"Святой Благоверный Царь Иоанн Игумен Земли Русской" – Чудотворная Мироточивая икона Святого Благоверного Первовенчанного Царя Иоанна Васильевича IV Грозного. Икона написана по благословению Святого Старца Николая Гурьянова рабом Божиим Сергеем Арсеньевым в 2000 году. "Напишитте, - сказал Батюшка: "Мною Цари царствуют""  Святый Благоверный Царь Иоанн, Игумен Земли Русской" Явившись по успении свое, Святой Праведный Старец Николай Псковоезерский благословил печатать эту икону со словами: "Самое дорогое, что у нас есть – это Церковь Православная, а они [надо полагать: еретичествующие, теплохладные и не истинные Архиереи вкупе со слугами сатаны и прочими предателями Бога, Православного Царского Самодержавия и России] хотят её разрушить. Пусть ПОСТРАШАТЬСЯ Святого Царя Иоанна Грозного [действительно, лжепастыри и дети диавола очень боятся Грозного Царя]!" Грановитая палата Московского Кремля. Икона XVII века. Святой Благоверный Царь Иоанн Васильевич IV, Грозный для врагов Православной Христовой Веры, Богом установленного Царского Саможержавия и Русского Богоизбранного Народа.



+ + +
Тропарь Святому Благовѣрному  Царю Іоанну Васильевичу IV Грозному, глас 4-й
 Бо́жіимъ изволе́ніемъ,/ а не мяте́жнымъ человѣ́ческимъ хоте́ніемъ,/ на Ца́рство Ру́сское возше́лъ еси́/ и Хрiсту́ Царю́ сослужи́лъ еси́, Іоа́нне Богому́дре./ Ве́ліей Любо́вію Креста́ тща́лся еси́/ лю́ди Ру́сскія на Свѣ́тъ и Истину наста́вити;/ потщи́ся и ны́нѣ да позна́емъ Едина́го Истиннаго Бо́га/ и Бо́гомъ да́ннаго на́мъ Самодержа́внаго Госуда́ря.
Во Имя Отца, и Сына и Святого Духа. Аминь.
Господи Благослови!

* Для корректного отображения тропаря необходимо установить шрифты



МАНЯГИН В.Г.
Апология Грозного Царя

Критический обзор литературы о Царе Иоанне Васильевиче Грозном

Издание 2-е, исправленное и дополненное

Издательство “Русский Вестник”

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Частное определение

2. Боярское царство

3. Синклит

4. Царь правды

5. "Царстов террора"?

6. Новгородское дело

7. Яд аспида

8. Царь Борис: политический портрет

9. Посох Грозного Царя

 

1. ЧАСТНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

 

Вся человеческая история состоит из мифов, легенд и сказок. Одни из них появились в седой древности, другие - недавно, третьи складываются прямо на глазах наших изумленных и растерянных современников. Мифу об Иоанне Грозном четыреста лет. Четыре столетия его заботливо взращивали на почве страха и ненависти, предательств и подлогов, пока он не покорил весь мир. В школьных учебниках и в исторических трактатах уважаемых исследователей миф приобрел вид очевидной истины. Не знать его - стыдно, не соглашаться с ним - невозможно. Еще на школьной скамье мы узнали, каким деспотом был Иоанн и какими кровавыми преступлениями он вписал свое имя в историю. Казни невинных людей, разгром вольнолюбивого Новгорода, убийство собственного сына...

Но даже если все преступления, приписываемые Иоанну историками, были им совершены в действительности, чем же он выделялся среди правителей XVI века? Нравы тогда были суровые. Валишевский обращает внимание на то, что происходило в Западной Европе: "Ужасы Красной площади покажутся вам превзойденными. Повешенные и сожженные люди, обрубки рук и ног. раздавленные между блоками... Все это делалось среди бела дня и никого это ни удивляло, ни поражало" (1). Католический кардинал Ипполит д'Эсте приказал в своем присутствии вырвать глаза родному брату Джулио. Шведский король Эрик XIV казнил в 1520 г. в Стокгольме 94 сенатора и епископа. Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8.000 и в Гарлеме 20.000 человек.

В 1572 г. во время Варфоломеевской ночи во Франции перебито свыше 30 000 протестантов (2). В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70.000 человек (3). В той же "цивилизованной" Англии, когда возраст короля или время его правления были кратны числу "7", происходили ритуальные человеческие жертвоприношения: невинные люди своей смертью должны были, якобы, искупить вину королевства (4). В Германии, при подавлении крестьянского восстания 1525 г. казнили более 100.000 человек (5). Хагенбах, правитель Эльзаса, устроил праздник, на котором приглашенные мужчины должны были узнать своих жен, раздетых донага и с лицами, закрытыми вуалью. Тех, кто ошибался, сбрасывали с высокой лестницы (6).

И таких примеров множество. Но символом деспотизма сделали Грозного, чьи "преступления" были рождены буйной фантазией его политических противников. Причем острие обвинений направлено не только на личность царя; но также на Россию и русских. По поводу московского пожара англичанин Д. Горсей пишет: "Бог покарал этих жалких людей, погрязших в своих вожделениях и ничтожестве, вопиющих содомских грехах; заставил их справедливо быть наказанными и терпеть тиранию столь кровавого правителя" (7). Циничная удовлетворенность смертью десятков тысяч русских людей слышна в каждом слове.

Чем заслужила Россия такую ненависть Запада? Иван Ильин, долгие годы проживший в Европе, показал сущность отношений европейцев к России: "Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, пашей возрастающей мощи (пока она действительно вырастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и Церкви, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас: и для самоуспокоения внушают себе... что русский народ есть народ варварский, тупой, ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к бесправию и жестокости; что религиозность его состоит из суеверия и пустых обрядов...

Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы "цивилизовать" ее по-своему: угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, религиозно-разлагающая, чтобы вломиться в нее с проповедью реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее "неиспользованные" пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договора или концессии" (8). Как говориться, ни добавить, ни отнять.

Такое отношение к нашей стране сформировалось именно во время правления Иоанна IV. До конца XV века Россия находилась на положении золотоордынского протектората. На Западе с ней могли не считаться. Но в 1480 г. Русь поднялась с колен, a при Грозном расправила плечи от Балтики до Сибири. При вступлении на престол Иоанн унаследовал 2,8 млн. кв. км, а в результате его правления территория государства увеличилась почти вдвое - до 5.4 млн. кв. км - чуть больше, чем вся остальная Европа. За то же время население выросло на 30-50% и составило 10-12 млн. человек (9). В1547 г. Грозный венчался на царство и принял титул царя, равнозначный императорскому. Такое положение дел было узаконено Вселенским Патриархом и другими иерархами Восточной Церкви, видевшими в Иоанне единственного защитника Православной Веры. Неожиданно для Запада возникла великая православная держава, мешавшая установлению в мире гегемонии европейских государств. Американский историограф Р. Пайпс дипломатично выразил суть возникшего противоречия так: "Мышлению русских царей была чужда выработанная на Западе в XVII в. идея международной системы государств и сопутствующего ей равновесия сил" (10). Разумеется, Иоанн никак не мог согласиться с мировой системой, при которой Россия должна была отдать Северо-запад Польше и Швеции, Поволжье - Турции, ввести на остальной территории власть императора Священной Римской империи германского народа и подчинить Русскую Православную Церковь папскому престолу. Именно такую цель поставила перед собой Европа в XVI веке и почти добилась своего в Смутное время. Грозный активно противодействовал европейской политике, что сделало его врагом №1 "цивилизованного мира" и вызвало интервенцию против России, продолжавшуюся всю вторую половину XVI и начало XVII века. В ней приняли участие Польша. Литва, Швеция, Ливония, Турция, Крым. Дания, Германия. Франция, Валахия. Венгрия: кто деньгами, кто наемниками, кто дипломатическими интригами. Вдохновителем коалиции был католический Рим. Тогда же появились и стали широко распространяться в Европе многочисленные клеветнические памфлеты на русского царя и на русский народ. С. Ф. Платонов писал: "Выступление Грозного в борьбе за Балтийское по-морье, появление русских войск у Рижского и Финского заливов и наемных московских каперов на Балтийском морс поразило среднюю Европу. В Германии "московиты" представлялись страшным врагом; опасность их нашествия расписывалась не только в официальных сношениях властей, но и в обширной летучей литературе листовок и брошюр. Принимались меры к тому, чтобы не допустить ни московитов к морю, ни европейцев в Москву и, разобщив Москву с центрами европейской культуры, воспрепятствовать ее политическому усилению. В этой агитации против Москвы и Грозного измышлялось много недостоверного о московских нравах и деспотизме Грозного и серьезный историк должен всегда иметь в виду опасность повторить политическую клевету, принять ее за объективный исторический источник" (11).

Поэтому нет ничего удивительного в том, что сочинения того времени о России и Иоанне Грозном заполнены несуразностями и ложью, фактографическими ошибками и неверными датировками. Творцами мифа о "тиране" на русском престоле были такие одиозные личности, как изменник Курбский, инспирировавший вторжение на Русь 70.000 поляков и 60.000 татар; протестантский пастор Одерборн и католик Гуаньино. написавшие свои пасквили далеко от места событий - в Польше и в Германии; папский нунций А. Поссевин, организатор польской агрессии против России; имперский шпион Штаден, советовавший императору Рудольфу, как лучше захватывать русские города и монастыри; ливонские ренегаты Таубе и Крузе, предавшие всех, кому служили; английский авантюрист Д. Горсей, которому совесть заменял кошелек с деньгами. Но все же, каждый из них был современником описываемых событий и имел причины ненавидеть царя и клеветать на него.

Интереснее то, что клевету охотно подхватили люди науки, которым, казалось бы, незачем очернять Иоанна. Начиная с Карамзина, сочинившего вместо Истории России очередной сентиментальный роман, в историографии, по словам академика Веселовского, "начался разброд, претенциозная погоня за эффектными широкими обобщениями, недооценка или просто неуважение к фактической стороне исторических событий" (12). Созвучен предыдущему отзыв Н. К. Михайловского: "Наша литература об Иване Грозном представляет иногда удивительные курьезы. Солидные историки, отличающиеся в других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают решительные выводы, не только не справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а... даже прямо вопреки им: умные, богатые знанием и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими доку-ментами, видят в памятниках то, чего там днем с огнем найти нельзя, и отрицают то, что явственно прописано черными буквами по белому полю" (13).

Просто поражает сознательная клевета некоторых современных историков на Иоанна. Например, Кобрин, "исследуя" количество жертв "новгородского погрома", пишет о 10 000 тел. найденных в братской могиле и намекает, что погибших было еще больше (14)! Но у Карамзина ясно говорится, что это были погибшие от чумы и сопутствовавшего ей голода! Более того, они умерли после отъезда Иоанна из Новгорода. Царь оставил город 12 февраля, а захороненные в этой могиле скончались весной и летом (15).

Но если очистить царствование Грозного от клеветы и домыслов, то эпоха Иоанна IV предстанет в споем истинном свете: как время создания могучей Великорусской Православной империи и той национальной идеи, которая на протяжении четырехсот лет объединяла и вдохновляла русский народ. Народ это сознавал, и не просто "терпел" Иоанна, но восхищался им и любил его. Ни про какого другого царя не сложено народом столько песен и сказок. До 1917 г. на могилу Иоанна в Кремле приходили простые русские люди просить помощи в делах, требующих справедливого суда (16). Нация видела в царе "выразителя народного единства и символ национальной независимости" (17). что свидетельствует о истинно демократическом характере его власти. В то же время, как самодержец, Иоанн получил власть от Бога и потому не зависел ни от каких авторитетов и политических сил в стране и действовал .ч общенациональных интересах, ибо других у самодержавного монарха быть не могло. Россия была его отчим домом, и он был в этом доме хозяин, а не временный гость: слуга Богу, отец народу, милосердный к врагам личным и Грозный к врагам Отечества.

 

1. Валишевский К. Иван Грозный.-Воронеж: ФАКТ, 1992, с. 289.

2. Агибалова Е. В., Донской Г. М. История средних веков.-М., Просвещение, 1991, с. 248.

3. Там же, с. 218.

4. Зимин А. А., Хорошкевич А. П. Россия времени Ивана Грозного.-М., Наука, 1982, с. 125.

5. Агибалова Е. В. Указ, соч.. с. 234.

6. Валишевский К. Указ, соч., с. 290.

7. История государства Российского:жизнеописания. IX-XVI вв.-М., Книжная палата, 1996, с. 325.

8. Митрополит Иоанн Ладожский. Самодержавие ayxa.-СПб., Царское дело, 1995, с. 329.

9. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., Независимая газета, 1993, с. 26, с. 114.

10. Там же, с. 115

11. Платонов С. Ф. Лекции по русской истории в 2 чч.: 4.1.-М., Владос, 1994, с. 200.

12. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 133.

13. Там же, с. 132.

14. Кобрин В. Б. Иван Грозный. -М., Москов-ский рабочий, 1989, с. 81.

15. Карамзин Н. М. Предания веков.-М., Правда, 1987, с. 592-593.

16. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 162.

17. Платонов С. Ф. Указ, соч., с. 207.


2. БОЯРСКОЕ ЦАРСТВО

 

Повторяя домыслы Курбского, историки наперебой старались показать, что Грозный уже в детстве отличался патологической жестокостью: мучил животных, избивал людей, насиловал женщин прямо на улицах Москвы (1). По словам Кобрина, свой первый смертный приговор Иоанн вынес в 13 лет. Историк приводит рассказ из официальной московской летописи о том, как юный государь приказал схватить и убить князя А. М. Шуйского. Не преминул Кобрин попутно оскорбить летописца за "подхалим-ский восторг", с которым тот сообщает, как после казни "начали бояре боятися, от государя страх иметь и послушание..." (2). Види-мо, ученому просто не приходит в голову мысль, что летописец радуется искренне. Чему? А тому, что "на Руси произошла пере-мена. Если не изменилось правление, то изменился государь" (3). В чем заключалась перемена государя и как она могла радовать подданных, если привела к казни Шуйского и страху среди бояр? Ответив на этот вопрос, мы найдем ключ к характеру взаимоотношений Грозного с народом.

В 1538 г. была отравлена мать Иоанна, Елена Глинская. Восьмилетний мальчик осиротел. Началось "боярское царство", которое принесло и державе, и простому народу неисчислимые бедствия. С 1538 по 1543 год Москва была местом насилий и кровопролития. Много лег проработавший в России итальянский архитектор Фрязин, бежав за рубеж, рассказал, что бояре делают жизнь в московской земле совершенно невыносимой. В политической жизни царили заговоры и перевороты. Только ожесточенная борьба между боярами Шуйскими (Рюриковичами) и Бельскими (Гедиминовичами) спасла ребенка на троне и сохранила в целости его владения.

До 1540 г. страной фактически управлял И. В. Шуйский. При нем решения Боярской Думы, в которой он безраздельно господ-ствовал, стали законодательно равны царским указам. Правление Шуйских отличалось хищениями и беспорядками. Наместники временщика в городах и весях вели себя "как лютые звери". Посады пустели, кто мог - спасался бегством. Беглый парод сбивался в разбойничьи шайки по всем центральным уездам страны. Южным границам угрожали татары и турки, северо-западу - Литва и Швеция. Государство стояло на грани гибели.

Спасая державу от разорения, часть сторонников Шуйских совместно с митрополитом перешли на сторону противной партии. В 1540 г. к власти пришли Бельские. Новое правительство укрепило государственную власть и отразило нападение внешних врагов. После кадровой чистки были отправлены в отставку особо непопулярные наместники городов и среди них "один из самых ненавистных Пскову наместников" - Андрей Шуйский. Тяжелая рука государства пришлась не по вкусу удельным князьям. Шуйские встали во главе заговора и в январе 1542 г. подняли мятеж одновременно в Москве и в Новгороде -двух крупнейших юродах страны. Двенадцатилетний Иоанн был в ужасе, опасаясь за свою жизнь. Шуйские, опьяненные торжеством победы, потеряли всякую меру. Разыгрывая роль полновластных хозяев, они расхищали казну, обзавелись золотою посудой, раздавали своим приверженцам чины, награды и вотчины. Унижая мальчика, Иван Шуйский клал на постель его покойного отца ноги в грязных сапогах. Впоследствии Иоанн вспоминал, что в то время он часто не имел самого необходимого: одежды и пищи (4). Если так приходилось царю, то каково же было его подданным? Понятно, что летописец искренне радовался тому, как вошедший в возраст Иоанн "переменился" и смог пресечь боярский беспредел и умерить аппетиты всесильных вельмож.

Верные государю придворные давно призывали покончить с беспринципными временщиками, но мальчику было трудно разобраться в политической игре, ведущейся вокруг, и он опасался вступить в нее. Чашу терпения переполнили избиение и арест его друга и наставника Ф. С. Воронцова только за то, что "великий государь его жалует и бережет". Лишь слезы мальчика и заступничество митрополита спасли Воронцова от смерти. После этого Иоанн решился и 29 декабря 1543 г. отдал приказ об аресте "первосоветника" Андрея Шуйского, вождя стоящей у власти партии удельных князей. Но историки безосновательно обвиняют государя в расправе над Шуйским без суда и следствия. Он не приказывал казнить временщика. Источники свидетельствуют о том, что виноваты "переусердствовавшие" слуги (5). Желая угодить царю, они задушили ненавистного всем боярина вместо того, чтобы отправить его в темницу. Вероятнее всего, что негласный приказ об убийстве втайне от Иоанна отдал кто-то из пришедшей к власти группировки Воронцова. Едва ли смерть Шуйского может служить примером "врожденной жестокости" юного государя: боярина настигло справедливое возмездие за все беззакония, совершенные во время его правления. Показательно и то, что больше не было жертв ни из клана Шуйских, ни из их многочисленных сторонников.

События 1543 г. не означали конец боярского царства. Тринадцатилетний Иоанн еще не мог править самостоятельно, но уже мог выбирать себе наставников. К власти пришла группировка старомосковских бояр, во главе которой стоял милый сердцу мальчика боярин Воронцов. Новое правительство проводило политику укрепления государственной власти и защиты национальных интересов, что шло вразрез со стремлением высшей аристократии расширять свои привилегии в ущерб государству и народу. Партия удельных князей не могла смириться с тем, что ее оттеснили от трона, и в 1546 г, произошло событие, которое можно оценить как ответный удар оппозиции. Впрочем, Андрей Курбский, а вслед за ним и позднейшие историки преподносят этот эпизод как еще один пример "деспотических наклонностей" Иоанна. Насколько можно верить первоисточнику? Сам князь Курбский всегда был активным участником оппозиционного движения. Стремясь представить себя в наиболее выгодном свете и оклеветать Грозного, он не стесняется искажать факты и сочинять измышления. Его мифотворчество не заслуживает с точки зрения современных исследователей никакого доверия (6). Однако большинство российских историков ХIХ и XX веков почти дословно воспроизводили в своих трудах версию Курбского.

Костомаров так описал этот случай: "Однажды, когда четырнадцатилетний Иван (в действительности, ему было без трех месяцев 16 лет; дата рождения царя хорошо известна, Костомаров не мог не знать ее и, следовательно, специально исказил данный факт - авт.) выехал на охоту, к нему явились 50 новгородских пищальников, жаловаться на наместников. Ивану стало досадно, что они прерывают его забаву; он приказал своим дворянам прогнать их, но когда дворяне принялись их бить, пищальники принялись давать им сдачи и несколько человек легло на месте" (7). Картина создана красноречивая: так и представляешь себе юного плейбоя, развалившегося на травке в тени роскошного шатра. Перед ним усталые, запыленные люди, прошедшие 600 верст, чтобы смиренно просить справедливости. Но они нарушили государеву забаву, и рассвирепевший деспот решил поразвлечься иначе: приказывает избивать несчастных. Кого-то забили до смерти, но это, наверно, только повеселило Грозного?

То же происшествие в изложении Валишевского имеет небольшие, но важные отличия: "В мае 1546 г., когда царь охотился близь Коломны, ему внезапно преградил путь вооруженный (выделено мной -авт.) отряд новгородских пищальников, явившихся с жалобой на наместника. Не понимая ничего в этих делах, Иван приказал прогнать новгородцев. Произошла свалка, раздалось даже несколько выстрелов. Юный царь остался невредим, но очень испугался. Провели расследование, был казнен Ф. С. Воронцов и его двоюродный брат. Другие соучастники мнимого заговора подверглись ссылке" (8). Согласитесь, что хотя Иоанн выглядит здесь неприглядно, но акценты расставлены несколько иначе, чем у Костомарова? Челобитчики из далекого Новгорода пришли на прием к государю в полном вооружении. Верх наивности думать, что их пропустят с ружьями на аудиенцию. Или они пришли вовсе не за справедливостью? К тому же и путь Иоанну они "преграждают внезапно". Может быть, юноша "ничего не понимает в этих делах", но когда на твоем пути неожиданно встают 50 вооруженных мужчин, не трудно догадаться, что здесь не все чисто. Иоанн всегда отличался сообразительностью и потому тут же приказал прогнать странных "челобитчиков". Произошла свалка. Почему? Если бы пищальники удалились сразу, все было бы тихо. Следовательно, они отказались выполнить приказ государя и вступили в перестрелку с дворянами. Из упоминания о том. что Иоанн остался невредим, видна угрожавшая ему опасность. Об этом же свидетельствует и испуг юноши. И, наконец, звучит слово "заговор". Валишевский может считать его мнимым, но взгляните на факты непредвзято.

К тому же, существует еще одна версия происшедшего. Кобрин сообщает, что Иоанн прибыл под Коломну не ради забавы, а во главе войска, собранного для отпора татарскому набегу. В связи с этим становится ясен смысл "ошибки" Костомарова: четырнадцатилетний мальчик вред ли мог отправиться на войну, а вот для шестнадцатилетнего юноши боевой поход был тогда в порядке вещей. Новгородцы, по Кобрину, просят не об избавлении от ненавистного наместника, а "пришли с какими-то жалобами". Поведение Грозного более мягкое: он "приказал им через своих посланников удалиться". В ответ на это пищальники, воинские люди, участвующие в походе, ослушались приказа и вступили в перестрелку с придворными. Потери составили по пять-шесть человек с каждой стороны (9).

Эта картина в корне отличается от описанного Костомаровым "случая на охоте". Вместо юнца, забавляющегося избиением невинных подданных, мы видим главу государства, адекватно реагирующего на попытку вооруженного мятежа. И как бы не желали некоторые историки вслед за Курбским в очередной раз обвинить Грозного в жестокости, факт остается фактом: "тиран" пощадил непосредственных участников покушения на его жизнь (10).

Но это не соответствовало стремлениям организаторов провокации. Они потребовали провести "расследование". Главой следствия назначили дьяка В. Захарова, но он был простым исполнителем. За его спиной стоял Алексей Адашев (11), тесно связанный с князем Курбским и группировкой удельных князей (12). Курбский же, в свою очередь, - близкий друг князя Владимира Старицкого, двоюродного брата Грозного, неоднократно пытавшегося захватить царский престол. Итак, круг замкнулся: мятеж, который Курбский использует для клеветы на Иоанна, оказался творением его рук. Курбский и его пособники, как искусные кукловоды, управляли из-за ширмы ходом событий. Неизвестно, желали они смерти государя или только падения правительства, но последняя цель была ими достигнута. В заговоре обвинили государева любимца, преданного царю Ф. Воронцова и его родственника И. Кубенкова. Иоанн, как тяжело ему это ни было, подчинился закону и утвердил приговор суда, не подозревая об истинной подоплеке дела. Невинные были казнены, а Курбский, заметая следы, создал байку о "случае на охоте".

Расчистив место у трона, подлинные заговорщики не смогли воспользоваться плодами своих неправедных трудов. Оставшись без наставника и советников, Иоанн решил довериться родственникам и приблизил к себе членов семейства Глинских: бабку Анну и дядьев Михаила и Юрия. Они не имели глубоких корней в Москве, и все свои силы направили на укрепление личного положения. Иоанн был гарантом их присутствия в высшем эшелоне власти и Глинские делали все, чтобы поднять авторитет государя. В этом они получили поддержку митрополита Макария. 16 января 1547 года состоялось венчание на царство шестнадцатилетнего государя. "Чин венчания Иоанна IV на царство не сильно отличался от того, как венчались его предшественники. И все же воцарение Грозного стало переломным моментом... Дело в том, что Грозный стал первым Помазанником Божиим на русском престоле.

