь истинный, а то как бы враг нас не разсеял и не посеял в нас ничтожную ерунду.

Вообще бояться станем прелести всяких видений. Не будем верить сновидениям, кроме Божьей Матери и Креста. Много-много враг представляет всяких кляуз и много показывает за братом недостатков; иногда и скажет брату вовсе устами чужими на брата, будто как на самом деле тот брат говорил, а тот даже и не думал этого. Вот тут-то нужно осторожно в духовной жизни. Враг так наклевещет, как есть на самом деле, и что же потом получится - даже до смерти не хотят друг друга видеть и при кончине простить. Вот тогда и получится великий неурожай в поле - хозяин не насыплет в житницу, а мы во спасение. Как дыроватый мешок не сохранит в себе жита, так и мы, ежели не будем друг друга прощать, а будем замечать в другом ошибки, сами же находиться к нему во злобе, то есть судить. Нам бы надо со смирением за ним заметить ошибки, да уласкать его, как мать сердитое дитя: она все примеря приберет и всяким обманом и ласками не даст ему кричать.

Хорошо бы и нам найти пример с этой матери. Найти и обласкать падшего, а наипаче быть самому осторожным и, прошедши все опыты, быть близко к Богу и показать свой пример и не от одной буквы, а быть на деле самому.

Ах, как враг хитрый ловит вообще спасающихся: в одно прекрасное время ехал я зимой, был мороз в тридцать градусов, враг и научил меня: Сними шляпу и молись на долине за лошадьми, ведь все делатели, что не делают, да успеют". Я действительно снял шапку и давай молиться, а потом мне стало казаться в очах, будто Бог очень близко. Что же получилось? Голову простудил, потом захворал, был сильный жар, 39 градусов. Вот я тут поработал, а когда пришел в себя, за это много молился и постовал. Молиться можно на долине, но не снимая шапки в 30 градусов мороза.

Кто спасается и ищет Господа не от какой-нибудь корысти, того какое бы то ни было искушение приведет не на грех, а на опыт. Нужно только после этого искушения больше прибавить силы и с рассуждением действовать. Не особенно забиваться и попадать к небу, а понемножку, как тебе на сердце придет, а не как ревнитель. Нужно быть осторожным и помнить Бога, когда работаешь, наипаче ловишь рыбу, помышлять об учениках Господа, которые также раскидывали сети. Когда пашешь, помышлять, что труд есть во спасение. Нужно читать изредка молитвы Богородице, а в густом лесу помышлять о пустыне, где спасались прежние отцы. На жатве думать вообще о делателях добрых дел, тружениках Божиих. Когда один едешь или идешь, то нужно соображать, что все пустынники были одиноки. Ежели же нагнала тебя тома, то помышляй, что за Господом за Самим шли тысячи слушателей слова Его. Хотя все мы как человеки грешны, но создание и образ Божий. Наипаче ежели какие страсти плотские, то воображай картину в очах своих - Крест Господен и громко на врага кричи: "Пойдем со мной на крест, ты был как ангел и предстань одесную, а я тогда буду святой, и оба не будем мучиться, а то ты и меня мучаешь и себя".

Когда никого не видно, то громко открикивайся от врага: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного и молитвами Богородицы сохрани меня". А если видишь, что около тебя кто ни будь близко, то тайно духом возноси молитву Иисусову. Затем причащайся как можно чаще и ходи в храм, какие бы ни были батюшки. Считай батюшек хорошими, потому что ты как спасающийся - тебя враг искушает, а у него тоже семейство и он тоже человек. Ему бы надо было поступить в исправники, а он пошел в батюшки. Ведь он бы рад спросить, да нет у нас таких живых людей дать ему благой совет. В настоящее время кто может совет дать, так они в уголочки позагнаны.

Вот еще как враг завистлив к тем, кто ищет Господа и кого он ничем не может искусить - он прямо посылает болезнь. Кто молится земными поклонами, у тех заболевает спина, у странников ноги и все по наваждению вражьему: постников давит такая жажда, что не выскажешь, на смиренных посылает из женского пола с какими ни будь неудовольствиями, на несребролюбивых наводит, будто завтра умрет с голоду, у тех, кто крестится, отнимается рука, нередко мутятся глаза, иногда делаются судороги. В ночное время тем более велит поспать враг, а то явит треск, разный страх и всякие всяческие. То явит милость, что видят все и всяким вражеским своим хитрым наваждением, а наипаче в лесу он старается всеми силами победить. На трудолюбивых старается нагнать леность. Как это все - победить!

На все нужно бить: молиться немного, но ударять себя когда никого нет, крепко правильно и физически, чтобы даже пол дрожал, только стараться, чтобы никто не видел, тогда это все будет здорово и пройдет и будешь опытен и примешь все это с радостью, потому что тебя враг научил, а не искусил - наипаче еще научил любить Бога. Вот тебе и враг! Хвать, хвать, а пользы нет. Возьми в пример худого еврея: обманывал, обманывал - глядишь доспелся расторгуй (разорился), так и враг трудился, да не над тем.

Вся жизнь моя была болезни. Всякую весну я по сорок ночей не спал. Сон будто как забытье, так и проводил все время с 15 лет до 38 лет. Вот что там более меня толкнуло на новую жизнь. Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало как с маленьким, мочился в постели. Киевские сродники исцелили, и Симеон Праведный Верхотурский дал силы познать путь истины и уврачевал болезнь бессонницы. Очень трудно было все это пережить, а делать нужно было, но все-таки Господь помогал работать и никого не нанимал, трудился сам, ночи с пашней мало спал.

