Предлагаем
познакомиться с новой редакцией книги Петра Валентиновича Мультатули о
ритуальном убийстве Царя Николая Второго и Его Семьи с ближайшими слугами. В этой книге специалист-следователь, будучи православным человеком, явно по молитвам святого Царя-искупителя Николая Второго и Новоомученник Иоанна, верного Царского слуги - повара И.М. Харитонова, погибшего вместе с Царем Николаем Вторым и Его Семьей в подвале дома инженера Ипатьева, сумел показать ритуальный характер убийства Царя-Богопомазанника слугами сатаны. Именно этим книга ценна и уникальна.
|
Мультатули П.В.
Николай II. Дорога на Голгофу
Свидетельствуя о Христе до смерти...
Издательство Астрель, Москва, 2010
640 стр., 84X108 1/32
Тираж 3000 экз. Цена в Д/К Крупской (СПб) - 250р.
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
В аннотации к этому изданию читаем: «Прошло 90 лет с тех пор, как в
полуподвальном помещении Дома Ипатьева в Екатеринбурге были убиты свергнутый с Престола
Император Николай Александрович, Его Семья и четыре верноподданных. Сами организаторы
преступления сделали все, чтобы скрыть истинные обстоятельства
этого убийства. Убийство Царской Семьи является не просто умышленным убийством, но
величайшим злодеянием, оказавшим огромное влияние на судьбы мира. В своей
книге автор доказывает, что убийство Царской Семьи было давно и
тщательно спланированным актом, что убийство не носило
характера политического или уголовного акта,
оно имело сакральные и духовные причины,
подлинная суть которых остается в тайне».
Данная книга является несколько сокращенным вариантом, по сравнению с питерским изданием в 2006 году: «Свидетельствуя о Христе до смерти... Екатеринбургкое злодеяние 1918 г.: новое расследование. Издательство Сатис, Санкт-Петербург, 2006, 785 стр., 70х100 1/16»
Авва Отче! Все возможно Тебе;
пронеси чашу сию мимо Меня;
но не чего Я хочу, а чего Ты.
(Евангелие от Марка, гл. 14, стих 36).
[Темой исторических исследований Мультатули является личность Императора Николая II, которая является ключевой для понимания новейшей русской истории, потому как Святой Царь Николай Второй, отрекшись от Престола Удерживающего мировое зло, восшел на высочайшую ступень Царского служения Богу и всему человечеству - Он уподобился Царю царей Иисусу Христу в Его Испупительном Подвиге! Необходимо осознать, что Отречение в Пскове 2 марта 1917 года стало
началом Крестного Пути Царя-искупителя, закончившегося в Екатеринбурге искупительным
подвигом Царя Николя Второго, который Он совершил выполняя
Волю Божью и в подобие Искупительному Подвигу Сына Божьего и славу. При этом Русский Народ, к счастью, не повторил "подвига" Апостола Петра и не стал пытаться мешать святому Царю Николаю Второму выполнять Волю Божью: пить чашу страданий в Ипатьевском подвале,
которую дал Ему Отец (Иоан. 18,11). (Т.е. не стал пытаться "спасать" Его).]
Имеется довольно распространенное мнение, что состав и характер
охраны Дома Особого Назначения при коменданте Авдееве и коменданте Юровском
резко отличались. Авдеев-де и его люди стали сочувствовать Царской Семье, и
поэтому большевистские власти заменили его на хладнокровного палача Юровского.
Однако, как мы увидим ниже, это не совсем так, и состав охраны начинал меняться
еще при Авдееве, хотя коренного отличия между авдеевским составом охраны и
составом Юровского не было вплоть до самого убийства. Совершенно новые люди появляются в самом преддверии 17 июля.
|
Икона Царя-искупителя Николая Второго и святых Царственных Новомучеников
Царь Николай искупил соборный грех измены,
Иисусу Христу в подобие и славу, а потому
это самый великий святойПоэтому на иконе у Него самый большой крест Об искупительном подвиге Царя Николая Второго смотри здесь, а также другие материалы нашего сайта чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью |
Александр Дмитриевич Авдеев
родился близ Челябинска в 1887 году в семье старателя. Получил профессию
слесаря. В 1912 году примкнул к большевикам и был участником их подрывной
деятельности. Однако сам Авдеев ничего выдающегося из себя не представлял и мог
быть только посредственным исполнителем. Следователь Соколов дал меткую
характеристику Авдееву: «Авдеев
– самый яркий представитель отбросов рабочей среды: типичный митинговый крикун,
крайне бестолковый, глубоко невежественный, пьяница и вор».
