![]() ![]() |
![]() Свт. Филарет. Слова и речи, том I |
![]() |
||||
![]() |
Чудно и ужасно! Ангелы, которых естества не приял Сын Божий, торжествуют Его на земли рождение; Ангелы стараются спасти жизнь пришедшаго спасти человеков: а человек, для котораго Сын Божий соделался сыном человеческим, ищет погубить своего Спасителя. Воинство небесное проповедует на земли мир, но вместо того начинается неслыханная война: с одной стороны царь Ирод и весь Иерусалим, с другой Отроча Иисус и, Его телохранители, все младенцы Вифлеемские. Правда, царь не победил Отрочате: воинство младенцев не предало Вождя своего в руки врагов, но своею кровию «пожертвовало за жизнь»1 всеобщаго Искупителя: напротив того невидимая месть постигла Ирода и его соумышленников: изомроша ищущии души Отрочате После сего уже не удивительно, что возраст Отрочате Христа принесет Ему новыя брани, новыя опасности. Едва Он Возвращаясь от воспоминания сих печальных событий, с каким утешением успокоивается дух, при виде великих и сильных земли, смиряющихся пред Отрочатем Вифлеемским, полагающих лучшую славу свою в служении Ему, ищущих своего веселия в Его Евангелии! Но что такое, христиане, так долго раздражало и, может-быть, частию еще раздражает людей против Иисуса Христа, в самые дни крепости Своея кроткаго и незлобиваго, как отроча, и заповедавшаго всем своим последователям, да будут яко дети Не будем говорить о той любви к миру, в которой и самый мир, согласно с Евангелием, признает вражду против Бога. Будучи обличаема сама собою, она не требует посторонних обличений. Есть иная любовь к миру, которая, повидимому, примиряется с любовию к Богу; которая соглашается приносить жертвы Богу, только чтоб ей не возбранялось принимать жертвы от мира; готова творить дела человеколюбия, только чтобы мир видел и одобрял их; даже любит ходить во храмы Богослужения, только чтобы мир за нею последовал. С сей-то лукавой и притворной любви должно снять личину, ее украшающую, и повергнуть оную под строгий суд, произносимый Евангелием на всякую любовь мира без исключения: любы мира сего вражда Богу есть Тех, которые, при самом желании своем принадлежать Богу, не могут еще отторгнуться от мира, привязывает к нему наипаче троякий узел: прелесть его благ, сила его примеров и надежда совместить с любовию к миру служение Богу. Слово Евангелия, как духовный меч, разсекает сие сплетение обманов и открывает свободному оку суетность благ Там, где мир восприемлет всю возможную важность и великолепие, дабы привлекать взоры, которых «он не может»2 не уважать; где неразлучная с ним подражательность облекает его в виды тех совершенств, которым он удивляется, и заставляет брать высокие примеры, дабы тем полномочнее давать свои собственные; где близость великих бросает некую тень величия на самые малые предметы, могло бы статься, что сей блеск или ослепил проницание, или поколебал твердость, или уничтожил доверие служителя слова, долженствующаго в лице самаго мира свидетельствовать его ничтожность. Но Дух Божий, который приходит обличить мир Св. Златоуст (Слов. на Евтр.) находил Соломонову проповедь о суете столь важною, что желал, дабы она была написана и на стенах, и на одеждах, и на соборищах, и на домах, и на путях, и на вратах, и на внутренних входах, а всего паче на сердце каждаго. Можно сказать, что суета и действительно повсюду написана, только не всегда на челе и Горе легкомысленным детям, которыя не приемлют учения между играми! Орудия игр непрестанно будут у них отнимаемы, а ненавистное учение останется и будет нападать на них с оружием угроз и наказания. Так, если мы, употребляя блага мира, не поспешим уразуметь в них суету суетствий и суету всяческих, то, между тем, как сии тленныя блага ежечасно будут исчезать в руках наших, суета будет оставаться в сердце нашем, как терние после цветов, и разнообразными уязвлениями будет производить крушение духа. Тогда в самом пресыщении чувств поселится вечный глад; сладость приобретения и обладания отравляема будет заботами сохранения и страхом потери; счастие и слава других будет казаться несчастием и безславием нашим; свет познаний, как ночной призрак, то будет непостоянно мерцать в дыме гордости, то ниспадать отчаянно в брение нечистой жизни; наипаче же смертный помысл, как строгий пестун, являясь нечаянно, будет приводить в смятение и трепет резвых чад удовольствия. Таким образом обильная жатва приводит раба суеты в такое же недоумение, как убогаго недостаток дневнаго пропитания: что сотворю Сынове человечестии! доколе тяжкосердии? вскую