Когда я стал ходить по святым местам, то стал чувствовать наслаждение в другом мире. Ходил временно не всегда по святым местам; испытывал много чего; видел, как богу служат в обители святой, и думал, что в миру кто делает со страхом и благословением Божиим, тоже участник даже и больший, потому что Сам Самодержец Царь крестьянином живет, питается от его рук трудящихся, и все птицы крестьянином пользуются, даже мышь и та им питается. Всякое дыхание да хвалит Господа и молитва все за крестьянина - только бы он не сквернословил! Велик, велик есть крестьянин перед Господом: он никаких балов не понимает, он в театре редко бывает, он только помнит: Сам Господь подать нес и нам велел - Божий трудовик! У него вместо органов коса в руках; вместо увеселений - соха у сердца; вместо пышной одежды какой ни будь твердый ярмячок; вместо тройки лихой какая ни будь усталая лошадка. Он едет и вспоминает от души ко Господу: "донеси меня с этой долины в свое прибежище или до города". Вот тут-то на нем Христос! А сам пешечком со слезами. Он здесь со Христом, а там уже давно на нем пребывает рай, то есть он заготовил Житницу Божию. Нередко приходится со словами Бога умолить и Фрола, и Лавра помянуть, а все же таки с Богом и тут ему радость! А без Бога хотя и на тройке мчаться, а уныния полный экипаж.

Что им завидовать! У них как у худого еврея какой ни будь гнилой товар, да подкрашен или подлажен. Хвать, а его и нет, то есть деньги заплатил, а пользы не получил. Вот их Радость - как надежды на весенний лед. У них едет только пышное платье, а душа во мраке.

Но действительно не у каждого так бывает: "порфира не погубит, а рубище не вознесет", но на все нужно умение и опыт. Всегда нужно себя в одежде унижать и считать себя низким, но не на словах, а духом действительно. Бриллианты тоже Божие создание и золото украшение Царицы Небесной - бисер чтимый, но только нужно суметь его сохранить. Мы одеваемся в жемчуг - делаемся выше городов, подымаем дух и рождается порок гордости и непокорности ко всему. А вы знаете, кто у нас не покорился? Один сатана! Он трепетал, он не спал и сроду не кушал, а вы знаете, где он находится? Нужны только унижение и любовь – в том и радость заключается!

Любовь - большая цифра! Пророчества прекратятся и знания умолкнут, а любовь никогда. Не так как строго говорится, а маленько, маленько сохраним - остальное все приложится. Не нужно добиваться почета и учения, а следить и искать Господа, и все ученые послушают глагол твоих или изречения твоего. Мне пришлось много бывать у архиереев, много я беседовал с ними, вот всячески испытывали. Придешь с сокрушенною душою и смиренным сердцем - их учение остается ничтожным и слушают простые слова твои, потому что ты придешь не с простым духом, а от милости Божией. Ты одно изречешь слово, а они нарисуют себе целую картину, только бы ты шел не ради гнусной корысти. Они, хотя и хотят испытать и ищут что ни будь, но ты как не с простыми - словами, то есть в страхе - вот тут-то у них замирают уста и они противоречить не могут.

Так я много бывал в духовных академиях: в Киевской, в Московской, Казанской и более в Петербургской.

В настоящее время, в такую смуту 1907 года, действительно на всех не повлияешь. И Сам Господь не на всех повлиял и про некоторых заготовил ад и тьму, которые есть следят за Господом, с теми пришлось мне побеседовать по поводу всей смуты. Я больше беседовал с ними о любви, но они много изумлялись о любви более из опыта, которая пережита мною.

Так нужно быть на все приготовленным и не в научном настроении духа. Если не будешь искать корысти нигде и стремиться как бы утешить, призовешь Господа душевно, то и бесы вострепещут от тебя, и больные выздоровеют, только бы все делать не от гнусной корысти. А будешь искать каких ни будь случаев для брюха, для славы, для сребролюбия, то не получишь ни здесь ни там, то есть ни небесного ни земного, а будешь стараться, действительно Господь даст в чем нуждаешься и получишь, что тебе надо. Враг же сатана всегда ждет и ищет случая, как бы искусить, и говорит, побеседуй погромче для своей славы и покрасноречь для брюха! И ах - сатана как лиса, сверток много, много. Все это пережито мною! Нет, не нужно просить и беседовать для славы своей - это будет только беспокойство - не дадут и не получишь, не приобретешь ни в земное наслаждение, ни в небесную радость.

Если будешь себе приобретать, то не украсишь ни храм, ни себя, а будешь живой мертвец, как в Евангелии говорится. Вот ученость для благочестия - ничего! То есть я не критикую букву - учиться надо, но к Богу взывать ученому не приходится. Он все на букве прошел, и не приходится ему к Богу взывать. Буква запутала ему голову и свила ноги, и не может он по стопам Спасителя ходить. Действительно есть и ходят по стопам Спасителя, но только очень помешало им настоящее время.

Спутана вся Россия и не признает в ней паства своего пастыря, то есть на родине надо любить родину и в ней поставленного Батюшку - Царя - Помазанника Божия.

Много, много я кое-где был: бывал у сановников и офицеров и князей даже, пришлось Романовское поколение видеть и быть у Батюшки Царя. Везде нужны подготовка и смирение и любовь. Вот и я ценю, что в любви пребывает Христос, то есть неотходно есть на тебе благодать - только бы не искоренилась любовь, а она никогда не искоренится, если ставить себя невысоко, а любить побольше. Все ученые и знатные бояре и князья слушают от любви слово правды, потому что если в тебе любовь есть - ложь не приблизится.