Перед большевистским переворотом Авдеев работал на фабрике
Злоказова. Как только большевики взяли власть, Авдеев лично отвез хозяина в
тюрьму и стал главным заправилой на его фабрике. Собственно говоря, именно
возможность безнаказанного
присвоения чужого имущества, вседозволенность и упоение внешними проявлениями власти и были главной причиной, приведшей Авдеева в стан большевиков. Один из рабочих злоказовской фабрики, А. Якимов, которому
следствием Соколова было предъявлено обвинение в соучастии в убийстве Царской
Семьи, рассказывал об Авдееве: «Авдеев
был большевик самый настоящий. Он считал, что настоящую хорошую жизнь дали
они, большевики. Он много раз говорил, что большевики уничтожили богачей-буржуев,
отняли власть у Николая "кровавого" и т.п. Постоянно он терся в
городе с заправилами из областного Совета».
Рвение Авдеева было замечено, и екатеринбургское большевистское
руководство решило привлечь его к вывозу Царя из Тобольска. Однако при этом он
рассматривался исключительно как исполнитель и подчиненный Яковлева.
Яковлев много писал о том, как Авдеев пытался ему противодействовать, мешал и
так далее. Однако объективные источники рисуют несколько иную картину. Авдеев
был трусоват и, попав в такую опасную со всех точек зрения историю, как вывоз
Царя из Тобольска, пытался изо всех сил угодить Яковлеву. Вспомним, что Яковлев
в телеграмме Свердлову, говоря об опасности оставления Царя в руках
екатеринбуржцев, опирается на аналогичное мнение Гусева и Авдеева. Последний не
понимал вообще сути происходящего: куда везут Царя, зачем, с какой целью?
Вполне возможно, что в голове Авдеева мелькала мысль о том, что Императора
везут с целью возвращения на Престол. Доходившие до него слухи лишь
подтверждали подобные догадки. В этой ситуации, Авдеев, безусловно, вел себя,
по меньшей мере, осторожно по отношению к Царю и Царице.
Но зато в Екатеринбурге, когда выяснилось, что никто
восстанавливать Николая Второго на Престоле не собирается, а наоборот, Он и Его
Семья будут содержаться в Екатеринбурге как арестанты, Авдеев принял на себя
личину революционера. Однако опять-таки эта личина обнаруживалась на
революционных митингах и пьянках с рабочими-охранниками, а в стенах
Ипатьевского дома Авдеев был трусовато-нейтрален. Осложняя, как только
возможно, жизнь Царской Семьи, Авдеев, одновременно, старался на всякий случай
особо не обострять отношений с Узниками Дома Ипатьева. «Александр Дмитриевич Авдеев, – показывал Чемодуров, – человек лет 35-40, блондин с маленькими усами и бритой бородой;
одет был в рубаху защитного цвета, шаровары, высокие сапоги и носил при себе
казацкую шашку; почти постоянно он был пьян или навеселе; не могу сказать,
чтобы он лично оскорблял или стеснял Государя и членов его Семьи, но в то
же время и не шел навстречу, в смысле удовлетворения тех или иных нужд
домашнего обихода».
Когда Авдеев был окончательно назначен комендантом Дома Особого
Назначения, то помощником он назначил своего друга по Злоказовской фабрике
рабочего A.M. Мошкина.
Как
относился комендант Авдеев к заключенной Царской Семье? Безусловно, сведения о
том, что пьяный Авдеев во время обеда ударил Государя по лицу локтем, лез своей
ложкой ему в тарелку, что он пьяный вваливался в комнаты Царя и Царицы, пытался
сорвать крестик с шеи Наследника Цесаревича, следует считать большим
преувеличением. Все эти свидетельства основываются на словах Чемодурова, который
при этом, как мы видели выше, одновременно утверждал, что Авдеев лично не
стеснял и не оскорблял Государя.