Несколько редакций дошедшего до нас подробного описания чина его венчания не оставляют сомнений: Иоанн IV Васильевич стал первым русским государем, при венчании которого на царство над ним было совершено церковное Таинство Миропомазания"(13). Значение этого события трудно переоценить. В этот день Иоанн стал преемником византийских императоров, а Москва - Третьим Римом, столицей великой православной империи. Через две недели царь, подчеркивая свое совершеннолетие, женится на Анастасии Романовой и находит опору в ее родне. Но реальной властью в полной мере Иоанн еще не обладал. Популярность правительства Глинских падала с каждым днем. Этому способствовало не только не-умелое правление царской родни, но и незримая деятельность княжеской оппозиции.

Понимая недоверие царя, представители высшей аристократии решили поставить у трона незнатного Адашева и священника Сильвестра. Оба они были в "великой любви" (14) и "дружбе" (15) у Старицкого князя Владимира Андреевича, более 20 лет возглавлявшего боярскую партию. Адашев и Сильвестр поддерживали особые отношения с князем Курбским (16). Пользуясь этими ставленниками, удельные князья могли влиять на государственную политику, оставаясь в тени.

Для претворения этих планов в жизнь было подготовлено очередное "народное возмущение". Весной 1547 года столица напоминала пороховую бочку в прямом и переносном смысле: в кремлевских башнях сложили огромные запасы "пушечного зелья", а на московских посадах толпилось невиданное раньше количество разоренного и разбойного люда (17). С апреля то тут, то там в городе вспыхивали пожары, собирались толпы недовольных. 21 июня на Воздвиженке начался пожар, названный впоследствии "Великим". За 10 часов выгорело 25 000 дворов, взорвались кремлевские стены. Погибло от 1700 до 3700 человек (18). И сразу же поползли слухи, что город подожгли Глинские с помощью колдовства. Эго была работа заговорщиков: царского духовника Ф. Бармина, князя Скопина-Шуйского, боярина И. П. Федорова-Челяднина, князя Ю. Темкина-Ростовского, Ф. М. Нагого и Г. Ю. Захарьина (19). На заседании Думы 23 июня они открыто обвинили царскую родню в поджоге. Царь удивился, но поручил создать комиссию для расследования дела. Сами же заговорщики и возглавили следствие. Не мудрствуя лукаво, они собрали на кремлевской площади вече и спросили народ: кто жег столицу? Наемники в толпе закричали: "Глинские!". Этого "доказательства" оказалось достаточно, судьба Глинских была решена. Неосторожно пришедший на вече Юрий Глинский пытался укрыться в Успенском соборе, но его выволокли оттуда и "всем миром" забили камнями на площади. Начался направляемый незримой рукой погром. Разгромили дворы Глинских и их людей, перебили ополченцев из Северской земли, на которых Глинские пытались опереться в борьбе за власть. Из ссылки были вызваны одиозные Шуйские. Уже одно это говорило о том, кто стоял за беспорядками.

Царь, справедливо опасаясь за свою жизнь, выехал 26 июня в загородный дворец. Два дня город оставался во власти мятежников. Заговорщики пустили новый слух о том, что Глинские вызвали к Москве крымцев. Бунтовщиков вооружили, но, как оказалось, не для отпора татарам: 29 июня они двинулись к селу Воробьеву, где находился царь. Во главе толпы шел городской палач (20). Окружив дворец, мятежники потребовали выдачи Анны и Михаила Глинских. Шуйские советовали царю выполнить все требования толпы, но Иоанн проявил твердость характера и порядок был восстановлен. Карамзин утверждает, что бунтовщики были разогнаны выстрелами (21). Однако, более достоверна другая версия; бояре-заговорщики, державшие мятеж "под контролем", без труда убедили толпу разойтись. "Поддавшись уговорам царского окружения, черные люди ни с чем отправились восвояси" (22). Наступило спокойствие и... новое боярское правление. Карамзин считал, что "истинные виновники бунта, подстрекатели черни, князь Скопин-Шуйский с клевретами обманулись, если имели надежду, свергнув Глинских, овладеть царем" (23). Но список членов "Избранной Рады" недвусмысленно свидетельствует о победе удельно-княжеской партии: кроме Адашева и Сильвестра в нее вошли представители только самых аристократических фамилий страны (24).

 

 

1. Валишевский К. Иван Грозный. - Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 139-140.

2. Кобрин В. В. Иван Грозный. - М., Московский рабочий, 1989, с. 24-25.

3. Валишевский К. Указ, соч., с. 139.

4. Там же, с. 137-138.

5. Там же, с. 139.

6. Пайпс Р. Россия при старом режиме. o М.. Независимая газета, 1993, с. 93.

7. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М., Мысль, 1993, с. 250.

8. Валишевский К. Указ, соч., с. 140

9. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 29.

10. Валишевский К. Указ, соч., с. 140.

11. Там же, с. 140.

12. Там же, с. 150.

13. Митрополит Иоанн Ладожский. Самодержавие духа. - СПб., Царское дело, 1995, с. 141.

14. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 53.

15. Валишевский К. Указ, соч., с. 147.

16. Там же, с. 150.

17. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времена Ивана Грозного. - М., Наука, 1982, с.

18. Там же, с. 40.

19. Карамзин Н. М. Предания веков. - М., Правда, 1987, с. 559.

20. Кобрин В. 5. Указ. соч... с. 31.

21. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 560.

22. Зимин А. А., Хорошкевич А. П. Указ, соч., с. 41.

23. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 560.

24. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 253.

 

3. СИНКЛИТ

 

Именно эти люди вывели на авансцену истории новых временщиков. Момент был выбран психологически верно: шестнадцатилетний царь остался один на пепелище своей столицы, перед лицом мятежной толпы, среди коварных придворных, которым он не мог доверять. Неизвестно, что сделал Адашев, чтобы стать из простого постельничего близким советником государя, зато Сильвестр проявил себя в полной мере. Он появился на фоне пожара "с подъятым перстом, с видом пророка", напугал впечатлительного и набожного Иоанна Судом Божиим, "представил ему даже какие-то страшные видения, потряс душу и сердце, овладел воображением и умом юноши" (1). С этого времени царь оказался под неусыпной опекой Сильвестра. Тогда же к царю был "случайно" приближен Адашев. Два "разночинца", якобы невзначай встретившиеся у тропа, организовали дуумвират и стали править страной, подбирая помощников по своему вкусу. Но гордые Рюриковичи на этот раз спокойно взирали на пополнение администрации людьми незнатного происхождения.

Многие историки указывали на совпадение интересов "дуумвирата" и удельных князей, но считали, что это "противоестественное объединение" сложилось в результате случайных политических подвижек. По Валишевскому. Сильвестр и Адашев "после некоторых колебаний... примкнули к оппозиционному лагерю, где пытались составить свою группу, в которой присваивали руководящую роль. Они были предметом горячей защиты со стороны Курбского. Это устраняет сомнения в действительной политической роли Сильвестра и Адашева" (2). На самом деле все было проще. Выше упоминалось о старых связях временщиков с князем Владимиром Старицким и с Курбским. Эти аристократы были основными противниками державной политики Иоанна на протяжении многих лет. Новые любимцы царя не играли самостоятельной роли, но были послушными марионетками этих людей, о чем свидетельствует проводимая дуумвиратом политика.

Войдя во власть, Сильвестр оказался не смиренным иереем, а "ловким царедворцем с повадками пророка и претензиями на чудотворение" (3). Он и "подобный земному ангелу" (4) Адашев оттеснили на задний план важнейший орган государственной власти - Боярскую Думу. Властолюбцы поработали так обстоятельно, что с 1551 г. Дума прекратила проводить регулярные заседания (5). Реальную власть в стране все больше и больше забирала бывшая оппозиция, неожиданно превратившаяся в личный совет царя - "синклит" под номинальным главенством временщиков. С "легкой руки" Курбского этот совет известен в истории под южнорусским названием "Избранная Рада". В нее вошли представители высшей знати: князья Дм. Курлятов (Курлятев), А. Курбский. Воротынский, Одоевский, Серебряный, Горбатый, Шереметевы, Михаил, Владимир и Лев Морозовы, Семен Лобанов-Ростовский (6). "Без совещания с этими людьми Иван не только ничего не устраивал, но даже не смел мыслить. Сильвестр до такой степени напугал его, что Иван не делал шагу, не спросив у него совета; Сильвестр вмешивался даже в его супружеские отношения. При этом опекуны Ивана старались, по возможности, вести дело так, чтобы он не чувствовал тягости опеки и ему бы казалось, что он по-прежнему самодержавен" (7), - писал Костомаров. Синклит сумел ввести серьезные, в том числе и законодательные, ограничения самодержавной власти. Избранная Рада вела государственные дела втайне от царя; лишила Иоанна права жаловать боярский сан и присвоила это право себе; самовольно и в нарушение прежних законов раздавала звания и вотчины, покупая, таким образом, новых сторонников, наполняя ими администрацию и настраивая против царя (8).

Конечно, политическое положение Иоанна, особенно в первые годы правления дуумвирата, было весьма зависимым. Но Костомаров, без сомнения, преувеличивал, когда писал о том, что царь не смел и мыслить без ведома Сильвестра. Государь имел свой взгляд на сущность государственной власти и просто не спешил ознакомить с ним временщиков, не без основания опасаясь их сильных и многочисленных сторонников. Однако, и царь уже не был одинок. 8 сентября 1549 года ему был подан проект реформ И. С. Пересветова. Автор критиковал засилье бояр и отсутствие законности и выражал надежду, что "грозный и мудрый царь" будет управлять независимо от вельмож, на благо всего государства, а не касты аристократов (9). В противовес политике Сильвестра-Адашева, выражавшей интересы удельных князей, предложенные Пересветовым преобразования способствовали укреплению державы.

Таким образом, в начале 50-х годов XVI века Россия оказалась на политическом распутье. С одной стороны, Иоанн стремился к сохранению и укреплению сильного централизованного государства. Для этого царь использовал созданную им и его сподвижниками теорию самодержавной власти. По Платонову, самодержавие опиралось "на сознание народной массы, которая видела в царе... выразителя народного единства и символ национальной независимости" (10). В то же время эта власть независима "от каких бы то ни было частных авторитетов и сил в стране" (11). Исходя из этого, можно сказать, что самодержавная власть была одновременно демократической и абсолютной и выражала общенациональные интересы. Идеологии самодержавия противоречило мировоззрение удельных князей, пытавшихся установить в стране олигархическое правление, при котором царь был бы "первым среди равных". К чему приводит такая политическая конструкция, можно видеть на печальном примере Речи Посполитой, скончавшейся в результате раздела между Россией, Пруссией и Австрией. Победи в XVI веке боярская "точка зрения" и через 200 лет вместо Польши делили бы Русь. Иоанн, отвергая претензии удельных князей, уничтожая их вотчинные привилегии и законодательно ровняя их с поместным дворянством, защищал не право на личный произвол, а принцип единовластия как основание государственного порядка. Избранная Рада стремилась ограничить самодержавие не в пользу государственных учреждений (например, Думы, что было бы еще полбеды), а в пользу удельных князей, то есть вела антинациональную, сепаратистскую политику. В связи с этим Платонов делает вывод: "Нет сомнения, что "Избранная Рада" пыталась захватить правление в свои руки и укрепить свое влияние на дела рядом постановлений и обычаев, неудобных для московских самодержцев. Она вела княжескую политику и должна была прийти в острое столкновение с государем, которое и началось в 1553 г." (12).

Иоанн мужал, набирался житейского и государственного опыта. В октябре 1552 года он стал отцом и, одновременно, победителем Казанского ханства. Тогда же он впервые ослушался временщиков, пытавшихся за-держать его на всю зиму в разоренной Казани, вдали от столицы и новорожденного сына.

В марте 1553 г. вернувшийся против воли "синклита" в Москву Иоанн неожиданно заболел, причем настолько серьезно, что, придя в сознание после первого приступа болезни, потребовал немедленно принести присягу наследнику. Десять из двенадцати членов верной Боярской Думы присягнули безоговорочно. Однако, "Избранная Рада" высказалась за воцарение двоюродного бра-а царя - князя Владимира Андреевича Старицкого (13). Многие бояре, сказавшись больными, вовсе не пришли во дворец, другие прямо отказались присягнуть младенцу-царевичу. Во главе "отказчиков" стоял Владимир Старицкий (14), и открыто перешедшие на его сторону князья П. Щенятев, И. И. Пронский. С. Лобанов-Ростовский. Д. И. Немой, И. М. Шуйский, П. С. Серебряный, С. Микулинский и братья Булгаковы (15). Заодно с мятежниками оказался и отец временщика Федор Адашсв. Умирающий Иоанн с горечью видел, что повторяется трагедия его раннего детства. Как некогда сам Грозный, его сын Дмитрий может остаться сиротой среди враждебного боярского окру-жения, ему угрожает сильный соперник - князь Владимир, который ни перед чем не остановится в борьбе за престол Царь обращается за поддержкой к "добродетельному" Сильвестру и "ангелоподобному" Адашеву, но тщетно. Временщики, хотя и присягнули законному наследнику, по в боярских спорах у изголовья больного царя соблюдали молчаливый нейтралитет. А мятежники уже строили планы конкретных действий. Сам Старицкий князь и его мать, княгиня Ефро-синия, собрали в Москве своих служилых людей и "детей боярских" и начали срочно выплачивать им жалованье, "подкупая вельмож и воинов на измену" (16). Верные царю бояре заняли оборону у дверей, за которыми лежал государь. Противостояние достигло апогея. Царь умолял преданных ему князей Мстиславского и Воротынского в случае его смерти спасти наследника любой ценой, да-же, если понадобится, бежать с ним за рубеж.

К утру кризис миновал и царь почувствовал себя лучше. Число сторонников маленького царевича сразу заметно увеличилось. Владимир Андреевич прекратил вербовку наемников и поспешил во дворец "все объяснить" брату, Охрана остановила его у дверей. Вчерашние союзники благоразумно молчали, Только старый друг Сильвестр встал на за-щиту неудачливого претендента на престол. Остальные замерли в ожидании грозы. Но выздоровевший царь всех простил, считая месть чувством, недостойным монарха, а многие отступники вскоре даже получили повышение по службе (17). Большинство историков считают, что царь затаил в душе злобу и более десяти лет ждал отмщения. На это можно возразить, что у Грозного были поводы для мести намного раньше.

Летом 1554 года попытался бежать в Литву, но был схвачен князь С. Лобанов-Ростовский, активный участник всевозможных политических интриг и видный член "Избранной Рады". Он сам и вся его обширная родня - князья Ростовские. Лобановы и Приимковы - собирались отдаться в подданство польскому королю и вступили с ним в переписку, чтобы обсудить условия измены (18). Сначала князь Семен пытался отговориться своим "скудоумством". но, в конце концов, признался, что "как и многие бояре был против присяги царевичу Дмитрию и за то, чтобы наследником престола стал Владимир Андреевич. Бежать же надумал, так как испугался, что не .удастся "это дело укрыть" (19).

Если бы царю нужен был повод, чтобы разделаться с ослушниками, то лучшего и искать не стоило: на следствии были названы все имена и раскрыты все обстоятельства дела. Тем более что незадолго до этого умер при очень загадочных обстоятельствах маленький Димитрий. Потеря первенца могла пробудить в сердце Иоанна "дремлющую" месть. Будучи таким "жестоким тираном", каким пытаются его представить, что сделал бы Грозный со злоумышленниками? Как отомстил бы он изменнику Ростовскому? И даже вообразить невозможно ужасные подробности той казни, какой удостоил бы царь своего коварного брата!

Казнить Лобанова-Ростовского государь имел законное право: боярский суд приговорил перебежчика к смерти (20). Но реальный, не книжный Иоанн был милосерден. Он помиловал провинившегося князя и отправил не на плаху, а в Белоозеро - место ссылки знатных особ, где они могли неплохо устроиться, жить с семьями и множеством слуг, как. например, жил князь Владимир Воротынский (21). Остальные участники заговора не испытали никаких неприятностей и остались на своих высоких постах. Двоюродного брата, князя Старицкого, царь не только не покарал, по и в сердце своем не затаил ничего против него, что лучите всего подтверждается следующим фактом: в 1554 году Иоанн составил завещание, по которому Владимир Андреевич назначался, в случае смерти государя, правителем при малолетнем наследнике престола (22). Мы видим, что прощение было полным и безоговорочным - царь доверял покаявшемуся брату самое цепное из того, что имел: престол и наследника. Но Сильвестр и Адашев уже никогда не вернули расположения государя.

Вопреки заверениям многих историков, временщики не были бескорыстными радетелями о народном благоденствии. Их ставленники по всей Руси обложили посадских людей такими поборами и штрафами, что народ не выдержал и повсеместно взбунтовался. Правительство реформаторов ответило репрессиями. В 1554-1555 годы в Москве состоялись массовые казни тех. кто посмел возмущаться "оскудением жизни". Но в следующем году беспорядки с новой силой вспыхнули в Новгороде, Владимире. Рязани и других крупных городах. Были убиты многие правительственные чиновники (23).

Не с лучшей стороны дуумвират проявил себя на дипломатическом поприще. В 1557-1558 гг. Сильвестр и Адашев усиленно подталкивали царя к войне с Крымским ханством, что означало в перспективе столкновение с находившейся в расцвете сил Турецкой империей. Через 150 лет Петр I в подобной ситуации потерпел сокрушительное поражение и был вынужден подписать позорный Пругский мир (1711 г.) Иоанн понимал всю опасность войны с Крымом, который был естественной крепостью, окруженной морскими заливами и безводными степями. Кроме того, даже в самых тяжелых обстоятельствах крымские ханы всегда могли рассчитывать на помощь Стамбула. Недаром Екатерина II, прежде чем присоединить Крым к России, добилась его освобождения от турецкого протектората. Но Адашев не желал ожидать 200 лет и взял политический курс на немедленное присоединение Тавриды. Для выполнения этой задачи на русскую службу был принят польский авантюрист князь Вишневецкий. При этом только благоразумие Грозного помогло избежать столкновения с королем Сигизмундом: царь не принял преподнесенных ему "в подарок" польских владений Вишневецкого. Новый подданный Иоанна совместно с Данилой Адашевым, братом временщика, совершил набег на Крым, раздразнив будущего разорителя Москвы Девлет-Гирея (24). В то же время сам Алексей Адашев фактически сорвал переговоры с представителями Ливонского Ордена, что привело к началу военных действий в Прибалтике (25). Россия оказалась втянутой в войну на два фронта, чего так стремился избежать Иоанн. Мало того, в разгар наступления в Ливонии Адашев заключает с Орденом перемирие, за время которого рыцари успевают договориться с Польшей. В результате "блистательной" дипломатии Адашева Россия встретила 1560 год в окружении врагов: Крыма, Польши, Литвы, Ливонии и Швеции.

Неудачи "Избранной Рады" во внешней и внутренней политике, превышение Адашевым своих полномочий в сношениях с иностранными государствами и его открытое неподчинение царской воле были важнейшими причинами падения временщиков (26). Но были и другие. В конце 1559 года царь собрался с больной женой на богомолье. Сильвестр, как обычно, стал препятствовать поездке царской семьи по монастырям. Тогда произошло решительное столкновение, подробности которого неизвестны (27). Тринадцатилетнее правление дуумви-рата близилось к концу. В июле 1560 года А. Адашев был послан в Ливонию третьим воеводой Большого полка. Для честолюбца это была ссылка. Сильвестр "добровольно" удалился в Белозерский монастырь.

Однако, последний акт драмы был еще впереди. Седьмого августа 1560 года, после длившейся девять месяцев болезни, скончалась любимая всеми, кроме ненавидевших ее Сильвестра и Адашева, царица Анастасия. Под подозрение попали временщики и княгиня Ефросиния Старицкая (28). Для рассмотрения дела был созван специальный собор бояр и духовных лиц. "Произведенное дознание показало, что нити заговора тянутся к опальным вельможам - Адашеву и Сильвестру. Смерть царицы, по замыслу отравителей, должна была положить конец высокому положению при дворе ее братьев (Захарьиных), в которых видели опасных конкурентов в борьбе за власть. И снова Иоанн пощадил жизнь заговорщиков. Сильвестр был сослан в Соловки, а Алексей Адашев взят под стражу в Дерпте, где и умер вскоре естественной смертью от горячки, лишив будущих историков возможности лишний раз позлословить о "терроре" и "жестокости" царя" (29).

 

 

1. Карамзин Н. М. Предания веков.-М., Правда, 1989, с. 559-560.

2. Валишевский К. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 246.

3. Там же., с. 246.

4. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 560.

5. Валишевский К. Указ, соч., с. 246.

6. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.-М., Мысль, 1993, с. 254; Валишевский К. Указ, соч., с. 246.

7. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 254.

8. Платонов С. Ф. Лекции по русской истории в двух частях: 4.1-М., Владос, 1994, с. 214-215.

9. Зимин А А., Хорошкевич А. Л. Россия времен Ивана Грозного.-М., Наука. 1982, с. 47-48.

10. Платонов С. Ф. Указ, соч., с. 207.

11. Там же, с. 207.

12. Там же, с. 192.

13. Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории.-Петрозаводск, Фолиум, 1996, с. 200.

14. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 269.

15. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 71.

16. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 587.

17. Кобрин В. В. Иван Грозный.-М., Московский рабочий, 1989, с. 53.

18. Валишевскш К. Указ, соч., с. 248.

19. Кобрин В. Б. Указ. соч.. с. 53.

20. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 270.

21. Валишевский К. Указ, соч., с. 251.

22. Зимин А. А.. Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 71.

23. Tам же, с. 73.

24. Костомаров Н. IA. Указ, соч., с. 273.

25. Кобрин 8. Б. Указ, соч., с. 54.

26. Кобрин 8. Б. Указ, соч., с. 54.

27. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 274.

28. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 56.

29. Митрополит Иоанн Ладожский, Самодержавие духа.-СПб., Царское дело, 1995, с. 145.

 

4. ЦАРЬ ПРАВДЫ

 

В 1560 году закончилось, наконец, боярское правление. Но схватка между державной политикой царя и сепаратизмом удельных князей не затихла, а ожесточилась и привела к открытому политическому противостоянию. Каким вступил в эту борьбу Иоанн? Мрачным тираном на троне? Деспотом, окруженным всеобщей ненавистью? Вот что писал о своем государе русский современник: "Обычай Иоаннов есть соблюдать себя чистым пред Богом. И в храме, и в молитве уединенной, и в совете боярском, и среди народа у него одно чувство: "Да властвую, как Всевышний указал властвовать своим истинным Помазанникам!" Суд нелицеприятный, безопасность каждого и общая, целость порученных ему государств, торжество веры, свобода христиан есть всегдашняя дума его. Обремененный делами, он не знает иных утех, кроме совести мирной, кроме удовольствия исполнять свою обязанность; не хочет обыкновенных прохлад царских... Ласковый к вельможам и народу - любя, награждая всех по достоинству - щедростию искореняя бедность, а зло - примером добра, сей Богом урожденный царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: "Ты еси царь правды!"(1).

Русским свидетельствам вторят иностранцы: "Иоанн затмил своих предков и могуществом и добродетелью; имеет многих врагов и смиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония. Крым, Нагаи ужасаются русского имени. В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив; любит разговаривать с ними, часто даст им обеды во дворце и, несмотря на то, умеет быть повелительным: скажет боярину: "Иди!" - и боярин бежит: изъявит досаду вельможе - и вельможа в отчаянье; скрывается, тоскует в уединении, отпускает волосы в знак горести, пока царь не объявит ему прощения. Одним словом, нет народа в Европе более россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать, Иоанн во все входит, все решит, не скучает делами и не веселится ни звериною ловлей, ни музыкою, занимаясь единственно двумя мысля-ми: как служить Богу и как истреблять врагов России!" (2).

Венецианский посол Липпомано писал об Иоанне как о праведном судье в 1575 году, то есть уже после всех якобы совершенных Грозным "зверств" (3). Другой венецианец, Фоскарини, "говорит с похвалой о правосудии, совершаемым этим несравненным государем при помощи простых и мудрых законов, о его приветливости, гуманности, разнообразности его познаний, о блеске двора, о могуществе армии и отводит ему одно из первых мест среди властителей того времени" (4). Торговые люди из германского города Любека, побывав в России, так же превозносили гуманность Грозного (5). Вероятно, современному читателю представляется странным соединение слов "гуман-ность" и "Грозный". Здесь надо особо сказать, что Иоанн получил это прозвище от современников не за жестокость, а за страх, который он внушил врагам России своими победами над Казанью и Астраханью. Крымом и Ливонией, Польшей и Литвой. Более того, прозвище царя Иоанна IV Васильевича не уникально. Его дед носил подобное же прозвище. Истории известен также тверской князь Дмитрий Михайлович Грозные Очи (XIV век). Как и Иоанн, он был грозен не своим подданным, а врагам Отечества. Недаром в народе бытовало мнение: "Не мочно царю без грозы быти; как конь без узды, так и царство без грозы" (6).