Не так как пишется, но на деле-то попасть к Высокопоставленным нужно быть очень осторожным и приготовленным ко всему тогда от веры твоей повлияет на них Господь своею красотой. Они встрепещут и твое простое слово примут за самое высокое образование, потому что в них скажется особенно чего не опишешь, то есть повлияет Сам Господь своею благодатью. Я грешный тут бывал то высказать не могу, у всех и вся и много кое-чего видел. Одно главное: кто живет со Христом нищий и убогий, у того радость больше его хаты, а и во дворцах и у Высокопоставленных, как Бога нет, уныние больше хижин. Действительно много и среди аристократов таких, что благодати выше дворцов и умению к благочестию. Которые умеют себя унизить, у тех и благодать выше дворцов, не добиваются сей славы, а добиваются высшей благодати, им и скорби как овсяная плева для ветра. А которые ждут от Царя почестей и награды, а сами не заслужили - у них фундамент-то на песке. Вода пришла и все унесло, то есть маленькая ошибка, а они уже то давятся, то стреляются, то напиваются, потому что они не искали небесной славы, а искали земного удовольствия. Бога и то купили в магазине - изумруд. А он то изумруд у них заржавел и ржавчина послужила свидетелем. Кто Богу и Царю служил и не искал славы, трудился - заслуга. Не спал день и ночь, делал правду, служил Богу и уноровлял Батюшке Царю, на того и гора упадет — его не задавит, перенесет все с радостию и получит наслаждение даже больше старого.

Вспомнил еще один опыт и испытание в моей жизни. Ходил в Петров пост на острова и там собирал лыко; таскал больше чем за полверсты в озеро мочить. Хлеба кушал малость, а оводов и комаров от себя не отгонял. В пять часов вечера я снимал рубашку, клал сто поклонов и творил Иисусову молитву. Враг ненавистник очень много этому позавидовал, напустил уныние, даже неудовольствия сделались. Едва-едва смог перенесть, но понял я, что ему досадил. Потом сам еще ошибся и его оклеветал, но тогда-то он меня вторично донял, то есть больше еще научил к опыту и остался нечестивый осмеянный со своими хитростями. Его роль была богохульство, а оно произошло от просимого мною чуда. Так вот, не советую просить чудес или подвиги большие брать, а брать подвиги по мере. Я действительно получил пользу от оводов и комаров, цифра неписаная, и научился всякому терпению, вообще ударам или изнурению тела. Придется если на мягком спать, то и хорошо в интеллигентном обществе, а в поле на кочке и слаще, а березонька под боком и зорьку не проспишь и на все это опыт. Еще в петровские ночи я пахал, оводов тоже не убирал с себя - пускай покушают тело и попьют дурную кровь. Я размышлял: и они Божие создание, так и я сотворен Богом. Кабы Бог не дал лета, не было бы и комаров. Ах, какой у мужика труд золотой и он делает все с рассуждением. Вот и комаров-то покормит и то во Славу Божию. Мужичок мудреный и опытный. Душа живая у него и пережито им много. Одно жалко, что у него ум спит, потому что он не был в гимназии. Не известно однако, что бы с ним было, кабы поучился. Одно известно, учение к Богу и в Боге в храме и в храме соединяться с Господом, принимать Святые Тайны три раза в год. Если все это сохранить в себе, то будут на тебя нападки, преследования разные и вообще будут священники пытать, на все нужна сила и Бог даст дарование - их буква останется дешевой ценой.

Когда в храме священник, то нужно его почитать; если же с барышнями танцует, то напоминай себе, что это не он, а бес за него, а он где-то у Престола сам служит. А видишь, что он сладкие обеды собрал и кумушек-голубушек созвал, то это потому, что у него свояченица барышня и шурин кавалер, а жене-то батюшковой и жалко их, он же Христовый все же батюшка и не сам, а пожалел их, так и представляй в очах картину.

Хочу еще поговорить о сомнении.

Я нашел много людей, сомневающихся в себе с 16 лет и до 33, и мне пришлось беседовать по поводу сомнения. И так это сомнение доходит до такой глубины в забытье, что представляется в конце концов, что даже недостоин в храм ходить, Святыя Тайны принимать и на иконы, то есть на лик Божий взирать. Тут такая глубина, что и разобраться совсем невозможно. В святых Житиях сказано: нужно себя везде и повсюду проверять и исследовать. Действительно нужно всегда себя проверять, я с этим согласен, только в середину точки зрения, а не до крайностей. От крайностей человек помышляет, например, что в нем нет любви истинной. Я люблю не от сердца а вижу у человека недостаток в чем ни будь и жалею, а любовь далеко от меня отстоит, я недостоин любить и Бог не дал мне любви, как брат, например, любит. Что же получается? А выходит, что на Бога приносят хулу, что Он не дал любви. После этого отражается, что человек считает себя действительно недостойным. В таком случае не нужно думать о себе, что во мне любви нет, а просить наипаче Всевышнего, чтобы Он наказал любовь истинную и научил. Так научит! Можно и помышлять иногда что не отбери у меня, Господи любовь чистую и люблю довольно и пускай она любовь во мне торжествует во славу Христа и уповать на Высшие Силы. А больше добиваться любви до крайности нельзя! А какую Бог дал такая пусть и будет! И так нельзя никому советовать, что "люби более” на все надо присматриваться строго потому что человек любит искренней душою, а враг хитрый по этому поводу и представит картину: "ты еще не учился любить недостоин грешник, любят не так, а ты люби одного Бога, ходи с поникшей головой, не радуйся!"

Нет, Бог веселый от рая не отказал, а наипаче их возлюбил, но только веселиться нужно во Господа. Вот еще враг хитрый задает такие фразы и научает: "пустынники молились и постились и Сам Господь 40-дневный пост нес, а ты, что за человек за молитвенник и за постник, попостуй и соединись с Господом". Вот мы и начинаем постовать и молиться недели, не спрося ни у какого старца, а сами от себя. Что же получится? Получится самомнение и в глазах картина, что из подвижников подвижник и будет видение и голос от иконы и потом что же? Враг так сумеет подойти с божественной стороны, что и срисовать никак невозможно. С большого поста, от физической усталости заболевает спина и нервы разстраиваются и не хочет человек разговаривать ни с кем. Все кажутся в очах его из грешников, нередко голова кружится, от слабости падают на пол и часто становятся ненормальными. Вот где нас добил враг, где нам ставил сети: в посте, в молитве доспел нас чудотворцами и явилась у нас на все прелесть. Тут-то мы забыли и дни и часы и Евангельское слово отстоит далеко от нас. Нужно брать пример самый легкий, с животных с лошадей. Посмотри: если на сытой лошади поедешь, она убьет; на голодной - устанет; держись середины, тогда не убьет, не пристанет, а раз добежит до станка. Так и молится надо немного, а думать побольше, наипаче в Великий Пост помышлять "помяни мя Господи во Царствии Твоем".