Из
дневниковых записей Николая II видно, что его отношения с Авдеевым были
спокойно-нейтральными. Как верно пишет С.П. Мельгунов: «Авдеев,
занимавший крайнюю революционную позицию в воспоминаниях, в
действительности придерживался тактики компромисса».
Из дневниковых записей Николая II видно, что его отношения с
Авдеевым были спокойно-нейтральными. Когда Император узнал, что Авдеева сменил
Юровский по причине краж царского имущества, Николай Второй записал в дневник: «Жаль Авдеева, но он виноват в том, что не удержал своих людей
от воровства из сундуков в сарае».
Безусловно, что если бы Авдеев допускал в отношении Государя и
членов Его Семьи какие-либо выходки, то Император никогда бы не высказал
сожаления в его адрес.
Но внешняя «нейтральность» Авдеева по отношению к Царской Семье
вовсе не означает, что первый комендант Ипатьевского Дома сочувствовал ей. Нет,
Авдеев изо всех сил старался воплощать в жизнь «тюремный режим», постоянно
выступал на митингах и собраниях, где настраивал рабочих против Царя. «Про
Царя, – показывал
на допросе обвиняемый А.А. Якимов, – он
тогда говорил со злобой. Он ругал его, как только мог, и называл не
иначе как "кровавый", "кровопийца". <...> Вообще он
говорил то, что везде говорили большевики. Из его слов можно было понять, что
за эту его заслугу перед революцией, т.е. за то, что он не допустил Яковлева
увезти Царя, его и назначили комендантом Дома особого назначения. И, как видно
было, этим своим назначением Авдеев был очень доволен. Он был такой радостный,
когда говорил на митинге рабочим: "Я вас всех свожу в дом и покажу вам
Царя". Если, бывало, в отсутствии Авдеева кто-нибудь из Царской Семьи
обращался с какой-либо просьбой к Мошкину, тот всегда говорил, что надо
подождать возвращения Авдеева. Когда же Авдеев приходил и Мошкин передавал ему просьбу,
у Авдеева был ответ: "Ну их к черту!" Возвращаясь из комнат, где жила
Царская Семья, Авдеев, бывало, говорил, что его просили о чем-либо, а он
отказал. Он об этом радостно говорил. Например, я помню, его просили разрешить
открывать окна, и он, рассказывая об этом, говорил, что он отказал в этой
просьбе»
Примечательно, однако, что, постоянно высказывая свою ненависть
к Царю, Авдеев продолжал оставаться тем, кем он был: серым, недалеким
человеком, и эти качества выдавали его с головой. Главной радостью Авдеева было
не то обстоятельство, что Царь арестован, а то, что именно он, простой рабочий
Авдеев, поставлен Его стеречь. Авдеев упивался своей властью над Николаем
Вторым, именно как над Царем. При этом он продолжал воспринимать Его как Царя: «Я вас всех свожу в дом и покажу вам Царя».
Обвиняемый Якимов свидетельствовал: «Авдеев был пьяница, грубый и неразвитый, душа у него была недобрая. Авдеев любил пьянство и пил всегда, где только можно было. Пил
он дрожжевую гущу, которую доставал на Злоказовском заводе. С ним пили и его
приближенные. Пил он и здесь, в доме Ипатьева. Когда последние переселились в
дом Ипатьева, они стали воровать царские вещи».
Как была
сформирована охрана Дома особого назначения? Этот вопрос, казалось бы, довольно
широко освещен в имеющейся по делу об убийстве Царской Семьи литературе. Но это
касается в основном периода, начавшегося приблизительно во второй половине мая
1918 года, когда были сформированы отряды из сысертских и злоказовских рабочих.
А кто же охранял Царскую Семью до этого? И.Ф. Плотников пишет: «Первоначально,
в спешке, Ш.И. Голощекину и А.Г. Белобородову не удалось сформировать
постоянной охраны дома и на дежурство в распоряжение коменданта направлялись
различные группы красноармейцев гарнизона».
Мы еще не
раз позволим себе усомниться в «спешке» Голощекина и Белобородова. Но не
вызывает сомнения то обстоятельство, что состав и характер первой охраны
Ипатьевского дома резко отличался от последующих. Белобородов указывал, что «в
карауле стояли какие-то прапорщики, которых пришлось через несколько часов
сменить».