Конечно, как и каждому правителю, Иоанну приходилось чинить суд и расправу, но суд этот был не только законный и справедливый, но и милостивый. Даже историки, откровенно необъективные по отношению к Грозному, вынуждены признать, что хотя после опалы Сильвестра и Адашева их высокородные покровители пытались путем интриг вновь вернуть временщиков к власти и эти попытки повлекли "репрессии" со стороны царя, "однако, эти репрессии еще не доходили до кровавых казней. Гонения получили решительный характер только в связи с "отъездом бояр" (7). В переводе на нормальный русский язык это означает, что пока интриги были направлены против царя лично, Иоанн, опаляясь на провинившихся, отсылал их от себя, чтобы они "не зрели лица государя". Но когда политические противники Иоанна, уезжая в Литву или Польшу, совершали государственную измену, в силу вступал закон. Причем перебежчики осуждались не по прихоти царя, а по приговору боярского совета. Государственная измена во время войны везде и всегда каралась строго. Как писал сам Иоанн: "Казнили одних изменников - и где же щадят их?" И, как во вес времена, предатели не брезговали добывать себе кусок хлеба (а то и поместье) грязной ложью на свою Родину и государя.

После первых же побед России в Прибалтике по Европе расползлись слухи о "кровожадном" царе Иване и его "адских татарах", бесчинствующих на земле Ливонии. "Тут было все: и женщины, изнасилованные до смерти, и дети, вырванные из чрева матерей, и сожженные жилища, и уничтоженный урожай", - пишет историк и, сам же, словно очнувшись от охватившего его морока, про-должает: "... быть может, в местных летописях есть некоторые преувеличения" (8), гак как "для установления событий этой войны ливонские или немецкие источники не внушают к себе доверия..." (9).

И действительно, творцы слухов пытались, что называется, валить с больной головы на здоровую. На самом деле отношения русских с ливонцами складывались совсем иначе. На территории Ливонского Ордена русские люди и в мирное время были всегда в положении вне закона. Тюрьма была лучшее, на что они могли рассчитывать в Ливонии. Путешественник Михалон Литвин сообщает, что "у ливонцев московитов убивают, хотя московиты и не заняли у них никаких областей, будучи соединены с ними союзом мира и соседства. Сверх того, убивший московита, кроме добычи с убитого, получает от правительства известную сумму денег" (10). Хороший московит - мертвый московит, да? Мы это где-то уже слышали. Интересно, что представляли властям эти цивилизованные европейцы в качестве доказательства совершенного подвига: скальп московита или православный крестик? Так может быть, русские, начав войну, жестоко мстили прибалтам за прошлые обиды? Факты говорят об обратном. Вступив в Ливонию, русские войска не встретили серьезного сопротивления: местное население не стремилось защищать своих немецких хозяев. Одержав ряд значительных побед, русские согласились на перемирие. Более того, Иоанн простил Ливонии большой денежный долг, послуживший поводом к войне, и не стал взыскивать с побежденных контрибуцию "ввиду истощения края" (11). Явление беспрецедентное для истории войн!

Однако, гарнизон Нарвы сорвал перемирие и напал на русский отряд. Военные действия возобновились и взятая 11 мая 1558 г. Нарва по справедливости оплатила долги всей Ливонии. Край был присоединен к России и тут же получил особые льготы. Городам Дерпту и Нарве были даны: полная амнистия жителей, свободное исповедание их веры, городское самоуправление, судебная автономия и беспошлинная торговля с Россией. Разрушенную после штурма Нарву стали восстанавливать и даже предоставили ссуду местным землевладельцам за счет царской казны. Все это показалось так соблазнительно для остальных ливонцев, еще не завоеванных "адскими татарами", что к осени под власть "кровавого деспота" добровольно перешли еще 20 городов (12). Едва ли такое могло произойти, если хотя бы четверть приписываемых русским зверств была истинна. Милосердие к побежденным было типичным для армии Грозного: когда в 1563 г. был отбит у поляков Полоцк, Иоанн от-пустил с миром гарнизон, одарив каждого поляка собольей шубой, а городу сохранив судопроизводство по местным законам (13).

Но милосердие не спасло царя от клеветы. В августе 1560 г. был взят в плен гроссмейстер Ливонского Ордена Фюрстенберг. Западные мемуаристы красочно описывают, как гроссмейстер вместе с другими военнопленными был отправлен в Москву, где их провели по улицам, избивая железными палками (в палки еще можно поверить; но желез-ными! - авт.), а затем пытали до смерти и бросили на съедение хищным птицам. Посрамляя клеветников, "замученный" Фюрстенберг через 15 лет после "казни" (в 1575 г.) посылает своему брату письмо из Ярославля, где бывшему гроссмейстеру была пожалована земля. Он сообщает родственнику, что "не имеет оснований жаловаться на свою судьбу" (14).

Вполне понятно, что в XVI веке нашлось достаточно заказчиков и сочинители злобных баек об Иоанне не сидели без работы. Интереснее то, что маститые историки XIX-XX вв. не постеснялись повторить эти явные вымыслы в своих трудах. 1560 год был объявлен ими годом превращения царя в безжалостного деспота, развязавшего кровавый террор против своих подданных(15).

Однако, в документах того времени нигде не упоминается ни о пытках, ни о казнях. "Политические процессы" обычно оканчивались предупредительными мерами. Опасаясь княжеских измен, Грозный потребовал от вельмож целовать крест на верность. Все присягнули. И тут же бежал за рубеж бывший протеже Адашева князь Дмитрий Вишневецкий, воевода юга России. Этот трижды предатель, изменив Польше, теперь изменил России, но, вновь не ужившись с Сигизмундом, бежал в Молдавию и, устроив там неудачный государственный переворот, попал в руки турецкого султана и был казнен в Стамбуле как смутьян и бунтовщик. Надо ли говорить, что для историков и этот авантюрист есть жертва московского "деспота"? (16) Вслед за ним бежали князья Алексей и Гаврила Черкасские.

Новые недовольства князей вызвал царский указ от 15 января 1562 года об ограничении их вотчинных прав, еще больше чем прежде уравнивавший их с поместным дворянством. Измена разрасталась, но царь по-прежнему проявлял милосердие каждый раз, когда это было возможно. Дважды пытался бежать за рубеж и дважды был прощен И. Д. Бельский, были пойманы при попытке к бегству и прощены князь В. М. Глинский и князь И. В. Шереметев (17). Изменили и перебежали к врагу во время боевых действий зимой 1563 года боярин Колычев, Т. Пухов-Тетерин, М. Сарохозин. Вступил в сговор с поляками, но был помилован наместник г. Стародуба князь В. Фуников (18).

Карамзин и его последователи оправдывали нарушение присяги и бегство к врагу опасением за свою жизнь: "бегство не всегда есть измена; гражданские законы не могут быть сильнее естественного: спасаться от мучителя..." (19). Не говоря уже о том, что само бегство было следствием сговора с врагом и нарушения присяги, действительно ли все эти беглецы были вынуждены спасать свою жизнь? Мы уже видели, что наказание перебежчикам, попавшимся к нему в руки, Иоанн ограничивал опалой или ссылкой. Но может быть, кто-то пострадал от "тирана" более серьезно?

Костомаров повторяет вслед за Курбским рассказ о казни в 1561 году Ивана Шишкина с женой и детьми (20). тогда как в исследовании Зимина мы можем прочесть, что через два года после казни, в 1563 году Иван Шишкин служит воеводой в городе Стародубе (21). Тот же Костомаров, снова ссылаясь на Курбского, сообщает о ссылке и казни князя Д. Курлятева с семьей (22), но другие источники упоминают лишь об опале (23).

Уже упоминавшийся Иван Васильевич Шереметев, по Карамзину, так же повторявшему измышления Курбского, был закован в "оковы тяжкие", посажен в "темницу душную", "истерзан царем-извергом" (24). Выйдя из тюрьмы, Шереметев спасся, якобы, только тем, что постригся в монахи Кирилло-Белозерского монастыря. Но и там "изверг-царь" преследовал бывшего боярина и выговаривал игумену за "послабления" несчастной жертве (25). Реальная история "несчастной жертвы" такова: в 1564 году Шереметев пытался бежать за рубеж, и был схвачен, однако, вскоре Иоанн простил его и освободил из-под стражи. После этого боярин по-прежнему исполнял свои государственные обязанности (26): в течение нескольких лет заседал в Боярской Думе! (27) Неплохо для человека, только и думающего о спасении. В 1571 г. Шереметев командовал войсками во время войны с крымцами (28) и лишь затем, почти через 10 лет после инцидента, попал в монастырь, где "устроился довольно комфортабельно" (29), игнорируя монастырский устав и вводя в соблазн монахов, на что и гневался в своем письме (1575 г.) Грозный (30). И все это называется у Карамзина "жить в постоянном страхе" и "спастись в монастыре". Из вышеизложенного видно, что практически все "свидетельства жестокости" этого периода основываются на письмах Курбского, достоверность которых настолько сомнительна, что современные исследователи, проведя анализ переписки Курбского с Грозным, считают невозможным полагаться на нее как на источник (31). Таким образом, злобная клевета известного беглеца сыграла огромную роль в искажении истории царствования Иоанна IV Васильевича.

Князь Курбский был прямым потомком Рюрика и Святого равноапостольного князя Владимира, причем по старшей линии (тогда как Грозный - по младшей), и потому считал себя вправе претендовать на "шапку Мономаха" и на русский престол. Карамзин, а вслед за ним и другие авторы голословно провозгласили князя Андрея выдающимся государственным деятелем и великим полководцем. Считается, что царь ненавидел Курбского за его дружбу с временщиками, обвинял в отравлении царицы Анастасии и только и ждал случая с ним разделаться (32). Видимо поэтому Иоанн назначил "ненавистного" Курбского командующим 100-тысячной армией в Ливонии. Падение правительства Силъвестра-Адашева никак не повлияло на карьеру князя. В течение двух последующих лет он не услышал от государя не то что угрозы, но и дурного слова (33). Но в августе 1562 года "великий полководец XVI века", лично командуя 15-тысячным корпусом, потерпел под Невелем сокрушительное поражение от 4 тысяч поляков. Валишевский пишет, что эта неудача была "подготовлена какими-то подозрительными сношениями" Курбского с Польшей (34). К этому добавились "несколько подозрительные сношения со шведами"...(35). Ранение спасает Курбского от ответственности за преступную халатность, а быть может, и за измену. После выздоровления князь был понижен в звании - царь перевел его из главнокомандующих в "простые" наместники города Дерпта. Для заносчивого Рюриковича этого оказалось достаточно, чтобы пойти на измену.

Предварительно договорившись с Сигизмундом о награде за предательство, Курбский бежит в апреле 1564 года к врагу, оставив в руках "тирана" жену и девятилетнего сына. "Жестокий царь" и на этот раз проявил благородство и отпустил семью изменника вслед за ним в Литву. Более того, после смерти Курбского его родственники вновь были приняты в российское подданство (36). Таков был ответ "кровожадного" Иоанна на измену "благородного" Курбского.

В Литве предатель был встречен прекрасно и получил во владение от польского короля город Ковель с замком, Кревскую старостию, 10 сел, 4 тысячи десятин земли в Литве и 28 сел на Волыни (37). Все это надо было отрабатывать и благородный рыцарь засел за сочинение "обличительных" писем.

Здесь снова не обошлось без мифотворчества. Карамзин, в свойственной ему сентиментальной манере, пишет: "Первым делом Курбского было изъясниться с Иоанном... В порыве сильных чувств он написал письмо царю... усердный слуга взялся доставить оное и сдержал слово: подал запечатанную бумагу самому государю, в Москве, на Крас-ном крыльце, сказав: "От господина моего, твоего изгнанника, князя Андрея Михайловича". Гневный царь ударил его в ногу острым жезлом своим: кровь лилась из язвы; слуга, стоя неподвижно, безмолвствовал. Иоанн оперся на жезл и велел читать вслух письмо Курбского..." (38). Как сказал один известный литературный персонаж: "Интереснее всего в этом вранье то, что оно - вранье от первого до последнего слова". Знаменитый Василий Шибанов, известный нам со школьной скамьи "мученик за дело Курбского", был брошен князем-изменником в России вместе с другими слугами, арестован во время расследования обстоятельств бегства князя (39) и поэтому никак не мог служить гонцом из Литвы к Иоанну. Так что красочная сцена, описанная Карамзиным, не более чем очередная сказка.

Князь-изменник не ограничился клеветой на государя. Желая вернуть себе вотчинные права на Ярославское княжество (40) любой ценой, Курбский "пристал к врагам Отечества... предал Сигизмунду свою честь и душу, советовал, как погубить Россию; упрекал короля слабостию в войне; убеждал его действовать смелее, не жалеть казны, чтобы возбудить против нас хана - и скоро услышали в Москве, что 70 тысяч литовцев, ляхов, прусских немцев, венгров, волохов с изменником Курбским идут к Полоцку; что Девлет-Гирей с 60 тысячами хищников вступил в Рязанскую область..." (41).

Для окончательной характеристики этого Иуды, предавшего Родину и оклеветавшего царя, остается добавить, что "как господин он был ненавидим своими слугами, как со-сед он был самый несносный, как подданный -самый непокорный слуга короля" (42).

 

 

1. Карамзин Н. М. Предания веков.- М., Правда, 1987, с. 563.

2. Митрополит Иоанн Ладожский. Самодержавие духа.-СПб... Царское дело, 1995, с. 145.

3. Валишевский К. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 285.

4. Там же, с. 192.

5. Там же, с. 285.

6. Зимин А. А.. Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного.-М., Наука, 1982, с. 148.

7. Платонов С. Ф. Лекции по русской истории в 2 чч. 4.1. -М., Владос, 1994, с. 195.

8. Валишевский К. Указ, соч., с. 199.

9. Там же, с. 202.

10. Литвин Михалон. О нравах татар., литовцев и москвитян. В кн.: Иностранцы о древней Москве.-М., Столица, 1991, с. 94.

11. Валишевский К. Указ, соч., с. 200.

12. Там же, с. 200-201.

13. Костомаров Н. И, Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.-М., Мысль, 1993, с. 288.

14. Валишевский К. Указ, соч., с. 202.

15. Там же, с. 252.

16. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 146.

17. Валишевский К. Указ, соч., с. 252-253.

18. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 99-100.

19. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 573.

20. Костомаров Н. И. Указ., соч., с. 286.

21. Зимин А. А., Хорошкевич А. П. Указ, соч., с. 99.

22. Костомаров Н. М. Указ, соч., с. 287.

23. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 97.

24. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 572.

25. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 287.

26. Валишевский К. Указ, соч., с. 253.

27. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 572.

28. Там же, с. 603.

29. Валишевский К. Указ, соч., с. 253.

30. Кобрин В. Б. Иван Грозный.-М., Москов-ский рабочий, 1989, с. 149-151.

31. Пайпс Р. Россия при старом режиме.-М., Независимая газета, 1993, с. 93.

32. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 290.

33. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 61.

34. Валишевский К. Указ, соч., с. 215.

35. Там же, с. 253.

36. Там же, с. 259.

37. Там же, с. 258.

38. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 574.

39. Валишевский К. Указ. соч.г с. 254.

40. Там же, с. 257.

41. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 577-578.

42. Валишевский К. Указ, соч., с. 257-258.

 

5. "ЦАРСТВО ТЕРРОРА"?

 

Начало 60-х годов было временем больших военных и дипломатических побед России. Летом 1561 года шведский король Эрик XIV заключил с Иоанном перемирие на 20 лет, что позволило царю активизировать борьбу с Польшей и Крымом. Русские экспедиционные отряды высадились в Тавриде, вызвав панику при дворах турецкого султана и польского короля. В том же году Вселенский Патриарх утвердил за Грозным право на царский титул, позволивший русскому царю говорить на равных со всеми государями Европы, В 1563 году русские взяли важный стратегический пункт - город Полоцк, что открывало дорогу на Вильну - столицу Литовского княжества. Испуганный успехами русского оружия крымский хан Девлет-Гирей счел за лучшее прекратить военные действия против России и в январе 1564 года присягнул на верность царю.

Иоанн трудился во славу Отечества, стремясь создать великую православную державу, но измена гнездилась среди ближайшего окружения, среди вельмож, самим своим происхождением предназначенных заботиться о благе государства. Царь страдал: "Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого; утешающих я не нашел - заплатили мне злом за добро, ненавистью за любовь" (1).

В конце 1564 года, измученный бесконечными интригами, Иоанн сложил с себя царский венец и покинул столицу в сопровождении избранных по всему государству дворян, детей боярских и приказных людей. Остановившись в Александровской слободе, он прислал в Москву в январе 1565 года два письма, в которых сообщал, что не имеет гнева на простых подданных, но опалился на придворных и вельмож, которые злоумышляли на него и не желали, чтобы он царствовал. Посему царь отказывается от власти и поселится, "где Бог укажет" (2). Народ с ужасом воспринял возможность лишиться законного государя и единодушно потребовал от бояр и митрополита вернуть Иоанна на трон, обещая, что сам "истребит лиходеев и изменников" (3).

Грозному понадобился месяц, чтобы принять решение. Оно далось ему нелегко. Ранее уже говорилось о стремлении удельно-княжеской партии ограничить самодержавную власть в свою пользу. На практике это означало претворение в жизнь анархических идеалов, гибельных для государства. Иоанн видел эту опасность и был вынужден принять ряд решительных мер для уничтожения политического и экономического значения удельных князей. Второго февраля 1565 года, вернувшись в Москву, царь вновь принял власть и объявил о создании опричнины.

Для многих историков время опричнины - это "царство террора", порождение "полоумного" человека, не имеющее ни смысла, ни оправдания, "вакханалия казней, убийств... десятков тысяч ни в чем не повинных людей" (4). Прямо противоположного мнения придерживался митрополит Иоанн Ладожский: "Учреждение опричнины стало переломным моментом царствования Иоанна IV. Опричные полки сыграли заметную роль в отражении набегов Девлет-Гирея в 1571 и 1572 годах,., с помощью опричников были раскрыты и обезврежены заговоры в Новгороде и Пскове, ставившие своей целью отложение от России под власть Литвы... Россия окончательно и бесповоротно встала на путь служения, очищенная и обновленная опричниной" (5). И все же вопрос об исторической роли опричнины наука так и не решила однозначно. Можно иметь различные точки зрения на это явление, можно, а может и нужно, быть необъективным, отстаивая свое мнение, не "внимая равнодушно добру и злу", но нельзя замалчивать одни исторические факты и намеренно подчеркивать другие, нельзя клеветать и совершать подлог. А все это, к сожалению, имело место в историографии царствования Грозного. И все же, чем была опричнина в действительности: прихотью сумасшедшего, орудием террора или инструментом преобразования Великой России?

Чаще всего опричниной на Руси называлась вдовья часть земли, выделяемая из поместья погибшего служилого человека его вдове в виде своеобразной пенсии для пропитания и воспитания детей до их совершеннолетия. И не случайно Иоанн назвал свой удел также. Государь, впервые в русской истории венчанный на царство по обрядам древних византийских императоров, собирался "развестись" с государством. Но муж с женой и царь с державой в православной Руси могли разлучиться только в том случае, если один из супругов умирал или уходил в монастырь. Последнее, видимо, и хотел сделать в 1565 г. разочаровавшийся в подданных царь. Согласившись вернуться к власти, Иоанн отложил пострижение в монахи, но зато создал опричнину, которая "многим походила на монастырское братство" (6). Можно сказать, что это был военно-монашеский орден, созданный для защиты единства государства и чистоты веры. Александровская слобода была перестроена и являлась и внешне и внутренне подобием монастыря. При поступлении на опричную службу давалась клятва, напоминавшая монастырский обет отречения от всего мирскою. Жизнь в этом мирском монастыре регламентировалась уставом, составленным лично Иоанном, и была строже, чем во многих настоящих монастырях. В полночь все вставали на полунощницу, в четыре утра - к заутрене, в восемь начиналась обедня. Царь показывал пример благочестия: сам звонил к заутрене, пел на клиросе, усердно молился, а во время общей трапезы читал вслух Священное Писание (7). В целом, богослужение занимало около 9 часов в день. Многие историки пытались и пытаются представить все это ханжеством, разбавленным кровавыми оргиями, но не могут подтвердить свои обвинения реальными фактами. Тем, кто твердит о ханжестве, предлагаем пожить "по-царски" хотя бы месяц, чтобы убедиться, что без глубокой веры такой ритм жизни просто невозможен. А ведь Иоанн жил так годами!

Вообще, заметно всеобщее желание любой ценой очернить опричный период царствования Грозного. Например, Валишевский. сообщая, что царь превратил Александровскую слободу в вертеп разврата, с иронией пишет: "Не трудно представить, что происходило у Александровских "иноков" (представить, конечно, можно вес что угодно, но хотелось бы все же узнать, какие именно факты имел в виду автор. Или ему нечего сказать кроме общих фраз? -авт.) "Сам игумен-царь", -продолжает Валишевский. - "мог служить живым примером разврата. Он ус-пел удалить от себя трех или четырех жен. (А что, точно подсчитать нельзя? И с каких это пор смерть царицы Анастасии от яда (1560 г.) и смерть царицы Марии от простуды (1569 г.) стали называть "удалением"? -авт.) Со времени смерти Анастасии семей-ная жизнь его не представляла ничего поучительного" (8). И вновь, в который уже раз, Валишевский удивляется тому, что он написал и сам себя опровергает: "Однако, как же согласовать эту распущенность царя с его постоянным стремлением вступать в новые брачные союзы? По-видимому, это совершенно противоречит ходячим легендам о целых толпах женщин, будто бы приводимых в Александровскую слободу, или о гареме, повсюду сопровождавшем паря в его поездках. Иван был большим любителем женщин, но он в то же время был и большим педантом в соблюдении религиозных обрядов. Если он и стремился обладать женщиной, то только как законный муж" (9).

Не сумев найти подтверждений царскому блудодейству, автор стремится приписать Иоанну хотя бы многоженство. На сцену выступают пресловутые семь жен Ивана Грозного, созданные больным воображением западных мемуаристов, начитавшихся сказок о Синей Бороде. Иеремия Горсей, много лет проживший в России, не постеснялся записать в царские жены "Наталью Булгакову, дочь князя Федора Булгакова, главного воеводы, человека, пользовавшегося большим доверием и опытного на войне... вскоре этот вельможа был обезглавлен, а дочь его через год пострижена в монахини" (10). Звучит правдоподобно. Однако, в примечаниях Ю. А. Лимонова.к тексту, мы читаем: "Упоминание жены Ивана IV Натальи Булгаковой - ошибка, таковой не существовало" (11). Эту фразу можно повторить и по отношению к большенству других "жен" Иоанна. В своем "Путешествии по святым мес-там русским" А. Н. Муравьев указывает точное число Иоанновых жен. Описывая Вознесенский монастырь - место последнего упокоения Великих княгинь и русских цариц, он говорит: "Рядом с матерью Грозного четыре его супруги..." Конечно, четыре супруги - это безусловное нарушение церковного канона. Но, во-первых, не семеро. А, во-вторых, третья супруга царя, Марфа Собакина, тяжело заболела еще невестой и умерла через неделю после венца, так и не став царской женой. Для установления этого факта была созвана специальная комиссия, и на основании ее выводов царь получил впоследствии разрешение на четвертый брак. Надо помнить к тому же, что в царской жизни нет ничего личного, но все - государственное...

Впрочем, для историков такие факты не имеют ровно никакого значения. Когда речь идет о ненавистной им опричнине, они словно теряют способность к объективному анализу и разражаются в адрес Грозного филиппиками, ничуть не стесняясь подменять историческую истину домыслами a la Карамзин или Курбский: "После всенощной в Александровской слободе Иван отправляется в свою опочивальню, где три слепых старика должны были усыплять его своими сказками. Кроме того, сидя у его изголовья, они, вероятно (выделено мой - авт.), оберегали его от ночных видений и избавляли от тяжелого одиночества (как известно, цари в одиночестве не спали - при дворе была должность постельничего, спавшего в одном помещении с царем. В описываемое время постельничим был Дмитрий Годунов, дядя будущего царя Бориса Годунова -авт.). Днем государь имел другие развлечения. Не отправлялся ли он, как говорили, в застенок наслаждаться видом пыток, производимых по его приказанию? Не заменял ли он там палача? Не менялось ли тогда его мрачное и угрюмое лицо, не становился ли он веселее среди этих ужасов, не сливался ли его дикий хохот с криками жертвы? Все могло быть. Но государь развлекался и менее кровавыми играми скоморохов, фокусников и медвежатников" (13).