Духом удаляться будто как в пустыню. Наипаче Иисусову молитву творить: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного". Куда идешь или едешь, как это сохранишь в себе, будешь ты у Бога схимник и иеросхимонах. Иеросхимонах заставлен молиться, а ты сделаешь это по своей воле и Святые Тайны примешь дважды в великое говение. Так и в храме нужно стоять, когда придет радость молиться. Если же леность придет, ударять себя в грудь, обзывать, оболгать сердце ленивым; а вообще стыдиться не нужно в храме, потому что дом молитвы. Ведь какой-нибудь торговец если бы стал лениться отвешивать товар, не убыл бы из корзины и не прибыл бы в карман. Не остаться бы и нам, то есть не выйти бы нам с дырявым мешком, в котором не сохранилось чего положено было. И не нужно выказывать себя, а вести серединку тем более молиться лучше. Но кто духовную жизнь ведет, то тем более над тем всегда надругаются. Вот тут-то не надо стыдиться, а делать так, как Бог указывает, так и молиться. А то враг скажет: "не ходи в храм, там над тобою смеются псаломщики, дьякон и все священники, весь мир соблазняет, молись дома по 200 поклонов". Храм есть ковчег, как он не будет соблазнять врага, потому что там отпускаются в Храме грехи.

В одно прекрасное время проникла мне мысль и глубоко запала в сердце. Как говорится по слову Апостола Павла “кто устроит храм, того адовы врата не одолеют никогда”. Вот я стал неотступно Царицу Небесную просить и пришлось мне физически поработать, не один раз приходилось, крепко обнявши голову, глубоко, глубоко подумать по поводу храма. Сам я человек безграмотный главное без средств, а храм уже в сердце перед очами предстоит. Как это устроить? А главное молившись Царице Небесной, чтобы Она дала мне сил и не упасть духом и надеяться на Его щедрую милость, и под покров Царице Небесной. Легко сказать: "дай на храм 20 тысяч", а как их дать и где взять? Надо подумать сообщиться с Господом, да побеседовать с Ним, попросить Его, чтобы не отринул своею милостивою щедростью и оказал мне свою радость. Говорить стану кратко о благодетелях: если подробно начать, то это будет слишком длинно. Так недаром говорит Святое Писание, что за Богом молитва не пропадет, а за Царем служба. И вот Божья радость совершилась на мне грешном. Я простой мужичок, когда вообще благодетелей искал, ехал из Тобольской губернии с одним рублем, посматривая по дороге по Каме, как господа лепешки валят в воду, а у меня и чайку нет на закладку. Как это было пережить! Приезжаю в Петербург. Все равно как слепой по дороге, так и я в Петербурге. Пришел первое в Александро-Невскую Лавру поклониться мощам и за крыльцом у меня большой мешок с черным бельем. Отслужил молебен сиротский за 3 копейки и 2 копейки на свечку.

Выхожу из Александро-Невской Лавры, спрашиваю некоего епископа духовной академии Сергия. Полиция подошла, "какой ты есть епископу друг, ты хулиган, приятель". По милости Божией пробежал задними воротами, разыскал швейцара с помощью привратников. Швейцар оказал мне милость, дав в шею; я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу; епископ призвал меня, увидел и вот мы стали беседовать тогда. Рассказывал мне о Петербурге, знакомил с улицами и прочим, а потом с Высокопоставленными, а там дошло и до Батюшки Царя, который оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм. Я с радостью поехал домой и обратился к священникам о постройке нового храма. Враг же как ненавистник добрых дел, еще не успел я доехать, всех соблазнил. Я им оказываю помощь в постройке храма, а они ищут меня в пагубной ереси обвинить и такую чушь порют, даже нельзя высказать и на ум не придет. Вот сколь враг силен яму копать человеку и добрые дела в ничто ставить. Обвиняют меня как поборника самых низких и грязных сект и архиерей всячески возстает. Куда трудно любовь разобрать. Как человек не был на опыте. По поводу жалости - это прямое естество. Дай - и это жалость. Пожалей — и это жалость. А любовь - это такая златница, что ей никто не может цены описать. Она дороже всего созданного Самим Господом, чего бы не было на свете, но только мало ее понимают. Хотя и понимают любовь, но не как златница чистая. Кто понимает сию златницу любви, то этот человек такой премудрый, что самого Соломона научит. Многие - все мы беседуем о любви, но только слыхали о ней, сами же далеко отстоим от любви. Она пребывает наипаче у опытных людей, а сама по себе она не придет к тому человеку, который человек в покое и живется ему хорошо, хотя он и батюшка. Ведь батюшка двояко есть - есть наемник паствы, а есть такой, что сама жизнь его толкнула быть истинным пастырем и он старается служить Богу – наемник же на него всячески доносит и критикует. У избранников Божиих есть совершенная любовь, можно сходить послушать, будут сказывать не из книги, а из опыта, поэтому любовь не даром достают. Тут-то и мешает враг, всячески старается, как бы человек не захватил любовь, а это ему врагу самая есть загвоздка. Ведь любовь это своего рода миллионщик духовной жизни - даже сметы нет. Вообще любовь живет в изгнанниках, которые пережили все, всяческое, а жалость у всех есть.

О любви даже трудно беседовать, нужно с опытным. А кто на опыте не бывал, тот перевернет ее всячески. Вообще где есть избранные в духовных беседах, те более понимают любовь и беседуют по Новому Завету и живут единогласно, единым духом. Вот в них есть искренняя любовь и они молятся день и ночь вместе друг за друга. Вот у них-то и пребывает несметная златница любви. Вот, братья, поберегитесь врагов и, сестры, подумайте о любви златнице чистой. Петь нужно более псалмы и духовные песни. Враг злодей ищет всех удобных случаев - батюшек науськивает "поборники — они других сект, не братство у них", а то семейных всячески возстанавливает. Но не будем бояться слуха зла, будем продолжать во Господе, будем петь Ему и славить Христа, наипаче будем любить храм и причащаться почаще.