Охранник из числа сысертских рабочих М. Летемин на допросе
показал: «До нашего прибытия в
Екатеринбург дом Ипатьева охранялся, кажется, красноармейцами, но их почему-то
признали негодными для охраны».
Странно, почему Голощекину понадобилось заменять
дисциплинированные регулярные части Красной Армии на ораву люмпенов, не обладающую
никакими навыками несения караульной службы?
Частичный ответ на этот вопрос может дать характер
«красноармейской» охраны, несшей службу по охране Дома Особого Назначения в
первые недели мая 1918 года. В дневнике за 25 апреля/8 мая Императора Николая Второго
мы находим весьма интересные строки: «Сегодня
заступил караул, оригинальный и по свойству, и по одежде. В составе его было
несколько бывших офицеров, и большинство солдат были латыши, одетые в разные
куртки, со всевозможными головными уборами. Офицеры стояли на часах с шашками
при себе и с винтовками. Когда мы вышли гулять, все свободные солдаты тоже
пришли в садик смотреть на нас; они разговаривали по-своему, ходили и возились
между собой. До обеда я долго разговаривал с бывшим офицером, уроженцем Забайкалья;
он рассказывал о многом интересном, также как и маленький караульный начальник,
стоявший тут же; этот был родом из Риги».
Обратим внимание: свергнутого
Царя охраняют бывшие офицеры Императорской армии и латышские стрелки! Мы помним
инструкцию по ДОНу, запрещающую караульным вступать в какие-либо переговоры с
Заключенными, а здесь бывшие офицеры не только отвечают на вопросы свергнутого
Императора, но и ведут с ним часовую беседу, в самых предупредительных
тонах! Очевидно, что этот караул не мог быть караулом Голощекина или
Белобородова. Это был караул, с которым они, при определенных
обстоятельствах, были вынуждены мириться. Примечательно, что этот караул нес службу в Доме Ипатьева
до 2/15 мая, состоял из
бывших фронтовиков и был неизменно, со
слов Царя, предупредителен. 2/15 мая этот отряд был полностью заменен, и Николай Второй
пишет в Своем дневнике: «Ни
одного лишнего солдата в саду не было. Караульный начальник с нами не
разговаривал, т.к. все время кто-нибудь из комиссаров находился в саду и следил
за нами, за ним и часовыми!».
Отметим, что день 2/15 мая стал днем резкого ухудшения режима
содержания Царской Семьи: окна в доме были замазаны белой краской, их было
запрещено открывать для проветривания, а прогулки были сокращены на час.
Примечательно, что в те дни большевистское руководство
Екатеринбурга мало доверяет Авдееву, осуществляет постоянные инспекции
Ипатьевского дома, а сам Авдеев вовсе не является полновластным комендантом
ДОНа, коменданты сменяются один за другим вплоть до середины мая. Так, 11 мая
временным комендантом ДОНа приказом Белобородова был назначен А.А. Бабич,
который, однако, по непонятным причинам так и не вступил в должность. Лишь во второй половине мая Авдеев становится постоянным
комендантом Дома Особого Назначения и начинает набирать свою охрану.
Все это не может не привести к выводу, что отсутствие с первых
дней постоянной охраны ДОНа было вызвано не «спешкой» Голощекина и
Белобородова, а тем, что имелись какие-то обстоятельства, не дававшие им
поставить сразу же своих людей. В чем могли заключаться эти обстоятельства?
Первое, что приходит на ум, это то, что отряд из бывших офицеров и
дисциплинированных латышей предназначался для немцев, в том случае, если бы
они решили провести проверку содержания Царской Семьи. Когда надобность в этом
отпала и стало ясно, что немцы готовы дать большевикам «карт-бланш», Голощекин
и Белобородов, выполняя указание Свердлова, полностью заменяют охрану Ипатьевского дома.
Новый состав охраны набирался Мрачковским и Авдеевым. Охрана
была набрана Мрачковским из рабочих Сысертского завода (30 человек) и Авдеевым
– из рабочих Злоказовской фабрики (16 человек). Охрана делилась на внешнюю и
внутреннюю. Внешнюю охрану ДОНа несли сысертские рабочие, внутреннюю –
злоказовские. Соколов писал о характере этих рабочих: «Фабрика братьев Злоказовых работала во время войны на оборону:
изготовляла снаряды. Работа на фабрике избавляла от фронта. Сюда шел самый
опасный элемент, преступный по типу: дезертир. Он сразу всплыл на поверхность в
дни смуты, а после большевистского переворота создал его живую силу».