И с помощью такого примитивного подлога формируется в общественном сознании образ Иоанна, как "кровавого деспота"! Прочтите цитату еще раз, вдумайтесь. Сначала приводится известный факт: царь любил слушать на ночь сказочников. Затем нам намекают, что старики-рассказчики "вероятно" - да и кто может знать это наверняка? - охраняли царя от мук неспокойной совести. После таких намеков самое время объяснить происхождение этих мук. Не утруждая себя доказательствами, автор высыпает на читателя ворох домыслов о дневном времяпровождении царя, который, возможно, шел в застенок, возможно, наслаждался пытками, возможно, заменял там палача и, возможно, дико при этом хохотал. Ну а если не шел, не наслаждался, не заменял и даже не хохотал? Что тогда останется от всех обвинений? Автора это не волнует. Зачем доказательства? Все и так знают, что Иоанн был тираном. И просто сказав: "Все могло быть", - Валишевский уже говорит о "кровавых играх" как о доказанном факте, мельком упоминая, что царь кроме пыток развлекался и скоморохами. Что может сделать маленькая частица "ли"! Вставьте ее в предложение и любая клевета сойдет за правду.

Конечно, царю приходилось отдавать приказы о казнях. Иоанн управлял государством с 1538 г. по 1584 г., почти 46 лет. За это время было казнено 3-4 тысячи человек, т. е. меньше 100 человек в год, включая уголовных преступников (14). При этом "периодическое возникновение широко разветвленных заговоров не отрицает ни один уважающий себя историк". Хотя, правда и то, что невозможно убедить некоторых отечественных и зарубежных исследователей взглянуть на документальные данные беспристрастно. Например. В. Б. Кобрин считает, что заговоров против царя не было, а имели место измышления иностранных мемуаристов, которые, таким образом, пытались показать "слабость" московского режима и убедить своих хозяев вести более активную антироссийскую политику (15). Интересно получается: когда источники сообщают о боярских заговорах - это домыслы; когда пишут о гуманности Грозного - это снисходительность и лесть; зато, когда речь идет о "кровавых казнях" - любая ложь идет "на ура" безо всяких доказательств. Но мемуары той эпохи так и пестрят рассказами о бесчисленных интригах и изменах. Факты и документы - вещь упрямая, а они свидетельствуют, что против Грозного были составлены несколько следующих один за другим опасных заговоров, объединивших многочисленных участников из придворной среды.

Так в 1566-1567 гг. царем были перехвачены письма от польского короля и от литовского гетмана ко многим знатным подданным Иоанна. Среди них был и бывший конюший И. П. Челяднин-Федоров (16), чей чин делал его фактическим руководителем Боярской Думы и давал ему право решающего голоса при выборах нового государя (17). Вместе с ним письма из Польши получили князь Иван Куракин-Булгачов, три князя Ростовских, князь И. Д. Бельский и некоторые другие бояре (18). Из них один Бельский не вступил с Сигизмундом в самостоятельную переписку и передал Иоанну письмо, в котором польский король предлагал князю Ивану Дмитриевичу обширные земли в Литве за измену русскому государю (19). Остальные адресаты Сигизмунда продолжили письменные сношения с Польшей и составили заговор, ставящий .своей целью посадить на русский престол князя Владимира Старицкого (20). Осенью 1567 г., когда Иоанн возглавил поход против Литвы, к нему в руки попали новые свидетельства измены. Царю пришлось срочно вернуться в Москву не только для следствия по этому делу, но и для спасения собственной жизни: заговорщики предполагали с верными им воинскими отрядами окружить ставку царя, перебить опричную охрану и выдать Грозного полякам (21), Во главе мятежников встал Челяднин-Федоров, который, по словам Кобрина, был "знатный боярин, владелец обширных вотчин... один из немногих деятелей администрации того времени, который не брал взяток, человек безукоризненной честности" (22), Сохранится отчет об этом заговоре политического агента польской короны А. Шлихтинга. в котором он сообщает Сигизмунду: "Много знатных лиц, приблизительно 30 человек... письменно обязались (выделено мной - авт.), что предали бы великого князя вместе с его опричниками в руки Вашего Королевского Величества, если бы только Ваше Королевское Величество двинулись на страну" (23). Видать, "неподкупному" Челяднину очень пришлась по вкусу мысль увеличить свои обширные владения за счет польских подачек, иначе с чего бы "безукоризненно честный" боярин решился на иудин грех и возглавил такое мерзкое дело?

Состоялся суд Боярской Думы. Улики были неопровержимы: договор изменников с их подписями находился в руках у Иоанна (24). И бояре, и князь Владимир Старицкий, постаравшийся отмежеваться от заговора, при-знали мятежников виновными (25). Историки, основываясь на записках германского шпиона Штадена, сообщают о казни Челяднина-Федорова, Ивана Куракина-Булгачова и князей Ростовских. Их всех, якобы, жестоко пытали и казнили (26). Насколько этому можно верить? Во всяком случае, достоверно известно, что князь Иван Куракин, второй по важности участник заговора, остался жив и, более того, в 1577 г., спустя 10 лет, занимал важный пост воеводы г. Вендена. Осажденный поляками, он пьянствовал, забросив командование гарнизоном. Город был потерян для России, а князь-пьяница казнен за эту и предыдущие провинности (27).

Показателен для историографии опричного периода казус с князьями Воротынскими. В исторической литературе упоминаются три брата: Михаил Иванович, Александр Иванович и Владимир Иванович. У некоторых авторов желание "убить" их было так велико, что все трое слились в одну "образцово-показательную жертву деспотии", чей ужасный конец, как всегда красочно, описал Карамзин: "Первый из воевод российских, пер-вый слуга государев - тот, кто в славнейший час Иоанновой жизни прислал сказать ему: "Казань наша"; кто уже гонимый. уже знаменованный опалого, бесчестием ссылки и темницы, сокрушил ханскую силу на берегах Лопасни и еще принудил царя изъявить ему благодарность за спасение Москвы - князь Михаил Воротынский, через десять месяцев после своего торжества был предан на смертную муку, обвиняемый рабом его в чародействе и в умысле извести царя... Мужа славы и доблести привели к царю окованного... Иоанн, доселе щадив жизнь сего последнего из верных друзей Адашева как бы для того, чтобы иметь хотя бы одного победоносного воеводу на случай чрезвычайной опасности. Опасность миновала - и шестидесятилетнего героя связанного положили на дерево между двумя огнями; жгли, мучили. Уверяют, что сам Иоанн кровавым жезлом своим пригребал пылающие уголья к телу страдальца. Изожженного, едва дышащего, взяли и повезли Воротынского на Белоозеро. Он скончался в пути. Знаменитый прах его лежит в обители святого Кирилла. "О муж великий! - пишет несчастный (!? - авт.) Курбский. - Муж крепкий душою и разумом! Священна, незабвенна память твоя в мире! Ты служил отечеству неблагодарному, где доблесть губит и слава безмолвствует..." (28).

Так и тянет спросить: а судьи кто? Изменник Курбский, натравивший на Россию 70 000 поляков, поднявший уже усмиренного Иоанном крымского хана Девлет-Гирея на новые разбойничьи набеги, с которыми и пришлось бороться Михаилу Воротынскому. Как посмел ренегат, продавший Отечество за 4 000 десятин ляшской земли, написать о России такие слова? Впрочем, удивляться нечему: и сейчас достаточно желающих списать свои подлости на счет "этой страны". Интересно другое: как мог умный и опытный Карамзин поверить изменнику?

Подлинная жизнь М. Воротынского прошла иначе. Начнем с конца: в Кирилло-Белозерском монастыре лежит прах не Ми-хаила, а Владимира Воротынского. Над его могилой вдова даже воздвигла храм (29). Владимир попал в монастырь еще в 1562 г., когда его братьев Михаила и Александра постигла опала (30). Но историки не утруждали себя поисками истины, а сочиняли мифы о "царстве террора" и потому Александр и Владимир были забыты, а все "шишки" достались наиболее знаменитому из братьев - Михаилу, с которым произошли самые не-вероятные приключения. Если верить корифеям исторической науки, повторяющим побасенки Курбского, то в 1560 г. Михаил сослан в Белоозеро, но в 1565 г. вызван оттуда и, по словам Курбского, был подвергнут пытке. Его жгли на медленном огне, а царь, разумеется, лично подгребал под него горящие угли своим посохом. После этого Воротынский будто бы умер на обратной дороге в Белоозеро (31). Вскоре после этого замученный до смерти князь получает во владение город Стародуб-Ряполовский (32) и одновременно шлет царю из монастырского заточения письмо, в котором жалуется на то, что ему, его семье и 12 слугам не присылают полагающихся от казны рейнских и французских вин, свежей рыбы, изюма, чернослива и лимонов (33), В 1571 г. Михаил неожиданно меняет монастырскую келью на кресло председателя комиссии по реорганизации обороны южных границ, побеждает в июле 1572 г. крымцев при Молодях (34). а в апреле 1573 г. его вторично и, опять же, собственноручно поджаривает Иоанн (35). И в довершение всех нелепиц, через год после своей второй смерти Михаил подписывает 16 февраля 1574 г. новый устав сторожевой службы (36)! Причем два последних, взаи-моисключающих, факта сообщает монография Зимина и Хорошкевич.

Из всего вышеизложенного ясно, что "исследователи" слегка переусердствовали в своем стремлении приписать Иоанну еще одно злодейство. Воротынский, в отличие от Курбского, был действительно выдающимся государственным деятелем и военачальником и на протяжении всей своей жизни оставался верен царю. Судя по многочисленным противоречиям в данных различных историков, едва ли даже половина описываемых ими событий произошла в действительности. Понятно, что письмо о рыбе и лимонах написал Владимир Воротынский, благополучно и комфортабельно проживший у монастырских стен более 10 лет и скончавшийся в окружении родных и многочисленных слуг, тогда как Михаил провел эти годы, занимаясь активной политической деятельностью и участвуя в военных походах. Само собой, что если Михаил был замучен Иоанном в 1565 г., то не смог бы одержать победу в 1572 г. Как только историки это сообразили, они отодвинули дату его смерти на 1573 г. Теперь им. видимо, следует задуматься над тем, как объяснить подпись, поставленную в феврале 1574 г. А можно ли вообще верить описаниям пыток, которым был подвергнут М. Воротынский? Скорее всего, это очередная клевета на Грозного.

Клевета коснулась не только взаимоотношений Иоанна с отдельными личностями: в искаженном виде представлялись так же значительные исторические события того времени.

К весне 1571 г. стало известно, что крымцы готовят большой набег. Пять земских полков и один опричный встали на берегах Оки. Побыв некоторое время с войсками, царь отъехал вглубь страны. Историки не преминули вслед за Курбским и иностранцами обвинить царя в трусости. "Царь бежал! - причитает Карамзин - в Коломну, оттуда в Слободу, мимо несчастной Москвы; из Слободы к Ярославлю, чтобы спастися от неприятеля, спастися от изменников..." (37). Еще больше интересных и, главное, одному ему известных подробностей приводит Горсей: "Когда враг приблизился к великому городу Москве, русский царь бежал в день Вознесения с двумя сыновьями, богатством, двором, слугами и личной охраной в 200 000 стрелков" (38). Бредовость подобного рассказа не вызывает сомнений.

Опять мы видим противоречия в данных историков. Если у Карамзина царь "бежит" мимо Москвы, то у Горсея из Москвы - с казною, придворными и детьми. И почему отъезд Иоанна из столицы ставится ему в вину? Никому не приходит в голову обвинять в трусости Великого князя Георгия, бежавшего из осажденного Батыем Владимира на Сить для сбора войск. А ведь там последствия были гораздо тяжелее: не только полная гибель города со всеми гражданами, но и 240-летнее татарское рабство. Однако, что для Георгия историки считают государственной необходимостью, то для Иоанна Грозного, по их мнению, - преступная трусость.

В реальности дело происходило так: в начале мая 1571 г. разведка доложила, что татар не видно и набег, скорее всего, откладывается. Поэтому царь счел возможным 16 мая вернуться в столицу (39). Иоанн не знал, что в это время от 120 до 200 тысяч крымцев уже подходили к границе Руси. Но шли они не привычной дорогой, а тайными путями, в обход сторожевых застав. Их вели знатные изменники под предводительством Кудеяра Тишенкова (40). 23 мая - через неделю после отъезда царя! - Девлет-Гирей неожиданно вышел к Оке и переправился там, где его не ждали, в неохраняемом месте, "благодаря тайным осведомителям" (41) - высокопоставленным изменникам в русских рядах. Об измене говорит и то, что пока татары переправлялись, пять земских полков -120 000 человек - не сдвинулись с места и не пытались препятствовать переправе, ссылаясь на царский приказ не покидать предназначенных для охраны рубежей (42). Только опричный полк под командой Я. Ф. Волынского встал на пути у татар. Но число смельчаков не могло превышать 6 тысяч человек (43) и они были просто сметены 100-тысячной Ордой (44). Дождавшись, пока татары закончат переправу и уйдут к Москве, земские "храбрецы", так и не сделав ни одного выстрела, снялись с позиций и поспешно бежали к столице. Царь, узнав о случившемся и прекрасно понимая, что причиною такого положения дел является не только преступная халатность земских воевод Вольского и Мстиславского, но и прямая измена, был вынужден покинуть Москву и уж, ко-нечно, не с двумя сотнями тысяч, а хорошо, если с двумястами опричниками. Для организации обороны города царь оставил весь резерв во главе с М. И. Вороным-Волынским.

Земские полки, бежавшие от Оки, вместо того, чтобы встретить врага в чистом поле, поспешно сели в осаду среди деревянных московских посадов. На другой день, 24 мая, татары зажгли предместья. Армия погибла в огне, воевода И. Д. Бельский задохнулся в подвале дома, где пытался спрятаться, "комендант" Москвы Вороной-Волынсков сгорел, самоотверженно пытаясь спасти опричный двор. Татары, переловив разбегавшихся из пламени жителей, ушли восвояси. Карамзин и иноземные мемуаристы объявили о 800 тысячах погибших (45) и о 150 тысячах пленных (46). Цифры совершенно несуразные, даже если в Москву собралось все окрестное население. Сами крымцы, сообщая о победе своим союзникам Сигизмунду и Курбскому, писали о 60 000 убитых и таком же количестве пленных (47). Сразу же после набега были казнены князь М, Черкасский, не сумевший провести в срок мобилизацию всех опричных войск для отпора крымцам, и князь В. И. Темкин-Ростовский, ответственный за организацию обороны столицы. Князь Мстиславский, письменно признавший свою ответственность за поражение, был прощен благодаря ходатайству митрополита Кирилла (48).

Как руководитель, Иоанн сделал верные выводы из поражения 1571 года. Комиссия Воротынского разработала эффективный план защиты южных рубежей, в соответствии с которым "в 70-х годах XVI века правительство обставило степь цепью острогов... от Донца до Иртыша и под ее защитой крестьяне осмелились вторгнуться в области, бывшие доселе вотчиной кочевников" (49).

Грозный сделал землепашцам поистине царский подарок - плодороднейшие черноземные степи, но что еще важнее, избавил людей от страха перед татарским рабством, за что народ поминал его добрым словом не одно десятилетие. С этого времени сила крымской Орды стала убывать, а созданная царем и его соратниками система обороны прослужила России более ста лет - до Петра I.

Но Грозный - талантливый государственный деятель - совсем не устраивал его "биографов". Они творили образ деспота на троне и в соответствии с этой задачей интерпретировали все его действия, в том числе и следующий эпизод.

В 1580 г. царь провел полицейскую операцию, положившую конец благополучию немецкой слободы. Враждебные России зарубежные силы тут же воспользовались этим для очередной пропагандистской атаки на Грозного. Одиозный померанский историк пастор Одерборн описывает события в мрачных и кровавых тонах: царь, оба его сына (один из которых, святой благоверный царь Феодор Иоаннович, канонизирован Русской Православной Церковью), опричники, все в черных одеждах, в полночь ворвались в мирно спящую слободу, убивали не-винных жителей, насиловали женщин, отрезали языки, вырывали ногти, протыкали людей добела раскаленными копьями, жгли, топили и грабили (50). Однако, Валишевский считает, что данные лютеранского пас-тора абсолютно недостоверны (51). Надо добавить, что Одерборн писал свой пасквиль в Германии, очевидцем событий не был и испытывал к Иоанну ярко выраженную неприязнь за то, что царь не захотел поддержать протестантов в их борьбе с католическим Римом.

Совсем по иному описывает это событие француз Жак Маржерет, много лет проживший в России: "Ливонцы. которые были взяты в плен и выведены в Москву (не те ли, которых "забили" железными палками? -авт.), исповедующие лютеранскую веру, получив два храма внутри юрода Москвы, отправляли там публично службу; но в концеконцов, из-за их гордости и тщеславия сказанные храмы... были разрушены и все их дома были разорены. И, хотя зимой они были изгнаны нагими, и чем мать родила, они не могли винить в этом никого кроме себя, ибо... они вели себя столь высокомерно, их манеры были столь надменны, а их одежды - столь роскошны, что их всех можно было принять за принцев и принцесс... Основной барыш им давало право продавать водку, мед и иные напитки, на чем они наживают не 10%, а сотню, что покажется невероятным, однако же это правда" (52). Подобные же данные приводит и немецкий купец из города Любека, не просто очевидец, но и участник событий. Он сообщает, что хотя было приказано только конфисковать имущество, исполнители все же применяли плеть, так что досталось и ему (53). Однако, как и Маржерет, купец не говорит ни об убийствах, ни об изнасилованиях, ни о пытках. Но в чем же вина ливонцев, лишившихся в одночасье своих имений и барышей?

Генрих Штаден, не питающий любви к России, сообщает, что русским запрещено торговать водкой и этот промысел считается у них большим позором, тогда как иностранцам царь позволяет держать во дворе своего дома кабак и торговать спиртным (54), так как "иноземные солдаты - поляки, немцы, литовцы... по природе своей любят пьянствовать" (55). Эту фразу можно дополнить словами иезуита и члена папского посольства Дж. Паоло Компани: "Закон запрещает продавать водку публично в харчевнях, так как это способствовало бы распространению пьянства" (56). Таким образом, становится ясно, что ливонские переселенцы, получив право изготовлять и продавать водку своим соотечественникам, злоупотребили своими привилегиями и "стали развращать в своих кабаках русских" (57).

Как бы не возмущались платные агитаторы Стефана Батория и их современные адепты, факт остается фактом: ливонцы нарушили московское законодательство и понесли полагающееся по закону наказание. Михалон Литвин писал, что "в Московии нет нигде шинков, и если у какого-нибудь домохозяина найдут хоть каплю вина, то весь его дом разоряется, имение конфискуется, прислуга и соседи, живущие на той же улице, наказываются, а сам хозяин навсегда сажается в тюрьму... Так как московитяне воздерживаются от пьянства, то города их изобилуют прилежными в разных родах мастерами, которые, посылая нам деревянные чаши... седла, копья, украшения и различное оружие, грабят у нас золото" (58).

Конечно, царь и митрополит встревожились, когда узнали, что в немецкой слободе спаивают их трудолюбивых подданных. Но никаких беззаконий не было, наказание соответствовало закону, основные положения которого приводятся у Михалона Литвина: дома преступников разорили; имущество конфисковали; прислуга и соседи были наказаны плетьми; и даже было оказано снисхождение - ливонцев не заключили пожизненно в тюрьму, как полагалось по закону, а только выселили за город и разрешили построить там дома и церковь (59). Достаточно гуманно для времен, когда в Англии каждые семь лет в жертву суевериям приносили невинных людей.

 

 

1. Митрополит Иоанн Ладожский. Самодер-жавие духа, -СПб., Царское дело, 1995,с. 162.

2. Валишевский К. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 262.

3. Кобрин В. Б. Иван Грозный.-М., Москов-ский рабочий, 1989, с. 55.

4. Там же, с. 97.

5. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 151-152.

6. Валишевский К. Указ, соч., с. 380.

7. Там же, с. 380.

8. Там же, с. 384.

9. Там же, с. 384.

10. Горсей Д. Сокращенный рассказ или ме-мориал путешествий.-8 кн.: Россия XV-XVII вв. - Глазами иностранцев.- Л., Лениздат, 1986,с. 159.

11. Россия XV-XVII вв. глазами иностран-цев.-Л., Лениздат, 1986, с. 533.

12. Валишевский К. Указ, соч., с, 390.

13. Там же, с. 383.

14. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 154.

15. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 71.

16. Валишевский К. Указ, соч., с. 269.

17. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного.-М., Наука, 1982, с. 115.

18. Валишевский К. Указ, соч., с. 269.

19. Там же, с. 216.

20. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 114.

21. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 154.

22. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 76.

23. Там же, с. 72.

24. Валишевский К. Указ, соч., с. 288.

25. Зимин А. А" Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 115.

26. Валишевский К. Указ, соч., с. 269.

27. Горсей Д. Путешествие сэра Джерома Горсея.-В кн.: Иностранцы о древней Моск-ве.-М., Столица, 1991, с. 109.

28. Карамзин Н. М. Предания веков.-М., Правда, 1987, с. 611-612.

29. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 151.

30. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 97.

31. Валишевский К. Указ, соч., с. 251.

32. Платонов С. Ф. Лекции по русской исто-рии в 2 чч.: Ч. 1.-М., Владос, 1994, с. 219.

33. Валишевский К. Указ, соч., с. 251-252.

34. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 127.

35. Там же, с. 134.

36. Там же, с. 127.

37. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 603.

38. Горсей Д. Указ, соч., с. 104-105.

39. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 90.

40. Костомаров Н. Русская история в жизне-описаниях ее главнейших деятелей.-М., Мысль, 1993, с. 311.

41. Горсей Д. Указ, соч., с. 104.

42. Там же, с. 104.

43. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 168.

44. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 128.

45. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 604.

46. Валишевский К. Указ, соч., с. 221.

47. Известие из Полыни от 4 июля 1570 г. о набеге крымского хана Девлет-Гирея на Мо-скву.-В кн.: Иностранцы о древней Москве.-М., Столица, 1991, с. 78.

48. Валишевский К. Указ, соч., с. 280.

49. Пайпс Р. Россия при старом режиме.-М., Независимая газета, 1993, с. 28-29.

50. Валишевский К. Указ, соч., с. 286.

51. Там же, с. 285.

52. Маржерет Ж. Состояние Российской им-перии и Великого княжества Московского.-В кн.: Россия XV-XVII вв. глазами иностран-цев.-Л., Лениздат, 1986. с. 237.

53. Валишевский К. Указ, соч., с. 237.

54. Штаден Г Страна и правление москови-тов в описании Генриха Штадена.-В кн.: Иностранцы о древней Москве.-М., Столица, 1991, с. 76.

55. Гваньини А. Полное и правдивое описа-ние всех областей, подчиненных монарху Московии...-B кн.: Иностранцы о древней Москве.-М., Столица, 1991, с. 84.

56. Компани Дж. П. Московское посольство.-В кн.: Иностранцы о древней Москве.-М., Столица, 1991, с. 88.

57. Валишевский К. Указ, соч., с. 287.

58. Михалон Литвин. О нравах татар, литов-цев и москвитян.-В кн.: Иностранцы о древ-ней Москве.-М., Столица. 1991, с. 92.

59. МаржеретЖ. Указ, соч., с. 237.

 

6. НОВГОРОДСКОЕ ДЕЛО

 

Рассказ об "ужаснейших исступлениях Иоанновой ярости" (1) придется начать издалека, с еще одной цитаты из Карамзина: "Иоанн карал невинных; а виновный, действительно виновный, стоял перед тираном: тот, кто в противность закону хотел быть на троне, не слушался болящего царя, радовался мыслию об его скорой смерти, подкупал вельмож и воинов на измену -князь Владимир Андреевич" (2). Имел ли право "русский Тацит" на такие слова? Несомненно.

Противостояние Старицких князей с Москвой имело давнюю историю. Еще в 1537 году князь Андрей Старицкий, отец Владимира и дядя Грозного, поднял совместно с новгородцами мятеж против семилетнего Иоанна. Сам Владимир Андреевич оказался достойным продолжателем "трудов" отца. В марте 1553 г. ему оставался шаг до трона. Шаг через младенца-наследника. Трудно в полной мере оценить великодушие Иоанна, простившего брату покушение на своего первенца. Более того, в 1554 г. царь назначил князя Владимира опекуном своего второго сына - Ивана. Во время военных действий Владимир Андреевич неоднократно командовал русскими войсками. Словом, все, что царь делал для своего двоюродного брата, укрепляло реальное положение Старицкого князя.