Май 1907 года

Заключение

Благочестивому читателю предлагается для устранения препятствий на пути к истине о Григории Ефимовиче ответить самому себе на четыре кратких вопроса. Это поможет несмущенно и несомненно утвердиться сразу во многих духовно важных истинах. Важность выводов, которые предстоит сделать читателю на тему о Григории Ефимовиче, подтверждают огромные усилия лукавого в запутывании дела об этом «простом» человеке.

Итак первое: Для чего «простой» сибирский мужик Богом допущен к Царю?

Второе: Для чего не кому-то другому, а именно ему (Григорию) Бог благословил молиться об укрощении приступов гемофилии у Наследника Цесаревича Алексия (а благословение это виднó из скорого услышания его молитвы, так сказать, из результатов, никем не оспоренных). Для чего именно он, а не кто либо из святых того времени (вспомним хотя бы св.прав. о. Иоанна Кронштадтского уже и в ту пору чудотворившего)?

Третье: Отчего так сходны у святого Царя Николая и его холопа Григория испытания клеветой, нескончаемой в жизни (а по смерти только усугубившейся) отчего так сходны их убийства – они оба убиты христоненавистниками ритуально?

И наконец, четвертое: За что сподобился Григорий от Царя называться Другом, до последних дней, от Царя и всей царской семьи?

(На все эти вопросы нам отвечает Евангелие, прочитанное о Царе Николае, как о Помазаннике Божием - Христе, как о живой иконе Царя царей, Иисуса Христа.)

Отвечающему на эти вопросы добросовестно, чтобы понять Друга царского, очевидно, придётся прежде со всей догматической ясностью раскрыть подвиг самого святого Царя Николая. Это нужно не только для понимания фигуры Григория Ефимовича, столь тесно связанной с Царем, но и для непогрешительного, правого славления самого св. Царя Николая. Ведь не напрасно мы святим веру нашу именем православия, и не для превозношения это делаем, а того ради, что спасаться мы надеемся правой  нашей верой, то есть правильным прославлением Царя небесного и Его живых икон, Его святых. Не секрет, что и магометане «почитают» Иисуса, да только не Христом; и жидовское зловерие «почитает» «Бога единого», да не в трех лицах. Также не секрет, что все кривославящие Бога своим «почитанием», Его хулят, а души свои губят в муку вечную.

Так отчего же так безразлично (почти по-католически, без различия чинов святости) нынешнее почитание святого Царя Николая? Отчего даже давние и, по виду, ревностные его почитатели не интересуются, чем же  угодил Богу святой Царь и, вследствие этого смешивают в кучу все известные им чины святости при именовании его? Почему нас не настораживает фраза часто ныне произносимая «православными»: «какая разница в чине святости, главное, что почитаем его святым», не так ли надо перевести это заключение: «какая разница в какого «Бога» веруем, главное, что в «Бога»»?

Скажем более: трудность вопроса о Григории Ефимовиче происходит из непонимания  истины о подвиге Святого Царя и неприятии этой истины в лоно личной веры (тех кто не принимает), а значит в несоответствии этой личной веры (непринимающих) вере святой, православной. И здесь не вопрос какого-то частного разномыслия, но кривоверие, что и проявляется в глухой неприемлемости святости угодника Божьего для кривовера. Здесь как раз вскрывается и проверяется верно ли почитают Святого Царя, называя его страстотерпцем, мучеником, исповедником, главой сонма новомучеников, а то и тем и другим и третьим сразу (Да-да! такое слышано не от безграмотной старушки, а от знаменитого священника).

Сказано всё это не для упорствующих в кривоверии, а к благочестивому читателю, то есть жаждущему обрести веру правую и в ней устоять. Прочие же домы, основанные на песке кривоверия, Господь  предоставляет грядущим бурям антихристова времени. Потому всё это так важно ,что время антихристово люто не тяготами и не гонениями; в скорби Господь не оставит Своих верных (правоверных) и даже местá и пути их спасения уже приготовил. Но антихрист, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением…(2Фес. 2,9-10), опасен только, и именно, обольщениями, которыми тот прельстит, кривоверов. Таковые будут обольщением погибающие за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие [то есть только за кривоверие, за упорное нежелание водвориться в правой вере] пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду (2 Фес. 2,10-12).

Дай же нам, Господи, смирения и терпения, да якоже древле тако и ныне, на земли  нашей и в нас и через нас прославится Имя Твое Святое и во святых Твоих славное. Аминь.

Итак, кто же есть пред Богом святой Царь и кто есть пред Богом верный до смерти холоп и Друг царский Григорий?

В житие преподобного Авеля (Васильева) Тайновидца Петербургского (в 1800 г.) читаем: «А кому передаст Царь Александр III наследие царское?» - спросил император Павел своего пророка. Своему Государю прозорливец Авель ответствовал: «Николаю Второму – Святому Царю, подобному Иову Многострадальному. Будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. Искупитель будет. Искупит Собой народ Свой – Бескровной Жертве подобно И предан будет праправнук Твой, как некогда Сын Божий на пропятие… Народ Твой промеж огня и пламени [за отречение России от своего Богопомазанника], но от лица земли не истребится, яко довлеет ему молитва умученного Царя!»

Святитель Макарий Невский (Парвицкий) в пророческом сне вскоре после отречения России от Царя видел: «… со Спасителем стоит Государь Николай Александрович. Спаситель говорит Государю: “Видишь в Моих руках две чаши: вот это горькая для твоего народа, а другая сладкая для тебя”. Государь падает на колени и долго молит Господа дать ему выпить горькую чашу вместо его народа. Господь долго не соглашался, а Государь всё неотступно молил. Тогда Спаситель вынул из горькой чаши большой раскаленный уголь и положил Государю на ладонь. Государь начал перекладывать уголь с ладони на ладонь и в то же время телом стал просветляться, пока не стал весь пресветлый, как светлый дух.