Многие из этих рабочих имели уголовное прошлое. Главной
причиной, по которой рабочие фабрики пошли в охрану ДОНа, без сомнения, стало высокое денежное довольствие. «Главная
цель, – показывал Якимов, – у них, как я думаю, была в деньгах. За пребывание в доме особого
назначения они получали особое содержание из расчета 400 рублей в месяц за
вычетом кормовых. Кроме того, они и на фабрике получали жалование, как
состоящие в фабричном комитете или деловом совете».
Первоначально, в первые дни пребывания Царя, Царицы и Великой
Княжны Марии Николаевны, охрана находилась вместе с ними на втором этаже. Потом
ее перевели вниз, на первый этаж, а затем для нее был выделен находившийся
напротив дом Попова. На нижнем этаже осталась только комендантская, а затем
Юровский поместил туда же уже набранную им внутреннюю охрану.
Отношение внутренней и внешней охраны к арестованной Царской
Семье было разным. Если
внешняя охрана, в целом, не выходила за рамки приличия, а со стороны
некоторых охранников даже очевидно было сочувствие к Царской Семье, то
внутренняя являла себя во всей «революционной красе». Стены дома были испещрены нецензурными надписями, караульные
часто злоупотребляли спиртным и горланили революционные песни. Один из
внутренних постов был установлен рядом с уборной, поэтому Узники, направляясь в
уборную, были вынуждены видеть стоящего рядом часового. Особенно это было
тяжело для Великих Княжон, в отношении которых охранники иногда отпускали
скабрезные шутки. Особенно безобразничал Вениамин (Файка) Сафонов. Обвиняемый Ф.П.
Проскуряков показывал: «Файка Сафонов стал сильно безобразничать. Уборная в
доме была одна, куда ходила вся Царская Семья. Вот около этой уборной Файка
стал писать разные нехорошие слова. Андрей Стрекотин в нижних комнатах начал
разные безобразные изображения рисовать. В этом принимая участие и Беломолин:
смеялся и учил Стрекотина, как лучше надо рисовать».
Но чем больше людей из авдеевской охраны соприкасались с
Царственными Узниками, тем более у многих из них просыпались совесть и
сочувствие к Ним. Как
показывал обвиняемый Якимов: «Я
никогда, ни одного раза, не говорил ни с Царем, ни с кем-либо из Его Семьи. Я с
Ними только встречался. Встречи были молчаливые. Однако эти молчаливые встречи
с Ними не прошли для меня бесследно. У меня создалось в душе представление от
Них ото всех. <...> От моих прежних мыслей про Царя, с какими я шел в
охрану, ничего
не осталось. Как я
Их своими глазами поглядел несколько раз, я стал душой к ним относиться совсем
по-другому: мне стало Их жалко. Часовые к б. Государю относились хорошо, жалеючи,
некоторые даже говорили, что напрасно
человека томят».
В. Криворотов приводит в своей книге следующий эпизод: «Государыня с сыном и Леней Седневым оставалась внизу во дворе
почти час. Алексей чувствовал себя почти совсем хорошо. Один из солдат внешней
охраны, стоявший постовым перед калиткой во дворе, оглянулся кругом,
поставил свою винтовку и несколько раз помог Наследнику подняться из коляски на
ноги и шагнуть несколько шагов. Когда
на лестнице послышались шаги, он быстро подхватил мальчика на руки, посадил его
в коляску и, схватив винтовку, встал, как ни в чем не бывало, у калитки. "Спасибо,
солдатик! Бог Вам
этого не забудет!" – тихо
проронила Царица».
Безусловно, что подобное сочувствие и внутреннее ощущение
своего участия в черном и постыдном деле посещали не только
рабочих-охранников, но и их начальство в лице Авдеева и Мошкина. Однажды после обеда А.Е. Трупп протянул Государю пакетик с
табаком со словами: «Ваше
Величество, этот табак дал мне Мошкин для Вас. Он сказал мне, что это передача
из монастыря и что о ней для Вас просил Авдеев».