И вдруг в 1563 г. Иоанн узнает от служившего в Старице дьяка Савлука Иванова о новых "великих изменных делах" Владимира и его матери, княгини Ефросиний (3). Царь начал следствие и вскоре после этого в Литву бежал Андрей Курбский, близкий друг Старицкого семейства и активный участник всех его интриг. В то же время умирает родной брат Иоанна, Юрий Васильевич, Это приближает Владимира Старицкого вплотную к трону. Грозный вынужден принять ряд мер для обеспечения собственной безопасности. Царь заменяет всех ближних людей Владимира Андреевича на своих доверенных лиц, обменивает его удел на другой и лишает двоюродного брата права жить в Кремле. Иоанн составляет новое завещание, но которому Владимир Андреевич хотя и остается в опекунском совете, по уже рядовым членом, а не председателем, как раньше. Вес эти меры нельзя назвать даже суровыми, они были просто адекватной реакцией на опасность. Уже в 1566 г. отходчивый царь прощает брата и жалует его новыми владениями (4) и местом в Кремле для постройки дворца (5). Когда в 1567 г. Владимир вместе с Боярской Думой вынес обвинительный приговор Федорову-Челяднину и остальным своим тайным сообщникам, доверие к нему Иоанна возросло еще больше. Весной 1569 г. царь поручил ему командование армией, отправленной на защиту Астрахани (6).

Однако, в конце лета того же года близкий Старицкому двору новгородский помещик Петр Иванович Волынский (7), которого Карамзин почему-то упорно называет бродягой (8), сообщает царю о новом заговоре такого масштаба, что Иоанн в страхе обратился к Елизавете Английской с просьбой о предоставлении ему. в крайнем случае, убежища на берегах Темзы (9). Суть заговора, вкратце, такова: подкупленный Старицким князем царский повар отравляет Иоанна ядом (10), а сам князь Владимир, возвращаясь в это время из похода, имеет в своем распоряжении значительные воинские силы. С их помощью он уничтожает опричные отряды, свергает малолетнего наследника и захватывает престол. В этом ему помогают заговорщики в Москве, в том числе и из высших опричных кругов, боярская верхушка Новгорода и польский король (11). После победы участники заговора планировали поделить шкуру русского медведя следующим образом: князь Владимир получал трон, Польша - Псков и Новгород, а новгородская знать - вольности польских магнатов. Надо иметь в виду, что при этом Астрахань, с трудом удерживаемая Россией, безусловно, отошла бы к Турции, что поставило бы под удар Ка-зань, а вместе с тем - и присоединение Сибири. Российская империя загонялась в рамки Московии XIV века и Европа могла праздновать победу.

Многие историки голословно объявили этот заговор фикцией, но Валишевский утверждает, что Владимир Андреевич состоял в преступных переговорах с Сигизмундом и в Новгороде был найден текст Договора изменников с Польшей, на котором стояли подлинные подписи архиепискона новгородского Пимена и многих именитых нов-городских граждан (12). Было установлено участие в заговоре близких к царю московских бояр и чиновников: Вяземского, Бас-мановых, Фуникова и дьяка Висковатого.

В конце сентября 1569 г. царь вызвал к себе Владимира Старицкого, после чего, по словам Валишевского, князь навсегда исчезает из поля зрения историков: "Был ли он заду-шен, обезглавлен или отравлен ядом...- не-известно, свидетельства не согласуются" (13). Поэтому каждый историк получил воз-можность по своему вкусу описать его кон-чину. Ливонские проходимцы Таубе и Крузе сообщают, что вся семья князя Владимира была полностью уничтожена (14). Карамзин, склоняясь к их версии, все же исключает до-черей из числа жертв, но красочно описыва-ет смерть двух сыновей и супруги князя (15). У Кобрина выпили яд сам Владимир, его жена и дочь (16). А вот Костомаров на этот раз проявил благодушие и ограничился дву-мя жертвами: князем и его женой, справед-ливо заметив, что единственный сын и две дочери Владимира были живы через не-сколько лет после описываемых событий (17). И действительно, известно, что в 1573 г. царь вернул сыну Владимира, Василию, от-цовский удел, а дочь, Мария Владимировна, в мае 1570 г. стала супругой герцога Магнуса (18). Остается только сожалеть о том, что эти общеизвестные факты были "незнакомы" большинству исследователей. Странно, что даже такой выдающийся религиозный фи-лософ XX века, как Г. П. Федотов пишет: "Князь (Владимир Андреевич Старицкий -авт.) погиб (был отравлен) с женой и со всем семейством..." (19). Ведь смог бесхитростный бытописатель русских святынь А. Н. Му-равьев увидеть в древних стенах Успенского собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры гробницы дочери князя Владимира Марии и его внучки, "жертв властолюбия Годунова" (20), но никак не Иоанна Грозного. Кто по-мешал Федотову взглянуть на эти могилы и узнать даты смерти покоящихся в них, для меня остается загадкой. Что касается матери Владимира Старицкого, княгини Ефроси-ний, то по Курбскому, ее взяли- из монасты-ря, где она жила с 1563 г. и утопили в реке (21), по Кобрину - удушили дымом в судной избе (22), а у Зимина судная изба трансфор-мировалась в судно, плывущее по Шексне. на котором княгиню так же душат дымом (23). Непонятно только: если хотели убить, то зачем увозить, а если все же повезли, то зачем убивать; и как могли на лодке (а что еще могло плыть по Шексне?) удушить ды-мом, не проще ли уж было утопить? По сло-вам Карамзина, княгиню утопили вместе с царской невесткой Александрой (24), а Коб-рин, не мелочась, добавляет еще 12 утоп-ленных монахинь, хотя на той же странице говорил об удушении дымом (25). Из всей этой разноголосицы ясно одно: никто ниче-го толком не знает, но каждый стремится добавить еще одну-другую леденящую кровь сцену в этой исторической драме. Среди прочих документов заслуживает особого внимания скромное - без пыток и убийств - описание данного эпизода Д. Горсеем: "Иван послал за этим братом в провинцию Вагу: он считал его своим соперником... Когда князь Андрей (ошибка Горсея: не Андрей, а Вла-димир - авт.) явился в его присутствие и кланялся ему в ноги, то Иван поднял его и поцеловал. "О! жестокий брат, - сказал тот со слезами - Это Иудин поцелуй, ты послал за мною не на добрый конец. Делай свое!" И с этими словами ушел. На другой день он скончался и был торжественно похоронен в Михайловском соборе в Москве" (26). Горсей не пишет "его убили", а "он скончался". Князь Старицкий не растерзан опричниками при встрече с царем, как описывают истори-ки вслед за Курбским, Таубе и Крузе, он ухо-лит после царского приема и умирает на другой день. Фраза об Иудином поцелуе яв-но сменила хозяина: Иуда предавал, а не казнил. Князь Владимир в этом случае мог бы вспомнить о Каине-братоубийце. А вот об Иуде мог бы сказать преданный братом Ио-анн, любивший, кстати, украшать свою речь именами из Священного Писания. Тогда все встает на свои места: вызванный царем Вла-димир целует при встрече брата. Иоанн, не упоминая вслух о заговоре, оставляя Влади-миру возможность раскаяться, говорит, что это Иудин поцелуй и тем дает понять Ста-рицкому князю, что его заговор раскрыт: предательство брата известно ему, Иоанну, как было известно предательство Иуды Гос-поду нашему Иисусу Христу. Тут явная для человека того времени аналогия: Иуда пре-дал Царя Небесного, Владимир предал царя земного. Иуда, как известно, осознав свою вину, повесился. Князь Старицкий, поняв, что его измена открыта, уходит с царского приема и кончает жизнь самоубийством, скорее всего, с помощью того самого яда, о котором так часто упоминают историки. Но Иоанн опять прощает его, так как по-христиански не испытывает к нему личной вражды, и торжественно погребает в родо-вой усыпальнице. Об уничтожении семьи у Горсея нет и речи. Ему не приходит в голову говорить о смерти детей Владимира, кото-рых он мог видеть и после описываемых со-бытий, а дочь Владимира Старицкого, Ма-рию, лично вывез почти двадцать лет спустя из Ливонии на Русь.

Итак, заговор был обезглавлен, но еще не уничтожен. Однако, прежде чем вместе с Грозным двинуться к Новгороду, необходи-мо сделать небольшое отступление, без ко-торого этот обзор не будет полным.

"В Твери, в уединенной тесной келий Отроча монастыря еще дышал святой старец Фи-липп, молясь... Господу о смягчении Иоан-нова сердца: тиран не забыл сего свержен-ного им митрополита и послал к нему сво-его любимца Малюту Скуратова, будто бы для того, чтобы взять у него благословение. Старец ответствовал, что благословляют только добрых и на доброе. Угадывая вину посольства он с кротостию промолвил: "Я давно ожидаю смерти; да исполнится воля государева!" Она исполнилась: гнусный Ску-ратов задушил святого мужа, но, желая скрыть убийство, объявил игумену и братии, что Филипп умер от несносного жара в его келии" (27).

Возникает вопрос: а для чего, собственно, Грозный приказал убить св. Филиппа? Ко-нечно, если априори признать жестокость Иоанна, то других доказательств и не надо. Но на суде истории хотелось бы иметь улики повесомей. Древние в таких случаях спра-шивали: кому выгодно?

Имена недругов святителя хорошо известны историкам. Это новгородский архиепископ Пимен - второе лицо в заговоре 1569 г., епи-скопы Пафнутий Суздальский и Филофей Рязанский, а так же их многочисленные клевреты (28). Еще при поставлении святи-теля на митрополию в 1566 г. они "просили царя об утолении (!) его гнева на Филиппа" (29). Иоанн же, отнюдь, гнева на нового ми-трополита не имел, даже когда тот просил его за опальных новгородцев или обличал недостатки правления. Царь еще сильнее желал видеть на московской кафедре чело-века, знакомого ему с детства, прославлен-ного честностью и святостью (30). Для тще-славных и честолюбивых интриганов избра-ние Филипна было равно катастрофе. После раскрытия заговора Федорова-Челяднина (1567 г.) митрополит выступил в поддержку державной политики царя и публично обли-чал сочувствовавших заговорщикам еписко-пов (31). Это показало им. что новый заговор не будет иметь успеха, так как даже в случае ликвидации Грозного изменникам придется столкнуться с митрополитом, стоящим на страже интересов Отечества. Поэтому они взяли курс на устранение св. Филипна с ка-федры.

Сначала интриганы попытались вбить меж-ду святителем и царем клин клеветы (32). Орудием послужил царский духовник, кото-рый "явно и тайно носил речи неподобные Иоанну на Филиппа" (33). А Филиппу лгали на Иоанна. Но эта попытка не удалась, так как царь и митрополит еще в 1566 г. пись-менно разграничили сферы влияния: один не вмешивался в церковное управление, а другой не касался государственных дел. Ко-гда святого обвинили в политической небла-гонадежности. Иоанн просто не поверил ин-триганам и потребовал фактических доказа-тельств, которых у них, само собой, не было (34).

Тогда владыки новгородский, рязанский и суздальский заключили с высокопоставлен-ными опричниками-аристократами союз против Филипна (35). К делу подключились бояре Алексей и Федор Басмановы. Заго-ворщики сменили так гику. Для поисков компромата в Соловецкий монастырь на-правилась комиссия под руководством Паф-нутия и опричника князя Темкин-Ростовского (36). Игумен монастыря Паи-сий, которому был обещан епископский сан за клевету на своего учителя и девять мона-хов, подкупленные и запуганные, дали нуж-ные показания. Остальное было делом тех-ники. В ноябре 1568 года епископы-заговорщики собрали собор. Приговор собо-ра, как и многие другие документы того времени, впоследствии был "утерян". Но из-вестно, что особенно яростно "обличал" свя-того архиепископ Пимен, надеявшийся стать митрополитом (37). Надо особо отме-тить, что "царь не вмешивался в решения собора и противникам Филиппа пришлось самим обращаться к царю" (38). Г. П. Федо-тов, несмотря на всю свою предубежден-ность против царя, отметил: "Святому испо-веднику выпало испить всю чащу горечи: быть осужденным не произволом тирана, а собором русской церкви и оклеветанным своими духовными детьми" (39). Из этого видно, что Иоанн добросовестно соблюдал подписанное соглашение о разграничении сфер деятельности церковной и светской власти. Царь пытался защитить святителя, но не мог нарушить соборного постановле-ния. Свергнутый митрополит был арестован лично участником заговора А. Басмановым и заточен в Тверской Отрочь монастырь под надзор еще одного заговорщика, "пристава неблагодарна" Стефана Кобылина.

Но враги святителя просчитались. Пимен не стал митрополитом - Иоанн был не так прост и призвал на место св. Филиппа Тро-ицкого игумена Кирилла. А в сентябре 1569 г. началось следствие о связях московских и новгородских изменников и их участии в устранении Филиппа. Святой стал очень опасным свидетелем и его решили убрать. Когда Малюта Скуратов, руководивший рас-следованием, достиг Твери, святитель был уже мертв. Малюте оставалось только доло-жить обо всем Иоанну. "Царь... положил свою грозную опалу на всех виновников и пособников его (св. Филипна -авт.) казни" (40). Паисий был заточен на Валааме. Фи-лофей лишен сана, пристав Кобылий, так неудачно "охранявший" святого, сослан в монастырь (41). Были казнены Басмановы и, после бездарной обороны Москвы в 1571 г., князь Темкин-Ростовский. Не ушли от рас-платы и другие преступники, в первую оче-редь Пимен, заключенный в Веневский Ни-кольский монастырь.

Но и много лет спустя участники заговора не прекращали клеветать на царя и извращать исторические факты. В конце XVI века в Со-ловецком монастыре было написано житие святого Филиппа. Его составили со слов... державшего святителя в заключении при-става Стефана Кобылина (в монашестве - старца Симеона) и нескольких уцелевших соловецких монахов из числа тех девяти, что лжесвидетельствовали против святого Фи-липпа на соборе 1568 года (42). Нечего и го-ворить, в каком виде они, желая выгородить себя, преподнесли все поступки Иоанна и М. Скуратова. Например, житие рассказывает, как царь послал уже сведенному с кафедры, но еще находящемуся в Москве святому от-рубленную голову его брата. Михаила Ива-новича. Но окольничий М. И. Колычев умер в 1571 году, через три года после описывае-мых событий. В других изданиях жития брат заменяется племянником, сыном младшего брата Бориса (43). Практически все поздние варианты жития, изданные для "простого народа" (как дореволюционные, так и совет-ского периода) имеют искажающие текст вставки, дословно повторяющие целые аб-зацы из сочинений Курбского или псевдоис-торические лекции о правлении Иоанна IV. Вызывает удивление и то, что житие под-робно передает разговор Малюты и св. Фи-липпа, а так же рассказывает о том, как Ма-люта якобы убил святого узника, хотя "никто не был свидетелем того, что произошло ме-жду ними" (44).

Смерть митрополита стала последней кап-лей, переполнившей чашу царского гнева. Иоанн двинулся к Новгороду. Наверное, ни-какое другое событие того времени не вы-звало такого количества гневных филиппик против царя, как так называемый "новгород-ский погром". Над возведением здания лжи поработали многие злые языки от Карамзи-на до К. Маркса. Но в основе их сочинений лежат вымыслы изменника Курбского, шпиона Штадена и ренегатов Таубе и Крузе. Из четверых на месте событий присутство-вал один Штаден. О "погроме" писали и дру-гие авторы, но они либо вообще не бывали в России, либо их "данные" настолько одиоз-ны, что даже не все историки решились их повторить. Горсей, например, в своих "вос-поминаниях" путает и время, и последова-тельность событий: Иоанн, якобы, отступая от Ревеля (а это было в сентябре 1558 года - авт.), "мстит" за поражение и "грабит" снача-ла Нарву (май 1558 г.), затем "милует" Псков и, наконец, вводит в Новгород 30.000 татар и 10.000 стрельцов (45) и уничтожает 700.000 человек (46)! Бредовость этого сообщения понятна каждому, кто знаком с историей. Во всех 150 городах тогдашней России не на-бралось бы, пожалуй, и половины названно-го количества убитых: единственным боль-шим городом была Москва - около 100.000 жителей. Новгород был вторым по величине населения городом страны - примерно 26.000 человек. Остальные населенные пункты в нашем понимании больше всего напоминали села: Можайск - 5 700 человек, Коломна - 3 200, Серпухов - 2 500 (47).

Истинные подробности января 1570 года можно было бы узнать из дела по новгород-ской измене. Оно хранилось в государствен-ном архиве со времен Иоанна Грозного, пе-режило Смутное время, но не уцелело и ис-чезло в XIX в. точно так же, как другой важ-нейший документ той эпохи - Учредительная грамота опричнины.

Известно, что 2 января 1570 года передовой отряд опричников выставил заставы вокруг Новгорода, а 6 или 8 января в город вошел царь и его личная охрана. Зимин пишет о "15 тысячах опричного войска" (48), но из документов той эпохи известно, что число опричников никогда не превышало 5-6 ты-сяч, из которых 1200 человек были придвор-ные и обслуживающий персонал и около полутысячи - царская гвардия (49). Костома-ров неопределенно говорит о каком-то вой-ске и отдельно о 1500 стрельцах (50). А Ва-лишевский пишет, что Иоанн прибыл вслед за передовым отрядом всего с пятью сотня-ми людей (51). Зная, как часто в описании событий того времени появляются и пропа-дают по воле авторов нули (например, Гор-сей пишет о 700.000 убитых, а Валишевский исправляет эту цифру на 70.000; Карамзин сообщает о 800.000 сгоревших в Москве, а Костомаров - о 80.000) и, учитывая, что оп-ричников было намного меньше, чем 15.000, вернее всего будет считать, что царь вышел в поход с 1500 опричниками. Из них 1000 со-ставлял передовой отряд под командой М. Скуратова и 500 человек охраняли царя. Значение вопроса о численности опричного отряда в том, что количество участников по-хода прямо пропорционально числу казнен-ных в Новгороде. Понятно, что если гово-рить о десятках или даже сотнях тысяч каз-ненных, то тут и 15.000 стрельцов Зимина и даже 30.000 татар Горсея будет маловато. Но факты свидетельствуют об ином. Иоанн не собирался брать штурмом новгородские твердыни, он знал, что народ не позволит знатным заговорщикам закрыть перед ним ворота. Так и случилось. Передовой отряд арестовал знатных граждан, чьи подписи стояли под договором с Сигизмундом, и не-которых монахов, виновных в ереси "жидов-ствующих", которая служила идеологиче-ской подпиткой сепаратизма новгородской верхушки (52). Часть историков пишет, что были схвачены все монахи и священники, но известно, что царя встретил многолюд-ный крестный ход - не один же Пимен в нем участвовал!

После прибытия государя состоялся суд. Сколько было приговоренных к смерти из-менников? Отбросим 700.000 Горсея и даже 70.000 Валишевского, он и сам сомневался в достоверности этого числа. Псковская лето-пись пишет о 60.000, но данные Новгород-ской, более близкой к событиям, в 2 раза меньше: примерно 30.000 человек. Однако, и это количество, на 5000 превышающее на-селение города, не вызывает доверия у ис-следователей (53). Таубе и Крузе сообщают о 15.000 казненных, но находились они в это время на берегах Волги! Зато Курбский, как всегда, впереди всех - пишет о 15.000 убитых в один день, тогда как даже такой недруг России, как Гуаньино ограничивается 2770 убитых. Историк Р. Г. Скрынников, на осно-вании изученных документов и личных за-писей царя, выводит цифру в 1505 человек (54). Примерно столько же, полторы тысячи имен насчитывает список, посланий Иоан-ном для молитвенного поминовения в Ки-рилло-Белозерский монастырь (55). Много это или мало для искоренения сепаратизма на 1/3 территории страны? Пусть очевидцы "восстановления конституционного порядка в Чечне" решают этот вопрос сами.

Но, может, все же правы те, кто сообщает о десятках тысяч "жертв царской тирании"? Ведь дыма без огня не бывает? Не зря же пишут о 5000 разоренных дворах из 6000 имевшихся в Новгороде, о 10.000 трупов, поднятых в августе 1570 года из братской могилы близ Рождественского храма? О за-пустении Новгородских земель к концу XVI века?

Все эти факты объяснимы и без дополни-тельных натяжек. В 1569-1571 гг. на Россию обрушилась чума. Особенно пострадали за-падные и северо-западные районы, в том числе и Новгород. От заразы погибли около 300.000 граждан России (56). В самой Моск-ве в 1569 г. гибло по 600 человек в день - столько же, сколько, якобы, ежедневно каз-нил в Новгороде Грозный (57). Жертвы чу-мы и легли в "скудельницу" у новгородского Рождественского храма. Это подтверждается и тем, что погибших свозили в братскую мо-гилу все лето (58), но только в августе их от-пели. Значит, сначала "жертв опричного ре-жима" искали по окрестностям, свозили к могильнику, не отпевая, хоронили (это в православной-то России! - авт.), а через 7 ме-сяцев решили поправить ошибку и отпеть? Совершенно не в духе времени. Зато, если это были жертвы чумы, все становится на свои места. Умерших от "черной смерти", как это часто бывало в средневековых городах, хоронили быстро, стараясь поскорее изба-виться от зараженного тела. Да и отпеть умершего не всегда была возможность, по-тому что от чумы умирали и священнослу-жители. Именно такая ситуация сложилась в Новгороде весной и летом 1570 года. По словам Карамзина, "голод и болезни довер-шили казнь Иоаннову, так что иереи в тече-ние шести или семи месяцев не успевали погребать мертвых: бросали их в яму без всяких обрядов" (59). Показательно, что именно этих людей, погибших от чумы, Кобрин самым бессовестным образом при-писывает "тирану" (60), не обращая внима-ния на то, что они погибли через несколько месяцев после отъезда Иоанна из Новгоро-да.

В феврале 1570 года царь направился к Пскову. Кобрин спешить сообщить, что хотя "погрома" в Пскове не было, "были, разуме-ется, казни (как же Ивану Грозному без каз-ней-то обойтись! - авт.), погибло, возможно (выделено мной - авт.), несколько десятков человек. Среди жертв был игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий и келарь Вассиан Муромцев" (61). Как хочется Кобри-ну, чтобы Грозный напоминал собой индий-ского демона Кали, увешанного черепами! Особенно красноречивы эти "возможно, не-сколько десятков человек"! Ну что они могут прибавить к славе тирана, только что унич-тожившего 700.000! Но так хочется добавить еще немножко - и появляются эти "несколь-ко десятков". Многие другие историки, в том числе и Карамзин, не решились на эти бес-совестные несколько десятков. Зимин пи-шет о двух казненных: св. Корнилии и Вас-сиане (62). Дальнейшие казни, якобы заду-манные Иоанном, остановил юродивый Ни-кола. Наверно, только в историографии цар-ствования Грозного несовершенные престу-пления можно ставить в вину.

Показательно отношение историков к свя-тому праведному Николаю Псковскому. По-нятно, когда гнусности о русском святом пишет иностранец. Но Горсей, по крайней мере, все же признает, что был свидетелем чудес, творимых юродивым (63). Но когда Костомаров кощунственно называет св. Ни-колая "дурачком" (64) (прости меня, Госпо-ди!), то это далеко не с лучшей стороны ха-рактеризует историка, которого кто-то по ошибке назвал русским.

Что же касается смерти преподобного Кор-нилия и его ученика Вассиана, которых царь якобы приказал раздавить с помощью како-го-то ужасного приспособления, то здесь ис-торики опять повторяют байки Курбского. По словам митрополита Иоанна Ладожско-го, на это " нет и намека ни в одном из до-шедших до нас письменных свидетельств, а в "Повести о начале и основании Печерского монастыря" о смерти преподобного сказано: "От тленного сего жития земным царем предпослан к Небесному Царю в вечное жи-лище". Надо обладать буйной фантазией, чтобы на основании этих слов сделать выво-ды о "казни" преподобного Иоанном IV. Ма-ло того, из слов Курбского вытекает, что Корнилий умервщлен в 1577 году. Надпись же на гробнице о времени смерти препо-добного указывает дату 20 февраля 1570 го-да. Известно, что в этот самый день святой Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково - потому-то и говорит "Повесть" о том, что подвижник был "пред-послан" царем в "вечное жилище". Но для Курбского действительное положение дел не имеет значения. Ему важно было оправдать себя и унизить Иоанна" (65).

25 июня 1570 года состоялся последний акт новгородской трагедии, названный К. Мар-ксом "самой невероятной зверской сценой" (66). Невероятное зверство началось с мило-сердия: из 300 изменников, покушавшихся на жизнь царя и целостность Российской державы были помилованы и отпущены на свободу 184 человека - почти 2/3 пригово-ренных. Остальные, в том числе казначей Фуников и печатник Висковатый, поддер-живавшие связь между заговорщиками и польским королем (67), Алексей и Федор Басмановы - вдохновители свержения ми-трополита Филиппа, Вяземский, предупре-дивший новгородских участников заговора о провале их планов, а так же привезенные из Новгорода изменники, были казнены. С это-го времени силы внутренних врагов России были окончательно подорваны и всем тем, кто ненавидел Иоанна и его великую держа-ву, оставалось надеяться лишь на мощь враждебного Запада, на клевету и ядовитое зелье.