На этом я опять проснулся.

Заснув вторично, я вижу громадное поле, покрытое цветами. Стоит среди поля Государь, окруженный множеством народа, и своими руками раздает ему манну. Незримый голос в это время говорит: “Государь взял вину русского народа на себя, и русский народ прощен”…»

Надо ли добавлять догматические пояснения о том, что искупителем человеков может быть человек, или православному уму и так ясно, что Сын Божий для того только и стал человеком (вочеловечился), чтобы стать Искупителем  человеческого рода? Надо ли православному, то есть почитающему святые иконы разъяснять, что не вместо Иисуса Христа лежит на аналое деревянная икона Его, и не вместо Божественного Искупителя стоит перед нашим взором святой Царь – искупитель Николай, живая икона искупительного подвига Иисус Христова?

И вот теперь, освещенный  этим чудным светом истины царского подвига, встает во весь рост перед нами подвиг его присного верноподданного Григория. И ясно становится, что труднейший и славнейший подвиг любви Царя, непорочного пред обетами царства, к подданным, гнусно изменившим ему, требовал всякой помощи в слабости человеческой. И благодатная помощь Божия не оставляла  святого Царя как невидимо, так и в видимых помощниках, подобно тому, как  ангел укреплял Иисуса Христа после моления о чаше, или как изнемогшему на пути к Голгофе, Спасителю помогал нести видимый крест Симон Киринеянин.

Именно в ту пору, когда кругом были «измена и трусость и обман», когда горячо любимый Царем народ был готов совершить против него иудин грех предательства, пред глазами Царя и в памяти его был неизменный простец Григорий, столь верный, что достоин был зваться Другом царским (вспомним обетование Божие, верных Своих «вчинити в чин другов»).

Итак, вся–то служба Григория состояла в том, чтобы пред Царем, идущим умереть за измену народа, являть собою народ верный Царю до смерти, то есть будущее народа русского, укрепляя тем Царя–подвижника, в решимости на смерть за грех измены народной. И это ли не чудо воплощенного в человеке Григории Божьего пророчества о воскресении самой верноподданности русского народа Помазаннику Божьему?

Посмотрите: в годину наполнения чаши измены народной, последний т.е. формально отдаленнейший подданный Царя, простейший  по своему чину в царстве и месту жительства (из Сибири), как бы отдаленнейший от Царя полюс царства, богатырь духом и телом, наделенный ярким набором характернейших черт народа русского; становится волей Промысла[30] не только ближайшим искренним Царя, не только олицетворением беззаветно любящего Царя-батюшку народа, того и такого, каким чаял его любить Царь, но получает от Бога дар молитвенного предстояния о здравии самого Царского наследования. Не так ли это следует понимать, что само продолжение царствования и благополучие подданных (символ здравия наследника престола) имеет обязательным условием горячую любовь к Царю его верноподданных (символ Григория - холопа, приблúженного до степени друга). Подобное возможно только в сказках или в России: заповеданный Богом союз верности и любви о Христе между царством, изображенным в лице калики перехожего, и Царем, подвизающимся искупить царство от измены.

К сожалению, лучше нынешних "православных" понимали это именно так убийцы-христоненавистники. Эти-то знали, что невозможен доступ тайне беззакония к удерживающему, покуда не убита верность народа, и именно верность народа они и убивали в ритуально убиваемом Григории Ефимовиче Распутине-Новом.

Дай же нам, Господи, крепко веровать, что не камлания[31] сатанистов побеждают христиан в их верности Царю Небесному и Царю земному. Но Сила Божия, явленная в подвиге святого Царя-искупителя Николая победила, побеждает и победит! Веруем, что в пропятии царевом – воскресение Царства Российского; а в убиении искреннего царского, раба верного Григория - залог нашей верности Христу Господню (Царю) и Христу Господу. Аминь.

06.05.04.                                                                    

И так: Покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 3,2).

Если кто имеет уши слышать, да слышит! (Мк. 4,23)

Богу нашему слава! Аминь!

5-6, 10-20, 23-25, 28-31[32] мая, 1, 6, 8 июня 2004

Петроград                                               составитель Роман Сергиев

 

Молитва св. новомученику Григорию Новому

О, святой Христов угодниче Григорие, до смерти верный Царю за Царя же от жидов убиненный новомучениче! Ты помолися, дабы мы в неверности Царю покаялись и обрели от Бога жажду, ревность и силы служить Царю-победителю. Упроси Царя Николая-искупителя молвить за нас пред Богом, чтобы нам, тебе молящимся, вернул Господь благодать соборного служения Царю, упроси, угодниче Григорие, в чин другов царевых нам с тобой вчинитися! Человече Божий, странниче, молитвениче, при Царевиче известный чудотворче, умоли с Владычицей Небесной, Христа Господа, да воскресит Небесный Царь Святую Русь во явлении Царя Самодержавного, чтоб и нам достойно Богу и Царю Его во Отечестве земном послужити и тем спасенными быти, и к тебе, Григорие, в Небесное Царствие преселитися, идеже с тобою и всеми святыми прославим Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Другая молитва св. новомученику Григорию Новому

Угодник Божий Григорие! Ты – преславный врачеватель Царевича Алексия, будь же заступником пред Господом заблудшего (болящего) сына моего (имярек). Не допусти жидам и мерзким пособникам их погубить душу и тело моего наследника. Силою молитвы твоей отверди ум его на те, бездны адовы, в которые он падает, поставь на путь покаяния. Чудотворче Григорие, ты так близко, помоги рабу Божьему (имярек) придти в себя, в разум Истины Христовой. Протяни руку и уведи из страны далече дабы и я, многогрешный отец, мог радоваться и веселиться, что сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся!

Молитва за Царя и Отечество

Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы БЛАГОВЕРНОМУ ГОСУДАРЮ нашему (егоже имя Ты, Господи, веси)[33] на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

Молитва св. Царю-искупителю Николаю

Святый Царю-искупителю Никóлае, спасый Россию от соборныя смерти, моли Христа Бога спастися и душáм нашим. Аминь.

Молитва св. Праведному Николаю Псковоезерскому

О, святой угодниче Христов, великий молитвенниче, православной Веры исповедниче, благодатный сосуд Святаго Духа, праведный Николае! Моли Бога о нас, дабы и мы, Духом Святым научаемые, правое ведение Бога и Его промысла обрели и в разум истины пришли. Упроси Пресвятую Богородицу и нас, славящих тебя, одарить Божией Благодатию, и над нами простереть Свой Покров Святый и нас утешить благословением Своим. Проси нам у святого Царя-искупителя Николая крепости смиренно принять промысел Божий о нас; терпеливо нести сиротский крест со вдовицей нашей матерью Церковью, пока Царя явит Господь; и всегда благодарить Бога за все. Святой праведный угодниче Николае, испроси Христа Спаса Вседержителя, за молитвы Пречистой Богородицы и за жертву искупительную царскую, воскресить из мертвых Русь Святую явлением Царя-победителя. Дабы и нам достойно Богу, Царю и Отечеству земному послужити и спасение получити, и к тебе, Николае, в Небесное Царствие преселитися, идеже с тобою и всеми святыми прославим Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Тропарь Праведному Николаю Псковоезерскому (глас 4)

Божественной Благодати преизряд­ный носителю, православныя Веры исповедниче, любви Христовой сосуд неисчерпаемый, образ был еси воздержания. На остров, аки в тихое пристанище, вселился еси, кротостию и смирением Христа Единаго возлюбив, и ныне [с Царем-искупителем и всеми святыми][34] ликовствуя, отче праведне Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим.

Молитва ко Господу Праведного Иоанна Кронштадского

Христе Царю, даруй мне апостольскую ревность и огонь Святого Духа в сердце мое, да дерзновенно всегда восстану против наглого, особенно же заразившего многих порока (ересь папизма и цареборчества) и не пощажу живота своего ради славы Твоей Святой, Господи, и спасения людей Твоих, чтобы не соблазнялись они, видя разлитие порока, и не заразились им. Аминь.

 



[1] Составитель Р.С. использовал несколько фрагментов глав из воспоминаний товарища Обер-Прокурора Св.Синода князя Николая Давыдовича Жевахова, изданных в 1923 году: (Князь Н.Д. Жевахов. Воспоминания. Издательский отдел Спасо-Преображенского Валаамского Ставропигиального монастыря. Из-во Родник. 1993). Везде в этих главах выделено и подчеркнуто составителем Р.С.

[2] Люди, которые не понимают причин поведения других людей и считают это поведение неправильным, используют для характеристики этих непонятых людей такие слова: слепо, фанатично, истерично и т.д. Естественно, эти слова показывают превозношение говорящих над характеризуемыми, в данном случае подданной над Императором и Императрицею. Искреннюю и чистую веру святой Царицы Александры Федоровны люди, необладающие такой верой во Христа, а потому обличаемые такой верой в хладности, называли истеричной и фанатичной. (замечание Р.С.).

[3] Князь Жевахов. Воспоминания. Т1. Стр. 213, (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.).

[4] К.В.П. Преподобный Анатолий Оптинский. Альманах “Жизнь вечная”. № 23 (август). 1996. Стр. 3, (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.).

[5] Как видим проблема с печатью в руках врагов России не нова, а потому требует от верных слуг Царя и России учитывать разрушительную силу СМИ и способность быть трезвомысленными, понимая гибельные последствия нахождения их в руках врагов, чтобы богоугодно прожить свою земную жизнь, творя волю Бога. (замечание составителя Р.С.)

[6] На самом деле, Григорий Ефимович был не фанатически (не суеверно, не изуверски) предан Царю, а имел единственно возможную для христианина преданность Иисусу Христу и Его Помазаннику. Князь Жевахов такой преданности Христу и сам не имел, и у других не встречал, потому постоянно и говорит о фанатичной, а не христианской, преданности Царю. (замечание Р.С.).

[7] Ныне об этом кричат продолжатели дела разрушения России, и не важно, что на них рясы и клобуки архиереев Церкви. (замечание Р.С.).

[8] Курсив наш (князя Жевахова)

[9] Ныне с верой, особенно с истинной верой, у выпускников Духовных заведений дело обстоит намного катастрофичнее! (замечание Р.С.).

[10] Не только простолюдина, но и для каждой смиренной души русского человека; а душа человека интеллигентного бывает часто еще смиреннее души простолюдина. Н. Ж.

[11] В этом был, без сомнения, замысел Божий, хотя в его осуществлении принимали активное участие и жидо-масоны, которые преследовали, естественно, свои богоборческие цели. (замечание Р.С.).

[12] Опровержение этих заявлений князя Жевахова смотри в докладе Татьяны Мироновой “Григорий Распутин: оболганная жизнь, оболганная смерть”. (замечание Р.С.).

[13] Григорий Ефимович накануне своей гибели говорил: “Царя-то, как мужик, во-как люблю, хоть, может, против Дома Царского и грешен во многом; но невольно, клянусь крестом... Чувствуется матушка-голубушка, что конец мой близок... Убьют-то меня - убьют, а месяца так через три - рухнет и Царский Трон.” (Князь Жевахов. Воспоминания. Т1. Стр. 210-211). (замечание Р.С.).

