CVI.

27. СЛОВО
в день Тезоименитства Его Императорскаго
Величества Благовернаго Государя Императора
Александра Павловича.

(Говорено в Успенском Соборе августа 30).

<1825>

В радости проводим мы настоящий день: потому что на нем написано возлюбленное имя Александра, верховнаго для нас на земли виновника победных и мирных радостей общественных, охранителя и распространителя непорочных радостей семейственных и личных, собственную радость и покой приносящаго в жертву, да мы под Его державою тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте (1 Тим. II, 2).

Желаем ли сию возвышенную на земле радость еще возвысить некоторым образом в достоинство небесной радости? Мы имеем и для сего твердое основание: ибо нет сомнения, что радостотворное для нас имя Александра, благословенное в делах благословенных, написано на небесех (Лук. X, 20), откуда благословляется благое, откуда невидимо управляются правительства сего видимаго мира, откуда исходят судьбы людей и народов.

Радость праведная, радость святая! Сияй как ясное утро, согревай сердца, как летний полдень, услаждай и упояй, как вино зрелаго винограда! Пусть раздается глас радости и спасения в селениих праведных (Пс. CXVII, 15).

Да будет только радость праведная и святая по своему предмету, также праведна и свята по своему образу и действиям. Да будет радость достойна предмета радости.

Дайте мне и себе несколько досужных минут радости, чтоб развить сию мысль в некоторое наставление каждому из нас.

Есть обычай, по которому каждый из нас некоторою радостию и торжественностию ознаменовывает день своего имени, какое он получил от Церкви. Что за обычай? Когда с радостию воспоминают и празднуют день рождения, сей обычай легко изъясняет себя, хотя бы и не говорило Евангелие о радости, яко родися человек в мир (Иоан. XVI, 21).

Не трудно вообразить, что бытие лучше ничтожества; что жизнь на земле, под солнцем, превосходнее мертваго сна или темничнаго заключения младенца в матерней утробе; и потому не удивительно, что мы с торжеством воспоминаем день, которым для нас вечное ничтожество кончилось, и девятимесячный гроб раскрылся¹. Но когда один назван Криспом, а другой Гаием: что торжествуют они? Не вижу, откуда бы взять на сие ответ, разве из приведенных в начале сего слова слов Христовых: они радуются, яко имена их написаны суть на небесех.

Имена не так маловажны, как думал о них упоминаемый в Деяниях Апостольских Галлион. Аще стязания суть о словеси и о именех, говорил он, судия аз сим не хощу быти (Деян. XVIII, 15), и думал, что поступил очень разумно, с презрением отвергнув предмет спора, достойный презрения, но в самом деле обнаружил языческое невежество и недостаток обыкновеннаго даже разсуждения. Если бы только переименовать его из Римскаго гражданина в раба: он, вероятно, тотчас догадался бы, что есть имена, которыми не должно пренебрегать, и которыя достойны быть предметом важнаго состязания.

Если важными почитаются некоторыя земныя имена: колико должны быть важнее имена небесныя. Земное обыкновенно возвращается в землю, тлеет, разрушается, забывается: где теперь многоценные списки римских граждан, многоценные, говорю, потому, что именно признается один из них: аз многою ценою наречение жительства стяжах (Деян. XXII, 28). Но туне по благодати даруемое наречение жительства небеснаго ни в книгах истлеть, ни в памятниках разрушиться, ни в памяти изгладиться не может; ибо тление, разрушение, забвение не имеют места в небесном жительстве.

Слово Божие, слово живое вообще, в котором следственно и в особенности имена принимать должно за слова живыя, во многих случаях заставляет нас думать о именах со вниманием и с важностию. Надобно ли показать мудрость только вышедшаго из рук творческих человека и его власть над прочими земными тварями? Слово Божие приписывает ему наречение имен, а нареченным от него именам достоинство, по которому не нужно их переменять. Всяко еже аще нарече Адам душу живу, сие имя ему (Быт. II, 19). Должно ли прославить верховную мудрость и могущество Самого Бога? Ему приписывается наречение имен вещам небесным. Исчитаяй множество звезд и всем им имена нарицаяй (Пс. CXLVI, 4). Надобно ли воинствующему за Христа и побеждающему обещать награду, высшее достоинство, блаженство? Ему обещается новое имя. Дам ему камень бел, и на камени имя ново написано (Апок. II, 17).

Чтож такое имя, по разуму слова Божия? Имя есть существо или свойство вещи, представленное словом; имя есть некоторым образом сила вещи, заключенная в слове: ибо например, имя Иисуса, как заметили самые Апостолы, даже в устах людей не последовавших Иисусу, ниже приявших Духа Святаго, изгоняло бесов (Мар. IX, 38).

Посему понятно, как важно имя, написанное на небесех, или одним словом, небесное, и как радостно получить такое имя. Ибо имя небесное должно представлять собою свойство небесное, должно заключать в себе небесную силу. Радуйтеся, яко имена ваша написана суть на небесех, если оне подлинно там написаны.