 

1. Карамзин И. М. Предания веков.-М., Правда, 1987, с. 587.

2. Там же, с. 587.

3. Кобрин В. Б. Иван Грозный.-М., Москов-ский рабочий, 1989, с. 60-61.

4. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 587.

5. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 73.

6. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 587.

7. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 78.

8. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 589.

9. Костомаров Н. И. Русская история в жиз-неописаниях ее главнейших деятелей. -М., Мысль, 1993. с. 304.

10. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного.-М., Наука, 1982, с. 118.

11. Валишевский К. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 272.

12. Там же. с. 272.

13. Там же. с. 271.

14. Там же. с. 271.

15. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 588.

16. Кобрин Б. Б. Указ, соч., с. 78.

17. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 304.

18. Горсей Д. Сокращенный рассказ или ме-мориал путешествий -В кн.: Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 164.

19. Федотов Г. П. Святой Филипп, митропо-лит Московский.-М.. Стрижев-центр, 1991. с. 81.

20. Муравьев А. Н. Путешествие по святым местам русским.-М.: Книга-СП Внешибери-ка, 1990. с. 53.

21. Валишевский К. Указ, соч., с. 272.

22. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 78.

23. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 118.

24. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 588.

25. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 78.

26. Горсей Д. Указ, соч., с. 164.

27. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 590.

28. Митрополит Иоанн Ладожский. Само-державие духа.-СПб., Царское дело, 1995, с. 759.

29. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 301.

30. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 157; Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 75.

31. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 158.

32. Там же, с. 159.

33. Историй государства Российского: Жиз-неописания. IX-XVI вв.-М., Книжная палата, 1996, с. 371.

34. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 158-159.

35. История государства Российского. Указ, соч., с. 371.

36. Костомаров Н. 1/1. Указ, соч., с.302.

37. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 77.

38. История государства Российского. Указ, соч., с. 368.

39. Федотов Г. П. Указ, соч., с.78.

40. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 160.

41. Карамзин Н. М. Указ, соч., с.610.

42. История государства Российского. Указ, соч., с. 368.

43. Федотов Г. П. Указ, соч., с. 80-81; Препо-добный игумен Филипп. - В кн.: Соловецкий патерик. -М.: Синодальная библиотека, 1991. - С. 64; Житие святителя Филиппа, митро-полита Московского. - В кн.: БехметеваА. Н. Жития святых. -М., 1897. - С. 61.

44. Федотов Г. П. Указ, соч., с. 82-83.

45. Горсей Л- Указ, соч., с. 157-158.

46. Горсей Д. Путешествие сэра Джерома Горсея.-В кн.: Иностранцы о древней Моск-ве.-М., Столица, 1991, с. 102.

47. Зимин А. Д., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 20.

48. Там же, с. 119.

49. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 168.

50. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 306.

51. Валишевский К. Указ, соч., с. 273.

52. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 306.

53. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 81.

54. Там же, с. 82.

55. Валшевский К. Указ, соч., с. 274.

56. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 128.

57. Валишевский К. Указ, соч., с. 274.

58. Костомаров Н. И. Указ, соч., с. 308.

59. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 593.

60. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 81.

61. Там же, с. 85.

62. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 121.

63. Горсей Д. Сокращенным рассказ или ме-мориал путешествий.-В кн.: Россия XV-XVH вв. тазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 158.

64. Костомаров Н. №. Указ, соч., с. 308.

65. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 147.

66. Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Указ, соч., с. 124.

67. Там же, с. 124.

 

7. ЯД АСПИДА

 

Есть одна "жертва" Иоанна, о которой на-слышаны все от мала до велика. Подробно-сти "убийства Иваном Грозным своего сына" растиражированы в тысячах экземпляров художниками и кинематографистами, писа-телями и поэтами. Вот как описал это собы-тие гордость русской историографии Н. М. Карамзин: "В старшем сыне своем, Иоанне, царь готовил России второго себя: вместе с ним занимаясь делами важными, присутст-вуя в Думе, объезжая государство, вместе с ним и сластолюбствовал, и губил людей, как бы для того, чтобы сын не мог стыдить отца и Россия не могла ждать ничего лучшего от наследника... Но, изъявляя страшное в юноше ожесточение сердца и необуздан-ность в любострастии (царевич - авт.), ока-зывал ум в делах и чувствительность к славе или хотя к бесславию отечества. Во время переговоров о мире, страдая за Россию, чи-тая горесть на лицах бояр, слыша, может быть (выделено мной - авт.) и всеобщий ро-пот, царевич исполнился ревности благо-родной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь Рос-сии. Иоанн в волнении гнева закричал: "Мя-тежник! Ты вместе с боярами хочешь сверг-нуть меня с престола!" и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать ее, царь дал ему не-сколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им царевича в голову. Сей несчаст-ный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении он воскликнул: "Я убил сына!" - и кинулся обнимать, целовать его; удерживая кровь текущую из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына о прощении. Но суд небесный свершился. Царевич, лобызая руки отца, нежно изъявлял ему любовь и со-страдание; убеждал его не предаваться от-чаянию; сказал, что умирает верным сыном и подданным... Жил четыре дня и скончался 19 ноября в ужасной слободе Александров-ской... Все оплакивали судьбу державного юноши, который мог бы жить для счастия и добродетели..." (1).

Какая мрачная трагедия, какой апофеоз зло-действа, какие яркие краски и какая ложь в каждом слове! Ложь, потому что великий историк не мог не знать иные версии и соз-нательно их игнорировал. Единственный достоверный факт во всей этой истории - это то, что царевич действительно умер в ноябре 1581 года.

Отцом мифа о "сыноубийстве" был высоко-поставленный иезуит, папский легат Анто-ний Поссевин. Ему принадлежит и авторст-во политической интриги, в результате ко-торой католический Рим надеялся с помо-щью польско-литовско-шведской интервен-ции поставить Россию на колени и, восполь-зовавшись ее тяжелым положением, выну-дить Иоанна подчинить Русскую Православ-ную Церковь папскому престолу. Однако, царь повел свою дипломатическую игру и сумел использовать Поссевина при заклю-чении мира с Польшей, избежав при этом уступок в религиозном споре с Римом. Хотя историки и представляют Ям-Запольский мирный договор как серьезное поражение России, надо сказать, что стараниями пап-ского легата фактически Польша получила обратно только свой же собственный город Полоцк, отнятый Грозным у Сигизмунда в 1563 году. После заключения мира Иоанн даже отказался обсуждать с Поссевиным во-прос об объединении церквей - он ведь и не обещал этого. Рим сам, ослепленный своей извечной мечтой о господстве над миром, обманул себя и лишь напрасно "принес в жертву интересы своей польской паствы" (2). Провал католической авантюры сделал Пос-севина личным врагом Иоанна. К тому же, иезуит прибыл в Москву через несколько месяцев после смерти царевича и "ни при каких обстоятельствах не мог быть свидете-лем происшествия" (3).

Что касается сути самого события, то "смерть наследника престола вызвала недо-уменную разноголосицу у современников и споры у историков" (4). Версий смерти царе-вича было достаточно, но в каждой из них основным доказательством служили слова "быть может", "скорее всего", "вероятно" и "будто бы".

В комментариях к приведенной выше цита-те из Карамзина М. В. Иванов пишет: "Иван Грозный убил сына при иных обстоятельст-вах. Однажды царь зашел в покои сына и увидел его беременную жену одетой не по уставу: было жарко и она вместо трех рубах надела только одну. Царь стал бить невестку, а сын - ее защищать. Тогда Грозный и нанес сыну смертельный удар по голове" (5). По-добной версии придерживался и Валишев-ский: "Иван будто бы встретил свою невест-ку во внутренних покоях дворца и заметил, что ее костюм не вполне соответствовал требованиям приличия. Возможно, что при своем положении она не надела пояса на со-рочку. Оскорбленный этим царь-игумен уда-рил ее с такой силой, что в следующую ночь она прежде времени разрешилась от бреме-ни. Естественно, что царевич не воздержал-ся от упреков по адресу царя. Грозный вспы-лил и замахнулся посохом. Смертельный удар был нанесен царевичу в висок" (6). Коб-рин признает этот рассказ самым правдопо-добным: "Похожа на правду, но не может быть ни проверена, не доказана другая вер-сия: царевич заступился перед отцом за свою беременную жену, которую свекор "по-учил" палкой..." (7). Только один вопрос: с каких это пор можно признать человека ви-новным в убийстве на основании версии, ко-торую нельзя "ни проверить, ни доказать", даже если она и "похожа на правду"?

Уже в этой, так сказать "бытовой" версии, можно увидеть ряд мелких, но характерных при даче ложных показаний несоответствий. "Свидетели" путаются. Первый говорит, что царевна одело лишь одно платье из трех по-лагающихся из-за жары. Это в ноябре-то? Тем более что женщина в то время имела полное право находиться у себя в покоях только в одной сорочке, служившей домаш-ним платьем (8). Другой автор указывает на отсутствие пояска, что, якобы, и привело в бешенство Иоанна, случайно встретившего невестку во "внутренних покоях дворца". Эта версия совершенно недостоверна хотя бы потому, что царю было бы очень сложно встретить царевну "одетой не по уставу", да еще во внутренних покоях. А по остальным дворцовым палатам даже полностью одетые дамы тогдашнего московского высшего све-та не расхаживали свободно. Для каждого члена царской семьи строились отдельные хоромы, соединенные с другими частями дворца довольно прохладными в зимнее время переходами (9). В таком отдельном тереме и проживала семья царевича. Распо-рядок жизни царевны Елены был таким же, как и у других знатных дам того века: после утреннего богослужения она отправлялась в свои покои и садилась за рукоделье со свои-ми прислужницами (10). Знатные женщины жили взаперти, "как в мусульманских гаре-мах", а "царевны были самыми несчастными из них". Проводя дни в своих светелках, они не смели показаться на людях и, даже сде-лавшись женою, не могли никуда выйти без позволения мужа, даже в церковь, а за каж-дым их шагом следили неотступные слуги-стражи (11). Помещение знатной женщины находилось в глубине дома, куда вел особый вход, ключ от которого всегда лежал у мужа в кармане. На женскую половину терема не мог проникнуть никакой мужчина, "хотя бы он был самым близким родственником" (12).

Таким образом, царевна Елена находилась на женской половине отдельного терема, вход в которую всегда заперт, а ключ нахо-дится у мужа в кармане. Выйти оттуда она может только с разрешения супруга и в сопровождении многочисленных слуг и слу-жанок, которые наверняка позаботятся о приличной одежде. К тому же, Елена была беременна и едва ли ее оставили бы без присмотра. Ввиду всего вышеперечисленного ясно, что единственной возможностью для царя встретить невестку в полуодетом виде - выломать запертую дверь в девичью и разогнать боярышень и сенных девушек. Но такого факта история в полной приключе-ниями жизни Иоанна не зафиксировала. Поэтому можно полностью согласиться со словами митрополита Иоанна Ладожского о том, что нелепость вышеприведенной вер-сии уже с момента ее возникновения была так очевидна, что потребовалось облагоро-дить рассказ и найти более достоверный по-вод и мотив убийства (13).

Так появилась другая сказка в изложении Карамзина - версия "политического сыно-убийства". Но она оказалась еще более без-доказательной, чем предыдущая. "Порой на-ходят разные политические причины этого убийства. Говорят, что царь боялся молодой энергии своего сына, завидовал ему, с по-дозрением относился к стремлению цареви-ча самому возглавить войска в войне с Ре-чью Посполитой за обладание Ливонией. Увы, все эти версии основаны только на темных и противоречивых слухах" (14), - словно вторит владыке Иоанну Кобрин. Не согласен с политической версией и Вали-шевский (15).

И действительно, противоречий в ней не меньше, чем в "бытовой". Чего стоит только один факт: весь эпизод у Карамзина строит-ся на недовольстве царевича, страдающего за Россию и читающего на лицах (!) бояр, а может быть слышащего всеобщий ропот "во время переговоров о мире" (16). Если верить автору, царевич выражает недовольство ка-ких-то слоев общества ходом русско-польских переговоров, так сказать, возглав-ляет оппозицию точке зрения царя на усло-вия заключения мирного договора. Но все источники свидетельствуют, что царевич умер 19 ноября 1581 г., а переговоры с Польшей начались 13декабря 1581 г., то есть, почти через месяц после смерти царе-вича (17). Как можно быть недовольным хо-дом переговоров, которые еще не начались, историки умалчивают.

Но есть еще одна версия "сыноубийства", на-зовем ее условно, "нравственного несоответ-ствия". В 1580 году, а по другим данным - в 1578 г. (18), была проведена уже описанная выше акция по пресечению спекуляции ал-коголем в Немецкой слободе. Этот эпизод и послужил отправной точкой для третьей версии. Вот как передал ее Джером Горсей: "Царь разъярился на своего старшего сына, царевича Ивана, за то, что тот оказывал со-страдание этим несчастным (т. е., наказан-ным ливонцам - авт.)... и дал одному по-сланному по его делам дворянину подорож-ную на 5 или 6 почтовых лошадей помимо царского ведома. Сверх того царь опасался за свою власть, полагая, что народ слишком хорошего мнения о его сыне. В ярости он ударил его жезлом... в ухо и так нежно (ка-кая милая западноевропейская ирония! - авт.), что тот заболел горячкою и на третий день умер... Государство потеряло надежду иметь государем мудрого и кроткого царе-вича, героя духом и красивой наружности, 23 лет отроду (ошибка Горсея: царевичу было 27 лет - авт.), любимого и оплакиваемого всеми" (19). Нелишне добавить, что в другом переводе этого отрывка удар в ухо превра-тился... в пощечину (20)!

Эта версия ссоры между Иоанном и его сы-ном не менее надуманна, чем все остальные. Прежде всего, острота ссоры в ноябре 1581 г. не соответствует давности события, послу-жившего его причиной: со времени пересе-ления Немецкой слободы прошло от 1 до 3 лет. Валишевский указывает и на иное, внутреннее противоречие версии: "Другие источники говорят, что царевич заступился за ливонских пленников (хороши пленники, имеющие свои церкви, получающие от цар-ской казны ссуды на строительство домов, содержащие кабаки и "разодетые как прин-цы" - авт.), с которыми плохо обращались опричники. Но это вызывает сомнение: ме-жду отцом и сыном существовало согласие в идеях и чувствах" (21).

Но самое интересное в этой версии - проти-воречия в оценке характера царевича. Сна-чала все авторы утверждают, что Иван Ива-нович - полное подобие своего отца: "Иван, по-видимому, и физически, и нравственно напоминал отца, делившего с ним занятия и забавы", - писал Валишевский. По "свиде-тельству" Одерборна, отец с сыном менялись любовницами. Они вместе сластолюбство-вали и губили людей - утверждал Карамзин. Как резюмировал Кобрин, царевич был дос-тойным наследником своего отца (22). Все лживые мерзости, которые говорились об отце, повторяются в адрес сына. И вдруг, по-сле смерти наследника, все меняется как по мановению волшебной палочки. Карамзин рисует образ нежно любящего сына, кото-рый, умирая, "лобызает руки отца... все оп-лакивают судьбу державного юноши (27 лет? Трижды, по словам историков, женатого? Для пущего эффекта написали бы уж маль-чика. - авт.), который мог бы жить для сча-стия и добродетели...". У Горсея царевич стал "мудрым и кротким, героем и красавцем, любимым всеми". Валишевский пишет, что царевич пользовался большой популярно-стью и его смерть стала народным бедстви-ем.

Превращение "кровожадного чудовища" в "любимца нации" и "героя духа" говорит о том, что одно из двух - первое или второе - ложь. Пусть каждый решает сам для себя, где истина, автор же присоединяется к мне-нию митрополита Иоанна Ладожского о го-лословности и бездоказательности всех вер-сий об убийстве царем своего сына: "на их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени" (23).

Но если не было убийства, то как умер царе-вич? Владыка Иоанн имел на этот счет свое мнение: "Предположение о естественной смерти царевича Ивана имеет под собой до-кументальную основу. Еще в 1570 г. болез-ненный и благочестивый царевич... пожало-вал в Кирилло-Белозерский монастырь... вклад 1000 рублей... он сопроводил вклад ус-ловием, что сможет, при желании, по-стричься в монастырь, а в случае смерти его будут поминать... Косвенно свидетельствует о смерти Ивана от болезни и то, что в "дора-ботанной" версии о "сыноубийстве его смерть последовала не мгновенно после "ро-кового удара", а через 4 дня, в Александров-ской слободе. Эти четыре дня -...время пред-смертной болезни царевича" (24).

При всем своем огромном уважении к вла-дыке, позволю себе частично не согласиться с его мнением и предложить свою версию. Конечно, царь Иоанн IV был грозен только для врагов России и не поднимал руку на своего сына. Царевич Иван умер от болезни, чему сохранились некоторые документаль-ные подтверждения. Жак Маржерет писал: "Ходит слух, что старшего (сына) он (царь) убил своей собственной рукой, что про-изошло иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла... и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спус-тя, в путешествии на богомолье" (25). На примере этой фразы мы можем видеть, как ложная версия, популярная среди иностран-цев с "легкой" руки Поссевина, переплетает-ся с правдой о смерти царевича от болезни во время поездки на богомолье. К тому же, продолжительность болезни, исходя из дан-ных Кобрина, можно увеличить до 10 дней, с 9 по 19 ноября 1581 года (26). Но что это бы-ла за болезнь?

В 1963 году в Архангельском соборе Мос-ковского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Ива-на, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании ос-танков была проверена версия об отравле-нии Грозного. Ученые обнаружили, что со-держание мышьяка, наиболее популярного во все времена яда, примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нор-мы. Но в костях царя Иоанна и царевича Ивана Ивановича было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму (27).

Насколько случайно такое совпадение? К сожалению, о болезни царевича известно только то, что она длилась от 4 до 10 дней. Место смерти наследника - Александрова слобода, расположенная к северу от Москвы. Можно предположить, что, почувствовав се-бя плохо, царевич выехал в Кирилло-Белозерский монастырь, чтобы там, как видно из приведенного митрополитом Ио-анном документа, принять перед смертью монашеский постриг. Понятно, что если он решился отправиться в такой далекий путь, то не лежал без сознания с травмой черепа. В противном случае, царевича постригли бы на месте. Но в дороге наступило ухудшение состояния больного и, доехав до Александ-ровской слободы, наследник окончательно слег и вскоре скончался от "горячки".

Гораздо больше данных о смерти Иоанна. Еще в августе 1582 года А. Поссевин в отче-те Венецианской Синьории заявил, что "мо-сковскому государю жить не долго" (28). Та-кое утверждение тем более странно, что, по словам Карамзина, до зимы 1584 года, то есть еще полтора года после "пророчества" Поссевина у царя не было заметно ухудше-ние здоровья (29). Чем можно объяснить уверенность иезуита в скорой смерти царя? Только одним - сам папский посол и был виновником кончины Иоанна. К тому же, хотя историки пишут, что Грозный заболел зимой 1584 г., если обратиться к датам, то неточность такого утверждения очевидна. В январе 1584 года царь лишь увидел на небе комету и пророчески сказал окружающим, что она - предвестница его смерти. Хроноло-гия его болезни такова: весь февраль и на-чало марта он еще занимается государст-венными делами. Первое упоминание о "бо-лезни" относится к 10 марта 1584 г., когда был остановлен на пути к Москве литовский посол "в связи с государевым недугом". 16 марта наступило ухудшение, царь впал в беспамятство, однако, 17 и 18 марта почув-ствовал облегчение от горячих ванн. Но по-сле полудня 18 марта наступила неожидан-ная развязка - царь умер (30). Тело государя распухло и дурно пахло "из-за разложения крови" (31). Подводя итог, можно сказать, что царь болел около 10 дней и перед смер-тью у него были признаки отравления пара-ми ртути: распухшее тело и дурной запах го-ворят о дисфункции почек, на которые пары ртути действуют в первую очередь, что и приводит к анурии - прекращению выделе-ний из организма. Теплые ванны способст-вовали частичному освобождению организ-ма от вредных веществ через поры кожи и после них царь чувствовал некоторое облег-чение. Но это не устраивало тех, кто стре-мился к его смерти, и, как пишет очевидец событий Д. Горсей, Иоанн был удушен (32). Царевич Иван также болел около 10 дней, ухудшение состояния его здоровья тоже на-ступило неожиданно, в пути, и в его скелете так же обнаружено высокое содержание рту-ти. В кончине отца и сына чувствуется одна и та же безжалостная рука. О насильствен-ной смерти Грозного сохранилось немало известий. Летописец XVII века сообщал, что "царю дали отраву ближние люди". Дьяк Иван Тимофеев рассказал, что Борис Году-нов и Богдан Бельский "преждевременно прекратили жизнь царя". Голландец Исаак Масса писал, что Бельский положил яд в царское лекарство (33). Горсей так же писал о тайных замыслах Годуновых против царя (34). При этом надо иметь в виду, что Поссе-вин знал о смерти царя заранее и так был в ней уверен, что посмел сообщить о гряду-щем событии правительству Венеции. Этот иезуит находился в России во время смерти царевича Ивана, который был сторонником войны с Польшей "до победного конца" и мог помешать своей бескомпромиссностью планам Поссевина стать "миротворцем" (су-ществуй тогда Нобелевская премия мира -иезуит получил бы ее наверняка) и привести Россию к подножию папского престола. На-до было принимать срочные меры, чтобы наследник не оказал "плохого" влияния на Иоанна и не уговорил царя продолжить войну. Для папского легата не составило труда договориться с оппозиционно настро-енными боярами, и царевич замолчал навсе-гда. А затем Поссевин сочинил миф о "сыно-убийстве".

Грозный умер так же весьма "вовремя" для Рима и Польши: в начале 1584 года Стефан Баторий, с благословения римского престо-ла, стал активно готовиться к новой войне с Москвой. У русских границ опять началась "челночная" дипломатия папских легатов. И через пару месяцев Иоанна не стало. Схо-дится все: и кто мог, и кому выгодно.

И, наконец, последний довод в пользу вы-шеизложенной версии -девиз иезуитов: "Цель оправдывает средства".

 

1. Карамзин Н. М. Предания веков.-М., Правда, 1987, с. 618.

2. Вапишевский К. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 363.

3. Митрополит Иоанн Ладожский. Самодер-жавие духа.-СПб., Царское дело, 1995, с. 134- 135.

4. Кобрин В. Б. Иван Грозный.-М., Москов-ский рабочий, 1989, с. 135.

5. Иванов М. В., Макогоненко Г. П. Коммен-тарии.-В кн.: Карамзин Н. М. Предания ве-ков.-М., Правда, 7957, с. 757.

6. Валишевский К. Указ, соч., с.383.

7. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 134.

8. Валишевский К. Уш. соч., с. 8.

9. Костомаров Н. И. Русские нравы.-М., Чар-ли, 1995, с. 35.

10. Там же, с. 80.

11. Там же, с. 88.

12. Валишевский К. Указ, соч., с. 112.

13. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 134.

14. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 135.

15. Валишевский К. Указ, соч., с. 387.

16. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 618.

17. Валишевский К. Указ, соч., с. 353.

18. Там же, с. 286.

19. Горсей Д. Сокращенный рассказ или ме-мориал путешествий.-В кн.: Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 182.

20. Горсей Д Путешествие сэра Джерома Горсея.-б кн.: Иностранцы о древней Моск-ве.-М., Столица, 1991, с. 115.

21. Валишевский К. Указ, соч., с. 388.

22. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 134.

23. Митрополит Иоанн Ладожский. Указ, соч., с. 135.

24. Там же, с. 135-136.

25. Маржерет Ж. Состояние Российской им-перии и Великого княжества Московского.-В кн.: Россия XV-XVII вв. тазами иностранцев,-П., Лениздат, 1986, с. 232.

26. Кобрин В. Б. Указ, соч., с. 134.

27. Там же, с, 171.

28. Валишевский К. Указ, соч., с. 390. 

29. Карамзин Н. М. Указ, соч., с. 637.

30. Там же, с. 638. 31.

31. Валишевский К. Указ, соч., с. 390.

32. Горсей п. Путешествие сэра Джерома Горсея.-В кн.: Иностранцы о древней Моск-ве.-М., Столица, 1991, с. 121.

33. Кобрин В. В. Указ, соч., с. 138.

34. Горсей п. Сокращенный рассказ или ме-мориал путешествий. -В кн.: Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев.-Л., Лениздат, 1986, с. 185.

 

8. САМОЗВАНЕЦ БОРИС ГОДУНОВ: ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ

 

У стен величественного Успенского собора Троице-Сергиевой Лавры, в скромной усы-пальнице покоятся останки несчастного се-мейства Годуновых, так дорого заплативших за немногие годы высшей власти. Здесь на-ходится и прах царя Бориса - одного из са-мых загадочных правителей России. Дата рождения, национальность, степень образо-ванности, карьера и сама смерть - все по-крыто таинственным покровом, сквозь ко-торый тщатся проникнуть исследователи старины. С юности за будущим царем тянул-ся след ядовитых слухов. Наверно, не было ни одного громкого преступления, в кото-ром молва не обвиняла бы Годуновых. Одни историки решительно отметают все обвине-ния, возведенные за минувшие столетия на Бориса, и объявляют его мудрейшим и дос-тойнейшим правителем; другие видят в нем исчадье ада, способное на все ради престола. Борьба мнений идет с переменным успехом и едва ли когда-нибудь прекратится. И все же, победа в этом споре уже одержана, но не историком, а поэтом. Каждый, кто знаком с пушкинским "Годуновым", навсегда останет-ся под обаянием этого гениального произве-дения. Однако, исторические факты не все-гда укладываются в рамки художественной литературы.

Борис родился в семье небогатого вяземско-го помещика на переломе XVI века. Наибо-лее достоверной датой считается 1552 год. Это был знаменательный год: год взятия Ка-зани, начало наступления Руси на Восток, время создания Российской империи в той форме, какая была присуща нашему госу-дарству на протяжении последующих 350 лет. Мнение о татарских корнях Годунова опиралось на "Сказание о Чете", в котором родоначальником рода Годуновых назван Чет-мурза, выехавший на Русь из Орды еще при Иване Калите. Но, по мнению известно-го историка Р. Г. Скрынникова, этот доку-мент создан для "подтверждения" княжеско-го происхождения Бориса и не заслуживает доверия. Предком будущего царя был кост-ромской вотчинник XIV века Дмитрий Зер-но. От него произошли Годуновы, Вельями-новы и Сабуровы. Они служили Дмитрию Донскому, Василию I, Василию II. Однако, на протяжении двух веков Годуновы и Вель-яминовы превратились в мелких помещи-ков, тогда как Сабуровы продолжали поль-зоваться известностью. Соломонида Сабуро-ва была супругой Великого князя Василия III. Евдокия Сабурова вышла замуж за царе-вича Ивана, сына Иоанна IV. Так что Году-новы имели с царствующим домом непло-хие родственные связи. В возрасте семи лет Борис осиротел и вместе с сестрой и братом был принят в семью дяди, Дмитрия Ивано-вича.

Звезда Годуновых взошла в 1565 г. Царь Ио-анн Грозный искал верных людей и Дмит-рий Годунов, благополучно пройдя отбороч-ную комиссию, стал опричником "первого призыва". Он, в прямом смысле слова, при-шелся ко двору и играл там не последнюю роль. Благодаря покровительству дяди, Бо-рис и его сестра Ирина воспитывались в царских палатах.

Когда Дмитрий Годунов попал во дворец, все первые места были уже заняты. Во главе оп-ричного правительства стояли А. Басманов, оружничий А. Вяземский, постельничий В. Наумов и ясельничий П. Зайцев. Но Годуно-вым везло: умер Василий Наумов и Годунов-дядя занял освободившийся пост начальни-ка Постельного приказа. Теоретически он должен был заботиться о царском обиходе, но на практике в его обязанности входило обеспечение безопасности государя и его семьи. Теперь в ведении Дмитрия Годунова находились многочисленные слуги и внут-ренняя стража дворца, а на ночь постельни-чий ложился в одной комнате с царем. Не удивительно, что сразу по достижении со-вершеннолетия Борис получил свой первый придворный чин - стряпчего. В обязанности будущего правителя входило подавать и принимать одежду, когда царь переодевался, а в ночное время дежурить в дворцовых се-нях. Трудно сказать, какие мысли бродили в голове у 15-летнего мальчика, когда он дер-жал в руках драгоценные царские наряды. Не тогда ли и зародилось его болезненное честолюбие, отмечаемое всеми современни-ками?

Вскоре молодой стряпчий становится зятем знаменитого Малюты Скуратова-Бельского. Некоторые историки считают, что шеф оп-ричной контрразведки искал покровительст-ва постельничего, но, скорее всего, Годуно-вы были заинтересованы в Малюте не меньше, чем он в них. Дядя с племянником готовились к тяжелым политическим бит-вам и нуждались в сильных союзниках. В течение нескольких последующих лет по-ложение Годуновых сильно укрепилось. Ле-том 1570 г. были казнены замешанные в новгородской измене А. Вяземский и А. Басманов. Из старого опричного руково-дства на плаву остались Годуновы и Скура-товы-Бельские. А осенью 1571 г. состоялась двойная свадьба. Царевич Иван женился на Евдокии Сабуровой и род Годуновых вновь породнился с царским домом. Сам Грозный царь взял в жены Марфу Собакину. Свахами царицы были жена Бориса Мария Скуратова и его теща, а сам Борис и Малюта стали дружками царской невесты. Однако, нити, связавшие семью Годуновых с престолом, оборвались неожиданно быстро: через две недели после свадьбы царица Марфа умер-ла, а через год оказалась в монастыре и ца-ревна. Труды Годуновых пропали втуне. К тому же геройски погиб на войне верный союзник - Малюта. Но неудачи не сломили Годуновых. Они уже разрабатывали новые планы, не уступающие по широте размаха предыдущим. Грозный решил женить младшего сына, Феодора. Царевной стала Ирина, сестра Бориса.

Примерно в это же время царь Иоанн рас-пустил опричнину и заменил ее так назы-ваемым "двором". Новое правительство воз-главили Василий Колычев и Борис Тулупов. Дмитрий Годунов получил повышение но службе - думный чин окольничего. Такая расстановка сил не удовлетворила честолю-бие царских родственников, рассчитывав-ших на большее. Годуновы посчитали себя достаточно сильными для открытой схватки и начали местнический спор с боярами, за-ступившими им путь к власти. Предмет спо-ра для тех времен был очень серьезен: от то-го, кто займет более высокую должность, за-висела не только личная карьера боярина, но и служебный успех всего рода на многие десятилетия вперед. Никогда уже потомки проигравшего не смогли бы подняться по служебной лестнице выше, чем потомки по-бедителя. В свою очередь, на победу в споре мог рассчитывать только тот, чьи предки хо-тя бы раз имели в подчинении кого-либо из предков соперника. Необоснованные пре-тензии на чужое служебное место карались весьма строго. Борьба шла буквально не на жизнь, а на смерть. Противники Годуновых были выданы им головой и казнены. Вотчи-ны местничавшегося с Годуновым князя Ту-лупова достались победителю в виде трофе-ев, а место на политическом Олимпе занял триумвират Годуновых-Бельских-Нагих. Они не успокоились, пока не смели всех своих политических противников. Дмитрий Году-нов получил боярский чин, не полагавшийся ему по худородству, Борис Годунов - думный чин кравчего, а его свояк Богдан Бельский стал оружничим. Это правительство остава-лось у власти почти 10 лет - до смерти Гроз-ного.

В ноябре 1581 г. погиб царевич Иван. Рас-сказ о том, как Грозный царь убил своего сына, давно стал хрестоматийной историей. Однако, современные исследователи уже не столь уверены в причинах смерти царевича. Р. Г. Скрынников пишет, что наряду с по-боями, здоровье Ивана пострадало от нерв-ного потрясения. Знаток русской истории митрополит Иоанн Ладожский вообще ут-верждал, что смерть царевича была естест-венной. Об этом же упоминают и некоторые современники события, например, служив-ший в охране Бориса Годунова наемник Яков (Жак) Маржерет. Существует версия и об отравлении царевича, и это не удиви-тельно, если учесть, что он умер не сразу, а болел около двух недель. Как бы то ни было, смерть наследника престола оказалась ис-ключительно выгодной клану Годуновых. Более того, народная молва обвинила их в смерти царевича. Источником для этих слу-хов послужила перемена в отношениях ме-жду Грозным и Борисом: царь стал все чаще проявлять к недавнему любимцу недоверие и неприязнь.

Еще при жизни старшего сына Грозный вы-делил младшему огромный удел, превосхо-дящий по размеру любое европейское госу-дарство. Заботу о благочестивом Федоре, ко-торого подданные считали блаженным (су-ществовала икона царя Феодора, его имя входило в XVII в. в святцы), царь поручил Годуновым. Работа была почетная и не-сложная, оставлявшая много времени для совершенствования тактики придворных интриг. К тому же, Годуновы сдружились с Федором и приобрели на него огромное влияние. Пока был жив царевич Иван, Гроз-ного это вполне устраивало. Смерть старше-го сына все изменила. Федор оставался единственным наследником (царевич Дмит-рий еще не родился) и близкие ему Годуно-вы слишком усилились. У Федора и Ирины не было детей, да и здоровье нового наслед-ника внушало опасения. Это грозило пресе-чением династии Ивана Калиты. В таких об-стоятельствах Грозный потребовал от сына развода и заключения Ирины Годуновой в монастырь. Но Федор, не желая нарушать церковных установлений, запрещающих развод, воспротивился воле отца. Стоит ли говорить, что и Годуновы всеми силами ста-рались не допустить удаления царевны Ири-ны. Это вызвало гнев царя, но, вопреки при-писываемой ему жестокости, привело лишь к еще большему охлаждению между Иоан-ном и Борисом. Царь заменил Годунова дру-гим любимцем - Богданом Бельским.

Позиции Бориса поколебало не удаление от трона, а рождение у царя еще одного сына - царевича Дмитрия. Через полгода Грозный слег от "горячки". В течение десяти дней по-ложение царя то улучшалось, то ухудшалось, пока не наступила странная смерть во время шахматной партии... в присутствии Бориса Годунова. Англичанин Д. Горсей, очевидец событий, писал, что царь был удушен. Народ приписал смерть Иоанна Грозного отраве, положенной в лекарство рукой то ли Году-нова, то ли Бельского, которые совместно подхватили выпавшую из царских рук власть. В сопровождении неожиданно поя-вившейся свиты и охраны, такой многочис-ленной, что, по словам Горсея, странно было это видеть, Борис и Бельский привели к присяге знать, опечатали казну, расставили на кремлевских стенах верные им отряды. Уже через шесть часов все было в их руках.

Грозный завещал группе бояр заботиться о царе Фёдоре и государстве. Долгое время считалось аксиомой членство Годунова в этом своеобразном опекунском совете. Но Р. Г. Скрынникову удалось убедительно дока-зать, что в царском завещании упоминались четверо опекунов: Иван Мстиславский, Иван Шуйский, дядя царя Никита Романов-Юрьев и любимец Грозного Богдан Бельский. Го-дунов не вошел в четверку сильнейших, бо-лее того, не получил никакой должности. Почти достигнутая власть ускользала из рук. По свидетельству австрийского посла, такой оборот дел очень задел Бориса в душе. Ми-риться с создавшимся положением он не со-бирался.

Уже в ночь смерти Грозного началась смута. В Кремле схватили Нагих, родственников царевича Дмитрия по матери. В городе вве-ли военное положение, прошли массовые аресты. Многочисленная толпа посадских людей волновалась у закрытых кремлевских ворот. Одни кричали, что Бельский, отравив царя Ивана, злоумышляет на Федора и хочет посадить на престол Годунова; другие - что бояре побивают Годуновых; третьи - что Го-дуновы решили извести всех бояр. Когда в толпе появились служилые дворяне со своими боевыми холопами, дело приняло серьезный оборот. Восставшие захватили пушки и повернули их на Спасские ворота. В схватке погибло 20 человек и около 100 бы-ло ранено. Правительство пошло на перего-воры. Но среди бояр не было единства: Мстиславский, Романов и Шуйский поддер-жали казначея П. Головина в борьбе с Б. Бельским, за которым стояли Годуновы и Щелкаловы - "новые русские" XVI века, про-бившиеся на вершину власти при Грозном. Результат оказался плачевным для Бельско-го: сам он был сослан в почетную ссылку, а царевич Дмитрий и Нагие отправились в Уг-лич.

Неизвестно, что произошло в течение трех следующих недель, но Борис совершил го-ловокружительный прыжок к высшему в России придворному званию конюшего. Этот чин делал его главой Боярской Думы. Но, главное, по неписаному закону, в случае прекращения царствующей династии Году-нову принадлежало решающее слово при выборе нового царя.

Во время венчания на царство Федора Ива-новича новоиспеченный конюший стоял ря-дом с царем и утомившийся Федор отдал Борису "подержать" знак верховной власти - тяжелый золотой шар-державу. Это произ-вело на присутствующих неизгладимое впе-чатление.

Вскоре всеми делами в стране заправляли Никита Романов, Борис Годунов и дьяк Щелкалов. Их худородство действовало на московский бомонд как красная тряпка на быка. Столкновение было неизбежно. Борь-ба развернулась за контроль над министер-ством финансов -Казенным приказом. Ка-значей Петр Головин, победитель Богдана Бельского, только и ждал случая разделаться с ненавистными выскочками. Борис нанес ему упреждающий удар: поднял на заседа-нии правительства вопрос о ревизии казны. Ход оказался беспроигрышный. Хищения были так велики, что Петра суд приговорил к смерти, а его брата Владимира - к ссылке и конфискации имущества. Это настолько ухудшило позиции представителей аристо-кратии в правительстве, что Н. Романов ос-мелился выступить против высокородного Ивана Мстиславского. Схватка закончилась для Мстиславского монастырской кельей, а для Романова - тяжелым смертельным неду-гом. Власть же досталась Годунову и его со-юзникам, братьям Щелкаловым.

Однако, царь Федор имел слабое здоровье и часто болел. Его смерть означала для Году-нова в лучшем случае конец политической карьеры, а в худшем - гибель. Стремясь за-страховаться от подобного поворота собы-тий. Борис вступил в тайные переговоры с правительством Священной Римской импе-рии и предложил, в случае смерти Федора, заключить брак между царицей Ириной и австрийским принцем. Интрига стала из-вестна в Москве. Говорили, что царь поко-лотил Бориса посохом. Годунов был в пани-ке и готовился к самому худшему. Он по-жертвовал в Троице-Сергиев монастырь 1000 рублей (примерно- 50 кг золота в современ-ных ценах) и в то же время обратился с просьбой о предоставлении политического убежища к английскому правительству.

И было чего опасаться. К весне 1586 года уже вся столица знала, что Годуновы при живом царе выдают замуж царицу, хотят по-садить на российский престол австрийского католика и убежать к английским протес-тантам. Подозрительная смерть народного любимца Никиты Романова накалила об-становку до предела. В мае Москва подня-лась. Толпы посадских людей ворвались в Кремль, требуя выдачи Годуновых, чтобы побить их "всех разом" камнями. Борис по-шел на поклон к Шуйским, стоявшим за спиною восставших. Князь Иван Шуйский, последний из четырех бояр, назначенных Грозным в помощь своему сыну, уже видел себя хозяином положения. Не желая вме-шивать плебс в свои боярские дела, он уго-ворил народ покинуть Кремль. Это была его роковая ошибка.

Годуновы оправились быстро. Уже в ночь после бунта вожди мятежников были схва-чены и бесследно исчезли. Обеспокоенные Шуйские решили нанести Годуновым реши-тельный удар: они подали царю челобитную с просьбой о разводе с Ириной Годуновой, Под прошением подписались многие бояре и московские купцы. Но известный своим благочестием царь Федор не желал нару-шать церковных уставов и, кроме того, ис-кренне любил свою жену. Воспользовав-шись его недовольством, Годуновы обвини-ли Шуйских, быть может, не без основания, в государственной измене. Шуйским грозил суд и тогда они, в отчаянье, решились на крайнюю меру и предприняли неудачную попытку взять штурмом двор Годуновых, На поле боя полегло 800 человек. После этого последовали многочисленные аресты и каз-ни сторонников Шуйских. Сам Иван Шуй-ский был сослан в монастырь и вскоре уду-шен, его братья попали в тюрьму и, по крайней мере, один из них, Андрей, так же был умервщлен. Среди схваченных сторон-ников Шуйских был насильно пострижен-ный в монахи Аверкий Палицын, знамени-тый впоследствии келарь Троице-Сергиева монастыря и летописец Смутного времени. Митрополит Дионисий, возмущенный ца-рящим насилием, обличал перед Федором беззакония Годунова и пострадал за это: был лишен кафедры и сослан в Новгород.

15 мая 1591 года в Угличе погиб царевич Дмитрий. Согласно одной версии, он был убит по негласному приказу Бориса. По дру-гой - царевич в припадке эпилепсии упал на ножик-свайку, которым играл во дворе. Хо-дили слухи, что Дмитрий был своевременно подменен другим ребенком, который и по-гиб в Угличе, а истинный царевич вырос при дворе Романовых, бежал в Литву и явился затем метить Годунову...

Было ли преступление и свершилось ли оно с ведома Бориса - мы уже никогда не узнаем. Некоторые справедливо указывают на то, что Шуйским и Романовым смерть в Угличе была на руку не меньше, чем Годунову. Бо-рис не мог рассчитывать на то, что убийство Дмитрия автоматически принесет ему цар-ский венец, особенно после того, как у царя Федора родилась дочь. Да и Шуйские с Ро-мановыми имели не меньше шансов сесть на царский престол.

Все это так, однако, если для Романовых или Шуйских смерть Дмитрия означала возмож-ность получить доступ к высшей власти, то для клана Годуновых это был вопрос жизни и смерти. К этому времени они вознеслись так высоко, что при воцарении Дмитрия но-вое правительство разделалось бы с Бори-сом в считанные часы. Австрийский посол Варкоч докладывал своему правительству: "Случись что с великим князем (т.е. с царем Федором - авт.), против Бориса вновь под-нимут голову его противники... а если он и тогда захочет строить из себя господина, то вряд ли ему это удастся". По выражению Ключевского, Борису приходилось бить, чтобы не быть побитым.

Вопреки расхожему представлению, что ца-ревич Дмитрий Углический был последним препятствием властолюбию Годунова, в се-редине 80-х годов XVI столетия существова-ли еще два законных претендента на рус-ский престол: племянница Грозного, ливон-ская королева-вдова Мария и ее маленькая дочка, царевна Евдокия. Еще в 1586 году Бо-рис поручил близкому к нему авантюристу и английскому агенту Дж. Горсею вести с По-лыней переговоры о выдачи их на Русь. Гор-сей великолепно выполняет свое задание: льстит, лжет, сыплет золотом, намекает на особые отношения с Марией и, наконец, до-бивается их возвращения в Россию. Здесь их сначала с почетом принимают, но вскоре Борис, даже не поставив в известность царя Федора, отправляет королеву вместе с доче-рью в монастырь. Монахиня Мария стала не опасна Годунову, но маленькую Евдокию еще нельзя было постричь: несчастная де-вочка умирает и Годунова винят в ее смерти.

Тогда же Борис совершает неслыханное до-толе дело: уничтожает завещание Грозного царя, которое определяло статус царевича Дмитрия, как наследника престола. Одно-временно с исчезновением завещания уми-рает единственный человек, который мог бы восстановить его текст - переписчик завеща-ния и бывший личный секретарь Иоанна IV, дьяк Савва Фролов. Он скоропостижно скончался при невыясненных обстоятельст-вах. Примерно в это же время Годунов разо-слал указ, запрещающий упоминать на бо-гослужении имя Дмитрия на том основании, что он, якобы, рожден в шестом браке, неза-конном по церковным канонам.

Смерть Дмитрия в этом ряду выглядит как логическое завершение череды событий. Следствие по Углическому делу длилось бо-лее года и закончилось разгромом Нагих: мать убитого царевича насильно постригли в монастырь, ее братья попали в тюрьму, многих слуг казнили. Всех жителей Углича выслали в сибирский город Пелым: оттуда они уже не могли рассказать правду.

Ничто теперь не сдерживало стремления Бориса к власти. В июле 1591 года Крымская Орда, устрашенная Божественным знамени-ем, не принимая боя, бежала от стен Моск-вы и Борис не преминул этим воспользо-ваться. Хотя Годунов ничем не отличился на поле боя (а по некоторым данным и вовсе на нем не появлялся), он получил многочис-ленные награды и присоединил к званию конюшего титул "царского слуги" - наиболее почетный и очень редко присваиваемый за выдающиеся заслуги. Но этого ему было мало и вскоре Борис наградил себя еще од-ним, неслыханным и невозможным при жи-вом самодержце титулом: правителя госу-дарства. Теперь Годунова официально вели-чали "царским шурином и правителем, слу-гой и конюшим боярином и дворовым вое-водой и содержателем великих государств - царства Казанского и Астраханского".

Как метко заметил Р. Г. Скрынников, смысл этих титулов был понятен всем: Годунов объявил себя единоличным правителем го-сударства и сам царь находился у него в полном подчинении. Боярская Дума запол-нялась родней правителя, он контролировал вес важнейшие ведомства и посты в госу-дарстве. За несколько лет Борис превратил-ся в самого богатого человека России: его владения приносили до 100.000 рублей еже-годно, что составляло 10% от государствен-ного дохода. Он мог выставить в поле до 100.000 бойцов. Приняв самое активное уча-стие в учреждении Патриаршества, Борис заручился поддержкой высшей церковной иерархии. Чувствуя за спиной церковь, день-ги и оружие, Годунов был готов сделать по-следний шаг к трону.

6 января 1598 года умер царь Федор, не ос-тавив ни наследника, ни завещания. Под-данным предложили присягнуть патриарху Иову, православной вере, царице Ирине и правителю Борису и его детям! Но взять трон с налету Годунову не удалось: знать и народ не захотели подчиниться самозванцу. По словам современников, вес выражали возмущение "шайкой Годуновых". Толпа по-садских ворвалась в Кремль и вынудила Ирину Годунову объявить об уходе в мона-стырь. Вокруг опустевшего трона завязалась ожесточенная борьба между Годуновыми, Мстиславскими и Романовыми. Никто из них не имел достаточно сил для победы над соперниками, и к концу января все осознали необходимость созвать для избрания новой династии Земский собор. Не все депутаты смогли на него добраться: Борис выставил на дорогах заставы, пропускавшие в столицу только верных ему людей.

В Москве началась избирательная кампания. Рейтинг Бориса был самый низкий - в наро-де ходили упорные слухи, что он отравил царя Федора. Положение настолько обост-рилось, что правитель не смог посещать за-седания Боярской Думы и, бросив городское подворье, укрылся в загородном Новоде-вичьем монастыре, где уже жила его сестра Ирина. 17 февраля закончился траур по Фе-дору и Патриарх собрал совещание, на кото-рое никто из противников Годунова не по-пал. От имени духовенства была предложена кандидатура Бориса и нового царя тут же единогласно избрали. Однако, без утвержде-ния Боярской Думой решение Собора было нелигитимно. А Дума и не собиралась отда-вать Борису власть. Пока на патриаршем подворье выбирали царя, бояре, собрав аль-тернативное собрание, предложили москви-чам учредить республику на новгородский лад. Но эта идея не пришлась народу по вку-су. Выборы зашли в тупик.

Чтобы обойти закон стороной, прогодунов-ский Собор решил апеллировать непосред-ственно к народу и назначил массовое шест-вие к месту уединения Бориса. Однако, ма-нифестация оказалась столь малочисленной, что Годунову пришлось отклонить "всена-родную" просьбу взойти на престол. В тече-ние следующих суток сторонники правителя развили невероятную активность. В ход бы-ли пущены обещания, деньги, угрозы. Во многих храмах прошло ночное богослуже-ние, привлекшее своей необычностью мно-жество людей. А утром, прямо из церквей в Новодевичий монастырь двинулся крестный ход, увлекший большое число московских жителей.

Годунов вышел к народу и, обмотав вокруг шеи платок, потянул его вверх, показывая, что скорее удавится, чем согласится стать царем. Эта его последняя попытка проявить скромность имела успех. Те, кто еще вчера взахлеб сплетничал о преступлениях прави-теля, теперь, по словам очевидца, "нелепо вопили, раздувая утробы и багровея лицом", требуя Бориса на царство. Пройдет всего семь лет и эта же толпа выкинет его прах из Архангельского собора.

А пока Годунов мог праздновать победу. Ос-тавалось лишь получить согласие Думы, но его все не было и не было. Напрасно поте-ряв почти неделю, Борис торжественно въе-хал в Москву 26 февраля. В Успенском собо-ре он получил благословение Патриарха Ио-ва на царство и стал ожидать появления представителей Думы, надеясь, что бояре смирятся со свершившимся фактом. Но это-го не случилось, и к концу дня стало ясно, что венчание на царство не состоится. Обес-кураженный правитель покинул Москву и вновь укрылся в монастыре.

Борис решил откусить от пирога власти с другого конца. Его доверенные представите-ли выехали в крупнейшие города страны. Они везли с собой значительные суммы де-нег и приказ: привести провинцию к прися-ге новому царю. Эта акция практически ни-где не встретила препятствий. Осталось по-корить Москву.

По улицам столицы прокатилась еще одна многолюдная манифестация в поддержку правителя, а царица-инокиня Ирина прика-зала брату без промедления "облечься в цар-скую порфиру". Этот "царский" указ, не имевший никакой законной силы, должен был компенсировать упрямство Думы и за-менить так и не полученную от нее санк-цию. 30 апреля Борис еще раз попытался венчаться на царство. После торжественного въезда в столицу и праздничной службы в Успенском соборе, Патриарх возложил на Годунова крест святого чудотворца митро-полита Петра, что должно было знаменовать "начало венчания и скипетродержавия". Ду-ма была абсолютно не согласна с такой по-становкой вопроса, но в ней самой не было единства. Романовы-Шуйские-Мстиславские никак не могли поделить трон и решили пригласить на роль русского царя крещено-го татарского хана Симеона. В его жилах текла царская кровь и он уже занимал одна-жды по воле Иоанна Грозного московский престол.

При всей кажущейся неожиданности этот кандидат был опасен для Годунова и Борис предпринял гениальный по своей простоте политический ход: он объявил Отечество в опасности. Разведка послушно доложила, что татарские орды двинулись на Русь, хотя, на самом деле, крымцы отправились в Венг-рию. Борис собрал невероятное по своей численности войско в полмиллиона человек. Бояре были поставлены перед альтернати-вой: участвовать в походе под руководством Бориса или отказаться от такой "чести" и на-влечь на себя обвинения в измене.

Собравшись на Оке, армия так там и оста-лась. На берегу реки возвели огромный го-род из чудесных шатров. Приехав в свою па-латочную "столицу". Годунов, прежде всего, приказал спросить от своего имени о здоро-вье каждого солдата вплоть до последнего обозного мужика. За этим последовали еже-дневные пиршества, на которых угощались одновременно по 70.000 человек - и вес ели на серебре и золоте. Никто не уходил без подарка. Войску раздали жалованье за три года.

Несостоявшаяся война превратилась в бес-конечный праздник. Здесь Годунов завоевал симпатии провинциального дворянства и одержал, наконец, победу над Думой. Когда Борис распустил войско и вернулся в Моск-ву, столица беспрекословно ему присягнула. Дьяк Тимофеев писал, что согнанные на це-ремонию москвичи со страху так громко вы-крикивали слова присяги, что приходилось затыкать уши. И, наконец, после еще одной "всенародной просьбы" Борис венчался на царство 3 сентября 1598 года.

Законность воцарения должна была под-твердить Утвержденная грамота Земского Собора. Интересно, что таких грамот оказа-лось две. Как первая, так и вторая полны на-тяжек и подтасовок фактов. Подписи под грамотами зачастую принадлежат людям, не участвовавшим в работе Собора, тогда как некоторые участники так и не смогли оста-вить на них свой автограф. Кроме того, вто-рая грамота была датирована задним чис-лом. Без сомнения, Борис Годунов был за-конно избранным русским царем, но так же несомненно и то, что огромная масса рус-ских людей его таковым не признавала. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что правительство Минина и Пожарского во время борьбы с оккупантами чеканило день-ги от имени последнего законного с их точ-ки зрения царя - Федора Иоанновича, а не Бориса.

Многие считали, что правление Годунова стало бы великим, если бы не вмешались неблагоприятные обстоятельства. Действи-тельно, Борис имел многие достоинства. "Цветущий благолепием", "вельми сладкоре-чивый" Годунов обладал значительным ин-теллектом и сильной волей. Дьяк Тимофеев писал, что хотя после Годунова и были ум-ные цари, но их разум был лишь тенью его разума. Современники отмечают его необы-чайную привязанность к детям, постоянство в семейной жизни и полное равнодушие к алкоголю. Все это было бы прекрасно для домохозяина, купца и даже думного бояри-на. Но чтобы самодержавно править царст-вом этого оказалось мало.

Годунов не был "урожденным" царем. Из-вестно, что он "от рождения до смерти не проходил по стезе буквенного учения" и был малообразованным человеком. Это, а так же отсутствие практического опыта руководства государством с ранней юности, каковой обычно имели все наследники престола (ца-ревич Алексей Алексеевич впервые высту-пил перед польскими послами с самостоя-тельной речью на латинском языке в 13 лет) сказалось на результатах его правления.

Во внешней политике, несмотря на то, что многие руководители иностранных госу-дарств были личными друзьями Бориса (по переписке), страна не имела заметных успе-хов. Годунов лишь поменял внешнеполити-ческую ориентацию России с протестант-ской Англии, естественной союзницы рус-ских в Европе XVI века, на альянс со Свя-щенной Римской империей, которая, по су-ти, была инструментом влияния католиче-ского Рима и не могла, да и не желала ока-зать России действенную поддержку. Каж-дому, кто знаком с историей, известно, что на протяжении последующих 280 лет поли-тика Австрии по отношению к нашей стране выражалась в регулярном предательстве ин-тересов русских союзников.

Как военачальник, Годунов так же не отли-чился особыми талантами и неудачный штурм Нарвы служит тому доказательством. Русские уже ворвались в город, когда Борис согласился на предложенное шведами пе-ремирие. Переговоры с побежденным про-тивником продолжались до тех пор, пока не растаял лед на реке Нарове и повторный штурм стал невозможен. Заключенный впо-следствии мир со Швецией не соответство-вал реальной расстановке сил в Прибалтике и свидетельствовал об отсутствии способно-стей к политическому анализу - ничему, кроме придворных интриг Борис не научил-ся. Шведы, проиграв войну, сохранили за собой право военной блокады русского по-бережья и, таким образом, свели на нет по-беду русского оружия.

Вступая на царство, Борис дал тайный обет в течение пяти лет никого не казнить и поста-рался, чтобы все об этом узнали. Восторги по поводу милосердия нового царя оказа-лись непродолжительны. Первой жертвой Годунова стал старый враг-приятель Богдан Бельский. Он был осужден за одну неосто-рожную фразу. Борис лично повелел своему придворному врачу-иноземцу выщипать Бельскому волосок за волоском роскошную бороду и отправил его в очередную ссылку. Затем настала очередь Романовых. Когда-то Борис клятвенно обещал своему другу Ни-ките Романову позаботиться о его детях. Этой "заботы" не избежал ни один из Ники-тичей: всех их осудили за подготовку поку-шения на Бориса. Федора Романова по-стригли в монахи, остальных братьев отпра-вили в ссылку, из которой Александр, Миха-ил и Василий уже не вернулись. Вслед за ними прошла череда политических процес-сов. Пострадали практически все, кто когда-либо перечил Годуновым.

Досталось не только боярам. Можно считать доказанным, что именно Борис Годунов провел в 90-х годах XVI века закрепощение земледельцев и так реформировал налого-вую систему, что превратил прежде ужи-вавшиеся более-менее мирно сословия во враждебные классы. Недаром именно при Борисе случились невиданные ранее на Руси массовые восстания против центральной го-сударственной власти. Это был ответ народа на изменение Борисом государственного устройства, созданного Рюриковичами.

Любое недовольство Годунов подавлял с не-вероятной жестокостью. В мятежной Кама-ринской волости мужчин вешали за ноги, жгли, женщин и детей топили, а оставшихся в живых продавали в холопы. Но усмирить народ так и не смогли. Ведь только за то время, пока Годунов руководил правитель-ством при Федоре Иоанновиче, подати по-высились на 50%. Проценты по ссудам, со-ставлявшие при Грозном 20%, при Годунове выросли в 10 раз и достигли 200% годовых.

Крестьяне разбегались из центральных об-ластей на украйны, в казаки, поместья обез-людели. Тогда Борис разрешил кабалить вольных слуг и мастеровых, проработавших на хозяина некоторое время. На практике это вылилось в насильственное закабаление каждого, кто прослужил по найму хотя бы час. В свою очередь холопы получили право доносить на своих господ и даже получали за это дворянское звание. Беззакония росли, а Годунов, нарушая древнюю традицию мос-ковских царей лично принимать челобит-ные, перестал выходить к народу и заперся в Кремле.

Борис, в восторге от достигнутой власти, обещал народу, что в его царствование не будет ни нищих, ни голодных. Надо отдать ему должное, когда в 1601 году на Руси на-чался небывалый Великий голод, Годунов роздал огромные деньги, но лишь немногих смог спасти от голодной смерти. Русские равнины покрылись трупами. Современни-ки утверждали, что вымерло от 1/3 населе-ния на юге страны, до 2/3 на севере. Помочь голодающим было возможно: писали, что в некоторых областях еще хранились огром-ные запасы зерна. Очевидцы сообщали, что гигантские скирды не обмолоченного хлеба, подобные холмам, стояли в полях более 50 лет, так что на них выросли толстые деревья. Но правительство организовало перевозку хлеба слишком поздно - погибло около по-ловины 12-миллионного населения страны. Только многолетняя Смута и выдумки о ра-зорении страны в правление Иоанна Гроз-ного (при нем территория выросла в два раза, а население - на 30-50%) смогли скрыть ужасающие результаты Борисова царство-вания. Вторжение Самозванца решило участь династии Годуновых. Собравший в начале правления полумиллионную армию, Борис смог выставить в поле семь лет спустя ровно в 10 раз меньше: 50.000 бойцов. 

Впрочем, и этого было бы достаточно, если бы Годунов не оскорбил воеводу Петра Бас-манова. Тот перешел с частью армии на сто-рону Лжедмитрия. Не пожелавших изме-нить присяге разогнали выстрелами в воз-дух. Три дня остатки правительственных войск угрюмо текли через Москву на север. Но Годунова это уже не волновало. Суд Бо-жий свершился; 13 апреля 1605 года царь Борис окончил свою жизнь так же таинст-венно, как и прожил - причина его смерти никому не известна.

 

9. ПОСОХ ГРОЗНОГО ЦАРЯ

 

Одним из неотъемлемых атрибутов извест-ного нам образа Иоанна Васильевича Гроз-ного является его жезл. О нем остались мно-гочисленные упоминания современников правления Грозного Царя, этот жезл много-кратно описан в литературных произведени-ях. Видимо, Государь практически никогда с ним не расставался. Почему?

Этот жезл вызывал и вызывает яростные нападки царских недоброжелателей, клеве-тавших на Государя. Одни из них приписы-вают Иоанну Васильевичу убийство сына именно посредством этого жезла. Другие описывают, как Царь своим жезлом подгре-бал уголья под мучимые на кострах жертвы. Третьи и вовсе сообщают как "достоверное" известие то, что этот жезл вручался москов-ским Государям "крымскими (!) ханами как знак вассальной зависимости". Почему вра-гам православного Государя, Помазанника Божиего, был так ненавистен этот жезл? Только ли потому, что он принадлежал Ца-рю?

Милостию Божией я получил, как мне ка-жется, ответы на эти вопросы.

В октябре 1553 года Государь Иоанн Васильевич посетил Ростовский Богоявленский Авраамиев монастырь. Этому монастырю еще прежде (Царь посещал его три раза - в 1545, 1553-и в 1571 годах) Иоанн Васильевич пожаловал денежное подаяние на устройст-во каменного главного храма во имя Богоявления Господня. Храм был освящен 2 октября 1553 года в присутствии Государя.

В монастырских записях при этом замечено: "Грозный царь, по совершении церковного торжества, в знамение упования своего на высшую помощь при одолении врагов, взял жезл, хранившийся в монастыре от времен преподобного Авраамия". (Описание Рос-товского Богоявленского Авраамиева муж-ского второклассного монастыря, составленное архимандритом Иустином. - Яро-славль, 1862. - с. 23).

Что же это был за жезл, привлекший внимание самого Царя?

Город Ростов еще в XI-XII веке оставался городом воинствующих язычников. Первый епископ Ростова, Феодор, грек по происхождению, привел ко Христу многих ростовцев и построил в городе храм в честь Пресвятой Богородицы, но, не стерпев гонений от поганых, "бежа во греки паки". То же случилось и с его приемником - епископом Иларионом. Третий Ростовский епископ, Леонтий, принял мученическую кончину от язычников. Его сменил св. Исайя, крестивший всю Ростовскую область кроме "Чудского конца" в Ростове.

Здесь, в "Чудском конце" окопались идоло-поклонники, превратив это место в цитадель язычества. Их знаменем стал древний идол Белеса - "скотьего бога". По словам летопи-си, в этом идоле "сосредоточились вся сила и все обольщение демонское; живший в истукане злой дух не только своих служителей, но позднее и не твердых в вере христиан, пу-гал различными страшными призраками, так что опасно было и проходить тем пу-тем".

Именно святому преподобному Авраамию было суждено Богом сокрушить идола и по-вергнуть силу бесовскую. Он принял иночество в молодых летах в Валаамовом мона-стыре. "По высшему внушению поселился он на берегу озера Неро, невдалеке от Ростова, в жалкой хижине, построенной своими руками. Равноапостольная жизнь св. Анраа-мия доставила ему Божественную благодать исцелять расслабленных и недужных, слава старца росла". (Гр. М.В. Толстой. Книга, гла-големая описания о Российских святых. - М., 1887, с. 97)

Но "Чудский конец" все еще поклонялся своему идолу, о чем святой Авраамий очень сокрушался и скорбел. После долгих размышлений он решил, что единственный способ заставить язычников отказаться от поклонения своему идолу - уничтожить сам истукан. Св. Авраамий стал молить Господа помочь ему в таком трудном деле, и молитва его была услышана.

Однажды преподобный, сидя у своей хижины, увидел идущего к нему чудного старца, который сказал, что Господь исполнит желание св. Авраамия и сокрушит идола, если Авраамий совершит путешествие в Цареград и помолится там иконе Иоанна Богослова. Пообещав, что Господь сократит его путь, старец покинул св. Авраамия, а тот немедленно отправился в дорогу.

По слову чудного старца, св. Авраамий успел пройти всего лишь три версты от Ростова и встретил человека "зело благолепно суща, имеюща в руце трость". Пораженный его видом, св. Авраамий невольно пал к его ногам и на вопрос: "Куда он идет", - поведал о цели своего путешествия. Величественный незнакомец подал ему трость и сказал: "Возвратись обратно к месту твоему; безбоязненно подойди к идолу Велесу; тростью этою и именем Иоанна Богослова свергни его; рассыплется истукан в прах, и обратятся люди неверные к Христу!" С этими словами странник стал невидим.

Св. Авраамий вернулся в Ростов и, подойдя к капищу, в присутствии множества народа именем Господа Иисуса Христа и повелением Иоанна Богослова сокрушил идола Белеса. Пораженные язычники в большом числе приняли христианство.

Преподобный Авраамий немедленно сообщил обо всем ростовскому епископу Исайи и испросил у него благословение на строительство двух храмов: одного - на месте явления ему св. апостола Иоанна Богослова, а другого - на месте сокрушенного идола. Здесь была построена церковь Богоявления Господня, ставшая началом Богоявленского монастыря. (Титов А. А. Ростовский Богоявленский Авраамиев мужской монастырь, Ярославской епархии. - Сергиев Посад, 1894, с. 8-10).

Таким образом, посох святого преподобного Авраамия, который стал жезлом Грозного для врагов России Царя, был послан на Русскую землю самим Господом через Его любимого ученика, Иоанна Богослова.

Государь Иоанн Васильевич есть прообраз последнего Русского Православного Царя апокалиптических времен, грядущего очистить Святую Русь, выгрызть на ней измену и вымести с нее предателей, оградить ее от антихриста. И потому значение посоха, полученного из рук самого Иоанна Богослова, автора Апокалипсиса, трудно переоценить. Становится понятна и ненависть к посоху (предмету неодушевленному!) врагов Царя и Святой Руси, и то, почему так дорожил им Царь.

Дорого достался Государю посох преподобного Авраамия. Когда Царь отправился в 1553 году на богомолье (а он планировал посетить не только Ростов, но и Кириллов монастырь в благодарность за исцеление от тяжелой болезни), враги всячески старались ему помешать. Курбский говорил Царю, что сам святой Максим Грек предрек через него (хотя при. Максим только что лично разговаривал с Царем) Государю гибель царевича Дмитрия (царского первенца), если Иоанн не повернет обратно в Москву (Житие преподобного отца нашего Максима Грека. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1908, - с. 46). Царь не оборотился с пути. И на одном из привалов кормилица, поднимаясь в струг, уронила полуторагодовалого младенца в ре-ку... Беспредельна злоба злых духов.

И все же мы еще увидим посох Грозного Царя в руках Государя Святой Руси.

Аминь!



 

 

В начало документа

 

 



Икона Царя-искупителя НИКОЛАЯ АЛЕКСАНРОВИЧА

Чтобы осознать «КТО был наш Русский Царь Николай» (Св. Прав. Псковоезерский Старец Николай Гурьянов), приводим адрес оглавление книги Романа Сергиева “Искупительная жертва святого Царя Николая стала залогом неминуемого воскресения Царской России”. Нажав на одну из строчек выйдете на более подробное оглавление, и по нему вы найдете тексты, которые помогут вам понять величайший подвиг Святости Императора НИКОЛАЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА, во исполение Воли Божией УПОДОБИВШЕГОСЯ  Господу нашему Иисусу Христу в искупительном подвиге! Именно руками Своего Помазанника – Святаго Царя искупителя НИКОЛАЯ АЛЕКСАНРОВИЧА – Господь спас Богоизбранный Русский Народ от истребления слугами сатаны и соделал НЕМИНУЕМЫМ воскресение Царской России.

 О великом искупительном подвиге нашего Государя, подъятого и совершенного Им во образ и подобие Искупительного Подвига Христа Господа, смотри новостные сообщения нашего сайта. Также рекомендуем посетить сайт "НИКОЛАЙ II ИСКУПИЛ ИЗМЕНУ НАРОДА РУССКОГО!" помещены две проповеди о христоподобном искупительном подвиге Царя Николая, сказанные после литургии 19 мая 2008 года, совершенной по полному Императорскому Чину.

Рисунок размещения на дискосе частиц. (Служебник 1901года, С. 41.)

На нашем сайте можно посмотреть портреты Императора Николая Второго, написанные при Его жизни. Смотри Портреты Императора Николая Второго

О необходимости молиться за грядущего Русского Царя Победителя и о том, как это сделать на практике см. "Толковый Православный Молитвослов" и работу: "Молитва за Царя есть самая ПЕРВА и ГЛАВНАЯ обязанность Православного Христианина".

Отец Роман на Православном Радио Санкт-Петербурга в воскресение 20 июля рассказал о необходимости молится по Императорскому чину и о необходимости вынимать частички на Проскомидии, и за Царя-искупителя Николая Второго и за грядущего Царя из Царствующего Дома Романовых по женской линии. Беседу можно скачать по адресу новостного сообщения: "Царский Cвященник на радио с Царской темой". По тому же адресу можно читать и скачать беседы отца Романа с Жанной Владимировной Бичевской уже на Московском радио в ее авторской програме "От сердца к Сердцу". Кроме того, там можно скачать Литургию, совершенную по Служебнику 1901 года (все возгласы по Императорскому Чину, без сокращений

Св. Праведный Николай Псковоезерский (Гурьянова)

Все почитали светлой памяти Духоносного Псковоезерского Старца Николая Гурьянова могут найти на нашем сайте редчайшие и ценнейшие книги о Старце, написанные самым близким ему человеком -  письмоводительницей Страца, его келейницей Схимонахиней Николаей (Гроян): "Небесный Ангел пламенный молитвенник земли Русской за весь мир", "О Богоустановленности Царской Самодержавной власти", “Царский Архиерей. Духовному отцу слово Любви” "Мученик за Христа и Царя Григорий Новый"

Прочитав эти книги Вы узнаете, почему с такой силой враг рода человеческого восстает на Святую Венценосную Царскую Семью. На Друга Царева – оклеветанного врагами Бога, Царя и России "Человека Божия", Святого Новомученика Григория Нового  (Распутина). Узнаете Правду о Святом Благоверном Царе Иоанне Царе Иоанне Васильевиче IV Грозном и получите ответы на многие другие животрепещущие вопросы о которых возвещал Господь устами Своего Угодника – "Столпа Русского Старчества" – духоносного Старца Николая Гурьянова

В свете часто возникающих ныне бурных дисскусий вокруг древнейшего символа Русской Национальной Культуре -  Гамматическом Кресте (Ярга-Свастике) на нашем сайте представлена обширная подборка материала по данному вопросу:  О русском кресте Воскресения России смотри сборник о Свастике.

Символ Веры

Мы с Вами помним, что Господь Бог указал Императору Константину Великому на то, что с крестом он победит. Обратим внимание на то, что только со Христом и именно с Крестом Русский Народ победит всех своих врагов и сбросит, наконец, ненавистное иго жидовское! Но Крест, с которым победит Русский Народ не простой, а как водится, золотой, но до поры он скрыт от многих Русских Патриотов под завалами лжи и клеветы. В новостных сообщениях, сделанных по книгам Кузнецов В.П. "История развития формы креста". М.1997 г.; Кутенкова П.И. "Ярга-свастика - знак русской народной культуры" СПб. 2008; Багдасаров Р. "Мистика огненного Креста" М. 2005, рассказывается о месте в культуре Русского Народа самого благодатного креста - свастики. Свастический крест имеет одну из самых совершенных форм и заключает в себе в графическом виде всю мистическую тайну Промышления Божия и всю догматическую полноту Церковного вероучения!

Кроме того, если мы будем помнить, что Русский Народ является третьим Богоизбранным Народом (Третий Рим - Москва, Четвертому - не бывать; что свастика является графическим изображением и всей мистической тайны Промышления Божия, и всей догматической полноты Церковного вероучения, то совершенно однозначный напрашивается вывод - Русский Народ под державной рукой уже скоро грядущего Царя-победителя из Царствующего Дома Романовых (Дому Романовых клялись Богу в 1613 году быть верными до скончания веков) будет побеждать всех своих врагов под знаменами, на которых будет под ликом Спаса Нерукотворного развеваться свастика (гамматический крест)! В Государственном Гербе свастика также будет помещена на большую корону, которая символизирует власть Царя-Богопомазанника как в земной Церкви Христовой, так и в Царстве Богоизбранного Русского Народа.

На нашем сайте можно скачать и читать, замечательное произведение генерала и писателя Петра Николаевича Краснова “Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской Армии”, которое является неувядающим венком доблестным солдатам и офицерам Русской Императорской Армии, живот свой за Веру, Царя и Отечество положившим.Прочитав эту книгу, вы узнаете, чем Русская Императорская Армия была сильнее всех армий мира и поймете, кто такой генерал Петр Николаевич Краснов. Воин Русской Армии, Русский Патриот, православный христианин очень многого себя лишат, если не найдут время прочитать эту очень благодатную книжечку.

Мультатули П.В. Свидетельствуя о Христе до смерти. С-Пб.,2006 , Цена

Уникальнейшая книга, в которой специалист-следователь, будучи православным человеком, явно по молитвам святого Царя-искупителя Николая Второго и Новоомученник Иоанна, верного Царского слуги - повара И.М. Харитонова, погибшего вместе с Царем Николаем Вторым и Его Семьей в подвале дома инженера Ипатьева, сумел показать ритуальный характер убийства Царя-Богопомазанника слугами сатаны.

Не прекращались и никогда не прекратятся попытки русских людей понять, что произошло с Царской Семьей в Екатеринбурге в ночь с 17-го на 18-е июля 1918 года. Правда нужна не только для восстановления исторической реальности, но и для понимания духовной сути мученического подвига Государя и его Семьи. Мы не знаем, что пережили они — Господь судил им более года томиться под арестом, в заключении, в полной безвестности, в атмосфере ненависти и непонимания, с грузом ответственности на плечах — за судьбы Родины и близких. Но, претерпев попущенное, приняв всё из рук Божиих, они обрели смирение, кротость и любовь — единственное, что может принести человек Господу и самое главное, что угодно Ему. Труд Петра Валентиновича Мультатули — историка, правнука одного из верных слуг Государя, Ивана Михайловича Харитонова, — необычен. Это не научная монография, а детальное, скрупулезное расследование Екатеринбургского злодеяния. Цель автора — по возможности, приблизиться к духовному пониманию происшедшего в Ипатьевском Доме. В работе использованы материалы архивов России и Франции. Многие документы публикуются впервые

 

 







ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

  ЦАРЬ ГРЯДЕТ!






Коллекция.ру Кольцо Патриотических Ресурсов