[14] Позднее конфликт Императрицы Александры Федоровны со своим духовником по поводу отношения к Григорию Ефимовичу научил Еë (и научает нас!) православному отношению к духовнику. Князь, к сожалению, здесь излагает не православное отношение к своему духовнику, ибо буквальная реализация его рассуждений на практике приводит к богопротивному послушанию духовному лицу будто законному господину, имеющему якобы это господство в силу духовного сана. Подумайте, что случится при таком послушании, если духовник окажется в заблуждении или ереси. Подробнее об этом смотри труды святителя Игнатия Брянчанинова. (замечание Р.С.).

[15] На самом деле все было с точностью наоборот: ошибался святитель Феофан Полтавский тогда, когда обличал (правильнее: клеветал на) Григория Ефимовича совместно с оппозицией к Престолу. (замечание Р.С.).

[16] Сын В.Н.Орлова в 1925 году опубликует сфальсифицированную книгу "Убийство Царской семьи", подписанную Н.А.Соколов. Следователь по особо важным делам Николай Алексеевич Соколовверный монархист и честный человек») скоропостижно умер 23 ноября 1924 года при очень странных обстоятельствах. Последний, кто видел живым Н,Соколова, был "благодетель" масон князь Н.Орлов, который и выпустит со своим кратким предисловием указанную книгу, в которой через "свидетельские" показания творцов революции (масонов Керенского и князя Львова (в марте-июле 1917 года глава Временного правительства) и других) и обобщающие выводы "самого" следователя льется грязь на Императрицу Александру Федоровну. Подробнее об этом "труде" жидомасонов смотри статью Т.Мироновой “Кто был автором книги «Убийство Царской Семьи» Н.А.Соколова”. Русский Вестник. №26, 2003. Стр.14-15. (замечание Р.С.).

[17] Специально для бездуховных подчеркиваем, что Распутин не второй Иисус Христос, а ситуация с генеральшей очень подобна, описаной в Евангелии со слепорожденным (замечание Р.С.).

[18] Обращаем внимание на то, что эти слова написаны князем Николаем Давидовичем Жеваховым в начале 20-ых годов, за 80 лет до нынешнего "счастья в отдельно взятой России". (замечание составителя Р.С.).

[19] Слышите, нынешние архиереи, хулители святого Царя Николая Второго за его период царствования, что пишет товарищ Обер-Прокурора еще Св.Синода: рыцарем чести и долга и христианином голубиной чистоты был Император Николай Второй! Прочтите, и если имеете хоть каплю совести, покайтесь в своем кривоверии и хуле на Помазанника Божьего! (замечание составителя Р.С.).

[20] В День Святого Духа, в который были написаны эти слова, апостол Павел в церковном чтении учит: плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине. Испытывайте, что благоугодно Богу (Еф. 5,9-10). Чего общество с архиереями в начале 20-го века не испытывало, чего и ныне очень многие "православные" христиане во главе со священством и патриархом не испытывают, то есть не проверяют своих слов и дел на благоугодность Богу, а потому не было и нет ни благости, ни праведности, ни истины в их рассуждениях о Царе-искупителе Николае и о Его верном подданном святом Григории Новом. А святитель Феофан Затворник поясняет: «Всякий христианин – причастник Духа. Это так необходимо, что кто Духа не имеет, тот и не Христов. Присмотрись же хорошенько – есть ли в тебе Дух благодати? Ибо он не у всех остается, а бывает так, что и отходит». Итак присмотритесь хорошенько – Христовы ли вы? А может быть у вас духовный отец занимает место Христа? А может быть вы патриарховы? (замечание составителя Р.С.).

[21] Обращаем внимание на то, что эти слова написаны князем Николаем Давидовичем Жеваховым в начале 20-ых годов. (замечание составителя Р.С.).

[22] Ассур – чернота.

[23] Действительно Царя и Царицу окружала скверна. Совсем не случайно святой Царь записал в своем дневнике: “Вокруг измена, трусость и обман”. Григорий Распутин, преданнейший холоп своего Царя, отдавал всего себя верной службе Богопомазаннику и его святой семье. Он был для Высокопоставленных благодатным дыханием богоносного русского народа. (замечание Р.С)

[24] В оригинале: «заставить себя поверить в святость». Но такое слово сочетание не приемлемо для православного христианина, ибо если Господь открывает святость кого-либо, то исповедовать его святым не нужно себя заставлять. А если Господь не открывает святость какого-либо человека, то никто не может заставить считать его святым. Святость в Православии (в отличие от католичества) исповедуется Духом Святым, Который дышит где хочет, а не административным распоряжением митрополита или патриарха! (замечание Р.С.)

[25] С.В. Фомин. Правда о Г.Е. Распутине. Русский Вестник. №№21-23. Спецвыпуск. 2002. Стр. 1-16.

[26] Выделено и подчеркнуто Р.С.

[27] Выделено и подчеркнуто составителем Р.С.

[28] Текст статьи приведен с сокращениями, выделено и подчеркнуто составителем Р.С.

[29] Преподобный Симеон Новый Богослов (949-1022), «по своему личному почину, с большой торжественностью праздновал в монастыре память своего покойного духовного отца ([Симеона Благоговейного,] скончавшегося около 986—987), который еще не был официально признан Церковью святым». (Архиепископ Василий (Кривошеин). Преподобный Симеон Новый Богослов. М. 1995. Стр. 43-44), (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.). Обращаем внимание на то, что Богослов — это человек, через которого Бог воплотился в Слове. Таковыми Православная Церковь почитает только трех святых: Иоанна Богослова, Григория Богослова и Симеона Нового Богослова. Это те, кому Господь давал благодать Духа для богоугодного прославления Всемогущего.

[30] Волей Промысла Божьего, а в результате усилий мировой закулисы.

[31] Камлание – совершение шаманского (колдовского) ритуала. От слова «кам» - шаман.

[32] День Святого Духа в 2004 году.

[33] До революции: Благоверному IМПЕРАТОРУ нашему НIКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ

[34] В тропаре, приведенном в книге «Небесный Ангел» келейницы отца Николая монахини Николаи, написано [со Ангелы], но автору-составителю ближе [с Царем-искупителем и всеми святыми].