Николай Второй на это сказал Труппу: «Передайте, Трупп, от меня обоим большое спасибо и мою
радость, что они
оба нашли, наконец, самих себя»+.
[+Вы помните, что говорил прожженный негодяй и верный слуга
мировой закулисы Керенский, после первой же встречи с Императором Николаем
Вторым, Который был пленен Временным правительством в Царском Селе?
«Какое несчастье случилось! Что мы
наделали… Как могли мы, Его не
зная, сделать то, что мы совершили.
Понимаете ли, что я совершенно не того человека ожидал увидеть, какого увидел…» Подробнее об этом здесь
или здесь.
Все это объясняется крайне просто: Сам Господь Бог через
Своего Помазанника воздействует
на людей, которые общаются с
Царем-Богопомазанником. Именно
по этой причине, Императоры Российские, и Николай Александрович, ездили по
фронтам, встречались со Своими подданными – Они им давали Силу Божью нести свой нелегкий крест верноподданного гражданина Российской
Империи. А кто ныне нам дает Силу
Божью нести этот нелегкий крест? Наше нынешнее правительство само состоит из
изменников и предателей, и по мере своих сил побуждают и граждан России
бежать, куда глаза глядят из России, из Государства третьего Богоизбранного Русского Народа!
Слова же Императора Николая Александровича
указывают на то, что Он отлично все это понимал и всегда старался эту Силу
Божью передать окружающим Его. И не Его вина, очень мало кто из Его
окружения имел способность эту Силу принимать. А здесь «яркие представители отбросов рабочей среды» смогли какую-то часть Силы Божьей, идущую через Него, принять!
Одним из следствий этого является и наша
уверенность в том, что очень многие
из chekists придут в разум Христов. А потому превратятся
из врагов грядущего
Царя-победителя и третьего Богоизбранного Русского Народа в самых верными их защитников. В этом, собственно, и будет заключаться для них богоугодные плоды покаяния!]
Вышесказанное подтверждается показаниями послушниц
Ново-Тихвинского монастыря Антонины (Трикиной А.В.) и Марии (Крохаловой М.Л.).
Трикина на допросе показала: «Как-то
сам Авдеев сказал нам, что Император нуждается в табаке и просит прислать
Ему табак. Так он и сказал тогда – "Император". Мы и табаку доставали и носили».
Показания Крохаловой: «Мы
стали носить сливки, сливочное масло, редис, огурцы, ботвинью, разные печенья,
иногда мясо, колбасу, хлеб. Все это брал у нас или Авдеев, или его помощник. Очень хорошо+ к нам
Авдеев и его помощник относились».
[+Очень дорого стоят эти слова монахини Марии, потому как она
невольно защищает красных
бандитов перед следователем
Белой Армии. Но именно это-то и
указывает, что эти негодяи действительно «очень хорошо относились» к монахиням,
которые как могли облегчали тяжелое положения Царственных Узников. Это так, даже
учитывая то, что за этим хорошим отношением к монахиням у Авдеева и Мошкина могли
быть их корыстные интересы.]
Несмотря на свою революционную «сознательность», Авдеев и его внутренняя
охрана с каждым днем становились
все менее и менее надежными для
Свердлова и Голощекина и всё
более непригодными для
подготовляемого последними убийства Царской Семьи. Неслучайно, как утверждает И.Ф. Плотников, по свидетельствам
близких Авдеева, тот, узнав об убийстве Царской Семьи, сокрушался. Юровский в 1934 году в
беседе со старыми большевиками рассказывал: «Насколько разложение дошло далеко, показывает следующий случай:
Авдеев, обращаясь к Николаю, называет его – Николай Александрович. Тот
ему предлагает папиросу, Авдеев берет, оба закуривают – и это сразу показало
мне "простоту нравов"».
Именно этой «простотой
нравов», установившейся между
Царем и Авдеевым, в
первую очередь и объясняется замена Авдеева и его команды на Юровского и его людей. «Нет сомнений, – пишет Н.А. Соколов, – общение
с Царем и Его Семьей что-то
пробудило в пьяной душе Авдеева и его
товарищей. Это было замечено. Их выгнали, а всех остальных отстранили от внутренней охраны».
[Предполагаем
продолжить новостные сообщения по новой книге Петра Мультатули, если Господь Бог благословит.]
