![]() ![]() |
![]() Свт. Филарет. Слова и речи, том I |
![]() |
||||
![]() |
Ничто так не обыкновенно в мире, как жалобы на жизнь многопопечительную. Еслибы все воздыхания в сию минуту из сердец озабоченных, совокупясь, коснулись ушей наших, какую страшную бурю мы бы услышали! Когда удовлетворение вещественных надобностей пища, одежда, образование духа и обязанности общественныя не стоят нам великаго труда, наше воображение бывает плодовито, дабы родить нам безпокойства мечтательныя; жажда богатства, славы, наслаждения занимает так, что самый праздный имеет столько дела, как и самый трудолюбивый. Легкомысленный смертный! Ты суетишься
как Евангельская Марфа, и насчитываешь тысячу нужд. Сквозь шум попечений,
которыя, так сказать, роятся в смущенных мыслях твоих, допусти в
душу твою голос истины, желающий тебя упокоить: едино есть на
потребу. А Ты родив Странное, равно как и бедственное свойство человеческих желаний есть то, что редко и разве на время остаются оне в известных границах. Тот, Который водам положил предел, егоже не прейдут, ниже обратятся покрыти землю (Псал. CIII. 9), кажется, не положил предела стремлениям человеческаго сердца. Оно простирает их от предмета к предмету с такою неудержимою скоростью, как брошенный в тихое море камень рождает от себя круги, один другаго преследующий и теряющийся в отдалении. Иногда, пробежав круг возможностей, мы находим его довольно тесным, и касаемся невозможнаго. Сперва ищем необходимаго, потом думаем о полезном и приятном, наконец, излишнее нам представляем необходимым. Раб воздыхает о том, что не имеет свободы, свободный сокрушается о том, что не имеет рабов; золотых гор мало для любостяжания; престолы низки для честолюбия, чертоги не вмещают человеческих желаний, так же как и хижина, хотя и сия могла бы быть еще менее для человеческаго тела. Но да не падет сия укоризна на одно своенравие и неопытность человеческую. Глад желаний не утолим, потому что пища не питательна и не свойственна. Могут ли быть желания постоянны и умеренны, если предмет их подвержен безпрестанным переменам и оскудению? И мир преходит и похоть его (I Иоан. II. 17). Можно ли быть спокойну и не искать всегда бoльшаго, если приобретенное не удовлетворяет и обманывает? Чистый дух и грубое вещество, бытие безсмертное и удовольствие мгновенное, существо мыслящее и прелесть чувственная есть ли тут какая сообразность? Мир есть коловратный круг; наша душа есть образ троичнаго божественнаго единства. Круг положенный в треугольник не может занять всего пространства, так целый мир не напол Промысл показал первый опыт онаго в таких обстоятельствах,
в которых оно менее всего было вероятно. Мир дольний удивлялся, как горний рукоплескал,
взирая на людей, кои признавались всему свету, что они и алчут, и жаждут,
и наготуют, и скитаются (Кор. IV. 11) лишени скор Чего в самом деле может не доставать обладающему Богом?.. Одна мысль у него Бог; одно желание наслаждаться Им; одно начало действования Его любить; одна цель угодить Ему; Богомыслие пища его, вечность поле славы его, небо сокровище его: с сей высоты духа низводит он взоры свои на свое внешнее состояние и мнимыя блага, которыя составляют предмет наших забот. Он смотрит на все иначе, нежели малодушныя чада мира. Власть, разсуждает он, не для властелина, но для подчиненнаго: убо ничего не имеет в себе лестнаго, кроме удовольствия делать добро, но сие удовольствие и без нея возможно; богатство, кроме необходимаго и нужнаго есть собственность сирых и бедных: и если же небо не благоволило мне даровать его, оно блюдет меня или от искушения, или вернейшия имеет руки. Пышность более бремя, нежели украшение; удовольствия чувств более суть залог будущих болезней, или раскаяния: чем менее я имею к ним случая, тем менее труда охранять себя от опаснаго излишества. Убожества, несчастия, оскорбления, гонения... Ах! не Провидение ли посылает все сие? Буди имя Господне благословенно!.. Ах! для чего мы не все так думаем? для чего, совершая путь немногих дней, какова жизнь наша, одни безразсудно обременяют себя годовым запасом, другие поднимают с земли блестящую безделку и подавляют себя безполезною тяжестию; иные избирают стези, где бы можно идти по цветам, несмотря на то, что они ведут к пропасти; иные ходят по высоким горам и стремнинам какое разнообразие мучить самих себя? Для чего мы ныне не помышляем о единственном Существе, которое бы облегчило наше путешествие? Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы, глаголет Господь (Матф. XI. 28). Аз есмь путь и истина, и живот (Иоан. XIV. 6). Се всем едино есть на потребу. Аминь. | |