любите суету Обратимся к мудрейшему из царей. Как счастливо суетою исправляет он свою мудрость, познав ничтожность тех вещей, которыя ложным блеском не раз осуетили помышления мудрых: уразумех аз! Как суетою же исцеляет от мучений суеты, открывая суету самыя сея суеты: суета суетствий! Как суетою мира сего приуготовляет себя к лучшему и непреходящему миру, престав любить мир суетный: возненавидех аз всяческая мира! К сожалению, многие ближе знают Соломона, подобно прочим, обращающагося в вихре земли, но теряют из вида Екклесиаста, стоящаго в солнце истины и проповедующаго суету земнородным. Бедственное ослепление людей, прельщенных миром, увеличивается тем, что слепые слепых же избирают вождями себе, или дают влещи себя множеству, на которое опираясь десницею и шуйцею мнят быть безопасны от падения. На что же, христиане, дано нам собственное око ума, на что возжен пред нами светильник откровенной «Богом»3 истины, еслибы мы могли ходить по единому осязанию примеров мира? Внидем в Иерусалим, в котором Евангелие показывает
Да помыслят при сем люди, которые думают, что живут как должно, если живут как большая часть, да помыслят они, долженствовали-ль, во время сего смятения Иерусалима, Захария, или Симеон, или Волхвы, подражать примеру множества, и по господствующему мнению учреждать свои чувствования и деяния! Или заблуждал мир в одном Иерусалиме? Благословенно время и страна, где пример
великих и сильных земли служит светильником для народа и не позволяет
сгуститься тьме, распространяемой миродержителями тьмы века сего!
Но доколе не приидет Царствие Отца небеснаго, призываемое
нами в молитве, и под видимым владычеством благочестия
всегда есть тайные самовладыки, которым Христос Царь не угоден,
поелику Он требует совершеннаго повиновения и отречения от любимых
страстей и вожделений: и пленники примеров мира последуют за оными,
не примечая, что находятся в порабощении у возмутителей. Может-быть, вы желали бы, христиане,
осуждаемый Евангелием образ века сего видеть представленным
в чертах более ясных и раздельных, дабы тем непогрешительнее различать,
что в сынах века сего не достойно сынов века онаго,
но Тот, Который не позволил прежде времени отделять плевелы от пшеницы,
дабы, с восторжением оных, и сия не была исторгнута, и оставил
расти обоя купно до жатвы Итак, вотще стараются некоторые утончать
любовь к миру, вместо того, чтобы отсекать ее, и, вместо того, чтобы
побеждать оную любовию к Богу, надеются примирить одну с другою.
Как бы кто ни облекал свою любовь к миру видами добродетелей: воздержания,
трудолюбия, нестяжательности, кротости, благотворительности; но
поелику душа всех добродетелей есть любовь, то все добродетели его
знаменуют токмо сына века сего, живут и дышат миром, и с миром исчезнут.
И как две души не могут одушевлять единаго тела: так две любви
любовь к Богу и любовь к миру не могут одушевлять единой
души: аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем Воззрим еще раз на Ирода, в котором Евангелие обнажает
совершенно сие глубокое и крайнее зло любви к миру. Сия любовь обыкновенному
взору представляется в Ироде такою, что желающие избавить ее от
имени порока и ввести в общество добродетелей могли бы начать с
сего примера. Рождение Царя Иудейскаго приводит Ирода в смущение.
Что же? И не простительно ли некоторое смущение, при угрожающей
потере владычества и чести? Но притом сие смущение было, повидимому,
кратковременным порывом страсти, которая вскоре покорена разсудку.
Ирод не запретил волхвам благоразумнаго изследования о Царе Иудейском,
но еще содействовал им чрез способных к тому людей: собрав вся
первосвященники и книжники людския, вопрошаше. Он сам исповедал
грядущаго Христа: где Христос раждается О, еслибы мы могли утвердиться в вожделенном уверении,
что мир не воздвигает окрест нас подобных сему лису противу Агнца
Христа! Изомроша ищущии души Отрочате! Но когда призванные
воинствовать под знаменем Победителя мира Оставим Соломону, котораго поставили мы первым свидетелем
противу любви к миру, запечатлеть сие свидетельство и положить настоящему
слову соответственный ему конец: конец слова: Бога бойся, и заповеди
Его храни: яко сие всяк человек | |