С падения перваго человека из состояния духовнаго в плотское, из райскаго, близкаго к небесному в земное, низпала в нем и дарованная ему Творцем способность нарекать имена. Утратив прозорливость и силу духа, он стал нарекать имена не столь, как прежде, сообразныя с истиною, не столь полныя силою, как например, он назвал перваго сына своего Каином, то-есть, приобретением (Быт. IV, 1), а опыт показал, напротив, что Каин был человек потерянный. Так произошло, что земныя имена совсем иногда не годились, чтобы написать их на небесах: посему, для наречения в жительство небесное, Сам Бог переименовывал древле Аврама Авраамом, Сару Саррою, Иакова Израилем, и во дни новаго завета Сам Господь переименовал Симона Петром, то есть камнем (Мф. XVI, 18) твердаго исповедания веры, Иакова и Иоанна Воанергес, то-есть сынами грома (Марк. III, 17), или гремящими провозвестниками Евангелия; подобно сему и Апостолы переименовали Иосию Варнавою, то-есть сыном утешения; а иногда и чрез Ангелов еще до рождения на земли нарекаемы были имена предопределенным для неба человекам, как например Иоанну. Получившие таким образом имена свои от Бога, от Христа, от Ангелов, от Апостолов, водимых Духом Святым, самое происхождение сих имен имели для себя залогом уверения в том, что имена их написаны на небесах, и следственно имели основательную причину радоваться о именах своих. Но как чудесное и особенным внушением Святаго Духа управляемое наречение имен не могло быть для всех, а только для некоторых, по особенным намерениям Провидения: то что делать с прочими, желающими гражданства небеснаго? Как и им доставить имена, которыя бы приносили с собою небесную надежду, и сей надежде свойственную радость? – Способ, который изобрели для сего тайнодействователи Церковные, состоит в том, чтобы каждому приемлемому в Церковь, как в предградие града небеснаго, давать такое имя, которое в ком либо другом прежде, как-то, в Патриархах, Пророках, Апостолах, Мучениках и прочих святых, уже оказалось написанным на небесах. Получая такия имена, мы верою и надеждою прививаемся так сказать к свойствам, и приобщаемся благодати живших прежде нас человеков, которых не имена только, Божиим предопределением, а их верою и надеждою, написаны суть на небесех, но которые уже и сами действительно на небесах обитают; и для привлечения туда и нас невидимо простирают руки, или лучше сказать, действуют невидимою силою молитвенною и благодатною. Радуйтеся, яко имена ваша написана суть на небесех! Сие после Христа говорят нам самыя имена, которыя чрез служителей Церкви приходят к нам от небесных человеков; сие говорят нам и те дни, на которых Церковию написаны радостныя для нас имена сии. Вот истинное основание обычая праздновать день своего имени; вот дух и сущность того, что просто называют именинами.

После сего можем сказать каждому, кто когда-либо желает радостно праздновать день своего имени: радость праведная и святая по своему основанию! Только да будет она также и свята по своему образу и действиям; да будет она достойна своего предмета.

Если ты радуешься, что тебе дано имя небесное: надобно тебе радоваться по образу небесному, дабы радость твоя могла достигать от земли до небес, и утверждать твой союз с небесами, о котором ты радуешься. Образ радости небесной, сколько на земли может быть известен, состоит в том, чтобы умом воскриленным и сердцем отверзтым к Богу, благодарить и прославлять Его, как единаго Виновника всего, что может быть предметом истинной радости. Если сердце твое расширяется и трепещет от радости, но не возносится в то же время к Богу: то радость твоя не по образу небесному, потому не содружает, но разлучает тебя с небом; она есть по образу земному, и, по образу всего земнаго, вскоре исчезнет, когда суетою расширенное сердце придет стеснить другая суета, или скорбь, или забота.

Если приятно тебе носить имя небесное, а имя небесное, как выше сказано, долженствует быть знамением и выражением свойства небеснаго: то надобно также, чтобы тебе приятно было впечатлевать в себе небесныя свойства, так чтобы оне ознаменовывались и выражались в твоей жизни и деяниях. Небесныя свойства суть духовность, истина, благость, нерастление, любовь, смирение, чистота: если ты не имеешь сих свойств и не приобретаешь их подвигами, то ты можешь иметь только пустые звуки или мертвыя письмена имени небеснаго, а не силу онаго; если ты добровольно предан владычеству жизни земной, склонностям чувственным, делам плотским, то никакое небесное имя не делает тебя небесным человеком: – оно тебя не возвышает, но ты его унижаешь. Тебе на сей случай глаголет Всеведущий: вем твоя дела, яко имя имаши яко жив, а мертв еси (Апок. III, 1).

Христиане, чада Божии! Имена, которыми теперь взываю к вам, суть общия для всех нас небесныя имена, под которыми с нашими особенными именами должно явиться нам на небесах. Подвизайтесь жить по духу Христову, действовать по образу Христову, представлять себя непрестанно Богу и Церкви Его чадами послушания, святыми во всем житии по звавшему вы Святому; поощряйте себя к таковым подвигам близкими примерами предшествовавших нам, первородных на небесех написанных: и потом дерзайте верить и радоваться, яко имена и ваша собственно написана суть на небесех. Аминь.

  ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА  |  ОГЛАВЛЕНИЕ  |  СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА